Два взгляда, две реальности

      Положительные качества фантомного тела, созданного твоим разумом где-то в параллельной реальности, можно сосчитать по пальцам, в то время как отрицательные бьют по превосходящему числу. Да, с такой же неудержимой силой, с какой прямо сейчас в сопровождении отвратительного хруста треснул мой позвоночник, грубо приземлившись на эбонитовые, измазанные моей же кровью, мраморные плиты. От резкого удара все в глазах помутилось, отключив за собою ровно половину человеческих чувств. Мне уже не под силу разобрать, что именно было под моим затылком – содержимое отшибленного мозга или треклятая церковная вода. Шмелиный рой, жалящий провода мыслей, сотряс черепную коробку и…я упустила момент, так нагло виляющий своим коротким хвостом, когда еще можно было отступить назад.       Неотесанные пальцы, в которых живилась необъятная мощь, сжались на моем исцарапанном горле так, что мигом перекрыли любой доступ к кислороду, а затем безо всяких предупреждений прямо так поволокли мое безжалостно избитое тело с изломанными костями в неизвестном мне направлении. Я чувствовала, как мелкие камни впивались в нежную кожу поясницы даже через прочную охотничью ткань, но всякая боль иссохла еще в момент решающего удара.       Как оказалось, это был далеко не конец нашего увеселительного бала. Вдруг мое тело судорожно начало брыкаться, стараясь освободиться от жутко крепких оков на горле, когда меня с головой пустили за борт каменного фонтана. Легкие заполонило ледяной водой, что яростнее огня обжигала носоглотку. Я не сдавалась, из последних сил пыталась вырваться на свободу, которая манила ярче прежнего, но на меня лишь навалились сверху, давя своим нехилым весом и, тем самым, отрезая любые возможные пути к отступлению. Невероятная злость, ранее не распробованная моим языком, безвозвратно охватила разум, и в ее порыве я схватилась за чужие руки, беспомощно царапая ногтями прочные кожаные перчатки на них. Казалось, что мои легкие свернулись в одно неразборчивое месиво под жарким давлением бурлящей по венам крови, и я тотчас же готова была выплюнуть их из себя наружу. Мое остывшее под натиском святой воды лицо исказилось болью, от него по щекам стремительно разбегались остатки спасительного кислорода в виде сотни мелких пузырей.       Я неминуемо задыхалась, и никого не было поблизости, чтобы мне помочь. Никого. Навязчивые мысли о смерти уже в обнимку сидели в моем изломанном мозгу, а я по-прежнему была унизительно беспомощной. В этот отвратный момент мой разум наконец-таки познал всю прелесть бытия спонтанной жертвы, и в особенности то, что далеко не все подвластно нашим шести чувствам. Видеть — не значит суметь узреть сокрытую истину. Слышать — не значит веровать в ангельское пение. Действовать — не значит игнорировать зов совести. А Говорить — не значит пропагандировать ложь.       Последний воздух костровым тлением окончательно покинул мои измученные легкие. Перед покрытыми пеленой глазами смерклось, восстала непроглядная властная тьма. Приглушенно звенела непривычная тишина, под тяжким грузом которой клирос казался и вовсе немым. Сердце медленно угасало в моей груди, ровно покоясь на треснувшем позвоночнике, а вся энергия моего обездвиженного тела перешла в холодные мраморные бордюры, освещая их янтарным плавленым металлом.       Кажется, мне больше не суждено лицезреть этот мир.