***
Первые лучи восхода прорывались через окно в гостиную. Из леса доносилось пение ранних птиц. Коралина поморщилась и приоткрыла глаза, пробуждаясь от глубокого сна. Очередной ночной кошмар оставил на ней свой тревожный отпечаток. При первой же попытке пошевелиться заныла нога. Вместе с болью по телу юной Джонс прошлась волна воспоминаний о вчерашнем дне. Девушка вздохнула и покрепче обняла подушку, пытаясь унять дрожь. Она лежала на небольшом диванчике, который остался стоять посреди гостиной. Раньше он был развернут к телевизору, но сейчас напротив был камин, в котором догорали угольки. Рядом с ним на двух стульях были развешены вещи Коралины. Лавандовый плед все еще пах сладкими духами мадам Ловат. Девушка получше закуталась в него и вспоминала дальше. — Я поскользнулась… — голос Джонс был тише обычного. Заки задумчиво изучал взглядом ее колени, когда она вошла в гостиную. Она словно оправдывалась или извинялась, хотя не была виновата в том, что упала. На ней была футболка Закильберри. Раньше он носил вещи с изображением героев комиксов, но это была футболка «нового Заки», серьезная и грустная, темного синего цвета. Она доходила Джонс почти до коленей, которые после душа перестали кровоточить. Девушка примяла полотенцем мокрые волосы, теперь они пахли мужским шампунем. «Для уверенных в себе мужчин» — прочитала Коралина на упаковке, когда была в душе. На пару мгновений она прислушалась к своим ощущениям. Горячая вода смыла с нее грязь и неприятную прохладу дождя, но после использования шампуня уверенности в ней не прибавилось. «Наверное, этот шампунь сработал только на Заколебайке». — Вот. Держи, — Ловат положил на деревянный поручень дивана аптечку. Там уже стоял бокал с горячим чаем. За окном снова сверкнула молния и свет в комнате на мгновение моргнул. Коралина неосознанно вздрогнула и опустила взгляд на полотенце. Пока его кончиком она промокала волосы, в его основание было что-то замотано. — Я пойду. Заки двинулся к дверному проему, и Джонс заметила, как он почесал ладонь, на которой была знакомая ей россыпь крапивницы от ожога плюща. Парень обошел ее и направился по лестнице на второй этаж. Дождавшись, когда его шаги затихнут, девушка пересекла комнату и заглянула в камин. Там с треском горели поленья, нагревая комнату. Рядом была развешена ее стиранная одежда, чтобы быстрее высохла. Поморщившись от боли, Коралина опустилась на корточки и распутала полотенце, вытащив из него двуликую куклу. Она не рискнула оставить ее без присмотра даже в душе, боясь, что она исчезнет также, как и ее собственный Двойник. За окном снова послышался зловещий рокот грозы. Коралина Джонс не колеблясь кинула куклу с изображением ее друзей в камин. Двойника сразу же опалил огонь и в комнате запахло жженой тканью и пластиком, из которых были сделаны их глаза. На нее грустно смотрел лик Заки, плавясь в языках огня. Коралина внимательно наблюдала за куклой до тех пор, пока ткань не сгорела, обнажив свое нутро — песок, который рассыпался на дно камина.***
Этим утром в кафе «Шарлотка» было мало посетителей. Большая часть клиентов брала кофе и свежую выпечку навынос по пути на работу или учебу. Моника сидела за своим излюбленным столиком у окна и наблюдала за прохожими на улице. В ее руках была чашка с зеленным мятным чаем, а столик перед ней был завален распечатанными фотографиями с вечеринки из Розового Дворца. Большую часть из них сделала она сама. — О, дорогая, какие чудесные фотографии, — мадам Розалина зависла на столиком Моник, держа в руках стопку обновленного меню. — Это с той ночевки в Розовом Дворце? — Только не рассказывай об этом папе, — юная Сингх отложила чашку и сложила руки в молитве. — Если он узнает, то я буду мыть посуду в кафе до колледжа! — Не беспокойся, — мягко улыбнулась женщина и села за стол напротив. Внимательно взглянув на внучку, она вновь невольно восхитилась ее схожестью со своей дочерью во внешности и характере. — Послушай, Моника, ты уверена, что хочешь обучаться ресторанному бизнесу? Сколько я тебя помню, ты всегда увлекалась фотографией, как и твоя мама. — Я… — девочка опустила взгляд на снимки и пожала плечами. — Я должна. Это может принести пользу семье. Делать снимки я могу и в свободное время. — А как же Коралина? Я думала, вы хотели поступать вместе. Разве тебе не будет тяжело расстаться с подругой? Моник поджала губы и вздохнула, пытаясь избавиться от резкой вспышки раздражения, раздавшейся в ее теле. Ей было странно, что с каждым днем это чувство проявлялось в ней все сильнее, хотя раньше ей всегда удавалось это контролировать. — Так всегда хотела Коралина, — отозвалась Сингх, начиная медленно рассортировывать фотографии. — Но мы будем учиться в соседних городах, и сможем видеться, как и раньше. — Ох, крошка, — мадам Розалина привстала и провела теплой морщинистой рукой по щеке девочки. — В детстве ты, Коралина и тот забавный мальчик были такими неразлучными, но вы так быстро повзрослели. Уверена, у вас все будет хорошо… Женщина с улыбкой медленно встала из-за стола и, забрав меню, удалилась в сторону прилавка, намереваясь разложить новую партию булочек в корзинки. Моника проводила ее взглядом, а затем продолжила рассматривать фотографии перед ней. На них было так много улыбающихся лиц — казалось, что вечеринка прошла удачно, но юной Сингх было неспокойно. Она уже испытывала подобное чувство и раньше. «Ты хочешь, чтобы я пригласила Заки на весенний бал?», — Моника стояла в дальнем углу заднего двора школы и смотрела по сторонам, пока Коралина, прижавшись позади нее к стене, курила сигарету. Она стащила пачку у Дерека Маккарти и теперь не упускала возможности подчеркнуть собственную зрелось выдуванием облака дыма из своих легких. «Летом он уезжает в колледж, это будет его последний весенний бал в школе», — отозвалась Джонс. — «Он обрадуется, если на последнем балу он с кем-то потанцует. Он же наш друг, мы должны что-то сделать». «А что будешь делать ты?» — юная Сингх тоже хотела выкурить сигарету, но опасалась своего отца, поэтому робко продолжала караулить подругу. «А я приглашу его на выпускной», — Коралина затушила сигарету и подошла к Моник, легонько дернув ее за хвостик. — Нет, эта не подойдет, — пробормотала Моника и взяла другую фотографию. На ней семеро веселых ребят позировали для снимка в гостиной. Присмотревшись, Моника внимательно осмотрела задний фон и заметила в коридоре силуэт Лютера. Он застыл в полушаге, а голова его была развернута в сторону, будто он кого-то искал. Сингх мысленно оценила его красивые черты лица и отложила фото в рубрику удавшихся.***
Лавка мистера Блэквелла, казалось, ничем не отличается от десятки других таких же антикварных лавок, разбросанных по району. Каждую из них заполняли вещи, которые в свое время пережили собственных владельцев и позже оказались на витринах перекупщиков, которые могли вовремя заметить их ценность: уникальный дизайн, искусную работу, дорогой материал. Но лавку мистера Блэквелла все же кое-что отличало. Ее владелец покупал не только вещи, но и историю, которую они в себе таили. — А вы знали, что этот сервиз был выкуплен из личной коллекции главы города? — владелец антикварной лавки обратился к парню, который стал первым клиентом после открытия. — О, неужели? — с интересом отозвался клиент. — Он принадлежал одной из старейших семей этих мест, — продолжил старик и сделал лаконичную паузу, прежде чем озвучить все детали истории. — Его главу обвинили в похищении людей в те годы, а затем вздернули. Потенциальный покупатель с плохо скрываемым ужасом посмотрел на мистера Блэквелла и перевел взгляд обратно на фарфоровый чайный сервиз, который изначально присматривал в подарок для своей любимой матушки. — Только представьте, — мистер Блэквелл участливо провел рукой перед стеклянным шкафом, в котором размещался обсуждаемый предмет, — возможно именно этот сервиз стоял между ним и его будущей жертвой, когда он приглашал ее к себе в дом на чаепитие. Коралина невольно поразилась артистичности владельца лавки. Она до последнего не была уверена: привлекал ли он таким способом клиента, или наоборот, хотел отпугнуть, чтобы никто не мешал ему наслаждаться чтением газеты. — Я… я подумаю, спасибо! — отозвался парень и тут же ретировался из лавки. Мистер Блэквелл разочарованно вздохнул и недовольно скосился единственным взглядом ему вслед. — А разве не этот сервиз вы приобрели у мадам Ловат? — отозвалась Коралина из-за деревянного прилавка. Она склонилась над новый порцией бумажек, которые где-то для нее откопал владелец лавки под предлогом еще одного важного дела. Последний файл из этой кипы датировался 1890-м годом. Сначала Джонс разозлилась, но затем подумала, что это отличный способ отвлечься от своих переживаний хотя бы до вечера. В конце концов, она поняла, что сейчас именно в лавке она чувствует себя в безопасности. — Если бы я все время говорил правду, — отозвался мистер Блэквелл, опираясь на свою трость, — то я бы сказал вам сегодня, что вы выглядите ужасно, мисс Джонс. Но как видите, я человек вежливый и предприимчивый, поэтому стараюсь говорить окружающим то, что они хотят услышать, чтобы получить с этого свою выгоду. Коралина невольно покосилась на зеркало, что висело на стене неподалеку. Из отражения на нее смотрела девушка с распушившимися из-за влаги волосами — ей пришлось около часа идти пешком до Розового Дворца от дома Ловатов, чтобы успеть переодеться перед утренним автобусом. Тропка, которой она шла, ночью выглядела куда более зловещей, но даже утром она еще вздрагивала от разных звуков в лесу. Джинсовый комбинезон был мятым, а лицо ее было слегка опухшим из-за пережитого ночью стресса и слез. — Тот парень был в таком шоке, что выронил бумажник? — съязвила девчонка, начиная поправлять волосы. Руки ее слегла тряслись из-за вновь оживших воспоминаний, но она пыталась сдержать себя. — Что ж, пожалуй, я принесу еще одну коробку с квитанциями в довесок к этой, — мистер Блэквелл приторно вежливо улыбнулся и двинулся в сторону второго этажа, как вдруг дверной колокольчик снова зазвонил. В лавку зашла маленькая девочка со своим отцом. Отец ее был такого высокого роста, что почти сразу же влетел лбом в люстру, которая была подвешена к балке для продажи. Потерев ушибленное место, он нашел взглядом старика и с добродушной улыбкой двинулся к нему. — День добрый! Я хозяин сувенирного магазинчика за углом, мы с вами виделись пару раз! — Ах, да, — помрачнел владелец лавки, припоминая, что каждый раз, когда этот мужчина приветственно махал ему на улице, ему приходилось быстрее ковылять в лавку и закрывать за собой дверь, не желая быть вовлеченным в формальный разговор. — Чем могу помочь? — У моей дочери на следующей неделе день рождения. Мы бы хотели купить этот чудесный кукольный домик с витрины. — А… — мистер Блэквелл оправил свои усы и отступил назад, чтобы не пришлось так сильно задирать голову, глядя на высокого покупателя. — Прошу прощения, но эта вещь не для продажи. — Но мы думали… — Кукольный домик не продается! Мужчина заметно поник и перевел взгляд на свою дочь. Девочка и так была маленькой, но рядом со своим высоким отцом выглядела совсем крохой. На ее личике выступили слезы. Она мечтала об этом домике с тех пор, как впервые увидела его. — Прости, милая, кажется, мы не сможем тебе его купить, — обратился к ней отец, присев на корточки, чтобы утереть своей огромной рукой ее маленькую слезинку. Коралина Джонс медленно вышла из-за прилавка и подошла поближе, чтобы укоризненно взглянуть на своего начальника. Ей стало жалко эту маленькую девочку. Джонс часто видела ее по ту сторону витрины, когда она подбегала посмотреть на кукольный домик — иногда по несколько раз за день. Она невольно вспомнила то, как часто ей самой отказывали в желаемом в детстве. — Понимаете, — Коралина вздохнула и обратилась к мужчине, — тот кукольный домик раньше принадлежал местному серийному убийце, поэтому мистер Блэквелл, к сожалению, не может вам его продать. Он бы не хотел, чтобы ваша маленькая дочь играла с такой вещью. Владелец лавки закашлялся. Лицо покупателя исказилось и приняло удивленный вид. Кажется, что он не ожидал это услышать, но в целом такой ответ его устроил намного больше, чем простой отказ мистера Блэквелла. Шмыгнув носом, хозяин сувенирного магазинчика поднялся и почесал затылок, едва ли не задев локтем антикварную вешалку для одежды. — Да-да, конечно. Я все понимаю, — он кивнул и обратился к девочке. — Давай-ка мы лучше тебе… котёнка купим… — Котёнка! — тут же повторила за ним девочка и пошла за отцом в сторону выхода, едва поспевая за его широкими шагами. Ее взгляд был прикован к фиолетовому кукольному домику, который все также манил ее с витрины, но перспектива приобрести питомца, кажется, привлекала ее не меньше. Колокольчик на двери снова зазвенел, когда они покинули лавку. — Что ж, ладно, вторую коробку можете разобрать завтра… — буркнул мистер Блэквелл. — Но не забудьте про мой чай через два часа. — Непременно, сэр, — Коралина взглянула на витрину. — Почему вы отказали им в продаже домика? Я думала, что вы не упускаете возможность получить выгоду. Владелец лавки смирил свою помощницу пристальным взглядом. — Я люблю рассказывать истории, но только если они короткие, — изрек он. — А у этого дома была слишком длинная жизнь. — Как хорошо, что у нас закончились клиенты, и у вас появилось свободное время, — поддакнула помощница. — Ведь этого домика не было в каталоге, что вы мне дали. А я, как хороший работник, должна знать все про товар, верно? — Ну что ж, — мистер Блэквелл уперся в пол тростью и слегка покачал ее рукояткой в стороны. Сначала девочка подумала, что он просто старается сделать начало рассказа более впечатляющим, но затем заметила его глубокую задумчивость. — Это очень старинная игрушка, она переходила от одного поколения к другому, от девочки к девочке, — продолжил мистер Блэквелл. — Каждая комната в домике нашла в себе отражение всех своих владелиц. Все они что-то привносили в его декор, сочиняли в нем новые истории, обыгрывали сюжеты, а затем вырастали из него и отдавали следующему младшему ребенку в семье. Так было до тех пор, пока в семье не родился мальчик. Мальчику этот домик не был интересен вовсе, но он уже стал семейной реликвией, чтобы его просто выкинуть, — мистер Блэквелл прервался, чтобы оправить свои усы. — После того, как их дом по трагичной случайности сгорел, из всей мебели уцелел лишь этот домик. Тогда-то он и появился в моей лавке. Коралина взглянула на мужчину, рассчитывая на продолжение этой истории, но ее не последовало. Старик откашлялся и нахмурился: — Вы, молодые, вряд ли это поймете. Это не такая игрушка, которую можно отдать для обычных игр в кукол… В ней содержится гораздо больше истории, чем в любой другой вещи в этой лавке, и именно эта история делает домик особенным, — мистер Блэквелл обернулся и внимательно взглянул на Коралину. Убедившись, что этот рассказ заставил ее задуматься, он оперся на свою трость и направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. — Да и, кстати, на витрине он отлично смотрится! Будет трудно найти замену. Коралина услышала, как ступени под стариком издали скрип, и взглянула на кукольный домик. Только сейчас она обратила внимание на то, как он на самом деле сильно отличается от другой мебели, представленной в лавке на продажу. И дело было не в его фиолетовом цвете, который выбивался среди остальных более классических вещей. Он выглядел не просто старинным, а «уставшим». Под его крышей побывало слишком много жильцов. Джонс подошла поближе к витрине, чтобы рассмотреть игрушку получше. Кукольный домик был достаточно высоким — почти по пояс Коралине. Его архитектура отдаленно напоминала Розовый Дворец. Вероятно, его изготовили в одно и то же время с модой на такие здания. Внутри него было несколько больших комнат: каждая была выполнена в разном цвете и слегка отличалась по своему декору. Внутри стояли разные фигурки жильцов. Рассматривая их, девушка подумала, что они скорее всего тоже выставлены на продажу. Было похоже, что мистер Блэквелл приобрел их в коллекцию отдельно. На них была одежда разных эпох, и они сильно отличались по технике исполнения. Всего было 14 фигур — девять женских и пять мужских. Мужчины сидели за столиком в гостиной, несколько женщин «хлопотали» на кухне, а остальные были рассредоточены по другим комнатам — кто-то читал, кто-то спал, а кто-то просто сидел и смотрел вперед — сквозь витрину на улицу. По телу Коралины прошелся отрезвляющий холодок. Вместе с тем, как она задумалась об истории этого кукольного домика, она невольно задумалась и о том, какова история ее собственного дома. Она знала, что стенам Розового Дворца несколько столетий, но она никогда не думала о том, как его история могла бы повлиять на появление заветной маленькой Дверцы в ее гостиной.***
Наступал вечер, в доме мадам Ловат было тихо. Закильберри с самого утра возился во дворе, ремонтируя дорожку и покосившуюся крышу крыльца. В дом он вернулся только после того, как улицу накрыло густым туманом. Поставив чайник, он оглянулся и взглянул на гостиную. Коралина ушла из дома рано утром, не попрощавшись. Закильберри плохо спал и видел из окна, как она скрывается в лестной чаще, направляясь к дому. Он знал, что что-то не так, но не смел спрашивать — тогда бы Коралина могла подумать, что он вновь стал старым Закильберри, а ему нравилось быть новым. Новый Закильберри не поддавался влиянию Коралины Джонс. «Помнишь тот вечер, Заколебайка? Ты видел ту руку также отчетливо, как и я. Мы могли упасть в колодец, помнишь?» — однажды спросила его Коралина, когда он подвез ее из города домой. — «Мой психолог сказал, что это галлюцинации, а ты мне поверил. Но я уже даже себе не верю. Была ли там рука? А может даже колодца не было?» В тот вечер шел дождь. Коралина ушла домой, а Заки поехал к дикому саду, чтобы откопать колодец. Он очень хотел, чтобы Коралина все помнила. Это было важно. «Представляешь, если бы этого не случилось, мы даже и друзьями бы не стали», — смеялась Джонс. — «Посмотри на нас! Мы разные». Закильберри копал мокрую землю в том месте, вокруг которого еще росли грибы. За несколько лет крышка колодца ушла глубоко под землю. Одежда мальчика покрылась грязью, которая смешивалась с каплями дождя и впитывалась в ткань. Его руки замерзли из-за холодной почвы, когда он наконец наткнулся на твердую крышку. Ее облепила мокрая земля, она была тяжелой, и никак не поддавалась. Закильберри тянул ее из-за всех сил, пока она вдруг не сдвинулась. Капли дождя упали в колодец с гулким эхом. — Эй, я тебя не боюсь! — закричал Закильберри в колодец и прислушался. Ответа не было, только эхо. — И она тебя не боится! Больше нет! — он посмотрел вниз, во тьму, пока капли дождя стекали по его лицу. Он смотрел так долго, что ему началось казаться, что в ней что-то есть. Воспоминания прервались свистом вскипевшего чайника. Ловат снял его с плиты и налил воду в кружку с чаем. Едва справляясь с зудом в руке из-за ожога плющом, он сделал пару глотков. Ему не хватало чая, который умела заваривать только мадам Ловат, с бергамотом и листьями земляники. Но в доме остался лишь чай в пакетиках. Когда он решил пройти в гостиную, за окном послышался какой-то шелест. Выглянув в окно, Закильберри никого не увидел, только туман. Звук повторился, и из тумана появилось что-то смутно знакомое — кончик тонкого кошачьего хвоста. Закильберри положил кружку на стол и подошел к заднему входу. Открыв дверь, он посмотрел, как «хвост» сквозь туман направляется к нему. — Кот? — удивился Заки, когда силуэт кота стал более различаемым. — Ну надо же, жив, доходяга! Что это там у тебя? Закильберри наклонился, чтобы по привычке потрепать черного кота за холку и заметил, что на этот раз он принес что-то крупнее обычной мыши. Кот вильнул хвостом и сел, посмотрев снизу вверх на Закильберри. Опустив голову в бок, он раскрыл пасть и уронил на землю кукольного Двойника Коралины Джонс.***
Мальчик смотрел в замочную скважину закрытой двери и видел расплывчатый силуэт девочки. Она одиноко сидела одна за кухонным столом и завтракала хлопьями. У нее были ярко синие волосы и хмурый взгляд. Он подумал, что это было потому, что она завтракала совсем одна, без родителей. Ему стало ее жаль, но он тут же испугался этого чувства и отдернул себя. Отпрянув от подглядывания, он обернулся и взглянул в коридор. Там было настолько темно, что казалось будто эта тьма — туман, который переплывает из одной стороны ветхого дома в другой. Но мальчика пугала не темнота, его пугало то, что в ней может быть. Убедившись, что он в комнате один, мальчик снова прильнул к замочной скважине. Но девочка за столом исчезла. Это было первый раз, когда ему удалось увидеть ее сквозь завесу. «Коралина Джонс!» — Ты видишь ее? — вокруг послышался скрипучий голос. Мальчик вздрогнул и зажмурился, уперевшись руками в дверь. Но дверь была заперта. — Эта мерзавка сбежала от меня… бросила… — голос срывался и совершенно не был похож на человеческий. Он неприятным осадком оседал в душе ребенка. — Но ты же любишь мамочку… правда, дорогой? Ты не бросишь меня? Мальчик часто задышал от страха, но в то же время чувствовал себя обязанным слушаться Другую Маму. Она заботилась о нем в этом странном мире — ее мире. Он чувствовал, как этот мирок на последнем издыхании схлопывается вокруг него, и его словно душит материнская забота. И он должен быть благодарным за то, что она выбрала его. — Дорогой, ты проголодался? — голос существа резко облек себя в знакомый ему теплый женский голос. Мальчик хорошо его знал, но уже стал забывать, откуда. — Я приготовила тебе ужин. Тебе нужно кушать, чтобы стать большим и сильным, — что-то позади медленно защелкало о твердую поверхность, словно кто-то перебирал пальцами по столу, но звук при этом был холодным, металлическим. — Ну же, не заставляй меня ждать. Мальчик послушно отпрянул от двери и медленно развернулся. Его глаза все еще были крепко зажмурены, и он приложил значительное усилие, чтобы наконец открыть их. Заморгав от неожиданно яркого света, мальчик осмотрелся. Он стоял на кухне, очень похожей на ту, которую он видел в замочной скважине. Но за окном и в коридоре теперь была пустота. Он был в комнате один. На столе в тарелке лежали медовые хлопья с молоком. Боль не отпускала. Незнакомец улыбнулся от приятного чувства жжения в теле. Он испытывал ее с тех пор, как Коралина сожгла его подарок. Он разучился бояться боли, он ее желал. Тихой поступью он медленно шел по каменной дорожке. Остановившись, в вечернем ветре вместо холода незнакомец нашел благодать. В Ее мире не было ветра, в Ее мире было мало почвы. Тот мир разваливался вместе с Другой Мамой, а он подпитывал Ее. Там он был нужен. И он нужен ей здесь, сейчас, чтобы сделать это место таким же убогим. Сделать мир Коралины убогим. Заставить ее вернуться. Заплатить. «Она виновата в том, что тебя любили меньше…» Потребность в любви, потребность любить — что такое любовь? Любовь — это боль, которую причиняют тебе, и любовь — это боль, которую причиняешь ты. Он хотел, чтобы Коралине было больно также, как и ему. Зайдя за угол городской улочки, незнакомец взглянул на вывеску кафе «Шарлотка» напротив. Его игра должна стать масштабнее, чтобы Коралина Джонс заметила его.