Nukleus

— Расскажите мне всё, мистер Холмс. Шерлок боролся. Боролся за слово, которое было настолько вездесущим, что возникало чувство, будто оно слилось с его плотью. Но даже это не позволяло его увидеть. Хотя, возможно, именно по этой причине он не мог увидеть это слово. Оно было везде. Везде. — Нам понадобилось четыре сеанса, чтобы дойти до этого момента, — спокойно произнесла Элла Томпсон. — И поскольку сейчас мы здесь, то расскажите мне всё о ваших чувствах и эмоциях, мистер Холмс. — Джон, — тихо и прерывисто слетело имя с губ Шерлока. Казалось, что его никто не услышал. Элла Томпсон кивнула, находясь в ожидании того, что он скажет дальше. Но Шерлок больше ничего, кроме этого, не говорил. Произнести это имя ему стоило больших усилий, он вдруг почувствовал себя усталым и опустошённым. Четыре сеанса. Четыре долгих сеанса, где он рассказывал про недавние события, про своих родителей, Майкрофта. Виктора. Рэдберта. Эвр. Всё, что он когда-то забыл, медленно, но верно всплывало в обрывочных воспоминаниях, содержащих в себе чувства счастья и лёгкости. Но помимо этого, он осознавал свою неопределённость. Путаницу. Страх. Тревожное чувство одиночества. Всеми оставленный, позабытый, обманутый человек. Ложь. Кругом одна ложь. Никому больше нельзя было доверять. И он совершенно точно знал, что должен справиться с этим сам. Возвыситься и жить дальше. Стать хорошим человеком, лучше, чем другие. — Мой несравненный интеллект оберегает меня, — сказал Шерлок, будучи глубоко убеждённым в этом. Четыре проведённых сеанса привели их к тому, ради чего, в принципе, Шерлок и был здесь — к его боли. Той боли, которой он пытался не замечать. Силы начали покидать его… — Расскажите ему об этом, — попросила Элла. Это была лишь жалкая иллюзия семьи. Мэри и Джон, Шерлок и ребёнок. Родной дом, словно осколки стекла в его руке, которые он пытался удержать, но те лишь кололи и врезались в его кожу, вызывая боль и кровь. Рана покрывалась коркой, воспалялась, гноилась и не заживала, терзаясь крохотными кусочками стекла, застрявшими навечно. — Мне нравилась Мэри, — едва слышно прошептал Шерлок. Элла замерла в предвкушении. Она дала ему время и место, чтобы подумать и побыть с самим собой. В комнате терапии воцарилась тишина, словно свет, затопивший пространство через широкое окно, за гранью которого во всю проходило лето. — После серьёзного упадка они с Джоном, всё же, помирились, — заключила Элла, расслабленно сидя на своём стуле и держа блокнот на коленях. — Да, — Шерлок прикрыл глаза. Он почувствовал усталость и утомление. Они с Джоном всё ещё не разговаривали друг с другом, не прояснив текущую ситуацию. В тот раз, кое-как извинившись, друзья решили продолжить общение между собой. Однако, вмешалась Эвр, захватившая Джона в плен и испортив всё, заставляя их снова и снова проходить через сущий ад. Шерлок, не изменяя себе, всё ещё жил на Бейкер-стрит, в отличие от Джона, сбежавшего от друга куда подальше. — Джон был рядом, когда к тебе вернулась память о сестре и друге детства. — Да. Да, он был рядом, — полное истощение накрыло Шерлока словно тяжёлая ткань. Он сидел, глубоко погрузившись в удобное кресло, и боялся заснуть, не сосредоточившись должным образом. — Именно он нашёл кости Виктора. В Бруннене. Будучи врачом, он понял, что кости принадлежат не собаке. — И сообщил это вам, как полагаю. — Да. Он тотчас же сообщил мне об этом, когда узнал, находясь скованным на дне колодца. — Что вы почувствовали в тот момент? Шерлок коснулся лица, пытаясь вспомнить, но выходило с трудом. Его чувства в тот день словно накрыло густым туманом. Самым ярким из всех воспоминаний был страх. Этот жуткий страх за Джона, пришедший вместе с шоком от встречи с Эвр. Испугавшись, что может потерять Джона, Шерлок прилагал чрезвычайные усилия, дабы не отчаяться и сдаться, а взять себя в руки и закончить дело. Держаться подальше. Ради Джона. Сделать всё, чтобы спасти его. Джон, Джон, Джон… Он всегда оставался Джоном. Всегда. — Я сильно устал, — пожаловался Шерлок, всё ещё держа глаза закрытыми. — У Вас эмоциональное выгорание, мистер Холмс. — Знаю. — Поговорите с Джоном. Он медленно покачал головой. — У него и без того проблем хватает. Практика, ребёнок... Не хочу напрягать его лишний раз. — Вы видитесь с ним? — Крайне редко. — Почему? — Не вижу повода, чтобы отрывать его от своих обязанностей. — Разве вы не работаете вместе? — Принципиально не берусь за дела, где мне могла бы понадобиться его помощь. Только незначительные казусы, решить которые я могу и самостоятельно. — Что мешает вам позвать Джона? — Его дочь, которой необходим отец. В кабинете снова воцарилась тишина, прерываемая лишь звуком пишущей ручки, коей Элла делала у себя заметки. Закончив, она задала волновавший вопрос: — Удивительно. Вы, столь занятой человек, нашли у себя время для встреч с вашей сестрой. И чем же вы занимаетесь, прилетая к ней на остров дважды в неделю? Играете на скрипке? Именно с той, что кардинально разрушила вашу жизнь? — Она моя сестра и нуждается во мне, — раздражённо ответил Шерлок. Элла Томпсон не ответила, оставив спор висеть в воздухе. Она просто замолчала, поэтому Шерлок, почувствовав свою вину перед ней, решил всё же извиниться и договорить: — Знаю. Я должен оповестить Джона. — Действительно, почему бы и нет? Шерлок притих. Он просто жутко устал. Сколько времени уже прошло с момента последней встречи с Эвр. У него не было сил на встречу с Джоном. — Что же произошло между вами и вашим другом, мистер Холмс? — Не знаю. Была лишь болезненная пустота. Он не чувствовал земли под ногами и жил, плывя по течению. Даже наркотики ушли из привычной повседневности. Работал, словно робот. Работал, пока что-то не вышло из-под контроля и не накрыло всю систему. Шерлок не знал, что и как. И не мог понять, действительно ли он потерял Джона.