Любовь длиною с детства

      После чего встал и отошёл от него, давая больше свободного места. С минуту он не двигался, видимо, обдумывая сказанное мной. Минута медленно перетекала в две, потом в пять. Так мы и просидели в тишине минут пятнадцать, но тут я услышал голос Минки. — Знаешь, ещё пару недель назад я был бы просто счастлив, да что там, ещё вчера, до нашего, так сказать, разговора, я был бы счастлив услышав эти слова. Даже, скорее всего, простил бы всё то плохое по отношению к себе, все те твои слова, поступки. А сейчас, как бы я к тебе не испытывал тёплые чувства, но ты мне до одури противен.       Даже после того, как он сказал всё, сидел, не двигаясь, даже казалось, что он не дышит. Вот только его выдавали всхлипы. Сейчас я очень хотел его обнять, успокоить, только боялся, что меня снова оттолкнут. Ну, оно и понятно.       Опустив голову, я сказал: — Я понял. Прости. Я буду помогать, если нужно. Прощай, Мин Минки. Я больше не потревожу тебя, если ты этого не захочешь. — Я подумаю над твоим предложением, ладно? Будь по-твоему, ты прощён, только вот, ты мне по-прежнему противен.       Закончив на этом, он встал на ватных ногах и пошёл к двери. Вставив ключ и повернув два раза, он уже хотел было выйти, но вдруг, каким-то уже до боли безжизненным голосом, окликнул меня. — Слушай, Чон Джихун, меня вот все интересует один вопрос. — Какой? — Почему с того самого момента, как мы пошли в начальную школу, ты стал так ненавидеть меня? — Я… Ну… На самом деле, все началось давно. Тогда, когда мы пошли в начальную школу, я понял, что люблю тебя. Но мне казалось, что ты воспринимаешь меня только как брата. Поэтому я начал скрывать свои чувства за маской ненависти, а потом это стало привычкой, и на смену любви пришла псевдо-ненависть. И мне стало казаться, что я и вправду тебя ненавижу. — А поговорить со мной ты не мог? — Я не знаю, Минки, правда не знаю. И мне сейчас очень совестно за все те вещи, что я сделал по отношению к тебе.       После этих слов я опустил голову, а по моей щеке потекла одинокая слеза.       Я услышал громкий вздох. — Знаешь, сейчас ты выглядишь… Не так как обычно. Теперь я понимаю, что все твои козни… Это просто защита от реальных чувств. Теперь их нет.       Спустя минуту, я услышал шаги, что приближались ко мне.       Он подошёл, тихонько протянул руку и погладил меня по голове. От этого его действия я непроизвольно дёрнулся. Не ожидал, что Мин после всего ещё сможет меня успокаивать, хотя ему это сейчас и самому нужно. Даже больше чем мне.       Не выдержав, я притянул Минки к себе, приобнимая того за талию.       Я уткнулся ему в плечо. От неожиданности он вздрогнул. Сначала он сидел в замешательстве, но потом приобнял меня в ответ. — Уверен ли ты сейчас? — спросил Минки меня. — Да, я уверен. Ты очень мне дорог, — я положил одну руку ему на живот, не переставая обнимать. Тут я услышал смешок. — Знаешь, что самое интересное, ты решил со мной нормально поговорить только после того, как я забеременел от тебя. А если бы этого не произошло, ты бы так и продолжил надо мной издеваться, унижать. — Почему ты так решил? Хотя, я не знаю… Может быть, чуть позже я бы смог… — я смутился. — Минки, прости, правда. Я понял свои ошибки. — Ну вот правда, чтобы ты смог, вот что?! Ты бы продолжал в том же духе, и тебе было бы пофиг на все то, что чувствую я. Джихун, хватит! Серьёзно. Ты делал то, что считал нужным. Это уже прошло, я тебя простил, сказал же. Прошлого не вернуть уже.       После этого мы ненадолго замолчали. Но меня мучил один вопрос. — Можно вопрос? — я поднял взгляд. — Мм… Да, — все так же глядя в окно, отозвался Минки, но не убирая руки с моего плеча. — А твой парень не будет ревновать?       Глянув на меня, он полностью отстранился от меня, вставая на ноги и обрушивая их. — А вот это уже тебя не должно волновать. Минхен знает о ребёнке, и он не против него. Знаешь, Джи, не волнуйся о нас, а если быть точнее, о ребёнке. До меня же тебе дела нет, все эти твои лесные слова только из-за того, что я ношу под сердцем твоего ребенка, так ведь? Прощение моё ты получил, мы поговорили.       Не дав мне и слова сказать более, он вылетел из аудитории на всех парах.       Я быстро соскочил и побежал за ним. Еле его догнав, я схватит того за локоть. — Минки, почему ты так подумал? — спросил я. — Как? — Что я извинился только из-за ребёнка?       Я говорил правду. — Да потому что не может быть такого, чтобы ты так изменился. — Да, почему же? Я мог измениться. Ведь люди учатся на своих ошибках. Я понял, что был уёбком. Ты простил меня, но это не дало мне того спокойствия, которого хотелось бы. — Ты понимаешь, я тебе сейчас не верю. Точнее, не могу. Если за все твои подколы, за эти года, я и мог бы простить. То сейчас я просто не могу. Ты хоть знаешь, как мне больно было? — Что нужно сделать, чтобы ты простил меня и поверил в искренность моих слов? — Докажи, что твои слова — это не просто лесть из-за ребёнка, а правда. Если это всё наглая ложь, то лучше просто уйди с дороги и не мешай, а если нет, то доказывай это действиями. — Я докажу. Я смогу. Если хочешь, то я могу подвезти тебя до дома. Все равно в одном доме живём, — предложил я. — Ну, ладно… Поехали, — согласился Мин.       Я пошел чуть вперёд и открыл пассажирскую дверь. — Присаживайся.       Минки сел в машину и пристегнулся. А я, обогнув машину, сел на своё место и завёл мотор. Доехали мы довольно быстро. Парень быстро поблагодарил меня и попытался выйти, но не сразу смог отстегнуть ремень безопасности. Я осторожно оттолкнул его руку и отстегнул сам. Он покраснел и вылетел пулей из машины.       А я лишь усмехнулся. Какой же он всё-таки забавный.       Тут у меня зазвонил телефон. Это был неизвестный номер. — Алло? — ответил я.