Два взгляда, две реальности

      …хотела бы я так сказать.       Палящий кислород без спроса ворвался в покои моих легких, кажется, раздувая их до непривычных для органов размеров, отчего моя грудь выдала судорожный кашель, тем самым, буквально выплевывая меня из «комы». Только через силу удалось открыть глаза, и из-за этого прекрасного жеста я была наказана ослепляющими лучами солнечного света. Никогда бы не подумала, что солнце способно так сильно въедаться тебе в мозг. Каждая попытка набрать как можно больше воздуха сопровождалась жалящей болью, а в ушах отвратительно неприятно пищал какой-то неизвестный мне аппарат, стоящий подле меня на прикроватной тумбе.       Первым делом нужно было попытаться хотя бы сесть. Обстановка вокруг напоминала больничную палату. «О боже», — первое, что пришло мне на ум. На удивление здесь не было никого: ни пациентов, ни врачей, ни какого-либо смотрителя, который бы точно затрубил в голос, оповещая о том, что я очнулась. Абсолютно пустая комната, сверкающая белым льдом так, что аж хотелось блевать, снежные шторы, никак не спасающие от проникающего в помещение солнечного света, и огромные никчемные окна, ведущие во внутренний двор, по всей видимости, больницы. Все тело ломило то тут, то там, однако мне все же удалось подняться, и оказалось это вовсе нетрудным, будто бы боль, поедающая меня изнутри, была фантомной.       Стоп. А почему, собственно, я сейчас нахожусь здесь?       По коже побежали мурашки, волоски встали дыбом, а по спине разлился не предвещающий ничего хорошего холод. Уставившись куда-то перед собой, я вдруг осознала, что даже не имею ни малейшего представления о том, как выгляжу. Как меня зовут. Сколько мне лет. Кто я такая. Кто мои родители. Друзья.       Я была полностью дезориентирована, не понимала, почему ни черта не могу вспомнить, почему в моей памяти отпечатались лишь нестерпимая боль в области шеи и легких, да медный привкус крови на губах. На короткое мгновение меня охватила дикая паника, и страх комом встал в горле, глаза бешено забегали по комнате в поисках чего-то, что могло бы мне дать толчок к свершению дальнейших действий.       Нечто в голове навязчиво эхом шептало: «Беги», и это стало раздражать еще больше, еще больше выводить из себя меня, растерянную и никому не нужную. Мои пальцы вдруг задрожали, нечто в груди начало болезненно сжиматься в необъяснимый ком.       Откуда взялись такие выводы? Сами подумайте. Рядом не было никого, кому бы я была дорога настолько, чтобы сидеть здесь днем и ночью в ожидании, когда же очнусь. По крайней мере, близкие люди найдут любой способ следить за твоим состоянием, даже если ты пробыл в коме уже около полугода. В моей же палате жили одни лишь призраки, и именем им была Пустота.       С каждой минутой, проведенной в четырех белоснежных стенах, духота и нервы поглощали меня, обживались в моем разуме, все яростнее подталкивая к свершению весьма необдуманных и неправильных поступков. В конечном счете, стало настолько плевать на все в округе, что я не только без опасения для собственного здоровья спрыгнула с койки, отлепив от рук какие-то провода и царапая себя непонятными иголками, но и беспардонно пустилась переворачивать мебель вверх дном в поисках хоть каких-то вещей, отдаленно напоминающих мое имущество.       Да, я даже не знаю, есть ли у меня хоть что-то. Да и кого это волнует?       Под руку попались какие-то черные драные штаны, резинка для волос и футболка. Последняя была в слишком убитом состоянии и в разводах неизвестной и плохо пахнущей жидкости. М-да, не густо, но, увы, больше ничего по делу не обнаружилось. Хорошо хоть, что под моей больничной одеждой было что-то вроде топа, так что про остатки подозрительной футболки можно было забыть.       Удивительно, но к моей палате так никто и не подошел, даже несмотря на то, что там какое-то время пищал прикроватный аппарат, который вскоре мне пришлось с горем пополам отключить от хорошо потаенной розетки, чтобы со злости я его просто не сломала к чертям собачьим, да и чтобы не привлек излишнего внимания. Я осторожно высунула голову в коридор, дабы осмотреться, оценить общую обстановку и понять, в какой стороне находилась лестница на первый этаж. Атмосфера там была такая…необычная? На этаже – никого из врачей, только лишь парочка местных пациентов сновали от окна к окну за непонятным шумом, наблюдая за чем-то во внутреннем дворе больницы.       Это был отличный шанс, и я им воспользовалась.       Беспрепятственно спустившись с третьего из пяти этажей на первый, я услышала торопливый гон чьих-то ботинок, и стоило мне спрятаться за одной из приоткрытых дверей, как несколько врачей буквально промчались по коридору к турникетам на вахте и выбежали наружу. По всей видимости, там произошло что-то из ряда вон выходящее, и это в целом отвечало на мой вопрос о том, почему никто так и не явился по мою душу.       «Не упустить бы шанс», - подумала я, кинув взгляд на вахту, где до сего момента сидела и читала какой-то старый роман женщина в возрасте, никак незаинтересованная в той суматохе, что крутилась буквально возле нее. Сейчас было обеденное время, и на смену ей пришла другая вахтерша, которая была не прочь обсудить последние новости криминального чтива. Я, как ни в чем не бывало, решилась идти на таран, с невозмутимым лицом отчетливо проговорила «Здравствуйте» этим незнакомкам и миновала турникеты, услышав вслед ответное приветствие наотмашь. Шикарные женщины, нечего сказать.       Оказавшись так быстро и без особых трудностей снаружи, я вновь вернулась к суровой реальности и поняла, что совсем не имею представления о том, где нахожусь и куда мне следует держать свой путь. Но и углубляться в тяжкие раздумья не особо пришлось. Меня отвлекли яростные возмущенные споры со стороны внутреннего двора, что привлекли внимание абсолютно всей больницы на себя и напомнили мне о том, что для начала было бы неплохо просто убраться отсюда подальше, пока не обнаружили мою пропажу, найти более приличную одежду и накормить пустой зудящий желудок. Но интерес…взял надо мной вверх.       Я чувствовала себя полностью опустошенной, ничем и никем несдержанной, никому ничего необязанной, поэтому смогла позволить себе, босоногой, со свежими царапинами на руках, в одних рваных штанах, больничном топе и с собранными в хвост немытыми волосами, пойти прямиком навстречу приключениям в совершенно новой и неизведанной для меня жизни.       И, кажется, уже успела пожалеть об этом.