(Ангст, Драма, Смерть главного персонажа)
— Я не буду этого делать, я не буду этого делать, — яростно шепчет себе под нос Алек, нарезая круги по своему кабинету. Главой Института его назначают не первый раз, но это первый раз, когда он единственный, не считая Инквизитора, кто вынужден присутствовать на собрании с представителями Нижнего мира. То, что нефилимы сейчас далеко не в почете, ни для кого ни секрет. Как и то, что если в ближайшее время не разрешить проблему, все станет намного хуже. Сейчас Алек даже рад, что Инквизитор была обязана появиться там, так как находиться одному в окружении ненавидящих тебя и твою расу в целом нижнемирцев, Алек как-то не рвется. — Я справлюсь, я смогу, я не допущу того, что было в прошлый раз, я смогу, — как мантру шепотом повторяет охотник, вновь и вновь проводя руками по волосам, поправляя пиджак и нервно отпрыгивая, случайно задев коллекционную бутылку французского вина 1907 года, стоящую на полке больше для украшения. Честно говоря, Алек бы предпочел, чтобы Инквизитор пошла на эту встречу одна, и ему даже не было стыдно за эту мысль, ведь причина, по которой его сердце так колотилось и то и дело норовило выпрыгнуть из груди, была проста — Магнус, который должен присутствовать там же, как глава магов. Прошлая жизнь, которую они провели вместе, была необычайно, чудесно долгой и счастливой. У них была крепкая семья, уютный дом и удивительная связь. Именно поэтому они оба испытывали боль, с которой бы никогда больше не пожелали столкнуться, когда поняли, что Алек жив уже достаточно долго для того, чтобы жизнь его могла оборваться в любой момент. Знать, что вы оба бессмертны, но Магнус останется там, в той Вселенной, горевать, мучиться, гадать, где сейчас оказался его Алек, в то время как сам охотник первые двенадцать лет даже и не помнил его, а потом страдал еще больше, зная, что тот Магнус наверняка еще не скоро впустит кого-то нового в свое сердце и будет жить в надежде, что когда-нибудь он сможет вернуться в ту Вселенную, было невыносимо. Именно поэтому сейчас Алек решает не идти на поводу у сердца, и ни за что, ни при каких обстоятельствах не сближаться с Магнусом. Легко сказать — трудно сделать. Особенно, когда готовишься увидеть свою любовь в первый раз. Но... как бы Алек себя не чувствовал, с практической точки зрения были и плюсы в этой Вселенной, ведь Магнус уже заочно должен ненавидеть его, как и всех нефилимов, и это значительно облегчает Алеку задачу. Все, что ему надо делать, когда дойдет до общения с кем бы то ни было — строить из себя типичного невежественного охотника, выращенного на грубых, идиотских традициях Конклава. Алек сжимает виски и делает глубокий вдох. Он должен сыграть так, чтобы все поверили. Он должен смотреть на нежить свысока. Должен общаться неохотно, с презрением. Всем видом показывать, что он лучше их. Смотреть в рот Инквизитору. Выражать согласие со всем, что она говорит. Ведь именно так должен вести себя идеально обученный, преданный Конклаву охотник. Алек фыркает от собственных мыслей и подходит к большому зеркалу в деревянной раме. Он выглядит настолько бледным и истощенным, что напоминает больше привидение, а синяки под глазами только добавляют эффект. Строгий костюм, состоящий из обычных черных выглаженных штанов, пиджака и белоснежной рубашки без галстука, почему-то заставляет его выглядеть младше, чем есть на самом деле. Алек взглядывает на часы и понимает, что еще чуть-чуть, и он опоздает, и, глубоко вздохнув в последний раз, широким шагом выходит из кабинета, направляясь в зал суда.***
Встреча идет уже сорок минут, и все, что делает Алек, это сидит с каменным лицом, крепко сцепив руки под столом. Не особо понятно, зачем ему все-таки было приходить сюда, так как Инквизитор слишком любит командовать и не позволяет ему вставить и слова. Алек слушает вполуха, запоминая нужную информацию, но полностью сосредоточиться на официальных делах не может. Куда там, когда практически напротив него, но чуть левее, сидит мистер Бейн и взглядом, полным отвращения просверливает дырку в его начальнице. Алек держится. Алек еще ни разу не встретился с ним взглядом. Максимум, который он позволяет себе — посматривать на мага боковым зрением, не поворачивая головы. Просто для того, чтобы увидеть знакомый силуэт близкого, но такого далекого ему сейчас человека. — Если вы хотите мира, то пересмотрите свое отношение и относитесь к Нижнему миру с уважением, — раздается резкий окрик одного из представителей оборотней, и Алек вздрагивает, понимая, что слишком погрузился в свои мысли и потерял суть беседы. — Мы относимся к жителям Нижнего мира достаточно хорошо, чтобы сидеть здесь и тратить время на бесполезные дискуссии, вместо того, чтобы развязать войну, — холодно отчеканивает Инквизитор, и даже Алек ежится от ее тона. Он никогда не был фанатом такого типа людей, и был искренне удивлен, как присутствовавшая нежить еще терпела ее. — К тому же, если вы изволите заметить, здесь присутствует Глава нью-йоркского Института, по одному приказу которого могли бы быть истреблены сотни, если не тысячи особей… вам подобным, — вставляет она, будто предыдущего оскорбления было не достаточно. Алек видит десяток пронизывающих взглядов на себе и чувствует, как кровь застывает в его жилах, а сам он словно замораживается и смотрит на себя со стороны. Даже хоть сейчас он и оказался в этой Вселенной, он не принадлежит ей, не хочет сражаться за этот мир, не хочет идти против Нежити, и, главное, Магнуса. Но… сейчас он не может идти на поводу у своих желаний. Он не может подвести Магнуса. Не может дать ему хоть единого шанса влюбиться в него. Все, что он должен делать сейчас — это быть мудаком. Поэтому он разжимает руки, вцепляется ими в свои ноги настолько сильно, чтобы почувствовать боль, и открывает рот. — Это правда, — сухо говорит он и, придав голосу больше холода, продолжает. — Вы должны быть благодарны за то, что мы, нефилимы, не хотим войны, и не истребляем вас за постоянные нарушения правил и раскрытие себя примитивным, — Алек чувствует сухой комок в горле, ведь это определенно не то, что он думает. Скорее, это противоположно его мыслям. Но у него нет выбора. После небольшой заминки, он берет себя в руки и делает финальный бросок. — Я настоятельно советую вам не высовываться и не выдвигать никаких требований. Всем известно, что именно наша раса была создана для всеобщей защиты, а вы просто… то, что было порождено в результате ошибки. Алеку едва удается выговорить последнее предложение, и оно звучит настолько ужасно, омерзительно, лживо, что он понимает, что больше не в силах здесь находиться. — Прошу извинить меня, мне срочно нужно вернуться к исполнению своих обязанностей, — негромко говорит он больше для Инквизитора и быстрым шагом вылетает из зала. За дверью сразу же поднимается дикий гвалт, и Алек на мгновение даже чувствует удовлетворение — пускай Инквизитор теперь сама разбирается с толпой рассерженных после его высказывания нижнемирцев. Он чуть ли не бежит в свою комнату и, три раза проверив, достаточно ли хорошо закрыта дверь, сползает по стенке, в отчаянии запуская руку в волосы. Ему больно. Так больно, что хочется выть, кричать, бежать, умолять о спасении. Вот только умолять некого. И бежать некуда. Громкий всхлип вырывается из его горла, и Алек прячет голову в колени, обхватывая себя руками. То, что ему пришлось сделать, — душераздирающе и самоубивающе. Но верно. По крайней мере, он в это верит. И он был убедителен. Вряд ли теперь кто-то из нижнемирцев решит, что он играет за "светлую" сторону. Что у него нет предрассудков. Что его сердце навсегда отдано одному из них. Магнус. Одна из причин, по которой произнести эти слова было так сложно, была в нем. Ведь именно Алек был тем, кто не раз повторял своему магу, что все это неправда, что все они равны, что его демоническая кровь ничего не означает, и что он намного, намного лучше большей части нефилимов вместе взятых. И теперь ему пришлось сказать обратное. Пусть он и не обращался напрямую к магу, но тот был там и, скорее всего, услышанное задело его. Тихо покачиваясь из стороны в сторону, Алек крепко держится за самого себя, понимая, что в этом мире ему не с кем разделить свою трагедию. В этом мире он совершенно один.***
Проходит около часа, когда Алек приходит в себя и медленно, немного робко выходит из комнаты, как бы боясь, что кто-то сейчас выпрыгнет из-за угла, рассекретив его. Он спускается в холл и подходит к интерактивной доске, чтобы посмотреть, где требуется его помощь и, заметив, усиленную демоническую активность к западу от Института, выходит из здания, направляясь туда. Солнце уже давно село, но ночь еще не вступила в свое законное владение, поэтому на улице полно примитивных, беспечно прогуливающихся, смеющихся, радующихся жизни. Едва он успевает выйти за территорию Института и свернуть на ближайшую аллею, как чувствует холодный пронизывающий поток ветра и не успевает толком среагировать, как его припечатывают к ближайшему раскидистому дереву одним ловким движением. Будучи весьма опытным бойцом, Алек понимает, что держат его не настолько крепко, чтобы ему было невозможно вырваться, поэтому перед тем, как напасть самому, он собирается оценить противника, поднимает взгляд и… расслабляется. Рафаэль Сантьяго стоит перед ним собственной персоной. Лоб нахмурен, темные глаза смотрят недоверчиво и придирчиво, рот изогнут в кривой ухмылке, и Алек понимает, что собственное тело только что подвело его. По идее, он не должен был успокаиваться, увидев своего врага, а скорее сразиться с ним, оскорбить его, кричать и возмущаться. Алек напрягается, судорожно ища способы выкрутиться в голове, и в итоге просто вырывается из захвата, делая шаг в сторону, продолжая молчать. Он смотрит на Рафаэля и не знает, что сказать. Этот самый вампир жертвовал своей жизнью ради Магнуса, не раз помогал самому Алеку, и охотник даже мог назвать его своим другом. Весьма своеобразным, но все же. Поэтому Алек просто продолжает молчать, и Рафаэлю приходится заговорить первым. — Что с тобой не так, охотник? — тихим напряженным голосом спрашивает он, и Алек слишком хорошо знает этот тон, чтобы понять, что просто так улизнуть ему сейчас не дадут. — Что ты имеешь в виду? — недовольно спрашивает он, все еще немного придерживаясь своей роли. — Тебе все по порядку или как? — приподнимает брови вампир. Алек хмурится, и тому приходится продолжить. — Во-первых, почему ты так ненавидишь вашего драгоценного Инквизитора? Во-вторых, почему твое сердце во время собрания скакало так сильно, что я едва мог сконцентрироваться на происходящем? И главное, почему ты постоянно пялился на Магнуса? — тихий голос Рафаэля кажется уже каким-то зловещим, и Алек неосознанно затаивает дыхание, застигнутый врасплох. — Я не пялился… — только и успевает выдавить он, и Рафаэль раздраженно взмахивает рукой. — Ну конечно нет, просто мое острое зрение и тонкий слух как всегда врут, — ехидно протягивает вампир, показывая клыки, и Алек мысленно дает себе затрещину. Что-что, а сверхспособности вампиров он как-то не предусмотрел. — Что ты хочешь от меня? — грубовато спрашивает охотник. — Ответь. Мне. На вопросы, — сквозь зубы процеживает Рафаэль, и Алек кидает на него озадаченный взгляд. Если и была вещь, которая хоть немного нравилась ему во всех этих путешествиях по Вселенным, так это то, что он знал много полезной информации буквально о всех. А о нем ничего не знали. Поэтому сейчас Алек был уверен, что за вопросами вампира кроется нечто большее, так как скрытный, зажатый Рафаэль не был поклонником выяснений отношений и нападения в одиночку на сумеречных охотников. — Не знаю, что тебе там говорит твой суперслух, но я не ненавижу Инквизитора, а если и испытываю к ней какие-то эмоции, то это точно не твое дело, как и то, насколько часто бьется мое сердце, — отчетливо выговаривая слова все же решает ответить Алек. — А насчет последнего… я не обязан отвечать тебе. Рафаэль молчит, и Алек отворачивается, пытаясь ровно дышать. Все, связанное с Магнусом, невыносимо сложно, и даже одна мысль о нем заставляет охотника покрыться испариной. — Меня не заботит твой пульс, но я слышал твои речи и предупреждаю, — угрожающе произносит Рафаэль, вплотную приближаясь к Алеку, — если ты попытаешься сделать хоть что-то, что может навредить Магнусу, то я сделаю так, что ты будешь очень и очень долго жалеть об этом, и тебе бы стоило поверить мне на слово, охотник, — кинув испепеляющий взгляд на ошарашенного Алека, Рафаэль разворачивается, и через секунду его уже нигде не видно. Около минуты Алек стоит на месте, переваривая информацию, и спокойная, полная облегчения улыбка появляется на его губах. Рафаэль защищает Магнуса. Защищает того, кому не нужна защита от того, кто ни за что не навредит ему. Но это неважно. Потому что до тех пор, пока за Магнусом кто-то присматривает, Алек спокоен. Все хорошо.***
Проходит три месяца, и какой-то неудачливый самоуверенный охотник самовольно нападает на двух оборотней. Он успевает убить одного и ранить другого, но и сам чуть не погибает. Именно поэтому сейчас проводится суд, на котором присутствует все та же компания, только вот вместо Алека на этот раз взяли представителя Конклава, чему сам глава Института чрезвычайно рад. Что-что, а судить кого-то было точно не было в списке его скрытых желаниях. Алек сидит в своем кабинете, пытаясь разобраться в бумагах, но мысли его все время перескакивают на то, что Магнус с минуты на минуты должен быть здесь. Алеку нет причин контактировать с ним, и, по идее, он даже не должен с ним увидеться, что является огромным облегчением для него. Не существует абсолютно никаких причин, по которым Алеку бы следовало сейчас покинуть свой кабинет. Именно поэтому он встает и выходит в коридор, ведущий к холлу, через который проходят все прибывшие. Тягучее чувство грусти, печали, тоски накрывает его, но Алек держится, прислонившись к стене, незаметно наблюдая за парочкой фэйри, заворачивающих в противоположном от него направлении, ведущему к залу суда. Алек переводит взгляд на дверь и резко выдыхает. Магнус, выглядящий мрачновато в своем бордовом вельветовом костюме, все равно великолепен, и Алек не может оторвать от него взгляд, пока маг дожидается Рафаэля, следующего за ним, и уверенным шагом направляется вслед за фэйри. Магнус торжественен, восхитителен, неповторим во всех Вселенных, и Алек никогда не перестанет поражаться этому. Он смотрит на мага до самого последнего момента, и немного дольше, даже после того, как тот скрывается в зале, когда чей-то прожигающий взгляд наконец заставляет его вынырнуть из своих подвисших мыслей и перевести взгляд немного вбок от двери. Туда, где стоит Рафаэль и почему-то не спешит заходить внутрь, вместо этого сверля Алека нечитаемым взглядом с вопросительно приподнятой бровью. И, честно говоря, сейчас Алеку все равно, что тот о нем подумает. Эти несколько минут — все, что у него есть общего с Магнусом в этом мире, и никто не может отобрать это у него. Алек смотрит на Рафаэля спокойным печальным взглядом, и что-то в выражении лица вампира меняется, будто какая-то странная мысль вдруг приходит ему в голову. Он покачивает головой и заходит вслед за другом, напоследок бросив на Алека еще один испытывающий взгляд через плечо. Алек позволяет себе легонько ухмыльнуться. Конечно, его опыт еще был не настолько велик, но парню все время казалось, что его закидывает в какие-то соседние параллельные Вселенные, если такое понятие вообще существует. Потому что он всегда был Лайтвудом, у него всегда были Джейс и Иззи, они всегда были сумеречными охотниками, да и характеры всех остальных хоть и менялись, но незначительно. А что бы было, если бы он попал туда, где все вообще наоборот? Где его семья и Магнус ненавидят его, а Валентин, например, обожает? Алек вздрагивает, как всегда гоня такие мысли прочь из головы, и идет обратно к себе заниматься работой. Осознание того, что ему удалось увидеть Магнуса, придает ему сил, и ему удается закончить нужные документы за ближайший час.***
Проходит буквально пару минут, в течении которых он раскладывает все по папкам, когда в дверь громко стучат и, не успевает Алек ответить, как в кабинете появляется нахмуренный, откровенно взбешенный после суда Рафаэль. — Так плохо? — сочувственно спрашивает Алек, не успев прикусить себе язык. Вампир вновь приподнимает бровь, тщательно осматривает все вокруг, и проходит ближе к Алеку, присаживаясь на стул напротив него. — Хуже некуда, — сухо отвечает он. — Но я не за этим пришел, охотник. Алек методично продолжает перебирать папки, пока они не кончаются, и в кабинете повисает к удивлению ненапряженная тишина. — Тогда чем я могу тебе помочь, дитя ночи? — все же спрашивает Алек, даже не удивляясь наглости и самоуверенности Рафаэля, который сидит здесь, важный и бледный настолько, что теперь даже Алек по сравнению с ним кажется краснощекой матрешкой. — У тебя что-то с Магнусом, — членораздельно проговаривая слова, немного неуверенно протягивает вампир. Алек начинает кашлять, чувствуя неожиданную панику, пробирающуюся под кости. — Прошу прощения? — только и удается выдавить ему. — Прощаю, — усмехается Рафаэль. — Dios, Лайтвуд, соберись, твое сердце сейчас выпрыгнет и укатится куда-нибудь далеко. Одному магу под ноги, например. От этой неожиданной попытки пошутить, Алек прекращает кашлять, большими глазами уставившись на вампира. В этой Вселенной Рафаэль более… открытый что ли, и Алек не может понять, нравится ему это или он слишком привык к другой, более угрюмой, никогда не шутящей версии вампира. — Хоть мы официально враги, я чувствую, что с тобой что-то не так, а мое чутье редко меня обманывает, — продолжает Рафаэль, как бы не замечая состояния охотника. — Так вот, может расскажешь, что вас связывает, и почему ты так отчаянно избегаешь моего драгоценного друга? Не то чтобы я был сплетником, но, хотя после твоего взгляда на него, я уже не думаю, что ты замышляешь что-то ужасное, меня все еще волнует такой… специфический интерес. Рафаэль договаривает, и комната вновь погружается в тишину, нарушаемую лишь равномерным тиканьем часов над камином и нервным стуком пальцев Алека по столу. Ему всегда импонировал тихий саркастичный вампир, немного напоминающий самого его, но что сказать ему сейчас? Несмотря на свой опыт, Алек, хоть и научился убедительно врать, когда нужно, ненавидел делать это, и был уверен, что сейчас его точно разоблачат. — Я не думаю, что ты хочешь знать правду. И главное, я не хочу, чтобы ее знал Магнус. Нельзя, чтобы он знал о моей заинтересованности, — мягко бормочет Алек себе под нос. Рафаэль смотрит на него с озадаченным выражением лица, будто пытаясь сложить паззлы в голове. Алек смотрит в ответ, и его лицо кажется таким молодым, невинным и отчаянным, что вампир только вздыхает. — Я не могу ничего обещать тебе, так как ничего не знаю. Мне нужна информация, — непринужденно сообщает он. — Давай-же, я вижу, что тебе нужно выговориться. И что-то тянет меня к тебе. Не думал, что когда-то скажу такое, но… возможно, я даже помогу тебе. Но не обещаю, — тут же поспешно добавляет он, чтобы не казаться слишком добрым к сумеречному охотнику. Слишком добрым вообще. Алек задумывается. Чаще всего, единственным, кто знал про его путешествия был Магнус. Пару раз — Джейс и Иззи. Один раз — Катарина и Рагнор. И даже Мариз. Но Рафаэль — никогда. Что ж, все бывает впервые. И если уж он так настаивает, то почему бы не облегчить жизнь и заодно приобрести хотя бы одного союзника? Время научило Алека мыслить практично даже в таких ситуациях. — Ладно, — говорит он, запуская руку в волосы. — Тогда предлагаю перейти в более удобное место. Это будет очень долгая история. И еще, ты должен пообещать мне, что ни одна душа, мертвая или живая, не узнает об этом, а в особенности, Магнус, — Алек серьезно смотрит на вампира, надеясь на понимание, и, увидев огонек искренней заинтересованности и согласный кивок, встает, указывая путь к своим личным комнатам. Сегодня у них обоих будет долгая ночь.***
Алеку двадцать семь, когда война между нежитью и сумеречными охотниками все же разгорается. Он держится только первый месяц, стараясь по возможности не участвовать в сражениях и никого не убивать, нарочно промазывая по цели, пока в одной особо кровавой битве в его грудь не вонзается копье с ядом в наконечнике. Как во сне, Алек плавно опускается на пропитанную кровью сырую землю. Голоса вокруг тут же приглушаются, и на Алека наваливается апатия. Сквозь приоткрытые глаза, он замечает дерущегося Рафаэля, который, кажется, раздумывает броситься ему на помощь. Охотник слабо качает головой, делая свой выбор. — Пожалуйста, — едва удается прошептать ему пересохшими, искусанными в кровь губами, но Рафаэль понимает его и кивает в ответ, прикладывая руку к сердцу. Алек знает, что это значит. Алек знает, что обещание заставить Магнуса уехать куда подальше от всего этого и периодически присматривать за ним выполнено, и Рафаэль останется рядом с магом, выполняя свою часть сделки, так долго, как только сможет. Алек окончательно закрывает глаза, чувствуя необычайное для такой ситуации умиротворение, и умирает спокойно, несмотря на развернувшуюся вокруг него битву. И может, его сердце, тело и душа изранены, но больше переживать ему не о чем, ведь в этом мире Магнус точно будет в порядке.