Попутчик

Спаркс проводил Луи отблеском пожара в боковом зеркале и низким гудком прибывающего локомотива. Он гнал автомобиль всю ночь, стремясь уехать как можно дальше, и остановился, только когда покинул пределы штата. Пришло время залечь на дно, затаиться и ждать, как будут развиваться события. Перемещаясь из мотеля в мотель и тщательно избегая крупных трасс, Луи держался недалеко от границ Невады, пока не выяснил из газет, что расследование пожара в доме Сэнди зашло в тупик. Среди не поддающихся опознанию обугленных костей нашли обручальное кольцо полицейского, а неподалеку — чудом уцелевший клочок черного шелка, и решили, что в огне погибли оба: и Грязный Мэт, и Рэй. В статье это назвали несчастным случаем. Луи не без оснований подозревал, что следствие не случайно пришло к такому удобному выводу — лишнее внимание к этому делу не было выгодно никому. Начнись там серьезное разбирательство, всей тесно завязанной с мафией полиции Спаркса не поздоровилось бы. Несчастный случай, два трупа, конец истории. Проявив осторожность, Луи продал свой Корвет — в Калифорнии он купит себе машину не хуже — и окончательно избавился от имени «Рэй». Теперь он был Луи Талем, купившим билет до Лос-Анджелеса в вагон первого класса, где с комфортом и расположился на мягком велюровом сидении с газетой в руках. Несмотря на все принятые меры, Луи все еще не чувствовал себя в полной безопасности. Заслонившись от пассажиров газетой, он обшарил взглядом вагон и буквально сразу же наткнулся на парня, занимавшего место у окна через три ряда от него. В узких джинсах и блестящей кожанке, он смотрелся в поезде неуместно и неправильно, такие если и покидают родной район, то на своих колесах. Еще хуже было то, что развалившийся на сидении парень не отрывал от Луи нахального взгляда темных глаз. «Итальянский квартал, — решил для себя Луи, — чертов мелкий бандит с вонючих улиц. Надеюсь, он не собирается грабить этот вагон». Попытка плотнее отгородиться газетой себя не оправдала, и спустя минуту «итальянец» уже сидел на свободном месте напротив. — Чудесный денек сегодня, верно? – показывая белые зубы, улыбнулся он. Луи выглянул в окно – на вытоптанном футбольном поле гоняли мяч мальчишки, чуть дальше тянулся ряд деревянных домов, постиранное белье трепетало на веревках, словно паруса на реях. — Да, отличный, — сдержанно кивнул он, решив, что легче всего будет отделаться от незваного собеседника, утомив его скукой. — В Калифорнию? Кивок. — Издалека? — Юта. — Юта… Решил, значит, перебраться поближе к океану. Любишь воду? Луи неопределенно пожал плечами, оставляя собеседнику право самому решить, какой ответ верный. — Уже бывал там? — Нет. — И я нет, — итальянец придвинулся ближе и проникновенно понизил голос, — знаешь, Юта, я думаю, нам надо держаться вместе. Что скажешь? Луи вздохнул. Должно быть, такие приемы хорошо действовали на уличных девчонок, но здесь, в дорогом вагоне, в окружении пассажиров, это было раздражающе и нелепо. Это пахло ненужными неприятностями. — Я так не думаю, мистер… — Нино. Нино Базеличче. — Так вот, мистер Базеличче, мне не кажется, что нам стоит держаться вместе. — Ты не сказал свое имя. — Не сказал, верно. Нино усмехнулся. Чем его зацепил этот худощавый франт в светлом костюмчике, он и сам затруднялся ответить, но сдаваться так просто Базиличче не привык. В горле внезапно пересохло от тревожного ощущения, словно кто-то приставил револьвер к затылку и взвел курок. Нино облизал губы и встретился взглядом с темными глазами незнакомца. Поезд прибыл на вокзал Юнион Стейшн с первыми сумерками. — У тебя есть деньги? — поинтересовался Базеличче, когда они оба спустились на перрон. — У меня пусто. — Спустил все на билет первым классом? — А ты остряк, — хмыкнул Нино, умолчав, что на самом деле билет принадлежал какому-то незадачливому толстяку-немцу, — уж у такого джентльмена, как ты, должны быть деньги. На самом деле денег у Луи почти не было. Та небольшая сумма, что он прихватил с собой, быстро разошлась. Машину он продал по дешевке, а вырученные деньги потратил на хороший новый костюм, соответствующий придуманному им образу состоятельного выходца из Австрии, и билет на поезд, чтобы не рисковать встретиться с дорожным патрулем. Кроме того, поездка железной дорогой, которая косвенно кормила его и Сэнди Бульдозера, казалась ему забавной идеей. Теперь все состояние Луи Таля хранилось на банковском счете, а во внутреннем кармане лежал ключ от квартиры, подаренной Сэнди. Будущее обещало быть радужным, но в планы Луи никак не вписывался итальянский молодчик в кожанке, плотно севший ему на хвост. От Базеличче надо было избавляться, но как неприметно сделать это в незнакомом городе, Луи пока не придумал. Оставалось тянуть время. Сошедшие с поезда люди разошлись, вокзал опустел, значит, раствориться в толпе не удастся. Можно было попытаться банально сбежать, но это привлекло бы внимание дежурных копов, и не факт, что итальянец не оказался бы быстрее. Не затевать же драку прямо на улице. Нино, заложив руки в задние карманы джинсов, всем своим видом показывал, что добровольно он никуда не уйдет. В его глазах отражались неоновые блики, светилось искреннее любопытство перед чем-то новым. Итальянца сложно было назвать по-настоящему красивым, но он притягивал каким-то внутренним магнетизмом, силой, с которой Луи еще не приходилось сталкиваться, и это завораживало. Так легко оказалось убедить себя, что другого выхода нет. — Мой дядя сейчас в отъезде, он оставил мне ключ от своей квартиры, — после недолгих раздумий сообщил Луи. — Богатый дядюшка? Очень кстати. На такси-то у тебя, надеюсь, хватит? На такси у Луи хватало. Назвав таксисту адрес, он непринужденно разглядывал мелькавшие за окном яркие витрины, разместившийся рядом Нино занимался тем же, изредка бросая взгляды на своего попутчика и массивный золотой перстень, поблескивающий на его тонком пальце. В кармане кожаной куртки удобно лежал складной нож, мгновенно раскрывающийся с тихим щелчком, в кармане светлого пиджака ждал своего часа острый стилет, легко и бесшумно входивший в мягкую плоть. Квартира с одной спальней была обставлена по вкусу Сэнди — в гостиной красовался массивный кожаный диван с парой глубоких кресел, а почти все пространство спальни занимала обширная добротная кровать. Впрочем, Луи, за годы привыкший к подобному интерьеру, не имел ничего против. А вот Нино был впечатлен. — Значит, все-таки богатый дядюшка. — Базеличче проверил сидение дивана на упругость и повертел в руках хрустальную пепельницу с журнального столика. — А знаешь, мистер Юта, что-то не похоже, чтобы тут кто-то жил. Хотя мне, вообще-то, плевать. Шикарная хата. — Это только на одну ночь. Можешь занять диван, а мне надо принять душ. — Луи, не выпускавший из рук чемодан, прошел в спальню и захлопнул за собой дверь. В чемодане, под одеждой, были спрятаны фотография из стола Сэнди и маленький револьвер. Луи повертел «кобру» в руках и сунул ее под подушку. Это на самый крайний случай, просто так стрелять в собственном доме он не собирался, не сейчас, когда он едва получил второй шанс. Избавляться от итальянца надо было тихо. Когда спустя четверть часа он вышел в гостиную в широком махровом халате, Базеличче уже оккупировал диван и потягивал коньяк из пузатого бокала. — Нашел в шкафу, — пояснил он, — небось, стоит кучу денег. Я и тебе налил. Садись, выпьем. Подхватив второй бокал, Луи устроился в кресле. С ножом в кармане он чувствовал себя достаточно уверенно, даже когда взгляд Нино пробежался по его фигуре, задержавшись на стекающих с волос каплях. Луи вопросительно приподнял бровь, и Базеличче отвел глаза. — Все-таки не скажешь свое имя? — Луи. — Луи. А дальше? — Просто Луи. Нино залпом допил коньяк и налил вторую порцию. Он слишком далеко забрался, пути назад не было. В родной Филадельфии его ждал либо суд, либо, что еще хуже, встреча с самим доном Марчелло, дальним родственником, которого его мать уговорила внести залог за сына, обвиняемого в бандитизме. Не дожидаясь слушанья, Базеличче бросился в бега, надеясь укрыться от длинной руки закона на другом конце страны. Что делать дальше, он, в жизни почти не выбиравшийся за пределы своего квартала, представлял плохо, но Луи казался неплохим решением. Одинокий путешественник, который даже имени не называет. Будут ли его искать? Вряд ли. Есть ли в чемодане наличность? Скорее всего, да. Ее всегда можно забрать силой. Но и подходящая квартира совсем не помешала бы. Остается избавиться от хозяина. Но для мелкого грабителя, первое же серьезное дело которого обернулось катастрофой, убийство было той чертой, за которую он еще не заходил. Едва коснувшись бокала губами, Луи следил, как его гость пытается скрыть нервозность. Почти удачно. Сброшенная куртка висела на спинке дивана, обтягивающая футболка подчеркивала стройное тело итальянца, растрепавшаяся густая челка спадала на глаза. Нино не был похож на тех грубоватых мужланов-железнодорожников, с которыми привыкли иметь дело Рэй и Сэнди. Если бы Луи был нужен сообщник… впрочем, Бульдозер советовал не иметь дел с итальяшками. — Значит, это все принадлежит дяде? — прервал затянувшуюся паузу Базеличче. — И когда же он вернется? — Кто знает. — Так почему бы мне не пожить тут до его возвращения? — Вряд ли это хорошая идея. Тебе лучше найти свое место. — Конечно. Но понимаешь, я ведь уже сказал, что с деньгами у меня туго. Если бы ты мог одолжить немного… Я потом верну. — Если ты здесь ради денег, я тебя разочарую, у меня их нет, — прервал игру Луи. – Ты зря потратил время. От меня ты ничего не получишь. — Вот как. Хочешь, чтобы я поверил, что у такого, как ты, нет с собой наличности? – разозлился Нино, снисходительная манера «мистера Юты» раздражала, зарождая внутри бурю неопределенных желаний. Луи иронично дернул бровью, и это окончательно вывело Базеличче из себя — пижона следовало проучить. Всего одно движение, и в его руке сверкнуло лезвие. — Просто поделись по-хорошему, или… Чего-то подобного Луи и ждал. Изобразив испуг, он согласно кивнул, незаметно просовывая руку в карман… но то, что сработало с разжиревшим старым полицейским, оказалось не столь удачной идеей с молодым сильным мужчиной. Выросший на улице итальянец без особого труда выбил стилет, отлетевший от удара в дальний угол. На миг задохнувшись от боли в ушибленной кисти, Луи пропустил движение противника, сбившего его с ног. Нож итальянца скользнул по ворсистому ковру, оставляя широкий порез. Звонко звякнули бокалы, и густо запахло разлившимся коньяком. Луи ужом вывернулся из цепкой хватки и рванул к оброненному оружию, но в следующее мгновение был придавлен к полу с жестко заломленной за спину рукой. Щеки коснулось холодное острие. — Мне нужны только деньги. — У меня нет денег. Можешь обыскать чемодан. — А ценные вещи? Часы, кольца? — Часы можешь забрать. Они дорогие. Больше ничего нет. — А перстень. Это же золото. Снимай. — Нет. — Луи завозился под навалившимся сверху телом. — Он мой. — Уже нет. Мне нужны деньги, ясно? Снимай, или отрежу вместе с пальцем. Луи застонал от бессилия и злости. Как он мог быть таким идиотом? Ведь знал, что этим рано или поздно все закончится, но слишком понадеялся на собственные силы, слишком привык к неуклюжим верзилам из Спаркса. Основной боевой силой в их тандеме всегда был Сэнди, Луи с его комплекцией больше полагался на внезапность и оружие. А теперь ни то ни другое не могло помочь ему в борьбе с не менее быстрым и вооруженным противником. Впрочем, оставалось еще кое-что. — Ты не понимаешь, с кем связался, Нино Базеличче. Это ведь твое настоящее имя? Посмотри на эту комнату. Как думаешь, она принадлежит какому-нибудь клерку или грузчику? Подумай, кем может быть мой дядя и что он сделает с тобой, когда вернется. Тебе еще не поздно просто уйти. Похоже, небольшое преувеличение возымело свое действие, потому что хватка на заломленном запястье чуть ослабла. Приподнявшись, Нино повернул своего пленника лицом вверх. — Ты уже соврал мне, почему бы тебе не выдумать все остальное? — Я тебе не соврал, эта квартира — моего дяди. — Но тут никто никогда не жил. — Хорошо, в этом я соврал. Он купил эту квартиру мне. — Какой добрый дядюшка, — взгляд Нино скользнул по обнажившейся ключице, и в глазах загорелся недобрый огонь. – Слишком добрый. Не дожидаясь расправы, Луи рванулся прочь, сталкивая с себя противника, но итальянец оказался гибким, как пантера, и удивительно сильным для своего сложения. С некоторым удивлением Луи обнаружил, что ему отчасти даже нравится ощущать сверху это крепкое тело, хотя раньше он предпочитал хрупких девушек с мягкими локонами и большой упругой грудью. Распаленный борьбой Нино тоже испытывал неоднозначные чувства. Тяжело дышавший под ним мужчина вызывал абсолютно определенные желания. Ухоженный и приятно пахнущий после душа, он все равно нисколько не походил на девушку, но Базеличче смущало совсем не это. То, что он хотел сделать с приглянувшимся в поезде попутчиком, было насилием, а насильником Нино не был. Но алкоголь и возбуждение, приправленные безысходностью, сделали свое дело. Прижав лезвие к шее жертвы, Нино потянул край развязавшегося в пылу борьбы халата, обнажая гладкую кожу. Худой от природы Луи против ожидания не казался хилым или слабым, скорее, он походил на изящную статуэтку, предмет искусства, созданный для любования и восхищения. Но любоваться, сидя сверху и удерживая у горла нож, было затруднительно, поэтому Нино выдернул из шлевок халата пояс и стянул запястья Луи крепким узлом. Длинные пальцы сжались в кулаки, то ли от ярости, то ли из опасения, что желание овладеть перстнем окажется сильнее желания совсем иного рода. Закончив с путами, Нино наконец смог слегка отстраниться, чтобы оценить узкую талию, аккуратные ягодицы и стройные длинные ноги, которые вполне могли бы принадлежать какой-нибудь голливудской красотке. Не обделенный женским вниманием, Нино привык, что сексу предшествовали поцелуи и ласки, причем девушки охотно дарили и то и другое. Луи же лежал безвольным пластом, и лишь учащенное дыхание свидетельствовало, что он не уснул или не потерял сознание. — Ты красивый, — на пробу произнес Базеличче, огладив ладонью поясницу, покрытую мягким бесцветным пушком. Оказалось, владелец квартиры лишь отдыхал и копил силы, чтобы при первом же прикосновения начать сопротивляться с новой энергией. При этом он хранил молчание, что еще больше смущало Нино, который предпочел бы ругательства и угрозы. Пришлось вновь использовать вес собственного тела, чтобы удержать извивающуюся и брыкающуюся жертву, пока она окончательно не выбилась из сил. Говорить что-то успокаивающее, учитывая, что он собирался делать, было глупо, поэтому Нино пересел поудобнее, расстегнул молнию и приспустил штаны. Раздеваться полностью он счел лишним. Раздвинув ноги замершего, словно одеревеневшего Луи, он вытащил из трусов отвердевший член, в несколько движений довел его до состояния полной готовности и пристроился к окруженному темными волосками отверстию. Которое оказалось сухим и плотно сжатым. С девушками определенно все было совсем иначе. Сжав зубы, Нино надавил сильнее, на этот раз благодаря выделившемуся предсемени ему удалось протиснуться чуть глубже, с трудом преодолевая сопротивление сжавшихся мышц. Напряженные ягодицы Луи мелко затряслись, он заскулил и дернулся в сторону, увиливая от вторжения. Да и самому Нино ощущения показались далекими от приятных. Но другие же как-то это делали, и уж те, кто был сверху, точно получали удовольствие — он сам слышал хвастливые рассказы о прелести тугих попок и необыкновенном кайфе от проникновения в девственные дырки. Только пока кайфом и не пахло. Луи теперь дрожал не переставая и дышал вперемешку со рваными всхлипами, а собственное желание начало спадать после первой болезненной попытки. — Ты раньше никогда? Яростное мотание головой. — А… ну, сверху? Возмущенный рывок, вероятно означавший «если ты думаешь, что я буду подсказывать, как меня насиловать, то ты окончательно спятил». Внезапно Нино стало остро жаль их обоих. Прижавшись грудью к влажной спине, он, почти касаясь губами уха Луи, зашептал, отчаянно смешивая правду и вымысел. — Я приехал сюда из Пенсильвании, знаешь, как это далеко? Я там убил копа. Понимаешь? Он нас застукал, и пришлось его убить. А потом копы застрелили моего друга. Франко был мне как брат. У меня ничего не осталось, вообще ничего. Меня упекут за решетку пожизненно или изжарят на электрическом стуле. Я никогда не смогу вернуться. Я совсем один. Слышишь? Луи? Луи больше не дергался и не пытался вырваться. «Всего лишь еще один беглец, такой же, как я, — думал он, — просто пытается выжить». По коже побежали мурашки, когда шеи сзади коснулись горячие губы. Потом его повернули лицом вверх. Нино взглянул во все еще испуганные глаза и вдруг почувствовал себя намного старше. «Парень боится, что после этого признания я его убью», — догадался он. Нет, он не собирался убивать и не был уверен, что вообще хотел это сделать. Вместо этого он прижался губами к приоткрытому рту, скользя пальцами по высоким скулам. Так было хорошо, почти правильно, но хотелось быть еще ближе, обнимать сильнее, прижиматься крепче. Хотелось взаимности. Отстранившись, Нино слабо улыбнулся и протянул руку, чтобы убрать прилипшие ко лбу Луи волосы. И замер, не коснувшись. Только что он почти взял это тело силой, а теперь что-то мешало ему даже дотронуться. Не тратя время на возню с узлом, он разрезал пояс, стягивающий запястья, своим ножом. Он был готов, что Луи кинется на него или попытается дотянуться до оружия, но тот лишь потер покрасневшую от пут кожу и сел, прислонившись спиной к дивану. — Что будешь делать? — чуть хрипло спросил он. — Останешься в городе или двинешь дальше? — Всегда хотел побывать в Голливуде, — Нино присел рядом, устроив локти на коленях. — Жизнь в бегах не для меня. В большом городе ведь легко найти работу, верно? — Должно быть... Принеси мне сигарету, я оставил пачку на тумбочке в спальне. Пока Нино ходил за сигаретами, Луи накинул на себя халат, но так и остался сидеть на полу. Каким-то отстраненным краем сознания он представлял, как встанет, возьмет валявшийся в углу стилет и вонзит его между ребер насильника. Как по руке заструится ручеек горячей крови, как удивленно распахнутся карие глаза, откроются в беззвучном крике губы. Такие теплые и упругие. Луи дотронулся пальцем до своих, вспоминая чужое прикосновение. Сможет ли он когда-нибудь вот так рассказать кому-то о себе, о Сэнди, о Мэтьюзе? О том, что ему тоже бывает одиноко, и пугает мысль о возможной поимке. Что у него никогда не было настоящих друзей, таких, кого он смог бы назвать братьями. Итальянцы, они ведь все как одна семья, а у него из близких был только Сэнди. Сейчас Луи понимал, что прогони он Базеличче, тот уйдет и больше никогда не вернется. Но теперь он уже совсем не был уверен, что хочет именно этого. Вернувшийся с пачкой Нино присел рядом и протянул ее Луи. Закурив, тот передал сигарету итальянцу. — Зачем тебе все это… — Луи кивнул на валявшиеся рядом обрезки пояса. — Черт… Я… не... Я тебя не трону. — Знаю… Возьми часы, они почти новые и правда дорогие. — Нет, Луи… — Возьми. Потом вернешь, когда заработаешь. — Ты будешь жить тут? — Скорее всего, да. Пока да. — Тогда хорошо. Я занесу тебе часы. Или деньги. У тебя есть на что жить? — Я не пропаду. — Мне уйти? — Можешь переночевать тут. — Спасибо, Луи. Ты так и не скажешь свою фамилию? — Не сегодня. Быть может, когда ты придешь возвращать часы. Или деньги. На следующее утро, когда Луи проснулся в своей новой спальне, диван был уже пуст. Часы, которые он оставил на столике, тоже исчезли. В остальном гостиная выглядела так, будто здесь вчера никого не было, лишь на ковре красовались порез и пара высохших пятен. Луи приоткрыл окно, выудил из пачки последнюю сигарету и затянулся, щурясь в лучах восходящего солнца. Целый город лежал внизу, у его ног, и в этом городе он уже не был одинок.