Король Ночи здесь я!

      Гахет вглядывался в очертания материков планеты. Эта операция, которая даст плоды в лучшем случае через десяток лет, но что такое десять лет для Цели? Они ведут эту войну на слишком многих фронтах, о некоторых даже он, один из самых старых членов Внутреннего Круга не представляет даже малейшей информации — ведь на кону стоит и так слишком многое и каждый занят своей миссией. Проверив записи, а до этого тщательно отследив все возможные линии вероятности, Древний покачал головой. В худшем случае их провал с гражданской войной в Империуме будет сравним со взрывом детской хлопушки, но если им удастся задуманное, то среди них появится новый, искренне поддерживающий их начинание… брат. Жаль, что его отец не смог к ним присоединиться. Сила Организации в скрытности, а не в открытом конфликте, а также в информации, которой Император обделял даже сыновей.

Вестерос. Винтерфелл.

      Очередной пир, приближённые к королю лизоблюды вкушали приготовленную плоть, убитого лично Робертом огромного оленя. Я тоже находился здесь, не знаю, что — но в этот раз я не так уж презирал этих людей. «Возлёг со смертной, теперь уж без пренебрежения за их столом… что дальше, сын? — говорил голос Отца в моей голове. Я же знал, что это лишь игры моего разума — я порой… часто так вот разговаривал с Отцом, но это был не он…» — Сир Конрад, — пьяный голос Роберта донёсся сквозь думы. — Я прошу вас поведать мне об остальных ваших братьях… — Что же, если король просит, — я никогда не смогу улыбаться как смертный или бессмертный — вон как вздрогнули те лорды и леди, кто узрел оскал на моём лице. — Я зачитаю строки о моём старшем брате, о Хорусе Луперкале, так же известным как Магистр Войны и Великий Предатель…       Меня не перебивали, что делает им честь и после недолгой паузы продолжил: — Как некоторым из вас известно, мы дети Императора, были похищены из дворца нашего отца и выросли в совершенно других местах… некоторые из нас обрели семью и положение еще до того, как совершили первое убийство, — говорил я, а мой голос обволакивал умы и мысли смертных, поневоле представляющих то, о чём я вёл речь. — Нас было… восемнадцать, доподлинно неизвестно, сколько нас было на самом деле, но лишь, то изначально нас было двадцать — это официальная информация. Судьба двух моих братьев является для меня тайной, но есть те, кто знает об их судьбе. Вечно весёлый Леман Русс, по прозвищу Волчий Король, сразу становится максимально мрачным, начиная пить в два раза больше, только кто-то вспомнит или хотя бы упомянут неизвестность судьбы двух примархов, но если напрямую задать вопрос о судьбе братьев… мой недалёкий братец сразу же приходит в бешенство… увы, лгать он не умеет как впрочем и скрывать свои чувства, — я сделал паузу, вглядываясь в вино, вспоминая, когда однажды я задал прямой вопрос Руссу о судьбе II и XI. Столько боли и ненависти я не видел не в чьих глазах не до ни после. — Впрочем это дела давно минувших дней… вернёмся к XVI… таковой был числовой порядок легиона моего брата Хоруса… выдержка из вполне достоверной, пусть и немного приукрашенной книги, написанной неизвестным смертным, что попалась мне незадолго до того, как я оказался на ваших берегах: «Узреть примарха значило оказаться в присутствии полубога. Хоруса Луперкаля, найденного первым, среди подло украденных сыновей нашего Императора, взрастил лично сам Повелитель. И больше, подобной чести, никто не удостаивался ни до, ни после него. Среди прочих благодетелей Хорус отличался скромностью. Он прислушивался к советам своих воинов, учился на ошибках и обдумывал каждое действие, прежде чем предпринять его. Сильнее всего он доверял офицерам из числа Лунных Волков. Этот совет воинов-капитанов именовался Морнивалем. До предательства, он состоял из Гарвеля Локена, Хоруса Аксиманда, Тарика Торгаддона и Эзекиля Абаддона. Абаддон был первым и самым почитаемым из них, человеком, который поклонялся Хорусу как богу, так же, как Хорус в свою очередь преклонялся перед своим отцом — Императором. Великий поход покорял многие земли, объединял разрозненные провинции и королевства раздробленного человечества. Хорус Луперкаль всегда сражался на переднем краю, а в свою очередь Абаддон, всегда стоял подле него. Они первыми шли в бой, первыми призывали легионы к великим свершениям, и первыми встречались с неведомыми опасностями из темных уголков мира. Но одна из таких опасностей оказалась настолько неприметной, что совратила множество легионес астартес, включая и самого примарха Хоруса. Те из легионес астартес, которые втайне поклонялись Хаосу, с помощью своей извращенной логики старались привлечь новых приверженцев. Эреб, первый капеллан легиона Несущих Слово и первый, кто начал поклоняться Темным Богам, часто встречался со своими агентами и даже основал тайные воинские ложи в братском легионе Лунных Волков. Тем временем, из-за других планов на Терре, в кои он не посвятил своих сыновей, Императору Человечества пришлось оставить ведение похода опытным примархам. Он назначил Хоруса Луперкаля Магистром Войны, и в знак заслуг примарха переименовал Лунных Волков в Сынов Хоруса. После победы в Улланорском крестовом походе он доверил будущее легионес астартес — и, в сущности, всего человечества, — своему возлюбленному сыну. Многие примархи сочли, что Император бросил их, едва они познали свой величайший триумф. Хорус был среди них и нес свое тяжкое бремя, но ноша, возложенная на его плечи, оказалась слишком велика и в конечном итоге сломила его. Среди болот, в бою захолустного королевства Хоруса повергла рана, нанесенная отравленным мечом. Абаддон и остальные капитаны, ослепленные скорбью, отнесли тело едва живого примарха в совращенную воинскую ложу, ибо Эреб убедил их, что больше его никто не сумеет спасти их предводителя. Но вместо избавления жрецы ложи Змея принесли Хорусу вечное проклятье. Магистр Войны вышел изменившимся, и в его взгляде скрывалась тень, которая оттуда уже не исчезнет. Семя горечи, посеянное в сердце Хоруса, в конечном итоге выросло в предательство, которое разорвало братьев-примархов и наш любимый Империум на части. Но все же, в конечном итоге, Магистр Войны проиграл. Во время битвы против некогда возлюбленного отца, Императора, на мостике своего флагмана, «Мстительного духа», Магистр Войны был повержен смертоносным ударом. Абаддон вместе со своими тяжеловооруженными воинами пробились через многочисленные отделения терминаторов Имперских Кулаков в желтых доспехах к центру управления звездолета, но слишком поздно. Пробежав по железной палубе, скользкой от крови полубогов, Абаддон осторожно поднял бездыханное тело отца. В пылу охвативших его чувств он отцепил коготь, которым Хорус убил примарха Сангвиния и намеревался погубить Императора. Абаддон вместе с мертвым командиром отчалил от Терры и отправился к запретному царству, Оку Ужаса. Предательские легионы отступили от столицы, проклиная тот час, который лишил их предначертанного. Так Абаддон исчез из смертной реальности, чтобы в дальнейшем войти в жуткую легенду как Разоритель.       Когда я окончил рассказ, то понял, что теперь отношение этих лордов ко мне сменилось с интереса, на презрение. Изгнанник. Предатель. Они не любят Ланнистеров, хотя они предали их врага. «Глупые предрассудки от чести… это было бы смешно, если бы не было так отвратительно», — думал я заглядывая в глаза каждого, кто посмел взглянуть на меня свысока. — На чьей же стороне были вы, сир Конрад? — раздался голос Тириона Ланнистера. — На стороне проигравших, — ответил я, как само собой разумеющееся. — Здесь я в ссылке. — Ха! Славная история! Но историю пишут победители! — произнёс Роберт, делая глоток из своего кубка. — Проиграй я, Таргариены втоптали бы меня и мой дом в грязь! Возможно когда-нибудь я услышу рассказ от вашего лица, сир Конрад.       Я не показал… своего истинного отношения — жалости к этому смертному, но мне было отвратительно наблюдать, как возможно когда-то достойный смертный, который мог стать выше остальной высокородной мрази, среди которых выродков было гораздо больше в процентом соотношении, чем среди черни, мотивы вторых хотя бы понятны, первые же… впрочем их желания и цели тоже мне были понятны и омерзительны, власть развращает, гедонизм это конец пути… сейчас Роберт всего лишь грязная, пьяная, смертная свинья. Но вот взгляды Ланнистеров меня немного удивили. Брат королевы, пусть мрачно смотрел на меня, но на краткий миг прикрыл глаза. Я не сомневался, что при любом удобном случае он отомстит, но теперь он будет мстить как равному. Тирион. Полумуж видел понимал больше многих полноценных мужчин. В его глазах был острый, как кинжал разум. Серсея же смотрела покровительственно. Это меня тут же взбесило, но я ничем это не выдал. Вместе их взгляды, что были направлены на меня роднило. Понимание. Принятие. Не уважение, но уже что-то, что заставляет их поднять меня выше остальных в их глазах. Их тоже ненавидели и презирали, но трогать не смели. Боялись. Не то, чтобы мне требовалось их одобрение. Я мог вырезать всех, кто здесь находился, но с самого начала мой дар-проклятие настойчиво шептал мне этого не делать. Успею. Мне еще править ими, с живых я могу получить больше, чем минутное наслаждение от смерти этих животных. Хотя вон того мужчину, что выдавал себя за барда я бы убил. «Бард» видимо почувствовал моё внимание и побледнел от моей «улыбки». Не иначе вскоре он покинет пир. Осторожный, старающийся казаться незаметным — взгляд юного Грейджоя был найден мною безошибочно. Юноша тут же покраснел, от столь быстрого раскрытия. Что же, я его почувствовал, но сможет ли обнаружить обычный арби… стражник?       Когда я собирался уже выйти за ворота Винтерфелла, то вслед за мной отправились люди. Среди которых я без труда разглядел светлую голову карлика Ланнистера и держащегося чуть поодаль сына Эддарда — Джона Сноу. Цель путешествия у нас пусть была одна, но это не означало, что я буду ждать этих смертных. Мой бег был быстрее всякой лошади, даже если пустят скотину рысью, поэтому я достаточно быстро увеличивал дистанцию, несмотря на то, что пару раз слышал отчаянные просьбы бастарда Старка. В последнее время я слишком много провёл среди смертных, что даже стал уподобляться им. Однако мальчишка Сноу был настырен и я до сих пор слышал стук копыт его лошади… не скрываться же мне от него? Да и мне стало интересно, чего же от меня хотел бастард… впрочем я догадывался. Сверхслух, пусть я мог и по своему желанию его регулировать, обрекал меня порой слышать, то, что чего я слышать не желал. Разговор дяди и племянника. С моим прогрессом в колдовстве, я начал замечать, что чувствую эмоции так же, как и слышу. Чётко и громко. Брат Эддарда излучал радость. Юный Сноу решил что-то, что обрадовало Первого Разведчика Ночного дозора. И теперь я понял, что это. Тут я почувствовал присутствие людей неподалёку. Запах гари, практически осязаемый, всякий в воздухе страх, запах гниющих тел, ощущение недавней смерти в большом количестве и громкий гогот с той стороны заинтересовали меня. Они были достаточно близко. Близко, чтобы я смог разузнать.       Тирк Белая кость был очень рад свершившемся набегом на деревеньку слабых южан. Добыча была знатная — пара женщин, железные заготовки, немного украшений, за которые у практически любого вождя можно купить неплохое для вольного народа железное оружие. Всех, кто оказал сопротивление люди Тирка убили. Потерь было мало, всего пятеро из вольного народа. И большинство обезглавил топором один крепкий старик. Белая кость сам, лично прирезал старика и приказав его захоронить по обычаям вольного народа — он бился как мужчина, несмотря на то, что был седой как лунь. Остальных они насадили на колья и оставили гнить так. Сам набег удался. Однако нечто всё же тревожило опытного грабителя и убийцу, нечто, что спряталось в глубине души, но Тирк отмахнулся от предчувствия скорой беды. Кто может их помешать тут, на бескрайних просторах за Стеной? Огромные, неосвоенные земли, которые южане и за много-много лет не заселили. Это настоящее чудо, что послано Старыми богами — они набрели на эту деревеньку. Тут к нему подбежал Хорк, его правая рука. — Слыш, Тирк, тут часовые пропали! — Что значит пропали? Может эти олухи пошли баб тискать, вы проверили? — Да вождь, проверили, там никого! — Труби тревогу и… — что хотел добавить вождь крупного отряда одичалых не узнать никто, так как со спины его прошили монструозные когти. Позади Тирка в этот момент материализовалась огромная тень, полыхающая светом алых глаз. Тирк с удивлением взглянул на воронёную сталь, что пронзила его, но ничего не смог сказать, лишь кровь, но не слова покидали его рот. Заляпанный кровью и скованный ужасом Хорк наблюдал, как его вождя, всё еще живого приподняли над землей, отчего вес Тирка его убил — когти просто продолжили свой ужасающий путь, прорезали плоть, сухожилия и кости как тончайшую кожу, перерубив уже мёртвое от болевого шока тело Тирка напополам. Тут Хорк отмер и попытался убежать, но невероятно огромная сила сжала его, чтобы затем с демоническим хохотом швырнуть в приближающийся воинов вольного народа — те нашли растерзанные с особой жестокостью тела, чьи рты лишились языков, а глазницы глаз, а также носов, пальцев, некоторых костей, половых органов и кожи. Опознать найденные тела удалось лишь по аккуратно срезанной одежде и сложенное в причудливый и жуткий, вызывающий прямо-таки суеверный страх натюрморт из отобранных у мертвецов частей тела. Казалось, что люди не умерли в муках, а просто сняли всё это и аккуратно сложили рядышком, а потом оба легли спать. Это пугало еще больше, чем обыкновенное зверство, ведь к нему вольный народ был привычен. Искавшие пропавших были напуганы, но точку в их душевном спокойствии поставил летящий в них, окровавленный и кричащий Хорк. Сбив с ног, он поставил точку в их существовании, потому, что летящий со скоростью пушечного ядра человеческий труп это смертельно. Лишь один сумел перебороть страх и уйти с траектории летящего мясного снаряда. Последнее, что он успел сделать, это крикнуть: ТРЕВОГА! Затем он лишился половины черепа и упал на землю, орошая её кровью и мозгами. Его никто не услышал. Ибо веселье в разрушенной деревне уже успело набрать обороты. И невесомой тенью Призрак Нострамо направился туда.       Джон едва не загнал лошадь, та тяжело дышала, но всё же была жива. Обида душила молодого парня. Как же он был глуп! С чего он, бастард решил, что сир Конрад возьмёт над ним опеку? Ведь он даже не спросил об этом, хотя в защиту Сноу можно было сказать, что Призрака Ностромо найти невозможно, если он того не хочет. А те моменты, когда он видел его — Джона охватывала небывалая робость, поэтому он не смел подойти к Кёрзу. «Вот завтра, завтра я смогу!» — думал Джон, глядя на растворяющегося в тенях Примарха. <      Тут Сноу увидел, что что-то упало прямо под копыта лошади, отчего она заржала от страха и скинула седока, встав на дыбы. Мальчишка почувствовал, что небо и земля поменялись местами, а в следующий миг он чувствительно приложился спиной о землю… точнее приложился бы, так как его кто-то поймал за шиворот. Когда он разлепил глаза он уставился прямо в черные глаза Конрада Кёрза. — Тебе следовало быть осмотрительней, здесь бродят одичалые, юный бастард… зачем ты преследуешь меня, мальчишка? — спросил затем Примарх. Голос его был без единой эмоции, но это было наверное даже страшнее, если бы он был в гневе.       Злобное рычание раздалось из-за пазухи — лютоволк, даже будучи ещё совсем молодым рвался защищать своего хозяина. — Я очень хотел бы отправиться путешествовать с вами, сир, если вы позволите, конечно, — юноша низко склонил голову. — Прошу простить мне мою настырность, я… — А зачем ты мне сдался, а? — взгляд Призрака Ночи пронизывал словно видел его насквозь. Всё это время примарх удерживал юношу одной рукой, поэтому Сноу робел, так как одно движение и Кёрз мог оборвать его жизнь так же легко, как вздохнуть воздух. И Джон понял, что от ответа зависит его дальнейшая судьба. — Я… я поклянусь вам в верности… Я буду служить вам, как ваш слуга или оруженосец… я… я могу лишь предложить свою жизнь… и верность…       Всё это Сноу произнёс закрытыми глазами, словно боясь, что открой он их, то увидит, что Кёрз уже развернулся и ушёл или не увидеть ничего более — он знал, что тот может передвигаться совершенно бесшумно, а так же легко убивать. Но когда он открыл глаза, то увидел внимательный, задумчивый и одновременно изучающий взгляд. Прошли долгие минуты ожидания, но тут Король Нострамо произнёс: — Не отставай, бастард, путь до этой вашей глыбы льда ещё долог, ждать тебя я не буду.       Сначала Сноу не поверил своим ушам, но как только пришёл в себя тут же вскочил на коня и понукая лошадь отправился за своим новым повелителем. Нагнать Конрада Джону удалось довольно скоро — тот не особо старался отстать и передвигаться со скоростью лошади, что идёт быстрым шагом.