***
Тренировка, спарринг, сражение, спасение примитивных, решивших поиграть с судьбой и попытаться вызвать демона, еще одна тренировка, звонок матери, ее сухое поздравление, отчет по сегодняшней миссии. День, не особо отличавшийся от остальных, но Алек и не хочет иного. Сидя здесь, на кухне, с чашкой кофе в руках, он наслаждается спокойствием, тишиной, умиротворением, которые невозможно застать днем. Иззи с Джейсом шушукаются неподалеку, то и дело бросая хитрые взгляды на Алека, но парень делает вид, что не замечает их и продолжает пялиться на дно своей почти пустой чашки, пытаясь разглядеть очертания какой-либо фигуры в кофейной гуще. Впрочем, гадания, видимо, не его стезя, так что Алек не спеша встает, моет за собой чашку и со вздохом поворачивается к брату и сестре. — Ну что вы там задумали? — спрашивает он тоном уставшего человека, которому за девяносто, а его все еще заставляют заниматься подростковыми глупостями. — Праздновать мы не будем, в клуб мы не пойдем. На вечеринку тоже. И никаких возражений. Мой день, я и выбираю, — негромко и уверенно произносит он. Иззи разочарованно поджимает губы, успев настроить грандиозных планов в голове, а Джейс криво улыбается, самодовольно посматривая на нее. Наверняка был уверен, что их план не удастся, зная Алека, как никто другой. — Но Алек, пожалуйста, — начинает канючить сестра, состроив обиженное личико. — Тебе целых девятнадцать, мы не можем оставить такую дату просто так, не отпраздновав, как следует! — Иззи, — вздыхает Алек, с иронией думая о том, как много раз ему уже было девятнадцать, и что бы она сказала, узнав об этом. — Я не в настроении. Простите. Наверное, старческое, — полушутит Алек, и Джейс согласно хмыкает. Иззи продолжает сверлить его разочарованным взглядом. — Не сегодня, ладно? Обещаю, что однажды мы выберемся куда-нибудь вместе. Люблю вас, — мягко бормочет он, аккуратно обнимая ее и оставляя невесомый поцелуй на виске, а после по-дружески сжимает плечо Джейса и тихо выскальзывает из кухни, чтобы в мгновение ока оказаться в дружелюбных объятиях любимой родной комнаты, усиленно гоня прочь так и лезущие в голову многочисленные воспоминания. Одно из них, из его самой первой жизни, оставалось самым ярким, несмотря ни на что. Тогда он еще не знал о своем даре и проклятье, о своем бессмертии. Бессмертии, от которого хотелось кричать и рвать на себе волосы. Бессмертии, которое казалось невозможным и не поддавалось объяснениям. Бессмертии, которое так сильно отличалось от бессмертия любви всех его жизней. Магнуса. Алек ощутимо вздрагивает и невидящим взглядом впивается в стену напротив. Стена твердая, темно-коричневого цвета, крепкая и надежная. Она более стабильна, чем вся его жизнь. Алек громко фыркает, поражаясь тому, что иногда за мысли появляются у него в голове. Думать о стене, отгоняя воспоминания, ну надо же. Воспоминания. Магнус. Магнус Бейн. Его партнер, любовник, парень, муж, напарник, сообщник, коллега, и так много еще чего. Так много, но всегда недостаточно. Всегда. — Магнус, тебе легко говорить, ведь ты не понимаешь меня. Ты не понимаешь, каково это, быть смертным! — кричит Алек, в отчаянии глядя на лицо своего парня. — Ты просто не можешь понять, какого это, признайся. Ты бессмертен, а я нет. И я старею каждую чертову секунду, а ты нет. Нет ничего хуже мысли о том, что я стану дряхлым, никому не нужным стариком, а потом и вовсе покину этот свет, а ты продолжишь сверкать, играть, любить и веселиться. Ты просто… я так не могу, Магнус. Нет ничего хуже этого, — голос охотника срывается на последнем предложении, и он стремительно разворачивается, чтобы сбежать куда подальше как можно быстрей, но не выдерживает и всхлипывает. Он издает этот ужасный, противный звук, наполненный собственной слабостью, показывающий насколько он напуган и уверен в своей правоте. — Алек, — едва слышно произносит Магнус ему вдогонку. Его голос наполнен такой болью, что Алек неосознанно задерживает дыхание, сжимая руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони до кровавых следов. — Есть. Есть то, что хуже этого. Мое бессмертие. Алек оглядывается. Магнус выглядит полностью, окончательно и бесповоротно разрушенным. Он смотрит на охотника печальными, полными скорби и чего-то необъяснимого глазами так, что у Алека подкашиваются колени. — Ты не понимаешь, — вновь шепчет охотник, отворачиваясь и сбегая, не в силах выдержать этот пронизывающий до мозга костей взгляд. — Черт, — Алек позволяет себе чертыхнуться, понимая, что операция по упорному игнорированию болезненных воспоминаний проваливается уже в который раз. — Он был прав. Он всегда прав, — тихо шепчет парень в пустоту. — Бессмертие намного хуже. Если бы я только знал. Если бы… — Алек судорожно вздыхает, наполняя легкие кислородом и концентрируясь на равномерном дыхании. Где-то глубоко внутри него уже давно сидит мысль, что, возможно, именно своим поведением, он накликал на себя такую кару. Своим неверием в то, что жить вечно без любимого человека гораздо хуже, чем умереть самому. Но у кого-то наверху было особое чувство юмора, поэтому Алек с Магнусом не поменялись ролями, ничего такого. Просто после каждой своей смерти Алек оказывался в новой Вселенной со своими старыми воспоминаниями и знаниями. Конечно, он не получал их сразу с рождения, но это не меняло сути. Взрослея, Алек вспоминал все больше и больше из своих прошлых жизней, и к совершеннолетию помнил абсолютно все. Все свои смерти, все свои жизни, все свои бои, и все варианты развития историй, в которых он каждый раз оказывался. Он не знал, как еще не сошел с ума, и не знал, что ему нужно сделать, чтобы все это прекратилось. Алек медленно поднимает свою левую руку, внимательным взглядом изучая безымянный палец. Тот самый, на котором не раз и не два было надето кольцо. И честно, он скучает по этому ощущению принадлежности, заботы, опеки, чистой и светлой любви. Ничего не было постоянным во всех Вселенных. Кроме одного. Его любви к Магнусу. Еще ни разу за все свои шестнадцать жизней он не полюбил кого-то другого. И не то чтобы Алек не пытался. Он пытался, еще и как. Но… особое чувство юмора у судьбы, помните? Честно говоря, быть полностью преданным одному человеку, провести с ним не один год и даже столетие, считая суммарно, знать, наверное, практически каждую мелочь из его прошлого, но при этом понимать, что для Магнуса он навсегда остается незнакомцем в новой Вселенной, было больно, странно, душераздирающе. Алек встряхивает головой, и прядь мягких черных волос падает ему на лоб, едва не доставая до глаз. Кажется, ему пора стричься… или… новая Вселенная — новая прическа? Алек издает смешок. Магнус определенно успел повлиять на его характер и окончательно пробраться под кожу, потому что сама такая мысль была бы смехотворна для того, самого юного, еще не познавшего радостей жизни, Алека. Охотник берет в руки недочитанную книгу (хвала Ангелу, в каждой Вселенной появляются новые, ранее не встречавшиеся ему произведения) и углубляется в чтение, полностью погрузившись в выдуманный автором мир.***
Проходит около месяца, возможно больше, и Алек постепенно успокаивается. Ему удается забыться, забив голову работой и исполнением своего долга сумеречного охотника. Дни сменяют друг друга, и каждый из них похож на предыдущий, но в этот раз Алек не чувствует сил бунтовать, бороться, менять что-то. Да и что он может поменять? Уж чему его жизни научили его, так это тому, что нужно быть благодарным, попадая во Вселенную, где нет постоянных войн и на тебя и твоих близких не открыта охота. Сегодняшний вечер выдается необычайно тихим, и Алек решает воспользоваться возможностью и улизнуть на простую человеческую прогулку. Очевидно, не у него одного появляются такие мысли, потому что Иззи с Джейсом настолько заняты организацией своих планов на ночь, что даже не задают ему никаких вопросов. Алек долго бродит по вечернему Нью-Йорку, такому оживленному, яркому, неугомонному, и понимает, что отчаянно завидует примитивным, которые живут в своем огромном мыльном пузыре, наслаждаясь радостями жизни и даже не представляя, сколько всего опасного и ужасного происходит прямо у них под носом. И, несмотря на то, что Алек ни за что не признается в этом, он также обожает наблюдать за ними, смотреть на счастливые семьи, которые гуляют вместе с детьми, обсуждая школу, уроки актерской игры и первые влюбленности. С удивлением, Алек понимает, что неосознанно подслушивает разговор мамы с сыном, которые спорят насчет того, сколько дополнительных куриных наггетсов мальчик сможет получить, если займет первое место на соревновании по плаванию. Алек тихо посмеивается, искренне наслаждаясь их перепалкой, и сворачивает в показавшийся вблизи парк. Деревья шумят из-за небольшого ветерка, а упавшие золотистые, красные, оранжевые листья шуршат под ногами. Алек отходит чуть дальше и собирает красивый разноцветный букет из еще неповрежденных листков. Парень находит продолговатый узкий зеленый стебелек и аккуратно обвязывает им букет, создавая подобие бантика. Разумеется, долго он не протянет, поэтому Алек присаживается на корточки и начинает осматривать землю вокруг, в надежде найти что-нибудь понадежнее. Когда-то давно, несколько жизней назад, у Алека была привычка собирать такие букеты для Магнуса, который ценил их гораздо больше, чем в спешке купленные дорогие цветы в лучшем цветочном Нью-Йорка. — Уффф, — с небольшим стоном, вызванным скорее неожиданностью, Алек слегка заваливается в сторону, в итоге оказываясь задницей на листве, не удержав равновесия, а подбивший его зелено-серебристый футбольный мяч невинно покачивается рядом, и Алек тут же подбирает его и поднимает взгляд, заслышав частое дыхание и робкие шаги совсем рядом. — Ох, — вдобавок тут же вылетает из его рта удивленный возглас. Перед ним стоит малышка Мэдзи, милая девочка с кучеряшками, с которой он не раз сталкивался в своих жизнях. Как правило, она жила вместе с Катариной, с которой Алек к взаимному удивлению отлично сошелся (хотя чему здесь было удивляться, ведь они оба были известны за свою любовь к сарказму и циничным высказываниям, но при этом имели светлое сердце и были готовы отдать жизни за своих любимых), и Алек с Магнусом, или без него, периодически навещал их. Девочка испуганно замирает, тараща на Алека свои большие карие глаза, напоминая, скорее, олененка из мультика, и парень расплывается в улыбке, которую просто не может сдержать. — Привет. Это, должно быть, твое? — негромким успокаивающим голосом произносит он, протягивая ей мяч. Боковым зрением он замечает фигуру, подходящую к ним, и на грани его сознания мелькает, что Мэдзи тут, вероятней всего, как раз-таки с Кэт, но Алек не в силах отвести взгляд от девочки, поэтому полностью сосредотачивает внимание на ней. — Ты видишь меня? — слегка растягивая гласные спрашивает она и делает два шага, чтобы аккуратно взять протянутый мяч, тут же прижимая его к груди. Алек запоздало замечает, что на шее девочки нет платка, скрывающего ее метку, а значит, она находится под чарами невидимости, и его обращение к ней автоматически указывает на то, что он не примитивный. Несмотря на юный возраст, Мэдзи всегда была достаточна умна, поэтому Алек решает не врать. — Да, я Алек, сумеречный охотник, — легко говорит он, стараясь сделать акцент на своем имени, а не занятии. — Классные жабры, кстати, — искренне добавляет он, помимо воли улыбаясь еще шире. Девочка робко улыбается в ответ, но не отвечает. Кажется, она не уверена, можно ли доверять незнакомцу только за то, что он делает комплименты и улыбается, и Алек мысленно хвалит ее за это. — Мэдзи! Даже не говори, что тебя никогда не предупреждали об общении с незнакомцами, — раздается немного сердитый возглас совсем рядом с ними, и они оба поворачиваются в ту сторону. Этот голос совершенно не похож на ровный успокаивающий голос Катарины, потому что, очевидно, это и не она. Алек чувствует себя так, будто его только что огрели бейсбольной битой со всей силы, и понимает, что не может дышать. — Разумеется, — раздается в его голове ядовитый голос. — Ты ведь совсем юн и неопытен, и, видимо, никогда не сможешь научиться спокойно дышать рядом с ним. Магнус. Его Магнус. Здесь. Стоит, выглядя немного рассерженно, немного встревоженно. Черный пиджак с золотистыми вставками на плечах, темно-зеленые штаны, даже не особо облегающие, тяжелые ботинки на шнуровке, кафф на ухе, черные волосы уложены наверх. Полный комплект. Алек чувствует, что скоро перед его глазами поплывут звездочки, и заставляет себя сделать глубокий рваный вдох. Прав был внутренний голос: сколько раз не проживай их знакомства, сколько времени не проводи вместе, но каждый чертов раз ощущается как самый первый, самый запоминающийся, долгожданный и крышесносный. Тот, после которого все меняется и жизнь переходит совсем в другое русло. Алек даже не смущается того, что пялится. Некоторые вещи уже давно перестали заботить его. Это его мужчина, и даже если он не знает об этом, это не значит, что Алек прекратит смотреть на него добровольно. Или пока кто-нибудь не отвлечет его. — Дядя Магс, это не незнакомец, это Алек. Он сумеречный охотник, — терпеливо объясняет девочка, повернувшись к Магнусу, слегка надув губы. — Он словил мой мяч. — Точнее, твой мяч словил меня, — бормочет Алек, и Мэдзи хихикает. Магнус смотрит на него непроницаемым взглядом сверху вниз, и Алек осознает, что все еще сидит на холодной земле. Он неловко поднимается, привычно становясь на пару сантиметров выше Магнуса, и открывает рот, чтобы сказать что-нибудь, может быть, попрощаться, но почему-то не делает этого. Не очень легко уйти от человека, которого не видел уже девятнадцать лет, знаете ли. — Сумеречный охотник? — все же переспрашивает Магнус, оглядывая Алека с ног до головы, убедившись, что Мэдзи в порядке. — Я думал, ты должен ловить демонов, а не мячи, — с сомнением произносит он, и Алек усмехается. — Да, типо того, — отвечает он, и тут же протягивает руку, не в силах больше сдерживаться. — Алек Лайтвуд. Магнус удивленно приподнимает брови, как бы не веря в происходящее, но все же крепко пожимает его руку в ответ. — Магнус Бейн, — говорит он, и только от прикосновения их ладоней и любимого мелодичного голоса у Алека подкашиваются колени. Их рукопожатие длится дольше, чем следует по правилам этикета, и Магнус щурит глаза, вглядываясь в Алека, прежде чем самому мягко высвободить свою руку. — Верховный маг Бруклина, да, я знаю, — охрипшим голосом подтверждает Алек, и Магнус кивает в ответ. — Мы разве встречались раньше? Думаю, я бы запомнил тебя, — задумчиво протягивает маг, напрягая память в поисках ответа. — Еще запомнишь, я обещаю, — Алек трясет головой, робко растягивая губы в улыбке, и, когда Магнус улыбается в ответ, охотник автоматически потирает то самое место на руке, на котором когда-то была руна союза, в надежде, что в один прекрасный день она появится там вновь.