Самая снежная ночь

— Крестная фея, я хочу себе дракона. — Может что попроще? — Тогда хочу жрать и не толстеть. — Какого цвета дракона ты хочешь?

      Лёд, который греет, это и есть мой жених. Может быть, звучит нелепо, но именно так я чувствую. Вообще, ещё месяц назад мне бы и в голову не пришло засобираться замуж: штамп в паспорте никогда не был пределом моих мечтаний, но теперь всё обстояло совершенно иначе. В одночасье ворвавшийся в жизнь суженый напоминал, ни больше ни меньше, воинственного архангела Михаила и казался одновременно таким возвышенным и земным, что в его присутствии невольно сковывало чувство робости. Кто я такая на фоне этого прекрасного гордого существа, прожившего много тысяч лет, знавшего наш мир с совершенно иной географией и историей? Этот величественный эльф стал Королём до того, как, меняя материки, начали двигаться тектонические плиты, мне же было всего двадцать два года, и поначалу казалось, что всё, что происходит, лишь сон. Долгий странный сон. Ведь кто бы на моём месте подумал иначе? Даже рассматривая в зеркале свои уши и ставшее слишком бледным лицо, я так и не могла до конца принять, осознать то, что всё, что он говорит о моих предках нолдор — правда, что кто-то, правящий этим миром когда-то давным-давно, принял решение, которое теперь так повлияло на мою жизнь. Порой посещали мысли о мировых религиях и о том, была ли хоть в одной из них крупица истины, а порой становилось очень страшно от того, как стремительно всё происходит, и в голове возникал вопрос: что же творится с моим сердцем? Ведь сколько меня дразнили подруги и одногруппницы, смеялись над тем, как упорно я отказывала незадачливым кавалерам, которые, пленившись милым личиком и лёгким весёлым характером, звали на свидания, а теперь то и дело нетерпеливо поглядываю на телефон, надеясь на новое сообщение от Трандуила. Он пишет коротко, отрывисто, часто слишком колко, вызывает улыбку или же желание подойти к окну и, отдёрнув штору, показать язык серебристому Ламборджини, который уже третий день появляется под нашим балконом после восьми вечера и уезжает лишь на рассвете. Ума не приложу, зачем он это делает. Наверное, во дворце по ночам скучно и заняться нечем кроме как вступить в полемику с Зинаидой и пошугать влюблённых в Леголаса девиц, или же настолько мне не доверяет, что лично присматривает за тем, чтобы не шастала никуда в тёмное время суток. В любом случае, подобное внимание вызывало смущение, и всё же приятно, хоть и понятно, что это скорее недоверие эльфийского Короля к современной молодёжи, нежели толика ревности, на которую он вряд ли вообще способен. Или же и впрямь задался целью от Филиппа охранять? Ну так я сама могу этому качку дулю показать и спустить с лестницы, если заявится, в этом мне помощники не нужны. А если ещё поднять визг, то сердобольные, всегда бодрствующие бабушки нашего подъезда полицию вызовут, и тогда будет полный аншлаг.       Большие советские часы, из которых благодаря усилиям и заботе папы до сих пор выскакивала кукушка, показывали уже половину девятого вечера, и нестерпимо хотелось хоть одним глазком выглянуть во двор, но я ведь Золушка, которую сватать через два дня будут, а потому получила от ушедших в гости родителей кучу заданий по уборке квартиры и два последних часа старательно вытирала пыль и мыла полы. Что за жизнь такая? На работе — сплошные чертежи, дома тоже не разогнёшься. Что там Путин говорил про рабов на галерах? Я сейчас тоже именно так себя чувствую. Даже есть не хочется, а вот чай это совсем другой разговор. Горячего чая очень хочется. И чайник уже дважды закипал, пока в гостиной прибиралась и в ванной натирала кафель до блеска. Вот закончу с зеркалом и хватит на сегодня, в конце-концов любому человеку нужен иногда отдых, даже если он выбрал сущность эльфа.       Добравшись наконец до кухни, размешивая в кружке с ароматным напитком сахар, я всё же не утерпела и, отодвинув край ажурной белой занавески, выглянула из окна. Эксклюзивная элитная иномарка уже стояла у засыпанного снегом кустарника, и сердце кольнуло острыми иголками — как же хочется увидеть её владельца, честное слово, до субботы терпеть нет никаких сил. В конце-концов вдруг он там замёрз, а я тут чаи распивать собираюсь, совсем не заботясь о том, что ему тоже хочется горячего?       Не давая себе передумать и отвергнуть возникшую в голове нелепую идею, я достала из буфета большую чашку и, сделав кофе с папиным коньяком, отправилась за своей курткой, которую, решив не заморачиваться, так и надела сверху старых домашних джинсов и футболки. Ключи от квартиры и телефон были спешно брошены в карман, дверь в силу занятости рук чашками захлопнута ногой, а вот в подъезде — темнота. Опять кто-то лампочку стырил, и теперь спуститься по ступенькам, не облив саму себя кипятком, целый акробатический трюк. Три пролёта пришлось преодолевать, вспоминая Отче Наш и стараясь не материться, и молитва была услышана: в тамбуре мне повезло — сосед дядя Коля как раз вернулся с гаражных посиделок и любезно придержал двери, пока я, поздоровавшись, вышла на улицу. Ну и мороз! Нужно было сапоги обувать, а не выскакивать в домашних тапочках. Сейчас растянусь на утоптанном снегу и тогда наверняка узнаю, какого мнения Трандуил о моей персоне. Заодно ознакомлюсь с тем, насколько он литературно изъясняется, что тоже полезно. Но почему-то не хочется ни первого, ни второго. Чёрт, а вдруг это не его машина, и у неё той ночью просто сигнализация сработала? И как я буду объясняться с хозяином, если он сейчас в ней? Хотя какой же владелец оставит такую технику без присмотра на морозе? Да и у кого в нашей провинции хватит денег на игрушку штучного производства? Их же, кажется, всего двадцать собрали, тут далеко не каждый криминальный авторитет себе такой шик позволит, зато Мирквудский Король — пожалуйста.       Стоило с опаской приблизиться к тонированному Ламборджини, как дверь со стороны пассажирского сидения открылась, и по мне прошёлся знакомый холодный взгляд. Ну вот, я ещё «здрасте» сказать не успела, а эльф уже чем-то недоволен. Или это стандартное выражение его лица? Тогда лучше сразу домой вернуться, там определённо теплее, и даже флегматичная Мурка мне больше радуется.  — Садись, — отрывисто приказал Трандуил, когда, молча протянув ему чашку с кофе, я вознамерилась ретироваться обратно в подъезд. — Что-то случилось?  — Да, — опустившись на кожаное сидение и захлопнув дверцу, я тут же почувствовала себя полной идиоткой: в салоне было тепло.— Полагаю, меня должен похитить дракон.  — С чего ты это взяла?  — Раз меня охраняет рыцарь, значит определённо что-то намечается.       На красивом, холёном лице Короля сначала промелькнуло недоумение, затем он, ухмыльнувшись, удостоил меня своей снисходительной улыбки, чем заставил смутиться и, вжавшись в мягкую спинку, сделать большой глоток обжигающего кофе. До чего же он хорош в дорогом чёрном пальто и без короны, ну как тут девичьему сердцу устоять?  — Драконы вымерли, — бархатный голос ещё звучал натянуто, но, кажется, эльф больше не злился.  — Рыцари тоже. Как мамонты.  — Хочешь поговорить о единорогах и розовых пони?  — Только о Пегасах, — опешив от едкого замечания Трандуила, а ещё больше от того, с каким интересом он вдохнул запах кофе прежде чем отпить из кружки, я шумно втянула воздух. Как же подавить рой глупых мыслей, в которых нет ничего кроме восхищенного «Ах», и перестать пялиться на арктическое совершенство на соседнем сидении? — А вы к кому себя причисляете?  — К драконам, — не задумываясь, ответил Лесной Владыка.  — Они же вымерли?  — Значит не все.  — Вы это сейчас серьёзно? — в самом деле, моя жизнь и так уже перевернулась с ног на голову, не хватает только чтобы он сейчас ещё золотистой чешуёй начал покрываться. Быть женой Полоза я точно не подписывалась. Хорошенький получается расклад: если на брачном ложе не заморозит, то удушит наверняка. Слова пикнуть не успею о том, что хочу жить и ещё не заработала, как о том мечтаю, деньги на поездку в Кастилию. Хотя для этого столько чертежей начертить нужно, что пусть сразу душит.  — Зачем тебе понадобилось в Испанию? — тут же осведомился Трандуил, милостиво промолчав обо всём остальном, что вихрем пронеслось в моей голове.  — Там варят чудесное оливковое мыло: у него очень нежная, мягкая пена и приятный запах. Мне подруга привозила из отпуска и рассказывала, что на ярмарках можно найти бруски ручной работы и хорошей выдержки.  — Нравятся запахи луговых трав?  — Да.       Сделав ещё глоток чая, я опустила ресницы и, устраиваясь поудобнее, откинула голову на спинку сидения. Скопившаяся за слишком длинный день усталость сковывала движения, а от примешивающейся к ней робости становилось совсем вязко. Не нужно было бежать сюда, ведь Трандуил ни разу не обрадовался ни одной нашей встрече, каждый раз только злится при виде меня, так стоило ли ожидать от него сейчас чего-то иного? Разве что нужна практика, чтобы научится вовремя замолкать и не палить свои мысли. Ничего не получается.  — Уймись. Чему мне радоваться? Тому, что ломаю твою жизнь? Она могла бы быть совсем иной, если бы мы не встретились. Возможно, ты была бы счастливее человеком, чем эльфом, и обычный мужчина, встретившись на твоём пути, дал бы больше, чем могу я, — сильная ладонь сжала мои пальцы; от этого прикосновения по коже словно прошёл электрический разряд — так было колко и хорошо. — Знаешь, почему я не женился? Потому что не умею привязываться и любить. За долгую жизнь сердце и впрямь превратилось в кусок гранита. Сейчас уже и не знаю, было ли оно вообще иным, но помню, что и прежде, давно, когда ещё процветал Дориат, не хотел обречь на страдания и брак без любви ни одну из эллет при дворе Тингола.  — Хотите запугать меня? Или снова пытаетесь быть честным?  — И то и другое, дитя. Тебе нужно одуматься, хотя теперь и поздно.  — Нет, — решившись открыть глаза, я взглянула на наши сплетённые пальцы: мои были тонкими и длинными, его — сильными, крепкими и невероятно красивыми. Каждая линия, каждая проступившая вена вызывали желания прикоснуться, покориться его воле, что собственно уже произошло. Почти. — Знаю, вы решили на мне жениться только потому, что устали за многие тысячи лет от… Арды… и хотите попасть с сыном в Валинор к своим побратимам, подданным и друзьям, а без свадьбы с девой нолдор путь туда вам закрыт, но я верю в судьбу и в то, что ваши Валар не просто так всё это затеяли. Раз они так решили, значит у нас есть шанс. Эльфы ведь любят один раз, и если я — ваша судьба, то поэтому раньше у вас ничего кроме… флюидов и не получалось.       Холодный раскатистый смех Короля больно обжёг уши, он явно считал меня наивной дурочкой и даже не пытался этого скрыть или повести себя хоть на толику вежливее.  — Ты действительно так считаешь? — в бархатном голосе звучала такая издёвка, что захотелось выскочить из автомобиля и бежать без оглядки до самого подъезда, а пустые кружки, которые сейчас стояли на приборной панели, пусть оставит себе на память. Сувениром. — Думаешь судьбу можно ждать как наказание? Так, как это делал я? Какое же может быть счастье после стольких лет томления?  — Какое вы сумеете построить. Если конечно захотите и снизойдете до этого, — съёжившись под страшным, ледяным взглядом зеленых глаз эльфа я вцепилась в ручку дверцы Ламборджини, когда он придвинулся, почти нависая надо мной. — Зачем вы караулите под моими окнами? — Держусь от греха подальше, но не теряю его из виду.  — Тогда начинайте делать глупости как можно раньше — возможно, не опоздаете!       Не знаю, как решилась это выпалить, но он сам довёл меня, а теперь, кажется, был заинтригован услышанным предложением.       Слишком заинтригован.       У меня не было даже шанса попытаться убежать. Мужские руки так быстро сжали плечи, что из груди со свистом вырвалось дыхание, которое заменил прижавшийся к губам рот эльфа. Он целовал не бережно, как в прошлый раз, а так глубоко и грешно, что потемнело в глазах. Было страшно даже пошевелиться, но Трандуил и не ждал ответа, не хотел ничего кроме своих ощущений, оставалось только подчиняться жадным, властным движениям, чувствовать, как изучая, пробуя на вкус, в рот проникает его горячий язык. Нельзя назвать лаской то, что является почти насилием, утверждением своей воли, но всё же эти прикосновения не были мне неприятны, а когда, успокоившись, Король смягчился, и поцелуй стал более нежным и ласковым, из глаз скатились слёзы — что бы он ни говорил, из нас двоих права я. Пусть смеётся надо мной сколько угодно.  — Солёные, — собрав губами горячую влагу, он прикоснулся колючим от едва заметной щетины подбородком к моему лбу и крепче сжал в своих опаляющих объятиях, но через минуту уже отпустил и вложил в руку чашки. — Иди домой, родители скоро вернутся.