***
— Джи-им. Джи-и-им. Соха-а-а-атый! Поттер, мать твою, ты что, спишь? Джеймс в ответ проворчал что-то в подушку и отвернулся. — Сохатый, мне ску-учно, — заявил Сириус и кинул в Поттера подушкой. — Да чтоб тебя… Чего надо? — сонный и еще более растрепанный, чем обычно, Джеймс приподнялся на кровати и уставился на друга, пытаясь найти в темноте очки. — Твою мать, какого Мерлина? Нам завтра с утра в Косой переулок, если ты не забыл… — Ну что ты ворчишь, тебя Лунатик укусил? Я не могу уснуть. Решил, что не спать одному скучно, — пожал плечами Сириус. — Люмос! Проклиная Блэка, Джеймс нашел наконец очки и, щуря глаза от яркого света, отправил подушку обратно в друга. Тот, естественно, не мог стерпеть такого, и в Поттера полетели друг за другом подушка, одеяло и, в конце концов, сам Сириус. После непродолжительной битвы он уселся на кровать Джеймса и вытянул ноги, вытесняя его. — Ну ты, Бродяга, охамел, — буркнул окончательно проснувшийся Джеймс, и вдруг хлопнул себя по лбу: — Тьфу, я и забыл! Тебе письмо от Рема пришло! Джеймс попытался встать, запутался в одеяле и под ехидный смех Сириуса свалился на пол. Он тяжело вздохнул, попытался сдуть отросшую челку со лба, наконец, поднялся и подошел ко столу. — Вот, держи. Мне он тоже написал. Он уезжал, поэтому долго не отвечал. Сириус перебрался на свою кровать, замотался в одеяло и слегка улыбнулся, узнавая идеально ровные строчки. «Здравствуй, Сириус! Мы с родителями только вчера вернулись из Франции, были у родственников моего отца. Не могу сказать, что мне не понравилось, но хотелось поскорее вернуться домой — ты же знаешь, я домосед, и мне не очень комфортно среди малознакомых людей. Поэтому я рад, что сейчас сижу в своей комнате и ничего не происходит. Ты ведь уже у Джима? Передавай ему привет, надеюсь, вы не перевернете дом, а то, знаю, для вас это большого труда не составит. Признаться, дома мне немного скучно без вас, и я был бы очень рад, если бы вы с Джеймсом смогли приехать к нам хотя бы на последнюю неделю. Как твои дела? Ты писал о ссоре с родителями и, честно сказать, мне бы очень хотелось поддержать тебя, но не знаю как. Но ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня и мою помощь. В конце концов, для этого и существуют друзья. В субботу поеду за покупками к школе. Думаю, мы сможем встретиться — как обычно, в два часа у Флориана Фортескью. Питер писал, что тоже приедет…» Оторвавшись от перечитывания письма в третий раз, Сириус поймал себя на том, что сидит и глупо улыбается, как влюбленная школьница. »…Скучаю по вам, честное слово, мне кажется, это первые мои каникулы, на которых я так одиноко себя чувствую без вас…». Сириусу вдруг стало совестно за совсем редкие письма, которые он отправлял. Ему хотелось писать Люпину хоть каждый день, но его всегда останавливала очень простая мысль: они друзья. Они лучшие друзья, за шесть лет это стало предельно ясным и неизменным фактом. Голос Джеймса оторвал Сириуса от мрачных мыслей: — Ну, что Лунатик пишет? Меня он убедительно просил не вывести родителей до такой степени, чтобы они выставили нас с тобой на улицу, а то с нас станется. — Ничего нового, — улыбнулся Блэк, — он всегда так говорит. А еще он завтра в Косой переулок собирается, как и Хвост. Встречаемся у Фортескью. На этих словах Джеймс оживился. — Отлично. Надо будет их обоих позвать к нам! Все равно остается последняя неделя. — Боюсь, Юфимия нас всех четверых выкинет отсюда. Да и Лунатик звал к себе. — Тоже идея. Нужно будет завтра обсудить этот вопрос. А сейчас, — Джеймс натянул на себя одеяло и громко зевнул, — я спать, и если хоть одна сволочь попытается меня разбудить, то… — Да понял я, понял. Спокойной ночи, — Сириус тоже развалился на кровати и уставился в потолок. Сон не шел. Блэк чувствовал себя слишком глупо — как еще можно себя чувствовать, когда после стольких лет дружбы влюбляешься в одного из самых близких тебе людей? Он бы не смог сказать точно, с чего это началось. Просто однажды понял, что ему неловко находиться с Лунатиком наедине. Неловко прятаться в тесной кладовке от Филча, тяжело дыша и прижимаясь почти вплотную к Люпину. Оставаться вдвоем в гриффиндорской гостиной. Это чувство пугало его даже не потому, что Ремус Люпин был парнем, а потому что он был тем самым человеком, дружбу с которым Сириус ценил настолько высоко, насколько был способен. Да и сложно было принять внезапную перемену в отношении к нему. Это ведь был зануда-Лунатик, свой в доску, тот, кто знал Сириуса как свои пять пальцев. И тот, кто, узнав об этих дурацких чувствах, никогда не ушел бы, но, пытаясь перебороть отвращение, постарался бы сохранить остатки дружбы, делая этим еще хуже. Сириус все еще надеялся, что за лето сможет отвлечься от этих мыслей, и, действительно, домашние проблемы занимали его все больше. А за последнюю неделю он все реже вспоминал о родителях (спасибо Поттерам, целыми днями отвлекающим его от тяжелых размышлений), и все чаще — о Ремусе Люпине.***
Ремус сидит напротив, тепло улыбаясь и рассказывая о чем-то. Сириус любит слушать его — просто потому, что ему нравится смотреть, как оживленно, с интересом Люпин говорит. Не так важно, о чем. Главное, что в эти минуты он выглядит вдохновленным и жизнерадостным. В гриффиндорской спальне очень жарко, и Сириусу кажется, что он просто задохнется в этой душной комнатке. И вовсе не потому, что совсем рядом находится Ремус. Так он думает ровно до того момента, пока Люпин не пересаживается вдруг к нему на кровать, все так же улыбаясь. У него очень горячие ладони — эта мысль мелькает у Блэка в голове в следующую секунду, когда Ремус переплетает пальцы их рук и накрывает губы Сириуса своими, горячими и обветренными. Спина Ремуса покрыта бесконечными рубцами и шрамами, и Сириус проводит по ним так осторожно, будто боится причинить боль. Ремус прижимается к нему настолько близко, что у Сириуса перехватывает дыхание. Когда Ремус, переворачивая его на кровать, целует в губы, в шею, он только судорожно выдыхает, запуская руку в копну русых волос… Сириус сквозь зубы выругался и перевернулся на другой бок. Воображение настойчиво рисовало ему сцены из слишком подробного сна. Он безнадежно вздохнул и, вытирая лоб, покрытый испариной, наложил Заглушающее и отправился в душ. Стоя под ледяной водой, он изо всех сил старался не думать вообще ни о чем. Волна возбуждения постепенно спадала. Сириус обессиленно прижался лбом к холодной стене и снова выругался.***
Джеймс в тысячный раз проклинал Мерлина и Моргану за то, что просыпался от любого шороха. Сириус часто шутил, что будущему аврору такое качество даже пригодится. Но когда ты не аврор, а почти семикурсник Хогвартса, и на сон остается всего несколько часов, это очень неприятно. На этот раз Джеймс проснулся и сначала не понял, от чего. И только закатил глаза, увидев, что Сириус слишком громко ворочается на кровати, заставляя несчастный матрас издавать жуткий скрип. Он перевернулся на другой бок, надеясь быстро уснуть, но Блэк, во сне что-то бормоча, совсем отвлекал. Сириусу редко снились кошмары, да и не похоже было на это. Джеймс прислушался. То, что он услышал, совсем ему не понравилось. Точнее, это было… Странно? Сириус, кажется, проснулся, и Джеймс тут же попытался притвориться спящим. Он чувствовал себя очень неловко. Спустя несколько минут Сириус вернулся, достал пачку маггловских сигарет, покрутил ее в руке и, взглянув на Джеймса, отложил в сторону и снова лег. Джеймс, которого ещё сильнее начало клонить в сон, уже сквозь дрему решил, что разберется во всем завтра.***
— Бродяга, подъе-е-м, — проорал Джеймс. Сириус в ответ даже не пошевелился. — Вставай, нас ждут слава и подвиги! Сириус проворчал что-то в подушку и отвернулся. Поттер попытался его растолкать. — Бродя-яга! — Мм?.. — Подъем! — Отъебись… Джеймс подозрительно замолчал. Правда, ненадолго. — Агуаменти! — Твою мать, Джим! — мокрый и несчастный Сириус выглядел слишком смешно, о чем Поттер и поспешил заявить. — И вообще, — он отбежал подальше, пока Сириус не кинул в него чем-нибудь тяжелым, — мои родители по делам ушли и сказали завтрак приготовить самостоятельно, не спалив при этом дом. Взгляд Сириуса был просто убийственным. Джеймс заржал, кинул в друга подушкой и выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью.***
На кухню Сириус спустился минут через пятнадцать, злой и невыспавшийся. Джеймс, как ему показалось, тоже немного помрачнел. — Как спалось? — ехидно спросил Сириус. — Прекрасно. Я выспался, несмотря на все твои старания. Да не стой над душой, иди лучше хлеб нарежь. Сириус с недовольной миной ожесточенно принялся нарезать хлеб. Настроение было совсем никудышным. Поттер вздохнул. Ему хотелось прояснить ситуацию, но он даже не знал, хотел ли знать правду. — Кстати… — Да? Джеймс замолчал, пытаясь подобрать слова. Он сам не очень понимал, что хотел сказать. — Ну… Ты знаешь, я просто, эм, проснулся сегодня ночью. Не очень вовремя, — с каждым словом Сириус все больше мрачнел, понимая, куда клонит друг. — Вы с Ремом… Кхм. Лунатик… Он нравится тебе? — он облегченно выдохнул, закончив эту фразу. Сириус молчал, зная, что отпираться было бы еще более глупо. Все это было настолько очевидно, что оставалось только удивляться, что Джеймс не заметил этого раньше. — Ну, я имею в виду… Это, конечно, не очень правильно, что я спросил… Но… Я хотел сказать, — добавил окончательно смутившийся Джеймс, — что я не считаю это… чем-то ужасным. Ну… я понимаю, что тебе не очень-то приятно было бы об этом рассказывать. Ну, в общем, извини, мне не нужно было спрашивать. Сириус помолчал еще, подбирая слова, и наконец сказал: — Знаешь, Сохатый, я рад, что об этом знаешь только ты, потому что ты мой лучший друг, и я могу быть уверен в том, что это никогда не станет известным кому-то еще. — Разумеется. Ты знаешь, что всегда можешь на меня положиться, — Поттер выглядел смущенным и немножко несчастным. Сириус ободряюще улыбнулся. В конце концов, подумал он, все было не слишком ужасно. Хотя ситуация была неловкая, и вообще он бы предпочел, чтобы его тайны оставались тайнами даже для лучшего друга.***
Трансгрессировав в Косой переулок, мистер и миссис Поттер оставили Джеймса и Сириуса у мадам Малкин. — Не будем мешать молодежи, — улыбнулся Флимонт, — как обычно, заберем вас вечером. — Джейми, пригласи обязательно Ремуса и Питера к нам, — говорила миссис Поттер, — я понимаю, вы ведь целое лето не виделись. К двум часам Джеймс и Сириус, нагруженные покупками, уже сидели в кафе Флориана Фортескью за самым дальним столиком и обсуждали последний сенсационный квиддичный матч между Пушками Педдл и Паддлмир Юнайтед. Несмотря на то, что утренний инцидент больше не вспоминался, затяжное молчание казалось неловким, а темы для разговоров долго не находились. — Привет, ребята! — на входе появился Питер и радостно замахал Сириусу и Джеймсу. Почти сразу за ним зашел Ремус. Вероятно, мистер Фортескью был очень рад, что они оказались единственными посетителями, иначе шум, создаваемый Мародерами, распугал бы всех остальных. После долгих приветствий, когда они вчетвером наконец уместились за маленьким столиком и заказали мороженое, разговор пошел гораздо оживленнее. — Ну, Пит, рассказывай. Смотрю, отъелся, — сказал Сириус, — вон щеки какие наел. Чем занимался? — Да я же писал, — немного смущенный замечанием про щеки, ответил Петтигрю, — ничего особенного не происходило, дома сидел. Только работал. Дома деньги нужны, — он поморщился, — мать с братом сидит. Короче, ничем особо не занимался. — А я нашел очень интересную книгу по истории магии, — начал Ремус, но Поттер его перебил. — Да все мы знаем, что Лунатик просидел каникулы за книгами. — Мне тоже особо нечего было делать. Да и обо всем, что у меня изредка происходило, я всем вам писал. — А я, — Сириус запнулся, — впрочем, я не был слишком чем-то занят — разве что препирательствами с моей дражайшей матушкой, о чем вы тоже все знаете. За последнюю неделю, которую я провел у Джима, произошло больше событий, чем за все мое лето. — Бродяга целыми днями может торчать у моих соседей, — улыбнулся Джеймс. — Конечно, — оживился Сириус, — вы не представляете, эти магглы, оказывается, придумали столько удивительных вещей, что мне кажется, многие из них только притворяются магглами. Как вообще можно было создать ящик с движущимися картинками и звуком? — Телевизор, — засмеялся Ремус. — Это называется телевизор. И они не волшебники, просто исследуют разные вещи… Наукой занимаются. Джеймс взглянул на Сириуса — на первый взгляд, тот внимательно слушал рассказ Люпина о маггловских изобретениях. Однако он сильно подозревал, что на самом деле Бродяга просто пялится на Ремуса, пока это не выглядит странным. Поттеру было неловко. Не то, чтобы он относился отрицательно к «нетрадиционным» парням, но он настолько привык к тому, что на Сириуса вешались чуть ли не все однокурсницы, что такая новость ему как снег на голову свалилась. Тем более, у него в голове не укладывалась мысль о том, что его лучшему другу может нравиться Ремус — тоже друг. — А ты, Сохатый, тоже рассказывай. Как дела твои? Эванс не отвечает? — Ну… — вздохнул Джеймс, — считается, если она ответила мне уже в конце лета, что я бешу ее своими бесконечными письмами и могу уже наконец отстать от нее? — Ты знаешь, — Ремус очень загадочно улыбнулся, — скорее всего, она очень хочет, чтобы ты ей писал. Но боится изменить своим принципам. Странно, но, если подумать, — она тебя уже который год игнорирует, и вдруг отвечает. Для нее даже мысль эта невыносима. Хотя вполне возможно, что ты ей нравишься. Женская логика — немного странная вещь. — Откуда ты можешь знать… Тоже мне, спец по женской логике, — надулся Джеймс. Люпин только еще загадочнее улыбнулся: — Секрет.***
— Смотри, кто там идет, — Сириус толкнул Джеймса и махнул рукой куда-то в сторону. Тот обернулся и сразу заметил в толпе копну рыжих волос. — О, кажется, это Лили, — невозмутимо произнес Ремус и ускорил шаг, явно намереваясь догнать ее, — нужно поздороваться. — Ой, привет, Ремус! Не ожидала тебя встретить, здесь такая толпа! — обернувшись, радостно заговорила Эванс и крепко обняла Люпина. У Джеймса, кажется, задергался глаз. — Привет, ребята! — не менее радостно продолжила Лили. — Уже закупились? Сириус почти не слышал, что она говорила — ему хватило этих дружеских объятий, в которые Лили заключила Люпина. Мысленно выругавшись, он попытался себя убедить, что вся его ревность — сущий бред на ровном месте, но почему-то не помогло. Сириус был в ярости. — Джеймс, ты подстригся? Тебе идет, ты даже не выглядишь таким лохматым, как обычно, — таким тоном, будто она говорила о погоде, заявила девушка. Джеймс, кажется, пребывал в легком шоке. — Я тоже купила почти все необходимое. Осталось только заказать новую мантию, — продолжала она, — и я буду готова. Ой, прошу прощения, меня уже зовут. Удачи! Махнув им рукой, Эванс скрылась за поворотом, оставляя Джеймса, Питера и Сириуса в полном недоумении. — И что это было?.. — Это Лили, — пожал плечами Ремус. — Вы же общаетесь со мной. И чего удивляетесь, что она тоже может нормально разговаривать с людьми, а не только сидеть за книгами? Ради бога, Джеймс, она обняла меня всего лишь потому, что мы переписывались этим летом. — Переписывались?! — Дружеская переписка, не знаю, известно ли тебе о таком понятии, — Ремус закатил глаза. — Она интересный собеседник. В конце концов, тебе будет легче найти с ней общий язык, если я смогу подсказать тебе, о чем она думает и чего от тебя хочет. — Предположим, от меня она не хочет ничего, — ответил Джеймс. Ремус на это лишь тяжело вздохнул. — Между прочим, я хотел предложить вам с Питом перебраться ко мне до начала учебы, — вспомнил Поттер. — Ты уверен, что мы не помешаем твоим родителям? Мне кажется, вы с Бродягой и так создаете им кучу проблем. — Мама сама предложила, — беспечно отмахнулся Джеймс, — единственная проблема — это накормить такую ораву, особенно с аппетитом Сириуса. Ремус в ответ только покачал головой, но не стал возражать. Питер был согласен вообще без вопросов, чему никто и не удивился. — Значит, завтра буду ждать вас. Я чертовски по вам соскучился, ребят, — улыбнулся Джеймс. — По нам весь Хогвартс соскучился, — добавил Сириус, — наш последний год он должен запомнить надолго!