void

Руслан открывает глаза и задыхается. Вот оно. Воздуха предательски не хватает, и он абсолютно не знает, что ему делать: то ли плакать, то ли смеяться, то ли начать дышать. Он торопливо встает, стараясь не потревожить Юлика (удивительно, что не проснулся), бредет в ванную, под собственные хрипы, чуть ли не падает, легонько ударяясь лбом о раковину. Он поднимается, ищет свое отражение в мутной пелене перед глазами и находит что-то, отдаленно напоминающее лицо. Спокойно, Руслан, дыши. Холодная вода помогает, и он обессиленно опускается на пол, сжимая руками голову. На секунду, на его лице мелькает сумасшедшая, натянутая улыбка, снова сменяющаяся маской удивления и истины. Абсолютная истина, вот она. Руслан возвращается в комнату и долгое время смотрит на Юлика, стараясь упорядочить свои мысли и свои шаги. — Дело в выборе, Юлик, — он ласково проводит рукой по щеке человека, который был для него спасением, и целомудренно целует его в лоб. — Дело в выборе. Юлик громко зевает и открывает глаза, обнимая Руслана за плечи и подтягивая к себе. Последний послушно ложится рядом, утыкаясь носом Юлику в шею, целует ласково, ненастойчиво, заставляя его вздрагивать и улыбаться, по-домашнему, спокойно. — Как ты? — спрашивает Юлик, гладя его по волосам. Юлик чувствует это в воздухе, но Юлик никогда не задаст самый главный вопрос. Он касается волос Руслана, чувствуя холод его кожи. — Помнишь «Титаник»? — Руслан еле сдерживает улыбку: улыбаться нельзя, иначе Юлик что-то заподозрит. — Помню конечно. — Иду ко дну с этой дурацкой жизнью, — Руслан подставляет щеку, под очередной поцелуй, и продолжает, — если бы у этого дна было своё дно, то на том дне была бы глубокая яма. Вот я где-то там сейчас. Юлик глупо хихикает, и откидывается на подушку. Поразительно хороший день, и Руслан решается: — Мне нужно будет уйти сегодня, — Юлик тут же сжимает губы, потому что Руслан обычно не выходит из дома один. Он смотрит в глаза своему пророку и видит в них что-то сумасшедшее, но ничего не говорит, и не задает вопросов, только кивает один раз, и расцепляет руки. Юлик верный, он знает, что вещи происходят не просто так, и… Руслан носит только черное, потому что черный цвет обезличивает. Это хорошо, когда хочешь отлучиться от человечества на улицах, поэтому Руслан накидывает капюшон и на прощание ерошит волосы Юлика: не скучай. Ворон во дворе становится больше, и он останавливается, ища на земле ориентиры и подсказки. Делает пару шагов, и тело прошивает дрожью — он опускается на корточки и проводит рукой по земле. Тут. Над головой раздается карканье, и большая птица, та самая, садится напротив него. Руслан сжимает губы и пристально смотрит в глаза. — Ты заколебала уже. Ворона каркает в ответ, и вальяжной походной приближается к Руслану. Он осознает всю абсурдность этого диалога, но позволяет ей усесться на своем плече, попутно получая ощутимый клевок в ухо. — Да понял я, понял. Он достает телефон, и набирает номер Дани. На самом деле это смешно: страшно, когда смерть приходит в гости и стоит под дверью, еще страшнее — когда она звонит по телефону. Даня поднимает трубку сразу же, без долгих прелюдий: — Опять? — Не совсем, — Руслан почёсывает птицу по клюву свободной рукой. Решения даются легко и правильно, с ощущением, что всё идет по своему пути. — Позвони Лизе, мне нужна будет ваша помощь. Даня молчит несколько секунд, а затем соглашается. Руслан поворачивает голову к вороне, чувствуя как когти впиваются в плечо через толстовку: — Увидимся позже, — птица каркает еще раз, отталкивается, вынуждая качнуться, и сливается с другими. Руслан поднимается, отряхивает колени от налипшего, сырого песка и выходит из двора, собираясь, кажется, провернуть самую главную афёру в его жизни. У Лизы опять напряженное лицо, и Руслан знает, что она догадалась. Лиза не могла не догадаться, когда только увидела его на кухне у Дани: почти смеющегося, даже не напряженного. Даня курит в вытяжку прямо на кухне и отчаянно пытается накормить Руслана хоть чем-то, пока Лиза изучающе ведет взглядом по его лицу: неожиданно светящимся глазам, дрожащей улыбке. Минут через тридцать они все затихают, и Руслан набирает воздух в легкие: — Сегодня я видел во сне себя. Впервые за три года, — он ведет рукой по лицу. Утро уже близко, потерпи. — Я не смогу это игнорировать. Он поднимает глаза. Лиза задумчиво накручивает на палец прядь волос. — Почему не сможешь? Просто останови это, как делал много раз, — Даня жмёт плечами и его взгляд скачет от сигарет к вытяжке, от вытяжки к сигаретам. Он напряжен. — Нужна жертва, — Лиза складывает руки в замок. Руслан благодарен ей, неимоверно благодарен. — Такое ведь уже было, Руслан кучу раз спасал Юлика, — не успокаивается Даня. — Учитывай, что Юлик не один, — возражает Лиза. — Руслан как минимум был у нас с тобой, а людей вокруг куча. Если Юлик стоил тысячу в сумме, то сколько будет стоить Руслан, с учётом всего этого груза? Они замолчали. — Больше миллиарда, — Руслан заглядывает в чашку, на дне которой плавают чайные листья. — Это не точно, больше похоже на ощущения, но я держу на себе ответственность за все смерти, вытекающие из спасений. Я… Не знаю, что это будет, наверное война, или конец света, но это просто не должно произойти, понимаете? Он ищет поддержку в их глазах, находит, и продолжает: — Это выше меня и выше нас всех. Три года, я отчаянно пытаюсь понять, существует ли бог, и если да, то что это было — наказание или благодать? Много думал, пытался перекручивать события, перекраивать реальность — дело в выборе, дело в самопожертвовании, может быть в ответственности, не знаю. Абсурдно, поэтично, но чёрт возьми кроваво и неправильно. Похоже на то, будто я блуждаю в сплошной темноте, стараясь не слиться с окружающими предметами, а утро — вот оно, за горизонтом, уже совсем близко. — Это страшно? — Лиза смотрит в глаза, а заглядывает в душу. Руслан неуверенно улыбается: — Нет, это легче всего, что я прожил за эти три года. Даня не выдерживает и вновь мечется между столом и вытяжкой: — В чем состоит наша помощь? — Присматривать за Юликом, — Руслан переходит к самому тяжелому. — Отвлечь его, пока… Пока всё будет происходить, и потом, когда всё закончится — не оставлять. Лиза кивает в ответ. Руслан уже знает, что у неё не получится до конца его отвлечь, и он будет лететь домой, в этот злосчастный двор, она будет бежать за ним — бледная, запыхавшаяся, и звать его по имени. Он знает, но всё равно просит её, потому что это — время, это надёжность и уверенность в плане. — Еще? — Даня тоже это ощущает. Руслан смотрит на него, и тянет руку: — Пистолет. Лиза замирает. Данил хмурится: — Какой? У меня нет. — Мы говорили, ты обещал, — Руслан не хочет напоминать ситуацию годичной давности. Руслан обходит щекотливые моменты стороной, и просит еще раз. — Дай, он мне нужен. Даня вздыхает и открывает полку, вытаскивая оттуда банку для сахара. Как в «Бриллиантовой руке» — пистолет гладкий, таящий в себе опасность. Руслан сует его в карман: — Две? — Две. Даня бледен и опустошен морально, они оба, с Лизой — невольные свидетели происходящего замолкают, и будут молчать навеки. — Я не помню, будет ли полиция, всё такое. Не растеряйтесь, скажете, что я был сумасшедшим, — Руслан ерошит волосы на голове, стараясь уложить мысли в кучу. — Главное только одно, позаботьтесь о Юлике. Он из тех немногих, кто дорог мне. Они прощаются. Лиза не плачет, Даня еще бледнее, чем обычного, но они готовы, и они выполнят всё, что Руслан у них просит. Напоследок, он касается лба Лизы губами, как она когда-то и шепчет: — Ты была права, ты была всегда права. Спасибо. Лиза закрывает рот руками, чтобы сдержать всхлипы. Они прощаются. Этим же вечером, Лиза приглашает Юлика к себе, и он соглашается — Руслан совсем не против, он молчалив и замкнут, и Юлику кажется что-то непоправимое. Он уже полностью одет, стоит на пороге, Ра вертится в ногах, развязывая крепко завязанные шнурки, а Руслан напротив — смотрит влюблённо влюблённо, с нежностью. Они целуются, на самом деле в последний раз, и Юлик собирается уходить. — Я люблю тебя, — говорит Руслан, и сердце Юлика начинает биться быстрее. Он улыбается, опять солнечно, опять ласково. Ведет по щеке Руслана, его пророка, его худощавого солнца, с мешками под глазами, и отвечает: — Тоже тебя люблю. Юлик исчезает за дверью, и Руслан остается один. В каждом движении, в каждом вздохе был смысл, становящийся настоящей истиной — Руслан чувствует это очень чётко, особенно сейчас. Он возвращается в комнату, и достает пистолет из куртки. Он снова в черном, в цвете, в котором не видно ни проблем, ни намерений. Спустя пару часов, он выходит на улицу, дыша полной грудью, и снова находит то место, на котором утром стоял на коленях. Случайных наблюдателей нет, дворик словно вымер, ожидая развязки. Первый выстрел — в небо. Стая ворон, взмывает вверх, и кружит над Русланом. Это для прикрытия, это для отвода глаз, чтобы никто не подумал смотреть вниз, где заканчивает своё существование человек, принявший слишком много. Он не закрывает глаза, он знает что делает, поэтому для него не становится откровением, или неожиданностью то, что сквозь карканье и шелест перьев, где-то в соседнем дворе он слышит топот ног его родного человека, торопящегося обратно, чтобы предотвратить, казалось, непостижимое. Руслан приставляет пистолет к виску и отрешенно думает — бедные люди, бедные мы несчастные люди, обремененные выбором, моралью и совестью. Вынужденные оправдывать человечность поступками, вещами, делать вид, что мы все — спасители, поголовно спасители и собственные боги. Руслан улыбается. Звучит выстрел.