***
Безмятежный сон без сновидений гарантирует покой, при котором тело способно восстановится, а разум отпустить тревоги. Провалившись в такой сон, Коралина крайне неохотно возвращалась в осознанный мир, который сосуществовал в серости ненужных рамок и правил. Шепот в ее голове, облекший себя в голос Другой Мамы — скрипучий, устрашающий и проникающий в дальние закоулки души, желанной для нее — вторил, что этот мир снова становится чужим, недоступным для Коралины. И самая главная ошибка, которую могла совершить юная Джонс — это поверить ему. Навязчивый звонок телефона не умолкал, окончательно возвращая девушку в реальность. Распахнув глаза, она нащупала поблизости свой телефон и ответила на звонок хриплым ото сна голосом. — Коралина Джонс! — голос матери прозвучал строго и отчего-то показался Коралине слишком громким. На мгновение в ней шевельнулся страх того, что шум от их вчерашней вечеринки каким-то образом смог долететь до гостиницы, в которой остановились ее родители. — Я набрала тебя уже трижды, почему ты не отвечала? — Я спала, — отозвалась девушка и с облегчением выдохнула. — Уже давно перевалило за полдень, — констатировала мать. Голос Мел был уставшим из-за навалившейся на нее работы и очередного перелета в новый город, где им предстояло представить свой проект. — Крепкий сон полезен, дорогая, — отдаленно в трубке послышался добродушный голос Чарли. — Но нельзя пропускать завтрак. Коралина и вправду почувствовала ужасный голод. Желудок заныл и издал протяжный звук, моля о том, чтобы его наполнили чем-нибудь сытным. Осмотревшись, девушка поняла, что находится в своей комнате. Заметив на полу надорванную полупустую пачку чипсов, она тут же спустилась с кровати и быстро подползла к ней на четвереньках, напоминая со стороны дикое оголодавшее животное. Самочувствие её было паршивым. — Я как раз решаю этот вопрос, — пробурчала она с набитым ртом, не стесняясь хрустеть едой прямо в трубку. Разговор с родителями вышел недолгим. Убедившись, что Коралина в порядке, они продолжили готовиться к презентации. Отложив телефон, Джонс почесала кончиком пальца нос и, продолжая жевать, медленно поднялась с пола. В комнате кроме нее никого не было. Она направилась к двери и попутно мельком взглянула на себя в зеркало. На ней была та же одежда, что и вчера, волосы пребывали в спутанном беспорядке. Макияж размазался по лицу и черные тени теперь были больше похожи на ужасные синяки под глазами. Девчонка оттянула пальцем кожу щеки вниз и показала отражению язык. Взглянув на рожицу и не почувствовав облегчения, Коралина вздохнула и решила спуститься вниз. Первый этаж Розового Дворца, на первый взгляд, гордо отстоял атаку вчерашних «вредителей». Украшения в доме были сняты, столовая казалась уже кем-то старательно вычищенной. Мебель стояла на своих местах, а пустые стаканчики, бутылки, салфетки и прочий мусор из-под снеков заполняли лишь отдельную часть коридора и гостиной. Взяв пачку мусорных пакетов, Моника вышла из кухни и столкнулась взглядом с юной хозяйкой дома. Сингх выглядела свежей и отдохнувшей, и уже успела принять душ и переодеться. Ее длинные волосы привычно были убраны в два невысоких хвоста. — Ты что… — Коралина на мгновение поморщилась от хрипоты в собственном голосе и как следует откашлялась. — Ты что, убрала здесь все одна? Почему ты не разбудила меня? —Я была не одна, — Моника оторвала один пакет и перекинула остальную упаковку подруге. — Мне Закильберри помог. Он уехал всего минут десять назад. — Что? — еще больше удивилась Коралина, кое как поймав пакеты. — Заколебайка, — для убедительности кивнула Сингх и продолжила собирать мусор. — Приехал с утра и решил помочь. Я хотела тебя разбудить, но он запретил, — она остановилась и взглянула на Коралину прищуренными глазами. В ее взгляде читалось крайнее любопытство. — Что между вами случилось вчера в кладовке? Коралина задумалась на мгновение и пожала плечами. — Я не знаю! — резко ответила она и кинула свою упаковку чипсов в мусорный пакет. — Он, видимо, напился и нес какую-то околесицу! Со стороны гостиной послышался громкий звук. Это было похоже на что-то среднее между рыком медведя и работающей дрелью. Джонс заглянула в дверной проем и увидела на диване спящего мистера Бобо. Он развернулся во сне, почесав своей костлявой морщинистой рукой подмышку. Его храп прервался ненадолго, а с его тела на пол свалилось несколько опустошенных банок из-под пива. — А он-то что тут делает? — поморщилась Коралина, хотя было очевидно, что старика приманил в дом запах алкоголя и свободные уши пьяных подростков, которые восторженно слушали его истории про дрессированных мышей. Кто-то даже назвал это «гениальной идеей», из-за чего мистер Бобински еще больше возгордился своим упорством в этом деле. ➵ Уборка оставшегося беспорядка не заняла много времени. Джонс чувствовала какое-то напряжение. Сначала она подумала, что это было связано с ее похмельным состоянием и некоторых тревог, которые с каждым днем после появления на ее пороге Двойника только увеличивались. Но вскоре она поняла, что дело было в Моник. Подруга была на удивление молчалива и слишком увлечена ее самым нелюбимым делом — уборкой. После того, как девушки вынесли из дома и засунули в мусорный бак три огромных пакета, они протерли шваброй полы в коридоре, где кто-то разлил пиво, и замочили испачканный коврик из прихожей в ведре с моющими средствами. После этого Джонс решила приготовить кофе на кухне. Разлив его по чашкам, она устроилась за столом напротив подруги. — Так, где ты… пропадала всю ночь? — Сингх на секунду оторвалась от экрана своего телефона и взглянула на подругу, приподняв брови. — Вчера я хотела догнать тебя, но увидела, как ты уходишь с Лютером. Коралина напряглась и внимательно посмотрела на свой кофе в чашке. Воспоминания о вчерашнем вечере смешались в один сплошной запутанный клубок, и все попытки распутать его заканчивались для нее головной болью и чувством тяжести. Девушка отложила чашку и помассировала виски в надежде улучшить свое состояние. «Ты до сих пор боишься темноты?» — застыл вопрос Закильберри в ее голове. Коралина махнула головой. — Я хотела пойти к озеру, а этот… Лютер увязался за мной. Мы немного поплавали, и после он проводил меня домой, — ответила Коралина и пожала плечами. На столе лежало ее любимое шоколадное печенье с кокосовой стружкой, но ощущение голода резко испарилось. — А что? — Ничего! — отмахнулась Моника и быстро присосалась к своему напитку, но затем резко отпрянула от чашки, почувствовав, как обожгла губы. Коралина недоуменно взглянула на нее, но тут в комнату вошел мистер Бобински, обратив на себя внимание подруг. Он бодро пересек кухню и остановился напротив кофеварки. Нагнувшись, он внимательно взглянул на свое отражение на ее поверхности и, причмокнув, провел пальцами по своим длинным усам. Взяв со стола чистую кружку, старик налил туда кофе и уселся за стол между подругами. — О чем нынче сплетничает молодежь? — он перевел взгляд на Коралину и невольно отшатнулся. — Боже милостивый, Коралина! Выглядишь, как мисс Форсибл. ➵ Каждое воскресенье мистер Блэквелл устраивал небольшую распродажу старых книг, которые ему оставляли местные жители в коробке для пожертвований. Коробка обычно стояла при входе и кроме книг в ней нередко можно было найти обертки от конфет или пустые стаканчики из-под кофе, поскольку прохожие часто путали ее с мусоркой. Порывшись там сегодня, старик в придачу к двум старым женским романам и обертке от жвачки нашел в ней мертвую полевую мышь. Схватив ее за хвост, Блэквелл внимательно осмотрел трупик животного своим единственным глазом и тут же нахмурился. Заглянув за витрину лавки, мужчина оперся на свою трость и внимательно пересчитал жителей кукольного домика. Не хватало фигурки одного черного кота. Вздохнув, старик выкинул мышь обратно в коробку и зашвырнул ее ногой под распродажный стол, что был выставлен на улице перед магазинчиком. Скучающие прохожие иногда останавливались возле него, чтобы осмотреть книги, небрежно сваленные в кучу стариком. Каждая книга имела потрепавшийся корешок и желтоватую обложку, а стояли они всего 1 фунт за штуку. Владелец лавки сел в кресло с леопардовой обивкой, которое он также вынес на улицу, и вытянул из кучи на столе первую попавшуюся книгу. Пробежавшись глазами по начальным строчкам первой страницы, он заметил, как к лавке подошла девушка с синими волосами и стал хмуро наблюдать за тем, как она аккуратно раскладывает просмотренные ею книги на столе. Сначала юная покупательница внимательно изучала обложку и название книги, а затем выбирала для нее подходящее место на столе, пока большая часть книг не оказалась ровно выложена перед ней так, чтобы их удобно было смотреть. — Вам что-то подсказать? — не выдержал мистер Блэквелл. Он не хотел, чтобы благодаря презентабельно выложенному товару в это время суток к лавке набежало слишком много народу, мешая ему читать. — Если вы ищете что-то из женских современных романов, то могу посоветовать вам развернуться и идти прямо, не сворачивая, до следующей улицы. Там есть прекрасная книжная лавка. — О, — девушка смутилась и нервно завела синие локоны за уши. — Я… пр…просто хотела помочь. Вам случайно не… не требуются помощники в магазин? Меня зовут… мое имя Софи, — она снова запнулась и замолчала. Мистер Блэквелл повнимательнее взглянул на девушку, отложив книгу. По виду она была ровесницей Коралины, но гораздо ниже ростом из-за чего особенно сильно терялась в своей большой черной толстовке. Казалось, что ее можно было различить лишь по огромным серым глазам и волосам, выкрашенных в синий. Владелец лавки невольно поморщился. — Благодарю, но я от одной-то помощницы никак не могу избавиться, — старик показал рукой в противоположное направление от его магазина. — Возможно в той чудесной лавке вам повезет больше. Девушка заметно поникла, но отходить от распродажного стола не торопилась. Взяв в руки небольшой зеленый томик малоизвестного поэта, она какое-то время смотрела на него, словно не могла решиться на покупку. Мистер Блэквелл вежливо покашлял, решив, что это как-то поможет, но Софи, продолжала смотреть на книгу в упор, поднеся руку к себе в нерешительности. — Я вам ее дарю! — с натуженной улыбкой снова обратился к ней владелец лавки. — Но я… — Забирайте и уходите. — Не могу… я… я заплачу. Пока девушка рылась в своем рюкзаке в поисках кошелька, у соседнего здания остановился пикап. Хлопнув дверцей, из него вышел Закильберри Ловат. Сегодня он должен был забрать оставшуюся сумму за мебель, которую его семья продала в лавку мистеру Блэквелла. Перейдя дорогу, парень направился к знакомому магазинчику, как вдруг резко остановился. Его взгляд был прикован к девушке с синими волосами. — Коралина? — в легком замешательстве произнес он, почувствовав, как его сердце начинает биться сильнее. В его голове всплыл образ старой подруги, которая медленно уходила от дома Ловатов в сумерках накануне его отъезда. Ее волосы тогда были такими же яркими. Он стоял на крыльце и ждал, когда она обернется. Но девчонка упорно шагала вперед, пока ее силуэт не скрылся внизу холма. Обнимая себя за плечи, его подруга дрожала из-за слез. Девушка, услышав знакомое имя, оглянулась и широко распахнула свои глаза. Закильберри не узнал незнакомку и, опустив взгляд, почувствовав неловкость из-за своей ошибки. Отчего-то в его сердце закралось маленькое разочарование, хотя он прекрасно знал, что Джонс больше не красит волосы в синий цвет, а в лавке у нее сегодня был выходной, о чем он заранее уточнил у мистера Блэквелла. — Ты назвал меня Коралиной? — речь девушки переменилась, стала более четкой и восторженной, из-за чего владелец магазинчика даже невольно вздрогнул. — Правда, мы похожи? — Что? — Ловат на секунду растерялся и почесал свою правую ладонь. — Ну да… немного. У тебя синие волосы. Выглядит… эм, круто. — Спасибо, Закильберри! — Софи искренне улыбнулась ему. — Мы знакомы? — еще больше удивился парень. — Да! Мы… мы учились в одной школе, — девушка достала из кошелька 1 фунт и положила на стол перед мистером Блэквеллом. — Большое спасибо! Мне пора идти. Надеюсь, эта книга понравится моему другу. И Софи «чокнутая» Торндайк с улыбкой на лице пошла прочь от антикварной лавки, вниз по улице, провожаемая взглядами мистера Блэквелла и младшего Ловата. — Вряд ли эти паршивые стихи понравятся хотя бы одному человеку в этом городишке, — буркнул себе под нос старик, оправив свой галстук-бабочку.***
Опустевший дом казался Коралине опасным. Принимая душ, она боялась закрывать глаза, намыливая голову. Вместо привычного халата и домашней одежды, что лежали в комоде рядом с проклятым свитером, она достала из шкафа и надела длинную серую толстовку, которую ей когда-то подарили. «Какая безвкусица, в жизни такое не надену!» — подумала тогда Коралина и забросила ее в самый дальний угол шкафа. Сейчас же она нашла в ней уютную альтернативу. Днем она старалась отвлечь себя просмотром шоу по телевизору, а к вечеру, проголодавшись, пошла на кухню и открыла шкафчик. Взглянув на несколько оставшихся упаковок с хлопьями, она закрыла его и решила приготовить себе яичницу. Пока Коралина доедала свой ужин, ей показалось, что часы в коридоре непривычно громко тикают. «Тик-так» отдавалось в ее голове в разы громче, словно они вели обратный отсчет до какого-то неприятного события. «Тик-так» умело размывало тишину дома и делало ее еще более угнетающей. «Тик-так» с каждым разом звучало все громче, словно отдавалось теперь в самой голове Коралины Джонс. Сложив грязные тарелки в раковине, девушка глубоко вздохнула, чтобы попытаться успокоится. Последний раз дом казался ей таким пустым, когда она потеряла своих родителей. Их спальня, кабинет отца, кухня — все в тот день говорило о том, что они ее покинули. Маленькая Джонс и до того случая не чувствовала достаточного внимания от своих родителей, чье время уходило на борьбу с банкротством и переезд. Она по-детски капризничала, была надоедливой, всеми способами пыталась привлечь к себе внимание, поэтому, когда они ее покинули, Коралина испытала не просто страх, а ужас. «У нас есть, что отпраздновать!» — сказали ей мама с папой, когда вернулись. Волосы Коралины были в паутине, она часто дышала из-за волнения, коленка была разбита. Она искала их по всему дому, и даже за его пределами. Мел и Чарли Джонс не были плохими родителями, они были занятыми родителями. Сжимая руки в кулаки, Коралина вдруг услышала едва уловимое тявканье собак соседок снизу. Заглянув в холодильник, девчонка решила, что ей нужно отвлечься. Выудив оттуда остатки приторного торта, который кто-то принес на вечеринку, она направилась к выходу из дома. — Коралина! — пискнула мисс Спинки, открывая дверь. Судя по звукам, доносившихся из квартиры, они слушали романсы, привычно проводя уютный вечер за чашечкой чая и вязанием. — Что-то случилось? Девушка взглянула на старушку и слегка смутилась. Коралина давно не заходила к ним в гости, а по возможности пыталась и вовсе этого избежать. Их квартира навеивала ей тоску, которая смешивалась со специфическим ароматом приторных духов актрис, корма для их собак и инфантильной старости. — Я принесла вам немного торта, — отозвалась Джонс. — Я могу войти? — Да-да, конечно, дорогая, — отозвалась мисс Спинк, медленно перебираясь на ходулях в дом. — Мириам, поставь еще чайку! Коралина направилась за соседкой, попутно запутавшись в красной театральной шторе, которая отгораживала прихожую от гостиной. Ткань ее за все эти годы потрепалась и стала плешивой, и Коралина едва сдержалась, чтобы не закашлять от тяжелой пыли, осевшей на ней за эти годы. Под ее ногами сразу замахали хвостами три терьера, в привычке своей природы тщательно ее обнюхивая. — Ах, Коралина, как чудно, что ты к нам зашла, — Мириам выглянула из маленькой кухни, высматривая девушку через свои очки. — Ты, несомненно, внесешь разнообразие в наш скучный вечер. Я заварю тебе жасминовый чай! — Спасибо, мисс Форсибл, — ответила Коралина и посмотрела по сторонам. На первый взгляд, нижняя квартира совсем не изменилась за это время. Мебель стояла на тех же местах, но выглядела такой потертой, что казалось неудобной и мрачной. Каменные стены местами потрескались и нуждались в ремонте, а чучела покойных собак будто постарели еще больше. Воздух казался тяжелым и влажным, и местами был заметен слой пыли. Лишь постеры из яркого прошлого актрис, все также украшающие полки, были кристально чистыми. — Ну, милая, как ты справляешься? — поинтересовалась Эйприл, присаживаясь в глубокое кресло. На ее волосах были закреплены бигуди, поэтому она старалась держать голову ровно, чтобы случайно не нарушить их положение. — Что? — откашлялась Коралина, поспешив пройти дальше. — В одиночку, без родителей. У тебя все хорошо? Девчонка положила контейнер с тортом на кофейный столик и присела на бледно-красный диван. Он оказался таким жестким, что она невольно заерзала. Терьеры в этот момент, потеряв к гостье интерес, разбежались по комнате. — Все замечательно. Как вы поживаете? — О, вчерашний спектакль был не так уж и плох! — мисс Форсибл медленно вышла из кухни с подносом в руках и направилась в их сторону. Ее новый халат ярко фиолетового цвета, отделанный перьями, странно гармонировал с окружающей обстановкой, выделяясь на ней ярким пятном. — Конечно, мы в свое время сыграли бы лучше, но… — Эйприл вздохнула. — Но чего же ожидать от нынешнего поколения? Никакой отдачи. И мистер Блэквелл бы со мной согласился, если бы соизволил вчера прийти. — Мистера Блэквелла не было с вами? — удивилась юная Джонс и вспомнила про пожарную сигнализацию, которая сработала накануне выходных в антикварной лавке. — С ним все в порядке? — Конечно же в порядке, — заверила мисс Спинки. — Он сослался на важную встречу и воспользовался случаем, чтобы не видеть эту бездарную игру на сцене, — хмыкнула мисс Форсибл и поставила поднос на кофейный столик, а затем налила для Коралины свежезаваренный чай. — Много ли ты там увидела, Мириам? — Достаточно! Две старушки посмотрели друг на друга с многозначным недовольным прищуром, но не стали развивать эту тему дальше. Разложив торт, что принесла Коралина, на десертные тарелки, они начали обсуждать костюмы героев в спектакле и сошлись на том, что они действительно были хороши. — Дорогая, не сутулься, для девушек крайне важна красивая осанка, — мисс Спинк взглянула на юную соседку, и та сразу же неохотно выгнулась. — Я вижу, тебя что-то тревожит. Мириам, подай-ка мне карты, мы должны для нее погадать! Сегодня удачный для этого день! — Точно, Эйприл, — согласилась старушка и достала из кармана халата колоду карт. — Коралина, хочешь мы погадаем на твоего суженного? — Нет, мы погадаем ей на судьбу! — На суженного! — На судьбу! — У меня нет суженного, — встряла Коралина, желая прекратить назревающий спор. С каждым годом хозяйки этой квартиры становились все более ворчливыми, и, если рядом не было мистера Бобински, они по обыкновению находили причину для ссоры между собой. Возможно, это было одним из немногих доступным для них развлечением. — Как же так, Коралина? Я думала в твоем возрасте их уже должно быть несколько! — удивленная мисс Форсибл стала внимательно рассматривать девушку через свои очки, пытаясь высмотреть в ней весомый изъян, но ничего кроме едва заметного недосыпа она не увидела. — Ох, помню, в твоем возрасте у меня был роман с Фредди… он был американцем, хотел увезти меня в кругосветный круиз… каков он был красавец! — Да, был красив подстать своей жене! — хмыкнула мисс Спинк. — Ох, это все условности, Эйприл! Мы любили друг друга, а его жена была так далеко за континентом, что ее как будто и вовсе не было! Коралина Джонс невольно испытала отвращение, взглянув на морщинистые лица хозяек дома. Ей сложно было представить их любовные похождения в молодости, особенно когда она четко видела, насколько одинокими они в итоге остались в старости. Девчонка перевела взгляд на постер, что висел на стене. На нем мисс Спинк и мисс Форсибл были молоды, красивы, стройны фигурой и их выражение лиц излучали уверенность и азарт. Вряд ли в те годы эти две девушки догадывались, что их будущее могло стать таким мрачным, как эта квартира, в которой две старушки доживают свою старость. — Ты никогда не умела выбирать мужчин, Мириам. — Зато я никогда ни о чем не жалела, Эйприл. В следующие несколько минут актрисы были заняты картами: они тщательно перетасовали их и дали Коралине вытащить из колоды несколько штук наугад. Девчонка не была уверена в их таланте к гаданиям, которые они время от времени предлагали Коралине, но сегодня у нее не было возможности отказаться, и ей очень хотелось занять чем-то свой вечер. Вскоре на кофейном столике рубашкой вверх лежало пять карт. Эйприл начала медленно открывать их по очереди и добавлять к ним еще по карте из основной колоды: — Что ж… я вижу сомнение и страх. Ты стоишь перед выбором, Коралина. Эта карта говорит о смуте, а также означает расставание с близкими тебе людьми, — мисс Спинк потянулась за следующей картой, а юная Джонс невольно прочувствовала холодок, прошедший по ее спине. Атмосфера темного подвала, украшенного гирляндой, пыльными чучелами терьеров и старыми театральными реквизитами, задавали особую атмосферу, которая отлично сочеталась с потребностью обоих женщин из простого гадания сделать спектакль. — Что-то или кто-то гонит тебя вперед. Ты находишься в поиске себя и своих желаний, но впереди… я вижу женщину! Она хочет внести разлад в твою жизнь! Коралина, ты знаешь того, кто хотел бы тебе навредить? — Я… не думаю, я не знаю, — девушка вздохнула, пытаясь отмахнуться от образов Двойника и Другой мамы, которые замелькали в ее голове. «Если она не сможет это любить, она захочет это съесть. А может быть она хочет это съесть, потому что это ее любимое лакомство?» — в воспоминаниях ярко прорезались слова, которые произнес Кот в том мире, где он мог говорить. Но может быть тот мир был не за стеной большого старого дома, а в голове одной маленькой девочки? — А я вижу здесь мужчину! — мисс Форсибл отобрала у подруги колоду и достала следующую карту. — Этот мужчина всегда рядом с тобой, и ждет от тебя шага навстречу. Нужно быть смелее, решительнее — и тогда ты обретешь истину в своих поисках! Мисс Спинк недовольно вернула колоду себе и раскрыла последнюю карту. Рассмотрев изображение на ней, она какое-то время держала ее в руке, а затем медленно положила на стол. — Ах, Коралина-Коралина! — с волнением в голосе произнесла Эйприл. — Тебя ждет большая опасность. «Смерть» — прочитала Коралина название карты и почувствовала, как ее сердце начинает биться быстрее. «Размер паутины определяется только способностью ловить мух. Ты умеешь жужжать, Коралина?» — спросил однажды Кот на краю одного очень маленького мира. Это воспоминание казалось таким четким, как никогда раньше. Будто его только что открыли, как обычно открывают банку с консервами — резким движением. — Не слушай ее, милая! Это карта не плохая, — Мириам осмотрела расклад через свои очки и толкнула мисс Спинк в бок. — Ты завершишь старое неоконченное дело! — Но Мириам! — Эйприл! — Что ж, я лучше пойду, у меня еще много домашних дел. Спасибо за чай! — Джонс резко встала с дивана, почувствовав, как узел тревоги в ее желудке увеличился в два раза и теперь неприятно давил своей тяжестью на легкие, из-за чего ей стало трудно дышать. Кивнув старушкам на прощанье, она попыталась сохранить невозмутимое выражение лица и направилась на выход. Хозяйки квартиры с некоторым беспокойством смотрели ей вслед, пока не послышался хлопок закрывающейся двери. Три терьера залезли на диван и сложили мордочки на свои лапки, о чем-то грустно заскулив. — Для мадам Ловат эта карта не закончилась ничем хорошим… ➵ Вернувшись домой и гонимая тревогой, Коралина Джонс направилась на второй этаж, чтобы найти единственное, что связывало ее со сложным годом детской терапии в настоящем — синюю коробку из-под обуви, которую спрятала от нее мать. Перепрыгивая через ступени, Джонс поднялась в комнату родителей. Окинув взглядом шкаф, она подошла к нему и села на пол. Раскрыв дверцы, Коралина начала решительно раздвигать кипы старых газет и журналов, а также коробки с обувью, чтобы отыскать среди этого ненавистного ей хлама нужную вещь. Она оказалась заваленной на самом дне — потертая старая коробка из-под обуви, выкрашенная в синий цвет. В голове Коралины Джонс возникло старое воспоминание: она сидела на жестком диванчике в кабинете психолога. В руках Коралины Джонс был карандаш, и она что-то упорно выводила им на белом листе бумаги. «Нарисуй то, что заставляет тебя чувствовать себя в безопасности, Каролина» — таково было задание в тот раз. Джонс, нахмурилась, пытаясь вспомнить, что же она тогда нарисовала. Воспоминание не было четким, а скорее казалось ей далеким и размытым, словно она смотрела на него через окно, залитое дождем. На языке показался горький привкус таблеток, которыми ее кормили в то время. Достав синюю коробку наружу, девчонка внимательно осмотрела свою старую поделку. За несколько лет краска успела поцарапаться, а несколько пуговиц, что украшали ее поверхность, давно отлетели, оставив после себя торчащие черные нитки. При виде коробки юная Джонс почувствовала, как по спине прошелся холодок. Проведя рукой по старой надписи «Коралина в стране Кошмаров», выведенной неаккуратным детским почерком прямо на коробке, юная хозяйка Розового Дворца проглотила волнение, которое охватило ее перед встречей со своим прошлым. «Сложи сюда все, что связывает тебя с тем местом», — прозвучали в голове слова психолога. — «Запомни, твоим страхам не выбраться из этой коробки, Каролина». — Мои страхи… — прошептала девушка, нерешительно смотря на коробку. На синей краске была нарисована девочка в желтом дождевике, которая шла по тропинке, пролегающей между пуговицами. Эта девочка казалась такой маленькой, такой беззащитной, что взрослая Коралина Джонс невольно содрогнулась при мысли о том, через сколько всего ей пришлось пройти, чтобы снова оказаться здесь, перед своими страхами. Странный случай поистине был странным, туманным, непонятным. Взрослые всегда кивали, когда слышали историю Коралины. Они слышали, но не слушали. Их глаза наполнялись всепоглощающей любовью и сожалением, но Джонс видела в этом фальшь. «Я не маленькая девочка! Я взрослая!» — протестовала она в желании завоевать уважение. И взрослые снова кивали. — «Я видела! Я не вру!» Другая Мама пропала из реальности маленькой девочки, но не перестала навещать ее во снах, лишенных границ. Реалистичные, подобно густому туману, они затягивали Джонс, одаривая бессонницей и новыми рецептами на лекарства. «Это правда или вымысел?» — психолог задавала один и тот же вопрос каждый сеанс. — «Пока ты в этой комнате, мы можем говорить обо всем, Каролина» Но Коралина больше не хотела находиться в той комнате. Жесткий диванчик и бежевые обои были ей ненавистны, как и холодная женщина перед ней, которая скрывалась за теплой понимающей улыбкой. «Я это выдумала». ➵ Когда ты кот, ты от природы любопытен. Чем больше интересного случается с человеком, тем больше он тебе нравится. Многие жители Розового Дворца были интересными. Иногда с ними происходили радостные события, а иногда печальные, даже трагичные, но чаще чудесные. — А ну пошел отсюда, мерзавец! Кот подпрыгнул, выгнув спину, и тут же выбежал из своего укрытия — высокой травы. Остановившись на каменной дорожке перед домом, животное развернулось и издало возмущенное мяуканье и снова подпрыгнуло, уворачиваясь от комьев грязи, что подвернулись под руку мистеру Бобо. — Облезлый наглый кот! Будешь ходить по грядкам! Черный кот вильнул хвостом и тут же юркнул за угол дома, желая лишиться общества русского эмигранта. Миновав декоративные кусты, высаженные когда-то под окнами столовой Джонсов, он притаился в зарослях диких сорняков и прислушался. В округе было тихо, если не считать возмущенных шагов соседа Коралины, который поднимался к себе домой. Животное чувствовало, что что-то изменилось с тех пор, как он вернулся. В воздухе повис странный запах, смутно знакомый, очень тревожный. Кот не знал, что именно случится, но был уверен, что это будет либо чудесно, либо трагично. А может все вместе. Пробежав вперед, тощее животное юркнуло в небольшую щель между крыльцом и стеной дома. Пробираясь между знакомых балок, оно спугнуло в темноте мышь и пролезло в небольшое отверстие, которое вело к вентиляции Розового Дворца. Увидев сбоку свет, старый кот направился к нему и осторожно выглянул через старинную ажурную вентиляционную решетку, которая располагалась над полом дома. В коридоре никого не было, поэтому животное ткнуло носиком решетку и, приоткрыв ее, пролезло в дом. Внутри витал еле улавливаемый запах приготовленной яичницы, смешавшиеся с нотками кофейного напитка. Кот осторожно шел по коридору, прислушиваясь к звукам. Дом казался ему огромным, но он знал, что на самом деле здесь мало интересных мест. Чаще всего он проводил время в комнате Коралины, потому что там вкусно пахло и там был невероятно мягкий плед. Но перед тем, как попасть туда, он чувствовал, что сначала ему необходимо было выяснить, что именно его тревожит. Оно было где-то здесь. Совсем рядом. Кот чувствовал этот необъяснимый запах. Сладко-горьковатый, непохожий ни на что. Он знал его, но не мог вспомнить откуда. Раздался шорох. Остановившись перед лестницей, ведущей на второй этаж, животное подняло мордочку и взглянуло на вешалку. Рядом с ней на стене весело бра. Напуганный мотылек бился крылышками о стекло плафона, поддаваясь своему глупому инстинкту — лететь на свет. Кто-то должен был сказать этому маленькому существу, что иногда безопаснее оставаться в темноте. Кот повернул голову вбок и на секунду задумался. Его зрачки расширились, а в груди шевельнулся кошачий охотничий инстинкт. Подпрыгнув, он зацепился когтями за старое пальто и хотел залезть наверх, как вдруг понял, что старая вешалка из-за толчка накренилась вбок. Успев спрыгнуть, черный кот вздрогнул от громкого шума, с которым вешалка упала на пол. Услышав быстрые шаги наверху, животное тут же юркнуло в темный угол и затаилось, сверкнув голубыми глазами. Коралина Джонс почти бегом спустилась по лестнице и застыла над опрокинутой вешалкой. Замешкавшись ненадолго, она сжала кулаки и посмотрела по сторонам. — Эй, кто здесь?! — спросила она. Казалось, девушка была напугана, но решительно направилась к задней двери, чтобы проверить, нет ли там кого. Кот в этот момент медленно вылез из своего убежища и юркнул на второй этаж. Его чуткие ушки уловили, как юная Джонс вышла на улицу, захлопнув за собой дверь. Здесь странный запах чувствовался ярче. Принюхиваясь, животное медленно шло вперед. Заглянув в комнату Мел и Чарли Джонсов, кот увидел на полу связки макулатуры и синюю неоткрытую коробку. Обогнув ее, кот понюхал объект, а затем запрыгнул на крышку. Коробка пахла Коралиной. Облизав лапку, дикий зверь сел и провел ею за своим ушком несколько раз, а затем понял, что его чувствительный носик снова что-то уловил. Повернув голову, кот внимательно посмотрел на шкаф, неохотно оторвавшись от своего занятия. Спрыгнув с коробки, он обогнул стопку газет и заглянул за угол. Под шкафом что-то лежало. Подойдя ближе, кот схватил это зубами и вытащил наружу. Взглянув на свою находку, животное несколько раз напряженно вильнуло облезлым хвостом. На него пуговичными глазами смотрел кукольный Двойник Коралины Джонс. «Интересно…» — подумал Кот.***
На улицу спустились сумерки, окутав улицу дымкой приближающейся ночи. На небе клубились низкие облака и за холмами слышались приглушенные рокоты грозы. Сад казался пустым и грустным. Коралина достала из кармана толстовки зажигалку и прикурила сигарету, не спеша возвращаться в дом. Сердце в ее груди часто билось, отдаваясь стуком в ушах — не то от неожиданного падения вешалки в пустом доме, не то от прохлады вечера. Юная Джонс снова затянулась. Привычный клубничный вкус дыма теперь был горьким и не давал никакого облегчения. Коралина задумчиво посмотрела по сторонам и вдруг заметила, что из окон теплицы по другую сторону сада доносится тусклый свет. Немного замешкавшись, Коралина выкинула сигарету и шагнула вперед, на каменную дорожку. Холодный ветер окутывал ее голые ноги, обутые в старые кроссовки. Девчонка шмыгнула носом и натянула на кисти рукава длинной толстовки. Миновав ограду, она свернула налево и направилась к старой теплице. Отсюда она казалась невзрачной и заброшенной, что отчасти было правдой. Ее давно не использовали по назначению, лишь хранили там инвентарь для нужд сада. Раньше Коралина устраивала там летние посиделки со своими друзьями. Они украшали окна теплицы гирляндами, расстилали на полу плед и собирались на пикник. Закильберри считал это «девчачьей» глупостью и очень неохотно соглашался проводить там время, но каждый раз с удовольствием рассматривал первые звезды на ночном небе через стеклянный потолок, пока Моник была занята попытками сделать фотографии для своего портфолио. Джонс почувствовала, как в груди становится тепло от этих воспоминаний, но чем ближе казалась теплица, тем быстрее это чувство рассеивалось. Иногда, оказавшись на улице в момент смены дня на ночь, мы можем почувствовать, как кожа покрывается мурашками. Что-то за горизонтом на мгновение просыпается, обдувая землю своим холодным дыханием. Появляется ощущение, что кто-то наблюдает за тобой, спрятавшись в темноте ночи, и это чувство неприятно покалывает кожу конечностей. Услышав треск, Коралина резко остановилась и посмотрела по сторонам. В саду рядом с ней никого не было, но ощущение того, что кто-то следит за ней из-за молодой листвы деревьев не исчезало. На мгновение ей показалось, что она слышит какую-то песню, сладким эхом растекающуюся по округе, но через мгновение она поняла, что это всего лишь вой ветра. Глубоко вдохнув холодный воздух, она пошла дальше, стараясь отогнать от себя плохие мысли. Чем ближе была теплица, тем больше ей казалось, что свет внутри нее плавно движется. Медленно подойдя к окну, она аккуратно заглянула внутрь. В теплице никого не было. В центре помещения, на столе, одиноко горела свеча. Ее огонь «трусливо» вздрагивал на сквозняке, отражаясь на поверхности стеклянных стен. Коралина Джонс нахмурилась. Некому было оставить эту свечу там, никто из ее соседей не пользовался теплицей. Инстинкт вторил ей повернуть обратно домой, но что-то заставило ее двинуться к дверям. Приоткрыв со скрипом старую стеклянную створку, она вошла внутрь, заворожено смотря на танцующий огонь свечи. Ступая по пыльному полу, девушка подошла ближе и увидела на столе коробку, украшенную желтой лентой. Где-то в сердце шевельнулась маленькая надежда, что это спасение: вдруг это что-то хорошее в череде плохих необъяснимых событий. Но стоило ей развязать ленту, как в горле почувствовалась горечь. Открыв дрожащими руками коробку, Коралина вздрогнула. Внутри лежала кукла. Сделанная умелым творцом, она выглядела безукоризненно красивой, но от нее веяло опасностью. Пуговичные глаза смотрели на свою жертву Ее глазами — глазами Другой Мамы, словно издеваясь. Такие же блестящие и пугающие. — Это невозможно… — сорвалось с губ Коралины. Она подняла кукольную Моник на руки. При свете огня ее пуговицы опасно сверкали, но все это говорило лишь о том, что следующей жертвой станет ее подруга. А подтверждением этому была булавка, воткнутая в то место, где у кукольной Моник Сингх должно было быть сердце. Перевернув куклу, Джонс задрожала. Вторая половина куклы была точь-в-точь Закильберри — «новый» Закильберри. С зашитым ртом. — Заки, — девчонка вспомнила образ Заколебайки, который Другая Мама сделала для нее в своем мире. Она зашила ему рот, потому что думала, что его болтовня раздражает Коралину. «Ты все еще боишься темноты?» — вопрос Закильберри снова, как призрак, раздался в ее голове, и она вспомнила все то, что он наговорил ей в кладовке накануне. Тогда она очень хотела, чтобы он замолчал, но не так. Свеча вновь задрожала и вдруг погасла от сильного дуновения сквозняка от приоткрытой двери. Коралина интуитивно прижала куклу к груди, и резко развернулась. Ее лицо на секунду озарила вспышка молнии, которая сверкнула над крышей Розового Дворца, сопровождая свое появление глубоким громким рокотом. Юной Джонс показалось, что на мгновение она увидела чей-то силуэт в саду. Девушка замерла и ее тело окутал страх. Сердце сильно забилось в груди, и казалось, что тревога наполнила каждую частичку ее тела. В мыслях то и дело всплывали детские воспоминания о том, как в саду, похожем на этот, она спасалась от Другой Мамы. Она снова ощутила себя маленькой девочкой. Позади что-то резко ударило по стеклу, и Джонс испуганно оглянулась. Удар повторился, но в темноте ночи она не смогла рассмотреть причину этого шума. Снаружи начал накрапывать дождь. Нервно сглотнув, Коралина попятилась к выходу и выбежала на улицу. Холодные капли били в лицо, а холодный ветер подгонял ее вперед. Небо снова осветила яркая молния. Коралина больше не чувствовала холода, она стремительно бежала вперед, преследуемая собственными страхами, с которыми не была готова встретиться сегодня. Шелест, раздававшийся позади нее, вторил ей бежать без оглядки. В каждом звуке она слышала угрозу. Все, что хотелось Коралине Джонс — это найти безопасное место. Свернув с каменной дорожки, она побежала в сторону холмов, почувствовав, как ее обувь скользит по мокрой грязи тропинки. Ей казалось, что кто-то в темноте зовет ее по имени голосом Другой Мамы. Будто еще немного, и это ее нагонит и все начнется сначала. «Она добралась до меня, добралась до них!» — затерялась единственная мысль в ее голове. Коралина пробежала мимо диких яблонь и свернула на давно поросшую тропку, что уводила к соседнему холму. На пути она не заметила выступающего камня и споткнулась, растянувшись на мокрой земле. Кукла упала на листву, и Коралина, не чувствуя боли, быстро схватила ее и поднялась. Обернувшись, девчонка услышала новый рокот грозы и, положив куклу в карман, побежала дальше.***
Фары пикапа медленно осветили дворик дома покойной мадам Ловал. Дорогу размыло проливным дождем, и Закильберри старался вести аккуратно, чтобы машину не занесло на обочину. Припарковавшись, он накинул влажный капюшон своей старой куртки, чтобы спастись от непогоды, и двинулся в сторону крыльца. Поднявшись по лестнице, он начал доставать из кармана ключи, но вздрогнул от неожиданности. Рядом с ним сверкнул маленький огонек, осветив знакомое лицо. — Коралина?! —Закильберри отпрянул назад. Девушка медленно закурила сигарету и убрала зажигалку обратно в карман, продолжая спокойно сидеть на широком поручне крыльца. — Что ты здесь делаешь? Джонс пожала плечами, выпустив наружу облако дыма. Закильберри заметил, что девушка насквозь продрогла. Ее слизкие волосы прилипли к лицу, а на серой толстовке помимо мокрых разводов виднелись пятна грязи, как и на ее ногах. Колени местами кровоточили, и капли крови, смешиваясь с каплями воды, стекали вниз. — Где ты был, Заколебайка? — хриплым голосом спросила Коралина. В ее голове гуляла пустота, и она наконец задала вопрос, который мучил ее давно. — Что с тобой случилось? — Закильберри еще раз внимательно осмотрел девушку. Его сердце отчего-то кольнуло чувство вины и сожаления, но он сжал челюсть, стараясь не выдать этого. — Я пришла поговорить о твоем поведении на моей вечеринке, — отозвалась Джонс и почесала кончик своего носа, нервно усмехнувшись. — Ты себя плохо вел. Ловат проигнорировал саркастичность в голосе своей старой подруги и медленно открыл входную дверь, слегка посторонившись, и посмотрел на Коралину. — Ты так приглашаешь меня войти? — поинтересовалась она, затушив сигарету о поручень крыльца. Парень заметил, как сильно дрожат ее плечи из-за холода. Царапины на коленях девушки выглядели достаточно глубокими. — Можешь остаться здесь, если хочешь, — ответил Закильберри и скрылся внутри дома, оставив дверь широко распахнутой.