Мангака

Акира уехал, а я продолжал тупить за столом в точилку и думать о том, куда бы мне деться, чтобы не выхватить от кого-нибудь еще. Например, от Таканори, который с диким раздражением в голосе звонил мне на телефон. Я все жду когда вернется Сузуки и жду когда мне придут результаты по пальчикам из квартиры. Должно же быть хоть что-нибудь! От мыслей меня отвлек голос Куросаки, который нагло, с ноги (как я в кабинет Сугихары), вошел ко мне с папкой бумаг перед собой. Она скрывала его лицо, поэтому когда Юу её отодвинул, я чуть не наделал в штаны со страху и свалился на пол. За папкой он скрывал жуткую улыбку. Чертов Куросаки! Не патолог, а демон! — Эй, сам ты демон. Я верующий! Кажется, я оскорбил его чувства. — Что? Что ты хочешь, бес нечистый? Я быстро поднялся и сел обратно в кресло. — Я из допросной! Там девушка составила точный портрет человека, которого она видела в день убийства. И еще! — Он кинул мне папку на стол. — Она описала девушку. На убитую она не похожа. И на её сожительницу — тоже. Я выгнул бровь. — Хочешь сказать, она описала левых людей? Которые просто были… соседями? — Типа того. Куросаки сел на стол, а я соскочил с криками «Черт!» и отправился восвояси. *** Работа стояла, дело висело, все, сука, встало на одном месте мертвым грузом! Либо в нашем отделе эксперты плохо работают, либо убийца — Коперфильд, сука! От обиды и несправедливости жизни я со всей дури пнул то, что было первым на пути — мусорку. И она, бедная, вывернулась вся и высыпала на мои ноги весь свой ассортимент отходов. Я разозлился еще больше, оттого моя рожа покраснела и я пошел домой. Дома я сидел на кухне и жевал последний кусок хлеба под внимательным взглядом Тсу. Он смотрел на меня, а я в стол. — Ну, и что случилось? — Все случилось, Тсу! Работа не прет, дело стоит, начальник дебил, стулом кинули. Он заржал. — Повтори? Я посмотрел на него вопросительным взглядом. — Работа не… — Последнее. — Стулом кинули? — Да! И опять заржал. Сволочь! — Тсу, это было больно. Кажется, резкий голос дал ему понять, что мне было реально больно и реально не смешно. — Прости… Он отвернулся, разглядывая кухню, а я прищурился, разглядывая его. Что-то изменилось… — Все хорошо? — Приходили Акира и Ютака, я гулял, а они… Что-то выясняли. — Ого. Как твоя манга? Вот это перескок с темы. — Писька не стоит… — Задумчиво проговорил Тсу. — Чего?! — Бля, вдохновения нет. Он как-то нервно заерзал на стуле и выпрямился. Вообще нет вдохновения? — Вообще. Тсу подпер кулаком подбородок и шумно задышал носом. Так мы и сидели. Молча. В полной отрешенности, злости и ненависти ко всему что движется и дышит. У Таки — творческая импотенция, у меня — черная полоса, которую измазали фекалиями. Плохо мне. — Эй, слушай! Нашего гения ударило по голове и он просиял во все тридцать два зуба. — А давай нажремся и потрахаемся? — Тсу, мы это уже делали. — Бля, — он соскочил на ноги, — ну, давай нажремся и потрахаемся на природе? — На природе?! — Да, смотаемся куда-нибудь и посидим в лесу, на поляне у озера, а? Я задумался. Почему бы и нет? — Отлично! *** Так мы и выбрались из дома, через несколько дней. Веселее было, когда я попросил отгул у Сугихары, на что получил ответ в форме «пошел нахуй!» и запрет на выезд из города. Это было тупо, потому что я сразу же начал с ним спорить. Спорил на смерть, поэтому это дало неплохой эффект: мне разрешили взять отгул и проветрить мозги. Точнее, Сугихара просто попросил меня не появляться у него на глазах. Просил матом, поэтому я все понял и пошел в отгул. Будет возражать — уеду в другой город. Копы нужны везде. Сейчас мы с Тсу тряслись в поезде, а он бережно держал на коленях походный рюкзак, в котором были все принадлежности художника. На меня же он сгрузил спальники, палатку и маленькую походную сумку-холодильник. Вот же сволочь. Вещи стояли на мне сложенные друг на друга, от чего я не видел ни черта и слышал только быстрый стук колес. Ехали мы в скоростном экспрессе. Полчаса тряски и мы на месте. На перроне уезда Нака. До Ниномии придется добираться на автобусе, а там в лес, пешком. Я проклял все и в частности Тсу за то, что отговорил меня взять машину. Ну почему?! Мне захотелось расплакаться и упасть под весь этот груз. Спасибо моему заботливому другу, который взял один спальник на себя. Мне немного стало легче. Тсу всю дорогу рассказывал мне о том, что они ездили на это озеро с родителями. Он рассказал и про живность, что там обитает, и про рыб. Даже растения упомянул! Хотя… художник он отличный, склоняюсь к тому, что у него фотографическая память. В автобусе Тсу не переставал говорить, чем меня откровенно подзаебывал. У меня медленно съезжались к переносице брови, росла морщина между глаз и багровело лицо. Я был похож на дикий томат. Красный и, сука, злой! Пот тек с меня водопадом, поэтому мне было тяжело и душно. И в автобусе много бабушек, которые глазели на нашу парочку очень подозрительно. Одной, не смотря на то что я уважаю старших и не бью женщин, я реально хотел двинуть во вставную челюсть. Старая сука! Всю дорогу бубнила о том, что я занял своими сумками все место в автобусе, и что я, такой негодяй, не уступаю ей место! Я должен, знаю, но мне так похуй… Похуй настолько, что я так и сказал. Бабуси возмущенно затрещали, я слышал клацанье зубов и истерический хохот моего спутника, которой ржал в ладонь. Я никогда не делал так на мирных жителях, но сейчас сделал и не пожалел ни разу. Я опустил все сумки на Тсу, встал (подперев головой полку под потолком) и вынул из кобуры оружие, показывая значок полицейского. Бабуля захлопнула рот и низко поклонилась. Они полицменов уважали, а на меня перестали кудахтать. Я улыбнулся и сел на место. — Вот ты… подлый! — Возмутился Тсу, кинув на меня обратно сумки. — Не… Я просто устал. Тсу, правда! — Иди ты!.. Он обиженно отвернулся, а я подумал что не поздно сесть на обратный автобус и вернуться домой. Мы же еще не приехали. — Тсу? — Чё? — Как муза? Не пришла еще? — И не придет. Арфа, блять, в ремонте. — Черт… Я так понимаю, отговорить его у меня не получится. — Даже не думай. Он подозрительно на меня обернулся. — Что? Я вообще ни о чем не думаю, если ты об этом. — Не вздумай меня отговаривать! Тсу приподнялся, а я вжался в сиденье. Как он узнал? — Мы поедем на это чертово озеро и… — дальше он сказал без голоса, почти, но я все понял, — …потрахаемся! Он сел на место и обиженно засопел носом. Ладно, потерпим… Наверное, он придумал что-то настолько изощренное, что просто не простит мне, если такой секс сорвется. Блять. *** Мы добрались до конченой остановки, а потом поняли что идти пешком придется долго. Настолько долго, что намного проще повернуть и вернуться домой. Я так Тсу и предложил. Третий раз за время пути. Но он стоял насмерть, до победного, говорил мне «нет!» и тащил через лес. Я возникал до тех пор, пока не увидел перед своим носом широкую поляну, которая спускается к озеру. Тут, как я понял, мы и остановимся. Мне даже стало легче потому что здесь на самом деле красиво! — Тсу… — Проговорил я восхищенно и скинул с себя много килограммовый груз на траву, которая обиженно ухнула под его весом.  — А я что говорил? — Победно завопил он, оглядываясь. — Говорил же, что тебе понравится! — Но уже ночь! — Вот бля… — Тсу. — Я нахмурился и покачал головой. — Что?! — Фонарь доставай, будем палатку ставить и спать. А то я заебался. Я присел перед грузом и за пару минут разворотил сумки. Устроились в пяти метрах от берега поэтому вид был потрясающий, да и воздух гораздо чище, чем в городе. Легким стало вдруг легко и спокойно. Мы корячились с палаткой час, потому что ни один из нас, дубней, не знал, как её ставить. В итоге, Тсу открыл интернет-ссылку и мы, нубы, по пунктам собирали эту хреновину, пока она не выросла в пирамидку с застежкой-молнией. Вот же… — Блять! Я сел на траву, а Тсу рассмеялся. — Там хватит места только для нас двоих. — Он подполз и заигрывающее подергал бровями. — О, спасибо! Лесные эльфы спят в яме. — Какие эльфы? Така выгнул бровь, а я взял рюкзак и ползком полез к палатке, забираясь в неё как инвалид. — Эльфы ямные, пускай спят там! — Вещал я уже оттуда. — Бля, Койю! Взвыл Така на эльфов и на меня, забираясь в палатку следом. В палатке тесно и темно, я поставил фонарь у изголовья развернутых спальников, и, сняв обувь, понял — лучше бы спал в ней. Воняла она, конечно, знатно. Така отшатнулся, будто перед ним выросла стена, и наморщил нос. — Койю, это твое? Он брезгливо ткнул пальцем в ботинки. Я кивнул одним носом, торчащим из спальника, а он взял их двумя пальцами и вынес за пределы палатки. Вернулся он явно продышавшийся, с удовлетворенным лицом. — Поставил рядом с палаткой, запах будет отпугивать комаров. — Да ты гений! Это был сарказм. — Ой, заткнись и подвинься. Он пополз в мою сторону. Стоп, спальник на одного! — Тсу? — А? Он уже расстегнул его и начал забираться. — Я здесь один едва помещаюсь. — Я вообще-то уже здесь. — Тсу посмотрел на меня удивленно, а я заглянул в спальник. И правда, его голова уже была рядом, улыбаясь мне во все зубы. Я даже не заметил! Но не тесно и теплее. Пожалуй, я его так и оставлю. — Ладно, спокойной ночи! Я наслепо дотянулся до фонаря и выключил его. Только потом до меня дошел обиженный голос Таки. — Ты меня даже не обнимешь? — Зачем? — Ладно, я сам! И Така крепко стиснул меня в своих объятиях. Так и уснули. *** Каждый день начинается с того, что я просыпаюсь с какой-либо проблемой. Да, так оно и есть в данный момент, потому что проблемы эти я себе придумываю. Но факт! Я проснулся от того, что меня конкретно прижало. И прижало не физически, нет… физиологически. Я понял, если сейчас же не встану и не найду ближайшие кусты — мне капец. Я резко сел в застегнутом спальнике, и получилось, что Тсу сел вместе со мной. Он же еще спал. Ну, по его мату я понял — он уже проснулся. — Бля, Така, выпусти… — Я попытался выпутаться, ища застежку и выбираясь из этого теплого плена. Бля, до чего же гнусно бежать с утра пораньше, чтобы справиться с нуждой… — Бля, Така! Он слышал — я нервничаю. И я слышал — нервничает моя прямая кишка. Сука! Я выбрался-таки из палатки, и, щурясь от яркого утреннего солнца, принялся ориентироваться в пространстве. Я не мог понять, где что. Где лес, а где вода. Солнце отражалось бликами в воде и из-за этого в глазах плыло еще сильнее. Но время поджимало! На мои метания выполз Така и наблюдал, не без смеха, конечно же, как я бегал из стороны в сторону и что-то искал. — Тебе куда надо? Он громко спросил, думал, меня контузило. — Отлить! Черт, а подтираться чем? Листьями клена? Или носками? Бля, я еще и босиком… вот идиот. — Слушай, есть бумага? Я прозрел, когда увидел понимающее лицо Тсу, который скрылся в палатке и вернулся тут же, с белым рулоном в руках. — Держи. Кусты вон там. И ушел. А я схватил бумагу и убежал в поисках упомянутых кустов, которые куда-то, сука, задевались. Куда — я не понял, но пропали. Я бегал в поисках кустов и нашел один, в пяти метрах от нас. Искал я, блять, до последнего, чувствовал что наделаю прям здесь. Носился как идиот, с бумагой зажатой в руке, искал кусты! Абсурд… *** О, Боже… я нашел. Нашел, и теперь мне легко и свободно. Как птице. Я вышел из кустов явно посвежевший, с сияющей рожей. Тсу сидел на берегу и смотрел вдаль, а я шел к нему, со свежим взглядом на мир и маленькой пакостью в кустах. Все равно абсурд. Ну да похуй. — А ты долго… я подогрел чай. — Така обернулся, держа в руках две пластиковые чашки с дымящимся содержимым. — О, круто! — Я приземлился перед ним и принял в руки чашку, а мой спутник повернулся ко мне. — Койю, скажи мне кое-что. Потребовал он, а я спросил, что именно? — Как продвигается работа? — Нормально, а что ты спрашиваешь? — У меня конкретно вопрос по поводу раскрытия дела. Ты не думал, что девушку могли убить из ревности? У меня заскрипели шестеренки, и до меня стал доходить самый типичный мотив, который только можно было придумать. Ревность! — Вот черт! Тсу! Я аж на ноги подскочил, а серьезный Тсу тут же просиял и засмеялся. — Сколько лет ты работаешь в полиции? — Десять. И тут до меня дошло… столько я перевидал этих убийств, особенно на почве ревности, что при последнем тупо отмел все самые стандартные мотивы и стал копать глубже. Сыграло еще и то, что в этом деле была замешана Ино. Вопрос «Зачем?» я игнорировал, поэтому я со всей «ревущей» командой топтался на месте как дебил. — Ты гений! Я не удержал своего темперамента, поэтому я кинулся на Таку с объятиями и расцеловал все его лицо. — Проверишь эту версию? Тсу удобно устроился в моих руках, а я привалился к какому-то большому камню, на который бы раньше не обратил внимания. — Конечно! Я еще раз улыбнулся и полез за телефоном в карман, обнимая одной рукой Таку, который подставил лицо солнцу, закрыв глаза. Он был доволен. Вот еще что. Как я не раздавил телефон, пока спал, не понимаю… но он работает. Более того, он заряжен! — Алло, Ино? Ага! Думали, я буду звонить Сузуки? Хрен там. Голос у сестры был веселый. Даже веселее, чем обычно. — Что ты хотел? Я пропал на линии. Понял это, после трех выкриков моей сестры. — Койю, блять! — Сама блять! — Ага, значит, это ты услышал? Либо ты говоришь, что хотел, либо иди в жопу. — У твоей девушки были бывшие парни? Или девушки? Кому она… возможно сломала жизнь? — Что? Ты куришь что-то? Признавайся! У Мико никого не было! — Вообще никого? Я прищурился и разглядел в зарослях кустов оленя, который упорно на меня пырил. — Никого! Она кинула трубку, а я выгнул бровь и спросил у оленя, почему она такая нервная. Олень мне не ответил, он развернулся и ушел в лес. — Тсу! Крикнул я, а Така аж дернулся, и, кажется, оглох. — Ты чего орешь? Действительно… — Она не знает ни про каких бывших… — Проговорил я как-то устало и поднял голову к небу. Облака плывут, ветер тихо воет… — Опросите родственников. Блин! — Така заерзал и выпрямился, развернувшись ко мне. Я лениво посмотрел на него, а перед глазами все увеличивался пикачу с бубном. В такой обстановке, при такой атмосфере дзена о работе думать не хотелось. — Не мне тебя учить работать! Он нахмурился, а я улыбнулся, кивнул и притянул Таку к себе за воротник. Он уперся ладонями мне в грудь, дыша мне прямо в губы. Я чувствовал его горячее дыхание, и недоумевал, какого хрена он меня не целует? — Ты думаешь ВОТ ТАК уйти от разговора? А сам, сука, улыбается. — Да. Я улыбнулся так же. — Меня это устраивает. Он красиво припал к моим губам, так, что я не удержал равновесия и рухнул с Тсу прямо на землю. Мы целовались минут двадцать. Иногда отрывались друг от друга, чтобы продышаться, затем впивались друг в друга заново. Прошло немало времени прежде чем мы оба поняли, что стоило бы пожрать прежде чем продолжать наши лобзания. — Что ты положил в холодильничек кроме дохлых мышей? Я же помню, у меня из еды не было ничего готового, кроме одной туши замороженной рыбы и пакета молока. Все. Така посмотрел на меня, выгнул бровь и усмехнулся, потом уполз в направлении палатки и пропал там на десять минут. Потом вылез, сунул мне в руки плед, на котором мы будем сидеть, и приказал расстелить на траве, недалеко от воды. Я так и сделал, ибо залипать на одних только уток в озере надоело. Расстелил, уселся на самую середину и принялся ждать, чего мне там такого божественного Тсу уготовил, что возится так долго. — А вот и я! — Появился Така с двумя тарелками в руках и с шикарной улыбкой на губах. В животе нехило так запело голосом погибающей касатки. Эх, Така… — Ну, что ты там приготовил? Мне уже голодно… бля, в смысле, интересно. Я заерзал на месте, собирая под жопу плед и выглядывая. Безуспешно. Тсу засмеялся, громко и заливисто, осторожно, словно леди, присел передо мной и выставил тарелки с едой. Одну — для себя, другую (в которой еды больше) — для меня. — А… — Я завис, — почему мне больше? — Потому что ты много работаешь, следовательно — много жрешь. Чтобы ты работал также хорошо, тебя надо хорошо кормить. Я позаботился об этом, поэтому мясо и овощи. Все, что тебе нужно. Он прикрыл глаза, улыбнулся и потрепал меня по изрядно отросшим волосам, растрепав их еще больше. Бля. Бля! Тройное бля! Не мужик — а золото! Голова не болит! Не истерит! Понимает! Все понимает! Иногда ведет себя как высокомерная писька, но это не особо важно. Думаю, больше характеристик не требуется… Мне аж прыгнуть захотелось. Куда-нибудь вверх, что бы все, сука, видели, что я тут судьбу свою решил! Тсу это, кажется, заметил — заржал, немного отполз и стал ожидать продолжения представления. Я же заползал вокруг, попросил его подождать, он согласился… Попытался найти хоть что-то похожее на… — Что ты ищешь, Койю? — Бля, — я обернулся на Тсу и взял его ладони в свои, да так дернул на себя, что тот чуть не упал. — Будешь моей… женой, то есть мужем… короче, выходи за меня! Така ахуел, я тоже. Я предложил ему руку и сердце? — Буду! Опа. Така заржал и кинулся на меня. Я только успел раскрыть руки и принять его в свои объятия. Позже он забрался ко мне на колени и положил голову на мое же плечо. А потом сказал так тихо, даже немного пугающе… — Я же не шучу… и согласился я по-настоящему. — Я тоже не шутил, Така. Ты — идеальный, так почему бы не пожениться? На самом деле… я пошутил. Но обижать его не хочется, и жениться можно и без любви. Можно же просто трахаться и не бесить друг друга? — Не обязательно друг друга любить, можно же просто не бесить друг друга? Он посмотрел на меня, а я подумал что этот парень умеет читать мысли. — Ну… да. Как-то вяло я согласился. Я не понял что только что наделал. — Слушай, давай есть. Тсу слез с меня и очень быстро принялся за еду, так быстро, что я сообразить ничего не успел. Потом поел и я, и делали мы это в полной тишине, как будто рассказали друг другу очень грязные секреты и поэтому нам тошно. Друг от друга. После маленькой трапезы мы оба легли и уставились на голубое небо. Время, кажется, перевалило за полдень, а может еще раннее утро… я не разбираюсь в ориентирах по солнцу. Как они это делают? Потом Така подполз ко мне ближе и взял за руку. Я вспомнил эпизод из фильма про Гарри Поттера, где Лили и Северус валялись на траве и держались за руки. Бля, мне аж смешно стало. — Ты че хохочешь? Он приподнялся на локте и посмотрел на мою раскрасневшуюся рожу. — Я тут вспомнил… Я — рыжий, значит, я Лили. — Бля, что? Он заржал следом. — Почему Лили? А я кто? — Северус! — О, Боже! Койю! Так мы проржали долго, минут десять… Но суть! Я не заметил как пролетело время, а еще Тсу заметил уток в озере и теперь он меня с этим подъебывает. Припоминает случай в ванной, когда я бухой притворялся уткой и просил себя погладить. Началось все с… — О, смотри, твои родственники плывут! И ткнул пальцем на уток. Те обиженно закрякали, уплывая от берега. — Эй! — Я пихнул его в бок. Я не утка! — Утё-ё-ё-ёнок! — Бля! Я встал и обиженно пошел в палатку. Пока Така меня звал, я не оборачивался. Потом звал еще раз и настойчивее, и я все равно не оборачивался. Потом он встал, чтобы догнать меня, а я рванул вперед, убежал в лес. Тсу за мной. Через пять минут бега и тупого хохота, я понял, что Тсу за мной не бежит. А еще, где я, блять?! Я осмотрелся, покрутился вокруг, поднял голову вверх и увидел густые кроны высоких деревьев, сквозь которых едва пробивается дневной свет. Зашибись, я заблудился? — Така! Крикнул я громко, насколько хватило объема легких. Тсу не отозвался. — Тсу! Таканори! — Истошно орал я, а отвечали мне только птицы, и те с недовольством, мол, чего разорался? Вот же бля! Я сел на траву, а потом закрыл голову руками. Я просто хотел подумать, а получилось что я рву на себе волосы. Точнее, так казалось. Я не умею ориентироваться по солнцу и мху, я ничего не знаю, даже не умею пользоваться компасом. Понял, пойду вперед — выйду либо к обрыву, либо к людям. Назад, уйду хуй знает куда, а потом меня сожрут лоси. Перспектива не радовала. Вообще. — Что мне делать? Я поднял голову и обернулся. Передо мной сидела белка и глазела на меня. Потом она наклонила голову вбок, а я выгнул бровь. Интересные такие, немые батлы. Что она от меня хочет? — Что тебе нужно? Зачем я разговариваю с белкой? Она пискнула и расслабила лапы, выронив свою несъедобную шишку мне на ноги, и поскакала вверх, на дерево. Наверное… Кидаться в меня шишками сверху. Я отполз к соседнему дереву и сел под ним. Интересно, сколько я здесь просижу? Может, меня найдет лесничий, или Тсу. Или найдет лось и сожрет. Не, бля, какой лось? С чего я взял, что здесь водятся лоси? — Бля, как же страшно быть идиотом… Я зарылся пальцами в волосы и тихо завыл.