Bon Voyage!

- Чонгук-а, вставай, мы уже приземлились. В каком бы состоянии не засыпал Чонгук в будущем, в прошлом он всегда жутко хочет спать, как и в тот, настоящий первый день в Норвегии. И, как бы ни был он готов к тому, что снова проснётся в Бергене, каждый раз со сна не сразу понимает, где оказался. Чонгук так же медленно, как обычно, собирается и выходит из самолёта под подгоняния Чимина и ворчание Юнги, слыша вокруг знакомые разговоры и замечая знакомых уже прохожих. Из головы не выходит подсказка эльфа – не пытаться изменить снаружи, а пытаться изменить внутри. Что Чонгук должен сделать на самом деле? Что значит это «внутри»? В себе? Или – раз это желание Тэхёна – в их отношениях с Тэхёном? Эльф совершенно точно дал понять, что не нужно менять остальное, да и пример с Намджуном становится наглядным подтверждением тому, почему в ход времени вмешиваться не стоит. Но что-то Чонгук поменять должен? Что-то, о чём мог попросить Тэхён. Что касалось бы Чонгука. Чего он так ни разу и не сделал. У Чонгука никаких версий, так что он решает действовать по обстоятельствам. Вести себя так же, как и в первую петлю, ничего не меняя. Пытаться наладить отношения с Тэхёном. А после, если так и не догадается, в чём дело – допросить с пристрастием эльфа, попытаться выпытать ещё подсказок, или даже попросить самого Тэхёна загадать что-то другое. Поэтому Чонгук просто делает то же, что делал раньше, не вмешиваясь в ход событий. Даёт потерять чиминов чемодан, почти заблудиться по пути в гостиницу и пару минут тупить у её входа, не помогая открыть дверь. Даже устраивает целое представление на камеру, когда включает стиральную машинку, подключая Хосока к переводу надписей на ней. Всё возвращается на круги своя, поэтому, просыпаясь ночью ровно в тот же момент, что и в первой своей петле, Чонгук уже не удивляется. Время – словно упругая пластина, поддающаяся усилиям Чонгука, но выпрямляющаяся сразу же, стоит ослабить хватку. Юнги, как и прежде, отстукивая известный уже ритм, а в телефоне – те же сообщения в общем чате, где Тэхён пишет о пересадке в Амстердаме. Но в этот раз Чонгук не сомневается, тут же открывая их с Тэхёном заброшенный ещё с Кореи диалог. Рассказывает снова, как их расселили, как не спит Юнги. Пишет: «Я по тебе скучаю». И откладывает в сторону телефон, улыбнувшись, вспоминая, что утром прочтёт: «Я тоже». «В конце, после всех испытаний, Цветы распустятся», - вполголоса читает Юнги. Чонгук, засыпая, надеется, что для него так и будет. *** С самого начала петли Чонгук думает о Тэхёне постоянно; невозможность его даже увидеть мучает, изводит. Когда они спускаются вниз по канатной дороге, Чонгук сам себе напоминает ребёнка, ожидающего рождественского чуда; он разве что минуты не отсчитывает, и всё равно, от окрика «Там Тэхён», хоть и не внезапного вовсе, внутри всё переворачивается. Чонгуку кажется, что он не готов, и… Так оно и оказывается. Думать о Тэхёне - это гораздо проще, чем видеть его перед собой, не имея возможности прикоснуться так, как хочется. Так, как уже касался. Не имея возможности поймать взгляд, обещающий что-то большее. Тэхён в воспоминаниях Чонгука сам тянется за поцелуем, забираясь рукой под футболку; Тэхён, стоящий рядом с Чонгуком, даже не смотрит в его сторону, разговаривая о чём-то с Чимином. Чонгук пытается держать себя в руках, не наделать глупостей, испортив всё в очередной раз. На него оглядывается Хосок, глядя с каким-то пониманием и сочувствием, от чего Чонгук вздрагивает, думая – как долго Хосок в прошлой петле догадывался на самом деле? Может ли быть, что задолго до, ещё с Кореи? Хосок из всех чонгуковых хёнов – самый открытый и самый себе на уме одновременно. Ходячий мальчик-парадокс, мастерски умеющий валять дурака, но вместе с тем проницательный и по-бытовому умный. Хён, к которому Чонгук первым делом побежал бы советоваться об отношениях, если бы влюбился, например, в милую одноклассницу. Но Чонгук влюбился в своего же одногруппника, друга, хёна. Парня. И советоваться не пошёл, думая, что Хосок не поймёт. А Хосок вот, видимо, понял. Наверное, Чонгуку стоило бы побольше доверять своим хёнам. За последние дни, а для него – целый месяц, Чонгук столько раз совершал ошибку за ошибкой, и они каждый раз подхватывали его. Когда знали, как крупно он налажал; когда не понимали, что происходит вокруг – они поддерживали его всегда, несмотря ни на что. Чонгук хочет извиниться перед каждым; может, когда-нибудь он расскажет им, как всё было на самом деле, пусть никто и не поверит. Чонгук хочет извиниться за то, что сделал и за то, что собирается сделать; и надеется, что на этот раз они снова подхватят его, не давая упасть. Тэхён снова стоит чуть в стороне ото всех, и Чонгук подходит, обхватывая ладонью шею сзади, чувствуя под подушечками пальцев, как быстрее забился пульс. Тэхён оборачивается, улыбаясь, и тянет руку Чонгука на себя, словно бы заставляя обнять себя за плечи. Чонгук наклоняется, прошептав прямо на ухо: - Хён, я скучал. *** В этот раз Чонгук не хочет идти напролом. Он немного схитрит, почти ничего не изменив – вот как он думает. Всего лишь изменит один разговор между ним и Тэхёном, предложив нечто иное, чем остаться друзьями. Он не так много изменит снаружи (наверное), и, быть может, ничего не изменит внутри, но Чонгук хочет попытаться. Сделать всё постепенно, как достоин того Тэхён. В этот раз исполнять роль самого себя из первой петли получается играючи. Чонгук и правда наслаждается всем этим – сидеть рядом с Тэхёном, чувствуя его совсем близко; играть вместе с ним в камень-ножницы-бумага, обыгрывая хёнов; кататься на велосипеде, обнимая сзади. Чонгук словно всё это переживает впервые, волнуясь перед запланированным разговором и чувствуя неловкость со стороны Тэхёна. Чонгук ждёт разговор после розыгрыша; в самой первой неделе его бесконечного отпуска тот разговор усилил царившую между ними неловкость; сейчас на него у Чонгука планы полностью противоположные. Он еле дожидается конца розыгрыша, и – снова – уводит Тэхёна к концу вагона. В тамбуре ни души, и Чонгук облегчённо вздыхает, оборачиваясь к Тэхёну, и восторженно выдыхая: - Это, блин, было офигенно. Я почти поверил. Тэхён смеётся, отвечая, как и тогда: - У тебя тоже неплохо вышло. - Ты сказал, что правдоподобнее всех выглядел Хосок-хён, потому что он молчал. - Я соврал, - заявляет Тэхён, нахально улыбаясь, - Чонгукки лучший, как всегда. Чонгук замирает, потому что знает, что сейчас Тэхён вспомнит, и ловит его за локоть, не давая отвернуться. Тот сначала прячет взгляд, но после решается и поднимает голову, глядя Чонгуку прямо в глаза. Во взгляде Тэхёна – страх вперемешку с сомнением, но где-то в самом уголке – может, Чонгуку и показалось, но – капля надежды. - Хён, давай перестанем делать вид, что ничего не произошло. - О чём ты, - Тэхён каменеет, вырывая локоть, и вмиг меняется в лице. Чонгук словно чувствует, как паника накрывает его с головой, не давая продохнуть, но сдаваться он не намерен. - Я о поцелуе, хён. - Я… - Прекрати, хён. «Я уже сказал это вслух», - имеет в виду Чонгук. «Ты не можешь притворяться дальше». - Хён… Тэхён-хён. Ты можешь не отвечать сразу, я уверен, что ты не ответишь, но просто подумай над этим, хорошо? Ты мне нравишься, правда, нравишься, - частит Чонгук, словно боясь не сказать всего, - Тот поцелуй не был случайностью для меня, и для тебя, я думаю – почти уверен – не был тоже. Я не прошу ответить сейчас. Но обещай, что подумаешь. В какой-то момент Чонгуку кажется, что Тэхён сейчас уйдёт, даже сбежит, и он закрывает глаза, ожидая, что, когда их откроет, Тэхёна рядом уже не будет. - Мне сказали, что билетов на ваш рейс больше нет, и я полечу отдельно. Чонгук удивлённо распахивает глаза, не понимая, что это значит. Тэхён снова решил делать вид, что ничего не произошло? Проигнорировав его признание? - Я могу подождать тебя в аэропорту Стокгольма, - осторожно предлагает он, всё ещё надеясь, что ему просто это кажется. - Нет, спасибо, - говорит Тэхён, разворачиваясь, и, когда Чонгук уже ни на что не надеется, зовёт, - Чонгук? - Да? - Я обещаю подумать. *** Тэхён думает ещё три дня. Он не шарахается от каждого появления Чонгука, но держится на расстоянии, наблюдая за каждым его шагом со стороны. После импровизированной прогулки из-за случайно (случайно ли?) перепутанного автобуса он становится ещё загруженней, и – всё ещё думает. Думает, пока вместе со всеми помогает Намджуну искать паспорт, пока с Чонгуком и Юнги гуляет по Швеции. Ведёт себя как обычно, насколько слово «обычно» к Тэхёну вообще применимо, и – думает, думает, думает. Чонгук обещает себе терпеть столько, сколько потребуется, но вот они на корабле, у Чонгука в руках – вторая бутылка пива, которую купил ему Намджун, и уверенность в том, что он сможет потерпеть, улетучивается вместе с пивом из этой самой бутылки. Тэхён сидит рядом, потягивая свой сок и бросая на Чонгука длинные задумчивые взгляды. Чонгук забивает на рамки приличия – какие вообще могут быть рамки, он уже в любви признался, а сейчас почти допивает вторую бутылку пива – и любуется на Тэхёна, не скрывая. - Хён, - начинает он, не выдерживая, - ты обещал подумать. - Я думаю, - серьёзно кивает Тэхён, - видимо, за нас двоих думаю. Сколько пива, говоришь, ты выпил? - Я не говорил, - дуется Чонгук, - и при чём тут пиво вообще? Это ничего не меняет. Ты вот и без пива ведёшь себя иногда так, словно всю заначку хёнов выпил. Тэхён пожимает плечами, отставляя в сторону сок и разворачиваясь к Чонгуку вместе со стулом. - Не уходи от темы. Ты подумал? Мимо идёт Намджун, оглядываясь на них двоих, и пытается пройти дальше, но Чонгука посещает мысль о том, что стоило бы сделать, чтобы Тэхён согласился, и он вскакивает, хватая Тэхёна за руку, и бежит за Намджуном. - Намджун-хён, - кричит Чонгук, запыхавшись, - нам нужно поговорить. Без камер. Можно? Тот неуверенно качает головой, рассматривая испуганно-растерянного Тэхёна и решительного, воинственно настроенного Чонгука, но все же предлагает: - Каюта операторов подойдёт? Я попрошу ключи. - Спасибо, хён! Мы пока туда подойдём. - Ты что делаешь, - шипит Тэхён, пытаясь вырвать руку, но Чонгук не намерен так просто сдаваться, сжимая его ладонь в своей ещё сильнее. - Хочу обратиться к лидеру, как к более опытному… - В чём? - Во всём, - парирует Чонгук, - Лет ему больше, и ума больше чем у нас. Раз ты сам надумать ничего не можешь, Намджун-хён придёт на помощь. Тэхён от возмущения едва не задыхается, останавливаясь – с места не сдвинешь: - Ты ебанулся? - Юнги-хён уже высказывал такую теорию. - Ладно, Чонгук, подожди. Хорошо, ты прав. Чонгук перестаёт тянуть, оборачиваясь на Тэхёна. Тот нервничает, кусая губы и боясь поднять взгляд. И, когда Чонгук уже не думает услышать продолжение, говорит: - Я не считаю тот поцелуй случайностью. И да, ты мне тоже нравишься. Чонгук улыбается во весь рот, и оглядываясь, чтобы убедиться, что в коридоре рядом с каютами никого нет, тянется за поцелуем. Он уверен, что Тэхён сейчас не ответит, но он, наоборот, отвечает так страстно, словно извиняется за эти три дня молчания, а может, и за всё то время с их первого поцелуя. У Чонгука под закрытыми веками словно сверкают фейерверки, а кончики пальцев покалывает от нетерпения и желания потрогать-прикоснуться. За поворотом слышны шаги, и Чонгук резко отстраняется, как в тумане замечая испуганное лицо Тэхёна с долей обиды. - Долго ждёте? – спрашивает Намджун, подходя к каюте и открывая дверь. Он разглядывает их с подозрением, вопросительно переводя взгляд с одного на другого. Чонгук смотрит на растрёпанного Тэхёна, который уставился себе под ноги, и берёт его за руку, переплетая пальцы. И решается. - Намджун-хён. Нам с Тэхёном нужно кое о чём тебе рассказать. *** - Сокджин-хён злится. Тэхён констатирует это, словно сообщает о погоде – «Солнечно сегодня» или «Завтра будет дождь». Ни тени расстройства на лице, но Чонгук чувствует – расстроен, ещё как. После их разговора с Намджуном тот созывает «семейный совет» - собирает всю группу, с каждым обсуждая ситуацию. Тэхён и Чонгук при разговорах не присутствуют, но зато после успевают отхватить тысячу и один вопрос от Чимина, тысячу и один подкол от Юнги с Хосоком, тысячу и одно наставление от Намджуна и – полную тишину от Сокджина. За эти два дня поездки по Финляндии Сокджин ведёт себя как обычно, дурачась на равных с Чонгуком и Тэхёном, у которых от счастья, если честно, крышу совсем снесло. Они достают Юнги возле китайского кафе, бесятся на детской площадке, постоянно липнут друг к другу, получая выразительные «Намджун-просил-проследить-за-вами» взгляды Хосока. Но – да, Сокджин-хён злится. Чонгук чувствует это, хоть тот и мастерски скрывает. Сокджин постоянно рядом, вечно третий. Старается не дать им с Тэхёном остаться наедине, но в этом нет обеспокоенности Хосока – только какое-то отчаянное непонимание, протест. Они остановились на ночёвку возле сауны, и Тэхён с Чонгуком почти тайком выбрались на улицу, пока Сокджина, который порывался идти за ними, едва ли не со скандалом остановил Юнги. Впервые за долгое время они по-настоящему одни, и, будь это в прошлой петле, уже целовались бы, не замечая ничего вокруг. Но сейчас у Чонгука ощущение, словно у них ещё есть на это время, а сейчас – они просто сидят на неудобных раскидных стульчиках, глядя в бесконечное звёздное небо, держась за руки, словно на первом свидании. - Но ему, вроде бы, всё равно, что мы оба парни? - Мне кажется, хён боится, что мы всё испортим, - ведёт Тэхён плечами, - Понимаешь, в группе. Я тоже думал об этом. Те три дня. Чонгук понимает. Бантан – одна мечта на семерых, и они с Тэхёном, наверное, ставят всё под угрозу. О них может узнать кто-то, кроме хёнов. Они могут – Чонгук и думать об этом не хочет, но всё же – расстаться, и вынуждены будут работать вместе, жить вместе. Чонгук понимает, но знает, что для него пути назад уже нет. Даже если он будет бесконечно бродить по этой петле, он раз за разом будет признаваться, предлагая Тэхёну встречаться. Потому что у него внутри уже всё невозвратно изменилось, и прежними глазами смотреть на Тэхёна он уже не сможет. Чонгук уже слишком крепко влип, и то, есть между ними отношения или нет, ничего не поменяет. - Но у нас всё будет хорошо. Мы ещё всем покажем, - Тэхён смотрит прямо на небо, крепче сжимая руку Чонгука, и в глазах его отражаются сотни звёзд. Чонгук смотрит, словно заворожённый, и пытается запомнить каждую секунду такого Тэхёна. - Думаешь, нам удастся взять дэсан? - Дэсан? Почему так мелко берёшь? Билборд, не меньше, - тянет Тэхён, довольно щурясь. Чонгук посмеивается, и Тэхён тут же толкает его локтем под бок, возмущаясь: - Ты что, не веришь? Возьмём, ещё и Бибера твоего обойдём. Что ржёшь-то, думаешь, я хуже Бибера? - Однозначно лучше, хён, - задыхаясь от смеха и попыток увернуться от острого тэхёнова локтя, стонет Чонгук, - только перестань меня бить! Тэхён, услышав ответ, прекращает все нападки, и, привставая со своего стула, наклоняется совсем близко, глядя глаза в глаза, отчего и так ускорившийся пульс Чонгука разгоняется ещё больше, не давая восстановиться дыханию. Тэхён смотрит тягуче-нежно, и Чонгуку кажется, словно звёзды, что до этого отражались в его глазах, там и остались; а может, и были там всегда. Тэхён – его личный волшебник, немного неумелый, отправляющий своим желанием Чонгука в прошлое, но творящий внутри него такую магию, что ради такого, ради этого вот взгляда, ради самого Тэхёна, стоит добиваться его раз за разом. Тэхён невесомо касается его губ своими, и, улыбаясь, садится на место. Только сейчас Чонгук замечает стоящего за спиной Сокджина, скрестившего руки на груди. - Идите спать, Ромео, - вздыхает он, ёжась от порыва холодного ветра, - Чимин лёг со мной и Хосоком, так что нижняя кровать слева полностью ваша. - И ты не против?– спрашивает Тэхён, и, слыша напряжённые интонации в его голосе, Чонгук не уверен, спрашивает ли он о совместной постели или об их отношениях в общем. Сокджин пожимает плечами: - Что на камерах и на людях делать не стоит, сами разберётесь. Не буду врать, что я от этого в полном восторге, но я, вроде бы, ваш хён. И быть им не перестану, с кем бы вы там не встречались, пусть даже друг с другом. Чонгук против воли улыбается, глядя, как выражение лица Тэхёна с настороженного меняется на растерянно-благодарное, а Сокджин, закатывая глаза, разворачивается, собираясь уходить. - Сокджин-хён, - зовёт в след Тэхён, отмирая, и продолжает, когда видит, что Сокджин обернулся, - ты иногда такой цундере! Даже больше, чем Юнги-хён! - Я сейчас попрошу Чимина вернуться обратно в свою постель. - Хён, мы тебя любим! - кричит Чонгук из-за спины Тэхёна, - Ты лучший! Сокджин ничего не отвечает, но отчего-то Чонгук уверен, что, когда они с Тэхёном вернутся в фургон, нижняя кровать слева будет всё так же полностью свободна. *** - Я растерял свою детскую наивность, - бурчит в камеру Юнги, оглядывая домик Санты, пока остальные – за исключением Чонгука – бегают, фотографируясь там и тут. Чонгук держится в стороне, пытаясь высмотреть того самого эльфа, что дал ему совет в прошлой петле и подслушал их разговор во второй, но его и след простыл, даром что до этого вечно крутился где-то рядом. - Простите, - спрашивает Чонгук другого эльфа, что как раз фотографировал Тэхёна с Чимином, - Вы не подскажете мне… - Простите, я не понимаю, что вы говорите, - с извиняющейся улыбкой говорит по-английски парень в дурацком эльфийском костюме. - Ты думаешь, они корейский знают? – тут же возникает рядом Хосок, - Что хотел спросить-то, где здесь туалет? Я уже нашёл, он рядом с комнатой персонала. - Нет, мне нужно найти одного парня, высокого, рыжего… - Четвёртый день как встречаешься с Тэхёном, а уже ищешь какого-то парня? – в притворном ужасе закатывает глаза Хосок, и тут же уворачивается от шуточного удара. - Ну, хён, - ноет Чонгук, чувствуя, что Хосок нашёл новую тему для подколов, наравне с неоконченной всё ещё, будь она неладна, школой. - Какие в наше время пошли ветреные школьники. Ну, или Хосок собирается эти темы сочетать. Чонгук хочет продолжить возмущаться, но взгляд – совершенно случайно – падает на висящий на стене у мастерской, где они только что делали игрушки, гобелен с маленьким рыжим человечком в эльфийской шапке. - Вот это! – кричит Чонгук, и снова подходит к парню в эльфийском костюме, и, собирая все свои знания английского, спрашивает, показывая на гобелен, - Кто это? Он здесь работает? Парень смотрит на него с лёгким опасением, словно на сумасшедшего, и пришедший ему на помощь коллега вещает с энтузиазмом, подхватывая Чонгука под локоть: - Конечно, все эльфы Санты здесь работают! Не хотите сфотографироваться в колпаке? - Нет, спасибо, - бормочет Чонгук, кланяясь и отходя обратно к Хосоку и Юнги, которые едва ли не в голос ржут над происходящим. - Идём писать письма, - объявляет съёмочная группа, и Чонгук уходит следом за всеми, оглянувшись на гобелен, и готов поклясться, что в какой-то момент рыжий эльф с гобелена подмигивает ему. *** - Мне нравится вот это фото, - улыбается Тэхён, протягивая руки к камере и накрывая ладони Чонгука своими, - где это? Такие маленькие, незначительные вроде бы жесты, в каждом из которых – тонны нежности и желания быть рядом, заставляют сердце Чонгука вырываться из груди. И он думает – будет ли так через десять петель, через двадцать, через сотню? Не перегорит ли он, пока Тэхён только начинает загораться, каждый раз заново? - Эй, Чонгукки? Приём, земля вызывает макне! - Ммм? - Где ты это снял? – снова показывает Тэхён на фото. - Это Берген, ты… - Спите уже, а, - просит Юнги выглядывая из-за кресел. - Дома наговоритесь ещё. Тэхён послушно закрывает глаза, устраиваясь на плече у Чонгука, и всем своим видом показывая – не в том они положении, чтобы спорить. У Чонгука глаза тоже слипаются, но. Чонгук хочет не спать до последнего. Он думает, что, если не заснёт – быть может, сможет добраться до Кореи, где Тэхён помнит последнюю прожитую Чонгуком петлю. Если он не заснёт – шесть его хёнов не забудут эту поездку. Если не заснёт… *** - Чонгукки, просыпайся. Чонгук открывает глаза, видя перед собой Тэхёна, и не может поверить, что это на самом деле. Он не вернулся в Норвегию, Тэхён всё ещё с ним рядом, и не забыл… Не забыл же? - Хён. Я тебя люблю. Тэхён довольно улыбается, ничего не отвечая, а после тайком наклоняется, прошептав на ухо: - Прокричи ещё на весь самолёт, а то не все услышали, и хёны нас казнят просто медленно, а не медленно и мучительно. Словно в подтверждение, за впереди стоящими креслами маячит сонное и недовольное лицо Юнги, отражающее, что всё же «мучительно» в их казни присутствовать тоже будет. - Юнги-хён, тебя я тоже люблю, - кричит Чонгук, и сидящий сзади Хосок смеётся, оценив изящность хода. - Ужасно всех вас люблю. И хочу на работу побыстрей, - продолжает Чонгук, пока Тэхён, крутя пальцем у виска, выталкивает его к выходу из самолёта. Наверное, все хёны и съёмочная группа сейчас считают его сумасшедшим, но Чонгук всё ещё не может поверить, то и дело вглядываясь в каждый угол аэропорта и радуясь каждой табличке на корейском, словно ребёнок. Он крепче вцепляется в руку Тэхёна, словно проверяя, не сон ли это. - Хён, - вспоминая, что так и не узнал, спрашивает Чонгук, - что ты загадал Санте, когда писал вчера письмо? - Дэсан и премию билборд, - легкомысленно отвечает Тэхён, отходя в сторону в ожидании остальных, что задержались в толпе и еле виднелись на другом конце коридора. - Сказал, теперь не сбудется, - удручённо вздыхает Чонгук. - Не сбудется желание – сами заработаем. - пожимает плечами Тэхён, а потом широко улыбается, словно что-то вспоминая, - Кстати, Чонгук. - Да? - Я тоже тебя люблю.