Предполагал?

Ближе к ночи все благополучно устроились в своих комнатах, разложили вещи и облюбовали гнёздышко. Я, не теряя времени, решил приготовить что-нибудь на подобие ужина. Из замороженных полуфабрикатов, завалявшихся в дальних углах морозильника и пары картошин в кладовке. В итоге, что-то съестное должно получиться. Первым на запах пришёл Ванька с довольной улыбкой во весь рот и мило облизываясь. — Ну как? Все вещи разобрал? — я первым решил нарушить тишину. — Да, — он снова расплылся в довольной улыбке, плюхаясь на стул, — у тебя минус 3 полки. — Из 4, Вань, минус 3 полки из 4! — я устало выдохнул, хотя прекрасно понимал, что для моей одежды и одной полки много. — Жрааааать! — он несильно ударил кулаками по столу, сделав напускной грозный вид, — когда муж усталый с работы пришёл, еда уже должна стоять на столе, маня своим ароматом. — Да-да, дорогой, извини. Вот твоя еда, — я повернулся, быстро положил в тарелку пюре и котлеты и поставил рядом с Ванькой. — Сына позови, — с набитым ртом, но довольно улыбаясь, пробубнил Евстегнеев. — Бляяяя, — я закатил глаза и крикнул Олега. Спустя пару секунд в проеме показалась кудрявая макушка. — Уроки сделал? Олег быстро заморгал, ничего не понимая. Мы с Ваней рассмеялись в голос, но Олег решил не оставаться в стороне от сценки и полностью зайдя на кухню, сказал: — Да, папочка, я все сделал. — Эй! Папа у нас — я! — повернулся Ваня и погрозил Савченко пальцем. — Как скажешь, папочка, — он послал воздушный поцелуй Ване и сел рядом с ним, ожидая еду. Я положил в тарелку порцию чуть поменьше и поставил перед Олегом. — Олеги, ты ручки помыл? — Да, мамочка. Спасибо. Как истинная мама, собрав со сковородки остатки пюре и две котлеты, я занял своё излюбленное место за столом, которое никто не занимал. — Всем приятного. — И те. Если мы с Олегом ели совершенно адекватно, то Ваня поглощал на каких-то немыслимых скоростях, успевая при этом переговариваться об общих знакомых, да за музыку пояснять. — Мама, а почему мы не бухаем за переезд? — доев, заговорил Олег. — Потому что мелкий ты ещё, — Ванька не сильно дал ему подзатыльник. — Эй, я тебя старше! — он потёр ушибленное место, немного морщась. Пока эти два идиота переговаривались, я подошёл к заветному шкафчику и, достав оттуда бутылку коллекционного коньяка, с грохотом поставил её на стол. Они резко замолчали и посмотрели на меня. — Я за, — Савченко потёр руки и перевёл взгляд на бутылку. — Да ты всегда за, — Ваня похлопал его по плечу, вкупе с фразой я тихо посмеялся. — Бокалы, шеф! — крикнул Ваня, открывая бутылку. — Бля, как свиньи пить будем, с грязными тарелками? — Пф, когда нас это останавливало? — Это, конечно, верно, но вы у меня дома, а у себя дома я стараюсь чистоты придерживаться. — Чистоплюй хуев. — Я тоже тебя люблю, дорогой, — ответив Ване и показав напоследок фак, я стал убирать со стола. Они сидели и стонали, что бы я быстрее шевелил своей тощей задницей, доставал стаканы и садился бухать. Я намеренно медлительно это все делал, от чего получил по пятой точке не сильный удар. — Эй! — Что? Быстрей давай, — Олег хохотал в кулак, находясь на гране истерики. — Придурок, — я поставил стаканы на стол и сел, ожидая разлива. Ваня равномерно разлив в стаканы коньяк и поднял один из них. — За переезд! — в унисон крикнули мы и громко ударились стаканами. Спустя миллион не смешных, пошлых анекдотов, тысячу тостов за всякую чушь, начиная от любви, заканчивая, чтоб стоял, пару бутылок коньяка и одного человека, влившего в себя больше остальных (Савченко), мы остались с Ваней на кухни вдвоём. В какой-то момент пьянки, кого-то обязательно накрывает серьёзными размышлениями о жизни. И сейчас из них двоих это явно был Ваня, он как-то косился в сторону, шевелил губами, да и взгляд безумных глаз был сейчас каким-то растерянным. — Чо ты паришься там? — говорит Мирон, толкая вытатуированным пальцем Ванюшу в плечо, от чего тот качается, словно неваляшка. — Мир, нужно мне сказать тебе, — он с огромной тяжестью формулировал мысли. Парня было жаль. — Ваньчо, давай завтра, — я хлопнул пьяного друга по плечу и встал, порываясь уйти, как вдруг его рука схватила меня за запястье. А так, как оба мы были не совсем в трезвом состоянии, удержаться на ногах не смог никто, и мы с грохотом повалились на пол. — Бабы суки! — последнее, что смог произнести Ваня и уронил головой на пол, заводя свою храпящую шарманку. Я с большим усердием встал и попытался поднять пьяное тело. Оно оказалось слишком тяжёлым для подъёма дрыщавым евреем. Я принёс ему подушку, укрыл одеялом и ушёл спать в свою комнату, немного подвинув на кровати Лондона. Отрубился я практически в ту же минуту. — Мир, вставай, я жрать хочу! — услышалось мне над ухом. — Лондон, ты говоришь? — Да, блять, говорю, — я нехотя открыл заспанные глаза и увидел у своего лица Олега. — Чего тебе, Савченко? — Есть хочу! — Я тебе, блять, кто, повар личный? — вставать совершенно не хотелось, да и во рту будто кошки нагадили. — Ваня! Ваню попроси, — сонно пробубнил я первое, что пришло в голову и перевернулся на другой бок. — Так его нет. — В смысле нет? — я резко открыл глаза, — вчера он был примерно на твоём уровне ужрат, даже больше, куда он мог свалить. Время, сколько времени? — Час дня уже, Миро. — Фак, — я резко соскочил с кровати и побежал в ванну. В закрытую дверь постучали. — Ну, а кушать-то ты приготовишь? — жалобно пропищали в щелку. — Иди ты, я опаздываю на саун-чек. — Эх, придётся к Виеро ехать. Он меня любит, он накормит. — Пиздуй, — крикнул я и стал в быстром темпе мыться. Репетиция через каких-то пол часа. Отлично бухнули, Мирон. — Бля, кота покорми, — крикнул я, как сразу же услышал звук закрывающейся входной двери. Свалил всё-таки, Савченко. — Сука, — вырвалось у меня. Ну Ваня уже определённо там, выспался падла как-то. Наспех приняв прохладный душ, покормив Лондона и залив в себя горький кофе, я поехал в клуб.