Теон Грейджой
Мда. Я слишком резко изменился, мало пью, не являюсь центром веселья… — Думал Теон, ловивший удивленные и подозрительные взгляды северян. — А ведь они в основном пьяны, что притупляет бдительность. Сбегать нельзя — это разрушит новое начало и подозрения превратятся в уверенность. Значит — продолжим пировать и пить. И надо как-то объяснить своё поведение, и надев маску «себя прежнего», целенаправленно начать налаживать контакты и собирать информацию. Взяв в руку кубок Грейджой громогласно воскликнул: — Друзья, знаете я тут подумал… Мне стоит остепениться, меньше гулять, стать серьезным, завести жену и детей… Я считаю, мне действительно надо это сделать, но… Не сегодня! — Под согласный рев окружающих Теон опрокинул в себя кубок, и никто не обратил внимания, что большую часть он расплескал, выпив на самом деле совсем чуть-чуть. Последователь Альфария вновь погрузился в водоворот веселья, распивая эль и перешучиваясь с казалось бы случайно образовавшейся вокруг него компанией гвардейцев всех трех домов. Внешне, он снова стал тем гулякой и повесой, каким его все знали, но внутренне он был холоден и предельно собран. Несмотря на то, что хмель, несколько путал мысли и портил координацию движений. В процессе гулянки, Теон, за разговорами ни о чем, и задавая вроде бы совершенно невинные вопросы, выведывал у солдат сведения об отношениях между домами и некоторые нюансы их солдатской жизни, которые могли помочь ему узнать обстановку «внутри» дома в котором служил его собеседник. Пока выходило что солдаты Ланнистеров почти поголовно верны своим сюзеренам, чья власть казалась незыблемой, а воины Баратеонов были очень опечалены тем что их фактически задвинули в дальний угол, а также бесконечными кутежами и деградацией своего короля. С одной стороны — печаль и обиды могут толкнуть их к смене господина, с другой — сколько лет они верно служили Роберту? Они помнят его молодым и остаются с этим идеалом. Достойно уважения, однако для планов не полезно. Воины Ланнистеров же были твердо уверены в безоблачном будущем львиного дома. Словом, в Семи королевствах уже довольно долго царили мир и спокойствие, а значит вскоре вновь начнется война — благородные дома сильны, многочисленны и амбициозны. Дайте Роберту умереть и все рухнет. А ведь этот алкаш даже не замечает туч на горизонте, а принц не похож на того кто сможет удержать власть. Кстати о короле, пока он не загнулся и его мотовство и любовь к турнирам могут пригодиться — стрелок из меня хоть куда. Конным рыцарем точно не стану, но с мечом обращаюсь хорошо. Заработаю в состязаниях деньги и репутацию. Мне необходимо прослыть отменным моряком и воином. Собрать дружину, завести осведомителей. В идеале даже не подозревающих о своей роли. Для этого надо поехать на юг. После пира придумаю как это провернуть. Теон, был лишь вначале выбранного пути, но он был поражен тем, как легко у него все получалось, и тем, что раньше он не замечал своих возможностей… Раньше он мечтал вернуться домой, затем хотел стать своим на севере, теперь же Грейджой желал достичь хотя бы одной сотой великого мастерства Альфариуса в битве и чтении людских душ. И тогда он сам возьмет то, что по праву его. А сейчас можно и развеяться. — Думал Теон, пряча ухмылку за кружкой с элем и слушая рассказы о жизни на юге. — Давай Марк! Ты почти одолел штрафную! — поддержал Грейджой огромного алого плаща, с победным ревом поставившего на стол только что выпитую им кружку пива, объемом похожую на бочонок. — Запад силен не только в битве, но и на пиру! — крикнул пьяный солдат, демонстративно стукнув себя кулаком в грудь. — Эй, кракен! Ты вроде нормальный парень, айда с нами на юг? Мир хоть посмотришь, чем сидеть тут и морозить задницу, — предложил порядком захмелевший десятник Баратеонов. — Это вряд ли, — деланно-грустно усмехнулся Теон. — Я тут заложник на случай если отец бунтовать начнет. Забыли? Меня разве что король может отпустить. — С Робертом я, ик, по-потолкую, — пробормотал воин, — он поймет. «Хорошая идея», — подумал Теон, сказав, что пошел отлить и направляясь к порядком захмелевшему королю, который забыл все условности и просто наслаждался пиром.***
После оглашения приговора, я покинул внутренний двор Винтерфелла, оставив Клятвопреступника лежать в грязи. Унижать, приносить страдания и наслаждаться чужой болью — это неотрывная часть моей истинной сути. Тянущей меня в бездну, а моё предательство было лишь последним шагом в пропасть… Зачем? Почему? Эти вопросы перестали иметь значение и мои дети, во главе со мной стали теми, кого я презирал. Отец! Да я и сейчас себя ненавижу! Зачем я живу? Что мне делать? Какие цели я преследую и зачем? Искупать свои грехи я буду долго, возможно до конца своего жалкого существования. Личность без цели, лишь пустая оболочка. Мой путь давно забыт и похоронен под миллионами трупов невинных. Ложный путь, и от того должный быть забытым. «Я стану тем, кем я должен был стать, светом надежды во тьме, карающим мечом правосудия… Говорят правосудие слепо, так вот — я его глаза и карающий меч… Весами станет Закон», — я принял окончательное решение. Если раньше я имел лишь смутные и общие образы своего пути, то теперь он был ясен как никогда. Губы сами растянулись в усмешке, но не в презрительной, или снисходительной — в счастливой. Возможно сегодня, я впервые искренне улыбался. Сверхслух уловил тихие шаги. — Выходи, я тебя слышу, девочка Старк, — произнёс я, смотря на то место, где я чувствовал, находится дочь Старка — Круто ты поставил на место этого Ланнистера, — глаза девочки светились восторгом. — Научи меня! — Нет, смертная девочка, — ответил я, смотря ей в глаза. — Почему? — У тебя другой путь, не мне стоять на его свершении, — ответил я. Я говорил правду. Видения начали вновь посещать меня, но они были словно… Воспоминания. Воспоминания того самого, что было во мне с самого рождения. Я обнаружил это, когда смог методом проб и ошибок, понять, почему я так изменился. Куда на самом деле делись эти сводящие с ума видения. Причина крылась в моём прошлом и тем, что со мной произошло. Мои чувства — о том, что во мне живут два человека, две личности и конфликт этих личностей приводит к моему безумию… Оказался правдой. Я боялся, изучать колдовство, будучи во главе своего Легиона, постыдный страх, что не позволял мне понять, причину моих проблем, а моя отстранённость ото всех моих братьев, не давала мне рассказать им об этом, что только усугубляло проблему. Я носил это в себе многие годы, но только сейчас, здесь стал свободен. Когда моя капсула находилась в Имматериуме, якобы похищенная Лживыми Богами, она была повреждена, демоны пытались добраться до меня, но не смогли, зато смог кто-то другой. К моему разуму и телу прицепилась, покалеченная тварями варпа, человеческая душа. Травмы приносили ей ужасные страдания отчего она, сошла с ума, инстинкты велели ей спасаться — и они привели её в безопасность. Ко мне. Однако душа истекала «кровью» из незаживающих ран, что нанесли ей хищники Варпа. Это и усилило её безумие, дальше… Дальше интереснее. Океан Душ не имеет границ, понятия времени или пространства. Там есть всё и нет ничего. Так вот. Души знали будущее. Именно она слала мне видения. Именно она сводила меня с ума жуткими посланиями, ведь предупредить меня по другому она не могла так как сошла с ума. И вот наконец, я потревожил её, неосторожным движением своего разума, я развеял, то, что осталось от несчастной души, подарив ей вечный покой и столь желанное забвение. Какие-то неясные обрывки и знания. Мусор, я бы прекратил поток воспоминаний, этого существа, потому как даже животным, то, что осталось — назвать было нельзя. Агонизирующий труп. Ничего интересного. Однако это натолкнуло меня на мысль — поискать информацию в Варпе, путём охоты на души недавно умерших людей. Это было долгим и неблагодарным занятием, многие души отправлялись в чертоги этих паразитов — Семерых, Утонувшего Бога, Р’глора и множества других мелких тварей, что поглощали души веривших в них смертных, не давая им ничего взамен, лишь беря. В Имматериуме не существует понятия времени, поэтому мои поиски в Материуме были краткие, чего нельзя сказать о Океане Душ. Но я кое-что нашёл. Ничего конкретного, но мне стало любопытно. Что если проникать не в души умерших, что практически нереально — мысли, чувства сливаются в бурлящую и непонятную субстанцию, в которой решит решительным ничего нельзя разобрать. И я пошёл другим путём. Сны. Я начал распутывал клубок чужих спутанных снов, но к сожалению мне это не удалось… почти. Меня интересовал Эссос. И удача улыбнулась мне. Теперь моей целью стал Пентос. Магистр Иллирио. И когда я закончу с с ним, вытрясу из него всё. что мне нужно. Тогда я займусь остальными. Таргариены. А точнее Визерис. Глупый и безумный мальчишка, но он весьма полезен, на первое время. Если завоевать его доверие, то он станет первой ступенькой, хотя их покровитель вызывает опасения. Во снах Визериса я видел как он сношает свою родную сестру. Меня охватило омерзение. И не только потому, что это мерзко, но и сильное сходство Дейнерис с Фулгримом. Прямо так, если бы Отец задумал моего брата — сестрой, женщиной. Зная, пусть и частично вероятные события, я могу их направлять. Я использую его Имя. Использую его сестру. Их драконов, что я почувствовал, пусть они и не покинули свою скорлупу. Пока. Использую его притязания на Железный трон, займу положение подле глупого мальчишки, возьму в жены его сестру, если потребуется — это лишь формальность. Я буду стоять подле него, а потом, когда он станет не нужен… Визерис Таргариен умрёт. Эта планета станет началом Правления Закона. Первой среди многих.Варис
Сегодня я был на встрече с очередным доброжелателем. Ничего не значащий разговор… Для непосвященных лиц. Однако исходом я был доволен. Новая сделка, новый путь и новые вероятности. Сегодня пришли донесения от пташек из свиты короля-узурпатора. «Новое лицо? Новые фигуры иногда такие… Что колдун?» Варис на мгновение потерял контроль. Он был честен с собой. Он боялся магии. Именно для магического обряда, тогда ещё мальчишку Вариса, оскопили. Боль в утерянном будет до конца жизни преследовать мастера над шептунами. Ведь он не нужен был после колдовского ритуала, зачем заботится о его здоровье? Но он выжил. И отомстил. Он смотрел в глаза колдуна наполненные страхом и тогда это была его самая сладкая победа. Пусть и радость была мимолётной. Но этот колдун был другим. Найдя ещё описания в других донесениях — и сравнил. Общее в них высокий рост, мрачность, кровожадность и почтение. Все шпионы и пташки испытывали к нему непонятную симпатию. «За этим колдуном нужно проследить — он может испортить планы, что столь долго готовились. Нельзя проиграть — попытка у меня лишь одна». Исход поединка был крайне унизителен для Цареубицы, весьма уважаемого на юге, за свой талант мечника. Который ныне поставлен под вопрос — ведь его, вооруженного и закованного в латы, одолел безоружный чужеземец! Завистники, враги, король со своей свитой, гости и домочадцы дома Старк еще долго будут ему напоминать о поражении. Главной же темой пирующих, стал рыцарь Конрад Кёрз. Затем распространилась информация о том, что он младший, а точнее восьмой сын правителя неизвестного государства далеко за пределами материка, ну и ещё бастард. Король Роберт даже поднял тост за Императора, так как ему импонировало количество Его «сыновей». Вот что бывает, когда неправильно понятые слова приукрашиваются сплетнями и обрастают нелепыми «подробностями». Некоторые мелкие лорды даже начали раздумывать, перебарывая хмель или наоборот, полностью отдаваясь ему, что неплохо было бы отдать одну из дочек за столь могучего рыцаря, даже слухи о том, что он колдун их не отпугивали — ведь они считали магию сказкой. Главное чтобы он смог подарить новую кровь и чтобы родились здоровые дети, пошедшие в отца хотя бы силой. Да и сам «отец» стал бы весьма грозным аргументом для многочисленных соперников. Вскоре разговоры про диковинного бастарда начали затихать, былой ажиотаж спал и были продолжены незаконченные ранее темы. Как вдруг тот, кто недавно был темой разговоров вошел в зал. Одет он был в простые, но красивые одежды мрачных тонов. Чего стоил только вытканный, серебряной нитью на дублете человеческий череп, застывший в жутком оскале, летящий на нетопыриных крыльях. Сам Кёрз был бледен словно окоченевший труп и болезненные черты лица лишь дополняли образ живого мертвеца, делая его больше похожим на Неведомого, чем на человека… А непонятная аура ужаса, безысходности и смерти, окружавшая его, довершала картину, позволяя заподозрить Примарха в родстве с Иными. И все же… Конрад обладал необъяснимой привлекательностью и величественностью, как и его братья о которых Примарх рассказывал жителям Винтерфелла, а после даже увековечил их величие в камне. — Ты желал меня видеть, король, — произнёс Кёрз, довольно оскалившись произведённым эффектом — залу наполнил тонкий, едва уловимый, даже для сверхчувств Примарха запах страха. — Я пришёл. — Да, сир Конрад, прошу к столу, пейте, ешьте и тискайте девок, если они на то дадут своё позволение, — произнёс, улыбаясь Роберт справившись с захватившим его непонятным и беспричинным чувством приближающейся смерти. Подхалимы из свиты угодливо засмеялись, а девушки, так же из числа свиты обратили пристальное внимание на чужеземца, перекидываясь взглядами хищниц — по слухам ещё ни одна не разделила ложе с этим мрачным, но очень притягательным мужчиной, — Однако мне неприятно и непонятно, почему вы в первый раз проигнорировали моё приглашение? Кёрз на мгновение задумался, словно осторожно подбирал слова, но через десяток секунд всё же дал свой ответ и вовремя Роберт уже начинал терять хорошее расположение духа: — Я в отличии от некоторых моих братьев, больше предпочитаю тишину и покой, ну или крики боли врагов которых я потрошу, — ответил Кёрз, от слов которого многие лорды скривились. — Считайте, что это профессиональная деформация. — Что? Я не совсем понял последнее, сир Конрад, — произнёс король, который обожал битвы. — Моей задачей, впрочем и моего легиона, было уничтожение предателей, дезертиров, инакомыслящих, разных бандитов и слуг так называемых Губительных Сил — культистов, и идолопоклонников. Мой Отец говорил: «Цивилизация достигнет рассвета лишь в тот день, когда последний камень последнего храма рухнет на голову последнего жреца», — процитировал Конрад своего Отца. Роберт нахмурился когда услышал про уничтожение предателей, пропустив или не сделав акцента на слова о религии, что впрочем отметили остальные представители домов, кроме разве что Старков — они уже были в курсе отношения их гостя к вере и если они готовы жить бок о бок с теми, кто не разделяет их веру в Старых богов, то что им один чужеземец? Зал сразу же зашумев, южане тут же узрели новый, несомненно надуманный ими смысл — Призрак Нострамо убил и короля, если бы уличил его в большем претуплении, чем измена жене. И теперь для южан убийство служителя Семерых было оскорблением, но Роберт Баратеон их заткнул грозным окриком — он недолюбливал церковников, кои так сильно поддерживали ненавистных ему Таргариенов. Баратеон оглядел своих подданных грозным взглядом и повернувшись лицом к Кёрзу, он задал вполне логичный вопрос. — Будь вы в Вестеросе на скажем пятнадцать лет раньше, то на чью сторону вы стали бы? — Вы говорите о вашем возмездии некогда правящему этими землями дому Таргариен? — Верно, сэр Кёрз, — произнёс король-узурпатор, немного подавшись вперёд, словно не хотел упустить и слова, из ответа Конрада. Все остальные затихли внимательно слушая разговор. Те, кто знал Роберта Баратеона видели что несмотря на спокойный внешний вид он готов взорваться безудержной яростью. Многие увидели тень старого Роберта, словно и не было этих лет душевных страданий, бесконечных возлияний и безудержного кутежа. В сердцах подданных короля на секунду загорелась надежда, что их король, за которым они шли в бой или о котором они слышали от своих родителей — вернулся. — Имперский закон не имеет тут власти, поэтому я скорее всего остался бы в стороне, — медленно произнёс Кёрз, смотря в глаза королю Роберту. — Однако судя по тому что я знаю, Безумный Король окончательно утратил понимание что можно делать, а что нет. Вместе с этим — историю пишут победители… Возможно присутствуй я при тех событиях, то занял бы вашу сторону, лишь не вмешивая своих детей. — Детей? — спросила вдруг светловолосая девочка, Мирцелла из дома Баратеон, слушая гиганта периодически забывая дышать. — Верно, детей, — ответил Кёрз с неожиданной для себя самого любовью в голосе. — Мой Отец обладал многим невероятными знаниями, что недоступны простыми смертным и даже некоторым бессмертным… В том числе он был весьма искусен в науке под названием генетика, что позволяет даровать слабому смертному телу силу сравнимую с божественной, если конечно сравнивать астартес с большинством людей. Голос примарха завораживал, его хотелось слушать и слушать. Скрытый ото всех, кроме его легионеров, талант оратора, раскрылся в полной мере для всех присутствующих. — …Таким образом они становились копиями меня не только внутренне, но и внешне, они становились теми кто никогда не предаст и останется верен идеалам, что я им нёс, — закончил Кёрз, оглядывая присутствующих. «Интересно, а как обучались сыны Альфария? — подумал про себя Теон, что тоже находился тут. — Я могу лишь гадать о деталях, однако основы должны быть схожи. Как с копьем — держи за древко, коли острием. Возможно стоит пойти на более плотный контакт с гостем? Нет. Слишком опасен и непредсказуем. Узнать что-то, кроме того, что он хочет рассказать сложно, а рычагов давления на него у меня нет».