A slave, a king and a mage

В открывшийся портал он вглядывается спокойно, со смиренным ожиданием, даже несколько со скукой. Чужое одеяние выглядит несколько запыленным и мятым. Вильгефорц смотрит в чужие глаза с осуждением. — Я прибыл так скоро, как только смог, — откликается гость. — Ты должен был понимать, что нормальные люди ночью спят. Он фыркает. — Ты не человек, Мистольд. Чародей фыркает в ответ. — Примерно пятьдесят процентов во мне человеческого, друг мой, не забывай об этом. Вильгефорц вглядывается: у гостя растрепанные волосы и действительно сонный вид. — Это что-то срочное? — осторожно интересуется у него полуэльф. — Потому что если это не срочно, Вильге, я на вполне законных основаниях оккупирую твою постель. — Ты и так оккупировал ее достаточно продолжительное время, не надоело? Друг улыбается уголком губ. — Нет. Мистольд из Новиграда знаком ему достаточно давно и, по правде сказать, даже очень хорошо. Рожден он был, кажется, где-то в Дорьяне обычной северянкой, не обремененной моральными принципами относительно отношений с представителями народа эльфов, а после перебрался в Новиград. Прославился он, в общем-то, тем, что избежал наказания у короля Редании Визимира за сепаратизм и публичные антиправительственные выступления, смысл которых сводился к прекращению каких-либо церковных гонений на чародеев, алхимиков и прочих личностей. Избежал, в общем-то, лишь потому, что выступал под псевдонимом и в вольном городе — иначе, он уверен, полуэльфа бы давно разделили на еще две половины. Иногда Вильгефорц искренне не понимает, почему вообще с ним общается. Мистольд примерно одного с ним возраста, старше всего на пару лет, но выглядит и ведет себя иногда, словно мальчишка, и порою это способно утомлять, если не сказать больше. Их общую хорошую знакомую, Эйльхарт, Мистольд откровенно приводит в ярость одним своим видом. — И к чему же тебя привели поиски на этот раз? Он указывает на стул, и Мистольд с радостью садится. — Во многом мне помогла наша прекрасная Маргаритка, — говорит он. — Тебе доводилось бывать в Цинтре? Мистольд смотрит ему прямо в глаза и, вздернув бровь, фыркает. — Какие тщетные попытки в юмор, друг мой. Ты ведь прекрасно знаешь, что южнее Вызимы меня никогда не было. — Тогда ты многое упустил. Например, нашу цель. Мистольд в секунду серьезнеет — брови сходятся к переносице, а сам он стареет будто бы лет на пятнадцать. — Твою, Вильге, — отвечает он жестко и четко. — Твою цель. Я не участвую в этой яростной погоне за солнечным зайчиком. Он усмехается. — Я помню, Мист. На секунду повисает молчание. Лет, быть может, десять назад взбалмошный полуэльф покинул бы его, оскорбленный до глубины своей никак-не-эльфской души — Вильгефорц не уверен, что он обязательно ушел бы одетым и без определенных следов на теле, но непременно ушел бы. Что ж, это какой-то прогресс. — Мы с Францеской считаем, что нашли то, что искали. Мистольд смотрит ему в глаза — и Вильгефорц видит в синеве напротив нечто вроде мольбы. — Вы точно уверены? — интересуется полуэльф. — Если вы ошиблись, то… — Ошибки быть не может. Мистольд поджимает губы. Вильгефорц видит морщинки, залегающие у его рта от недовольства. — Я не собираюсь вмешиваться в вашу яростную погоню за пророчеством и иже с ним, — с расстановкой говорит он. — Я только попрошу тебя не лезть в пекло и не устраивать глупостей. Они оба перестают улыбаться. — Ничего не могу обещать, Мист. Это очень важно для меня. — А для меня важен ты, — новиградский чародей первым отводит взгляд. — Что бы ты там себе не думал. Вильгефорц из Роггевеена, по правде сказать, ничего не думает: Мистольда он знает достаточно давно, чтобы не осуждать его чувствительность к некоторым вещам. В конце концов, у них всех есть свои скелеты за потайными дверцами потайных шкафов. Скелеты Вильгефорца танцуют ритуальные танцы островов Скеллиге под какую-то незамысловатую музыку барабанов, пророчащую всем им скорую смерть в огне и хладе. Он фыркает и закидывает ногу на ногу. — Если сможешь, не являйся на Танедд. Мистольд удивленно смотрит на него раскосыми глазами с черными густыми ресницами. — Вильге, что вы задумали? — Возможно, потом ты узнаешь. Мистольд жмурит веки и качает головой осуждающе — а потом поднимается резко, до забавности оскорбленный. — Полагаю, это все, что ты хотел бы мне сказать? Шаг навстречу, так, чтобы не последовал чужой шаг назад. — Не все. Больше оскорбившегося недовольства во взгляде синих глаз он не видит.