Храм Владыки Света был так же массивен и огромен изнутри, как и снаружи. Стены храма, выкрашенные в разные оттенки красного, оранжевого, желтого и золотого, переходящие один в другой, как облака на закате, создавали иллюзию того, что человек, находящийся внутри этого массивного здания, на самом деле горел внутри гигантского пламени. Вдобавок, несмотря на огромное пространство, в храме Волантиса было очень душно.
Гермиона стояла у самого выхода, рядом с чернокожими то ли стражниками, то ли жрецами этого культа, завернутыми в полотно на манер древних римлян, и ожидала, когда закончится безмолвное моление жрецов в сердце самой залы. Девушка была одета в мужскую одежду, так как все эти средневековые женские одеяния сковывали движения и доставляли ей массу неудобств. Она чуть развязала подвязки спереди на рубахе, давая воздуху обсушить маленькие капельки пота на груди.
Она огляделась. Потолки залы опирались на массивные колонны, повсюду горели свечи и дымились жаровни. Если здесь разукрасить стены христианской фреской и мозаикой, то, пожалуй, храм отдаленно мог сойти за католический собор, выстроенный в стиле неоклассицизма.
Наконец дождавшись окончания религиозной церемонии, девушка нашла взглядом ту, что ожидала. Не снимая с себя иллюзорных чар, Гермиона, аккуратно пробившись через жрецов, оказалась позади нее.
Женщина резко обернулась.
— Я вижу тебя, ведьма. И знаю, зачем ты пришла, — коротко произнесла Мелисандра. — Следуй за мной.
Жрица привела Гермиону в комнату намного меньшую, чем центральная зала храма. Иллюзорные чары к тому времени уже спали, но служители культа, которые попадались им по пути, не обращали на Гермиону никакого внимания. Дверь в комнату за ними закрылась.
— Вы ведь все это время знали, как нам вернуться домой? — сразу же начала девушка.
— Знала, — коротко кивнула жрица. — Но никогда не отправлялась в ваш мир каким-либо иным способом, кроме воли Владыки Света. Именно поэтому я не сказала и вам про другую возможность вернуться обратно. Я говорила, леди Грейнджер, вы здесь не случайно.
— Честно говоря, я так и не поняла всей необходимости моего здесь присутствия, — раздраженно отрезала Гермиона. — Каждый из моих друзей нашел свое место и предназначение в этом мире. А самое большее, что сделала я для Иного мира, — спасла жизнь Сансы Старк. Поэтому напрашивается вполне логичный вывод о том, что моя роль во всей этой затянувшейся истории — вернуть друзей обратно домой. Я здесь своего рода Харон. Я права?
Гермиона сложила руки на груди в ожидании объяснений жрицы. Она помнила о том, что ей однажды сказал Гарри: Мелисандра не владеет
их магией в этом мире, в отличие от них. Поэтому данный факт не мог не успокаивать и не придавать смелости.
— Возможно, и так, — улыбнулась красноволосая жрица. Она обратила пристальный взор на беспокойное алое пламя, колыхавшееся в жаровне, будто бы оно прямо сейчас сообщало ей о чем-то. — Однажды игроки в престолы подошли каждый к собственному тупику… — проговорила она, не отрываясь от пламени. — Возможно, если бы Владыка не послал, к примеру, юную львицу ко льву с искалеченным телом и душой, его дух не воспрял бы. Лев так и умер бы в тени собственной былой славы, ничего не оставив после себя в истории. Ибо истории бы тогда вовсе не случилось. Хаос обратил бы все в прах. Былые враги не объединились бы в борьбе с самой смертью. Как ты считаешь, девочка, какая сила способна победить саму смерть?
Гермиона сглотнула. Она даже не заметила, что все это время точно так же, как и Мелисандра, вглядывалась в переливающееся алое пламя. Она видела, как в нем сияли золотые доспехи Джейме Ланнистера. Видела, как горело его сердце, когда она коснулась его груди своей рукой… Она ощутила, как пронзил ее собственное сердце смешливый взгляд его зеленых глаз.
— Любовь… — тихо ответила Гермиона.
— Любовь принесла вас сюда, — голос жрицы магическим образом проникал в ее сознание, пока девушка вглядывалась в пламенные блики. — Любовь — и есть свет, осветивший вам путь. Любовь — есть Владыка всего мира. Скажи, Гермиона, что ты ощутила в то мгновение, когда слилась с
ним воедино?
— Огонь… — неосознанно прошептала Гермиона. — Он протекал вместе с кровью от сердца… и по венам распространился по всему телу. — Слова складывались сами собой, силясь раскрыть первобытную истину. — Кровь и огонь…
— Пламя и кровь… — вторила ей Мелисандра.
Она, наконец, оторвала свой взгляд от горящей жаровни, заставив магическое мгновение рухнуть, и указала Гермионе на два деревянных стула с низкой спинкой в углу комнаты, приглашая ее присесть.
— Расскажи мне обо всех своих догадках. А я поведаю тебе обо всем, что известно мне.
— Я читала работу одного мейстера о драконах. — Гермиона опустилась на стул. — В своей книге он ссылался на древние свитки, где что-либо упоминалось о драконах. Я находила поочередно их в библиотеках разных замков. Так как они написаны на валирийском, я мало что поняла. Но кое-где были сделаны пометки на общем языке. Эти пометки отсылали на труды, хранящиеся в библиотеках иного, ныне или прежде, великого дома Вестероса и так далее. Это немного странно, потому что Сэмвелл Тарли сообщил, что самые древние свитки и книги хранятся обычно в Цитадели. Однако все это казалось бы действительно бессмысленной чехардой, если бы я не находила еще кое-что в валирийских свитках. Каждый из них содержал в себе пометку на языке, принадлежащем моему миру. Это латынь. Кто-то, знающий латынь — язык заклинаний моего мира, — намеренно оставлял по слову, складывавшему предложение: «Draco — a via ad alios mundos».
Гермиона замолчала и выжидающе посмотрела на жрицу.
— Дракон есть путь в другие миры, — перевела Мелисандра.
Гермиона в очередной раз убедилась, что жрице немало было известно о связи двух миров.
— Ты знаешь ответ на самый главный вопрос. Но тебя интересует кое-что другое. Позволь, прежде чем я дам тебе ответ на то, что тебя интересует, рассказать всю историю, — Мелисандра склонила голову в сторону. Дождавшись кивка от Гермионы, она продолжила: — Дейнис Таргариен, о которой вам, возможно, успел сообщить ваш друг, много сотен лет назад проделала путь из этого мира в ваш верхом на драконе. Так, по крайней мере, гласит легенда. Ее потомок вернулся в этот мир в поисках силы и величия драконов. Драконы есть сила. Но суть этой силы не во власти, как считала Дейенерис Таргариен, а в любви. Драконы — порождение самой любви. Порождение крови и огня. Дейнис, крови Таргариенов, не была той, кто связал два мира. Дракон и явился разрушителем единства двух миров. Таргариены равно принадлежат и этому миру, и другому.
Вопросы в голове Гермионы выстраивались один за другим. Неужели сейчас, годы спустя пребывания в чужом мире, ей, наконец, откроется истина, что поможет все расставить на свои места? Поможет ей вернуться домой...
— «Пламя и кровь» — девиз Таргариенов. В Валирийском Фригольде существовало множество драконьих лордов. Таргариены были не самыми сильными и могущественными среди них, но они, как и все драконьи лорды, считали себя крови драконов. Так случилось, что благодаря Дейнис Сновидице только Таргариены спаслись от Великого Рока. Так, единственными потомками Великого Дракона остались Таргариены и ветвь, что протянулась от них в ваш мир.
— Малфои…
— Верно.
— Но кто такой этот Великий Дракон? И почему в моем мире не упоминается о нем ни в одной книге, если именно он связывает два мира?
— Тебе очень хорошо о нем известно, юная ведьма. Только в твоем мире эта легенда обросла седой бородой. Легенда нашего мира гласит о том, что некогда существовал маг, умеющий обращаться в дракона. В те времена мир состоял из единого континента и не был расколот на материки. Юноша этот влюбился в дочь короля мира. Девушка был ведьмой, и невероятная магическая сила сделала ее безумной. Ей быстро наскучила любовь дракона, но от силы его отказываться она не собиралась. Ведьма заковала юношу в цепи в тот момент, когда он был в облике дракона, и заточила в подземелье. Из разбитого сердца дракона стало извергаться такое пламя, что оно распалило землю, и она раскололась на многие части. Дракон и Безумная Ведьма оказались в разных мирах и более никогда им не удалось увидеться. Юноша вновь стал человеком, но из-за разбитого сердца исчезла часть силы, что позволяла ему обращаться в дракона. И так этот юноша жил целую вечность, вскоре оброс бородой, а имя его стало легендой вашего мира многими тысячелетиями позднее в те времена, когда он вновь поверил в магию человеческой любви благодаря подвигам самого знаменитого короля в вашем мире. Маг этот известен тебе под именем…
— …Мерлин, — озвучила Гермиона собственную догадку. — Единственный дракон-анимаг, существовавший в моем мире, — это Мерлин. Но… но при чем здесь Таргариены?
— Безумная Ведьма, оставшаяся в Ином мире, от связи с магом-драконом родила сына, именовавшегося потомком Великого Дракона. Порождение пламени и крови. Любви дракона и безумия ведьмы. Он стал величайшим королем-воином, чье тело не брал ни огонь, ни стрелы. Но его потомки разделяли меж собой качества предков. Кому-то счастливилось родиться великим, кому-то безумным…
— Удивительно, — выдохнула Гермиона. Почему-то сейчас девушка подумала о Гарри и Дейенерис, маге и драконе, чья любовь породила новую жизнь.
— Я рассказала тебе это для того, чтобы ты понимала: драконы остаются преданными до конца дней своей любви. Расколов мир, Великий Дракон потерял навсегда ту единственную, которой был прежде предан, и только спустя тысячи лет магия его любви стала служить человеческому роду. Любовь драконов Дейенерис Таргариен – она сама, их мать. И пока Дейенерис жива, никто не сможет повелевать ими в полной мере.
— Дракон есть путь в иные миры, — повторила Гермиона ранее переведенную фразу. — Как мне вернуть домой себя и своих друзей? Как мне заполучить силу дракона, если в этом мире их всего лишь три? — наконец озвучила она то, зачем обратилась к жрице Волантиса.
— Освободить дракона от связи с матерью, — ответила Мелисандра после недолго молчания. Она поднялась со своего стула и вновь подошла к горящей жаровне. — Вскоре тебе предстоит сделать выбор, ведьма.
***
Джинневра Таргариен, приподняв полы платья, быстро пересекала коридоры замка Арренов, отчего гулкое эхо ее шагов касалось стен странно пустого замка. За ней поспевал сир Давос, только что доложивший о том, что леди Гермиона Грейнджер прибыла после продолжительного отсутствия, и сейчас королева направлялась в отведенную ей комнату. В руках Джинни по-прежнему было скомкано послание от Джона, доставленное вороном немногим ранее. Оповестить о нем Сансу Джинни пока не успела, времени не было даже на размышления. Благо Гермиона вернулась в самый нужный момент.
— Гермиона!
— Ваше величество, — склонилась Гермиона.
Это казалось Джинни столь же странным, в коей мере подобного рода обращение было нормальным. В конце концов, она действительно была королевой, но думать о странности подобного обращения от прежде лучшей подруги она сейчас не собиралась.
— Оставь это, — проговорила она и обернулась через плечо: — Сир Давос, я хочу поговорить с леди Грейнджер с глазу на глаз.
Как только мужчина исчез за дверью, Джинни быстро начала:
— Сбылись мои опасения. Эскадра Эурона Грейджоя направляется к Драконьему Камню. Дейенерис в опасности. Джон отправил ей Дрогона. Гарри с флотом Железнорожденных отплыл по Сумрачной Выбоине. — Джинни перевела дух. — Гермиона, они не успеют. У Дейенерис слишком мало людей. Ты должна перенести нас на остров прямо сейчас.
Джинни прервалась, ожидая ответа от подруги. Ее сердце сумасшедше билось от волнения. Конечно, Джон не оценит подобного порыва благородства и отваги с ее стороны, но как человек, имевший хоть малую возможность оказать помощь, она не могла оставаться в стороне. Дейенерис, искавшая безопасное место для себя и своего еще не рожденного малыша, оказалась в ловушке.
— Даже если у нас получится трансгрессировать туда вдвоем, я не смогу перенести магией беременную женщину, Джинни, если ты об этом…
Джинни помотала головой.
— Я знаю. Но мы хотя бы сможем защищать ее некоторое время…
— И что же сделаем мы вдвоем одной палочкой против целой эскадры?! — оборвала ее Гермиона.
— Что мы можем сделать? — Джинни едва могла поверить собственным ушам. В очаге комнаты горел жаркий огонь, но в голосе Гермионы слышался лишь холод. — Сначала ты рвалась в бой, уверяя, что твоя магия сможет уничтожить сотни мертвецов, а сейчас говоришь, что наша помощь будет бессмысленной? О чем это ты, Гермиона?
— Я просто сужу рационально, Джинни. Единственное, что мы можем сделать там, это обороняться заклятиями против огромной армии профессионально обученных солдат. Защитный купол на целый остров соорудить я не смогу, как не могла и до этого.
— Так перенеси меня! Я смогу что-то сделать! А затем трансгрессируй и забери Гарри! Вместе мы сможем спасти Дейенерис! — Джинни перешла на крик. Поразительно, как легко выводило из себя холодное равнодушие. Было сложно поверить, что оно сейчас действительно исходило от Гермионы Грейнджер. — В конце концов, мы обязаны это сделать: Дейенерис Таргариен носит ребенка Гарри Поттера.
— Тебе должно быть известно, что трансгрессировать на передвигающиеся морские суда — сущее самоубийство! — раздраженно рявкнула Гермиона. Она схватила со стола гребень и стала резко расчесывать свои спутанные волосы. — Неужели ты думаешь, что я всесильна? К тому же еще и с чужой палочкой?
— Хорошо…
Джинни на миг прикрыла глаза и вновь открыла. Она сделала глубокий вдох, намереваясь выровнять дыхание и успокоить себя от рвущих изнутри эмоций. Было очевидно, что Гермиона, преданная, сильная и смелая колдунья, точно так же изменилась в этом мире, как и все они. Ее лучшие качества вдруг оказались спрятаны за странным безразличием и равнодушием.
— Послушай, ты не можешь оставаться такой безучастной… — взмолилась Джинни. — Речь идет о жизни человека, который рисковал своей собственной ради других. Эта девушка носит ребенка нашего друга. Ты думаешь, Гарри простит нам, если Дейенерис Таргариен погибнет, узнай он о том, что у нас была возможность ее спасти?
Гермиона молчала. Джинни с чувством облегчения отметила, что равнодушие в Гермионе отступило, дав место борьбе. Ей неизвестны были мысли подруги. Неизвестно было, где она пропадала все эти дни и что намеревалась сделать вскоре. Но Джинни была уверена, что Гермиона в глубине души по-прежнему была той же отзывчивой и смелой гриффиндоркой.
— Нам всего лишь потребуется помогать держать оборону, ожидая Гарри и дракона…
— Джинни, — перебила ее Гермиона, — дракон? Погоди-ка, Джон отправил дракона?
— Верно. Нам следует только его дождаться, — быстро ответила Джинни, не заметив подвоха в мгновенной смене интонации голоса подруги.
Гермиона отложила расческу и заправила непослушные пряди за уши. Все это время она не смотрела на Джинни, ее взгляд медленно переходил от угла в угол, и она справедливо поразмыслила, что та сейчас принимает окончательное решение. В прежние времена она также знала этот долгий, тягучий взгляд, когда гриффиндорская умница, разместившись на софе в гостиной факультета, подтянув под себя коленки, что-то тихо обсуждала с Гарри и Роном. Саму Джинни редко посвящали в подробности очередного дела, и она оставалась в стороне вплоть до ее четвертого курса, который сплотил их всех общей идей отряда Дамблдора.
— Что ты решила? — не выдержала паузы Джинни.
В тот самый момент, когда Гермиона посмотрела на нее, Джинни заподозрила неладное. В глазах Гермионы стояли слезы.
— Прости меня…
Джинни заметила, как ее рука потянулась к карману мужских бридж, которые она уже долгое время носила вместо юбки. Что она собиралась сделать?
— Леди Гермиона Грейнджер, — предостерегла она тоном королевы. — Я приказываю вам исполнить мою волю!
— Я не перенесу вас ни на Драконий Камень, ни в Королевскую Гавань, ваше величество. Я не буду спасать ни Дейенерис Таргариен, ни ее ребенка. Драконы служат ей. Но мне нужен один из них. С помощью него мы вернемся домой. Я, Гарри и Рональд. Я сделала свой выбор…
Джинни непроизвольно дернулась вперед. Но Гермиона направила на нее палочку, заставив ту остановиться.
— …как и вы сделали. Я верю, что вы станете хорошей королевой.
Кончик ее палочки засиял серебристым мерцанием, сначала тускло, затем более ярко. Раздался хлопок, и Гермиона Грейнджер исчезла.
***
Холод сковывал движения. В спешке Гермиона не взяла с собой никакой одежды. Однако дрожь охватила ее тело вовсе не от холода. Гермиону трясло от нахлынувших эмоций, она дрожала от осознания собственного предательства. Она предала
любовь. Гермиона была сейчас той самой Безумной Ведьмой из легенды Мелисандры, что предавала любовь ради силы дракона, ради его покорности.
Гермиона огляделась. Ледяной ветер и сумерки, охватывающие лес, нагнетали еще большую тоску в ее сердце. Нет! Девушка повела плечами, силясь прогнать тягостные мысли. Нельзя позволить себе передумать.
Гермиона немного успела изучить Вестерос по картам, и сейчас по собственным расчетам она трансгрессировала близ замка Викенден, расположенного в Долине Аррен на северном побережье Крабьего залива. Именно неподалеку от этого места Сумрачная Выбоина впадала в залив. Если ей посчастливится, то, возможно, она сумеет здесь перехватить дракона с помощью магии, которой ее обучила Мелисандра, а затем и флот Гарри. Если же она не сделает этого, то дракон спасет свою мать и по-прежнему будет ей служить. И тогда им никогда не выбраться из этого мира. Это ее долг! Ее предназначение. Для того чтобы Гермиона Грейнджер смогла покорить своей воле дракона, Дейенерис Таргариен должна умереть.
***
Его корабль возглавлял флотилию. Ветер стоял попутный, и при такой погоде он вскоре обнимет Дейенерис. И как только он мог уступить ее драконьему упрямству и разрешить ей отплыть на остров?! Гарри ощущал себя сейчас самым беспомощным и слабым человеком в мире. Все, что ему оставалось, — надеяться и верить в благоволение ветров.
— Чертов Избранный… — горько усмехнулся он вслух.
— Вы что-то сказали, милорд? — послышался за спиной голос Мейкана — молодого оруженосца, который вот уже несколько месяцев следовал за ним по пятам, безропотно исполняя приказы. Он был чуть младше самого Гарри и уж точно многим родовитее чужеземца-мага, но трепетал перед ним так, словно Гарри был королем, не меньше.
— Сколько нам еще до залива, Мейкан?
— Милорд, завтра на восходе при таком ветре мы будем проплывать мимо Викендена. Оттуда рукой подать до Драконьего Острова, — жизнерадостно откликнулся стюард.
Его настрой странно успокоил Гарри.
Совсем рядом…
— Хорошо. Ты можешь идти. Твоя помощь сегодня не понадобится, — не оборачиваясь произнес Гарри.
— Вам тоже следует отдохнуть. Доброй ночи, милорд.
Гарри опирался локтями о борт корабля и вглядывался в темные воды, освещаемые серебристым светом луны. Ему казалось, что из них его сребровласая Дени мягко улыбается, держа в руках их сына.
— Любовь? Разве в вашем мире в любви заключается какая-то магическая сила? — целую вечность назад спросила она его.
— А разве в вашем это не так? – отвечал он ей.
Дени… И не было ни в этом, ни в том, другом, мире кого-либо, кто любил сильнее, чем любил Гарри Дейенерис. Он был в этом уверен. Если с ней что-то случится, все былое утратит смысл. То, что он любил прежде: Хогвартс, друзья, магия — ничто не будет иметь смысла тогда, как не будет ее ласкающего душу голоса, произносящего его имя. Земля разверзнется, и ад придет в мир.
Нет. Гарри не намеревался об этом более думать. Он успеет. Обязательно успеет.
