Иной мир

Путь к Лунным Вратам казался бесконечным, словно горная дорога вела прямо в облака. Она петляла по уступам горы, после каждого поворота поднимаясь под уклоном всё выше и выше. Временами за поворотами возникал спасительный простор. Животные, тащившие по скалистой местности повозки с женщинами и детьми или управляемые всадниками, в такие моменты фыркали от облегчения. Лошадь мелко стучала копытами под девушкой, и каждое движение отражалось болью в собственных мышцах, в особенности спины. Они двигались уже десять дней. Гермиона Грейнджер мечтала бы сейчас трансгрессировать. Но определённо подобное было бы неуместным с её стороны, учитывая, что осуществлять групповую трансгрессию она так бы и не смогла с чужой палочкой. Лишать беззащитных людей магической защиты волшебница принципиально не могла и поэтому скакала сейчас наравне с рыжеволосой подругой, а чуть поодаль по обе стороны от отряда двигался сир Давос и небольшой отряд воинов. Джендри Уотерс замыкал процессию, а компанию ему, на удивление волшебницы, составила Санса Старк. Старая кобылица под молодой волшебницей в очередной раз воспряла духом, когда дорога стала более пологой. Гермиона же вовсе не разделяла этой радости. Пожалуй, страх высоты — это то, что по-прежнему преследовало её даже в нынешней реальности. И если бы у храброй гриффиндорки был выбор, она бы предпочла передвигаться морем. Однако путь они держали в Долину Аррен — опасный и торопливый, — рискуя в любую минуту оказаться в засаде отчаянных горцев или, что ещё хуже, инферналов-вихтов. — Дейенерис Таргариен будет в опасности на Драконьем камне, — послышался голос Джинни Уизли. Гермиона повернулась в её сторону. По беспристрастному выражению лица рыжеволосой гриффиндорки — ныне королевы — она поняла, что в её словах не было особого беспокойства. Та, скорее, пребывала в собственных размышлениях. В отличие от самой Гермионы, Джинни держалась в седле более чем уверенно. Она словно срослась с гнедым мерином под ней. Девушка двигалась впереди и вела весь отряд за собой, как и подобает королеве. Рыжая копна волос выбилась из-под капюшона в результате усиливавшегося с возвышением ветра и продолжительной скачки, и Гермиона подумала, что сейчас она походит на свою легендарную тезку с портретов, которыми украшена одна из зал Лондонской галереи. Девушка горько усмехнулась, напомнив себе, что ни выбор жены короля бриттов, ни выбор теперь уже супруги короля андалов, ройнаров и прочих-прочих не был ей по душе. Одна предала супруга ради любви, иная осознанно предавала семью ради того же. Хотя вряд ли можно было говорить о каком-либо предательстве. Ведь именно здесь и сейчас их реальность была ограничена Иным миром. А они существовали только в нём. — По моему мнению, Драконий Камень — самое безопасное сейчас место. Инферналам не добраться до неё, пока море не замёрзнет, — ответила ей, наконец, Гермиона. — Инферналам — нет. Но у Серсеи есть Эурон Грейджой. — Ты действительно настолько переживаешь за неё? Это странно, учитывая, что большая опасность сейчас грозит твоему брату и мужу, — подметила Гермиона. Она чуть дёрнула удила, заставляя лошадь ускориться и окончательно равняясь с Джинни. — Я в курсе, что Дейенерис грозилась сжечь убийцу своего отца, и ты не особо ей симпатизируешь, — Джинни многозначно посмотрела на подругу и продолжила: — Когда война закончится, Семи Королевствам понадобится правитель. Ни мне, ни Джону трон не нужен. Всё это временно. Кому, как не Дейенерис, быть королевой? Ей было бы безопаснее сейчас с нами. — Джон и Гарри пытались отговорить её отплывать на остров и отправиться с нами. Сказать по правде, так я удивлена, каким образом её вообще убедили больше не участвовать в сражениях. — Гермиона вспомнила битву у Винтерфелла, где Дейенерис верхом управляла одним из драконов. Джинни обратила взгляд на Гермиону, легкая улыбка коснулась её губ. — А я удивлена тому, как самая умная и проницательная ведьма Хогвартса за последние сто лет не обнаружила очевидной причины того, что Мать драконов больше вне войны. Дейенерис беременна, Гермиона. Вот оно что. В этом чужом мире волшебники пребывали уже несколько лет, и на самом деле было уже сложно считать его таким уж чужим. Гарри Поттер обзавелся кучей шрамов в этом мире и практически стал отцом, Рональд Уизли — преданный рыжебородый рыцарь Сансы Старк, Драко Малфой — мейстер королевы Таргариен, Джинни Уизли и вовсе королева, а она… Она, Гермиона Грейнджер — девочка-волшебница с факультета Гриффиндор, по воле злого рока очутившаяся в Ином мире. Нет, ей никогда не будет места здесь. Гермиона молчала, не зная, как прокомментировать то, что она только что узнала. Она поморщилась от ощущения очередного толчка под собой. — Знаешь, я не лояльна ко всему, что происходит в нашей жизни на протяжении этих двух лет. Я никогда не приму тот факт, что ты вышла замуж за Джона Сноу, то есть Эйгона… Что Гарри вскоре станет отцом ребенка Матери драконов. А Рон готов умереть за Сансу Старк. Этот мир для меня не будет существовать, когда я вернусь домой… — Но ты влюблена в Джейме Ланнистера и не отрицай, что, вернувшись, ты забудешь последнюю ночь в Сероводье, — заметила Джинни. Её голос был спокоен, и в нём не было какого-либо осуждения или раскаяния, как реакции на её слова. — Влюблена. Возможно, этот мир и меня изменил в какой-то степени, — призналась Гермиона в том, что теперь и без того было очевидным. — Я хотела бы сражаться рядом с Джейме Ланнистером точно так же, как и ты рядом с Джоном. Но не из-за любви. — Голос её был прерывист то ли от возникших эмоций, то ли от стремительного передвижения. — Я бы хотела, чтобы с тем, что нас здесь держит, было скорее покончено. Это не чувство долга, Джинни, потому что мой долг там, где дом. Я готова в любую минуту вернуться в Англию, в Хогвартс, если бы это представилось возможным. И Джейме об этом знает. Мы не принадлежим друг другу. Какими клятвами могут быть связаны колдунья-чужеземка и Цареубийца? — Гермиона взглянула на Джинни, намереваясь увидеть её реакцию, но та упрямо смотрела перед собой. — Но клятвы держат меня. Я живу в этом мире. Я думаю о Джоне, моём брате и Арье. Молю бога или всех возможных богов, чтобы с ними всё было хорошо. Чтобы дети позади меня оказались в безопасности. У меня нет времени раскаиваться в своём выборе. Хотя, возможно, я когда-нибудь об этом подумаю. Слова Джинни были ожидаемы, но всё же они потрясли Гермиону. Представь она пару лет назад, что её друзья станут настолько чужими ей и родными этому миру… Что ей ответить на подобное? Гермиона вела разговор о доме с человеком, который уже больше никогда не поймет её. Чувство одиночества защемило грудную клетку. Молчание затянулось. — Джинни… — наконец продолжила Гермиона, не отводя глаз от горной дороги. Лошадь под ней упрямо не хотела слушаться, и ей всю дорогу приходилось дёргать поводья, чтобы отвлечь животное от всё более редеющей горной растительности. — Да вперёд ты. Мы тормозим движение! — Скотина нехотя двинулась с места. — Мне нужна твоя палочка. — Она и так у тебя. — Ты не понимаешь… Мне нужна твоя палочка, чтобы трансгрессировать. — Ты не вернёшься? — Вообще-то это от тебя зависит... — Не вернёшься, — подытожила Джинни. — Значит, у тебя есть план, как вернуться домой? — Есть некоторые соображения, — негромко ответила Гермиона. По правде сказать, это были настолько призрачные соображения, что по сей день зацепиться за них не удавалось. Но Гермиона не могла пренебречь даже малейшим шансом. Долина Аррен была необходимым пазлом в той мозаике, что могла помочь вернуться им домой. Библиотеки Красного Замка, Винтерфелла и даже сырые стены книжного помещения Сероводья хранили годами, десятилетиями и даже веками книги и свитки, которые были уже исследованы, да и, собственно, перед тем написаны и составлены всевозможными мейстерами. Ещё в столице Гермиона познакомилась с работой мейстера Ваниона, доказывавшего существование драконов в Ином мире. А ведь те же самые драконы были реальностью в их мире, тогда как здесь подобное требовало ранее доказательств. Драконы есть то, что объединяет их миры. Свитки, на которые ссылался мейстер Ванион, Гермиона поочередно обнаруживала сначала в Красном Замке, Винтерфелле, а затем в Сероводье. Написаны они были не на английском, или «общем», как его здесь именовали. Это был валирийский. Тот самый язык, на котором между собой несколько раз переговаривались Малфой и королева Дейенерис. Если её подозрения верны, то следующие пазлы после Долины Аррен — Кастерли-Рок, Хайгарден, Штормовой Предел и, наконец, «старшая дочь Валерии», как именовал Волантис мейстер Ванион, со своим храмом. В конечном счете, ей нужна жрица Владыки Света. Гермиона прекрасно осознавала, что на все это понадобится время и невероятное везение. К сожалению, с каждым днём, пребывая в этом мире, девушка всё более убеждалась, что тут она не обладала ни тем, ни другим. Оставалось надеяться лишь на самое главное её оружие — ум. — Джинни, я задам вопрос, на который знаю ответ. Но мне необходимо удостовериться. Если задуманное получится, мне стоит возвращаться за тобой? — Ты ведь уже знаешь ответ, — не раздумывая ответила Джинни. Конечно, она знала. Гермиона вообще полагала, что вернётся домой по собственному желанию лишь она одна. Но ко всему ей ещё и придётся применить магию к лучшему другу. Гарри Поттер — Избранный. Это единственное пророчество Трелони, в которое она верила всем сердцем. И это не могли изменить ни годы, ни обстоятельства, которые вокруг них сложились. Ради собственного дома она даже готова была предать интересы Гарри, который вскоре должен стать отцом драконьего принца, предать интересы всех. Ради общего блага, как любил повторять профессор Дамблдор. — Так ты отдашь мне свою палочку? — спросила Гермиона. — У меня два условия, прежде чем я навсегда попрощаюсь с магией. — От Гермионы не скрылось то, что волнение всё же послышалось в голосе Джинни. — Ты заберёшь Рона. Гермиона не сдержала горькой ухмылки. А вот насильно телепортировать Рональда домой она не собиралась. — По-твоему, он желает вернуться? — Вы втроем нужны в том мире. Не знаю, что там с Малфоем и жив ли он вообще. Для меня назад дороги нет. Я нужна Джону здесь. Но ты, Гарри и Рон — вы должны вернуться. Без вас Гарри не справится. Да и мама не вынесет потери двух детей сразу… — Каково второе условие? — Перед тем как ты покинешь меня окончательно, перенеси меня в Королевскую Гавань. Лошадь Гермионы вновь притормозила так, что теперь девушка осталась позади самой Джинни. Та повернула коня. — Ты же знаешь, если бы я умела создавать порталы, нам бы не пришлось проделывать весь этот путь. Я бы давно перенесла всех, а парная трансгрессия о… — Опасна, знаю. Но не страшнее всего того, что с нами здесь уже произошло. В столице Арья. Я уверена, что она держит путь именно туда. С детьми и женщинами останется Санса. Если я не могу вернуться к Джону, то хотя бы найду его сестру. И… Процессия позади них притормозила. Огненные волосы Джинни растрепались на ветру, то и дело охватывая в свой пожар лицо молодой королевы. Взгляд Джинни пробежался по людям, которых она вела в убежище. — …я буду ждать своего короля в столице, — сказала она так, чтобы её слышала только Гермиона. А затем вновь продолжила путь. Не Джинни ли только что уверяла, что престол не интересует её? Безумие! Гермионе хотелось высказать всё то, что она сейчас думала о людях, которых считала друзьями. Но она не стала расспрашивать Джинни о её планах точно так же, как та не лезла в её собственную задумку. И все же Гермиона не могла не предостеречь. — Предположим, что я смогу перенести тебя, но это самоубийство, Джинни. Безумие — отправляться в Гавань. У Серсеи везде свои уши, без палочки ты пропадёшь. Ты не знаешь, что это за место. — А ты не знаешь, что такое Браавос. Я долгое время жила в борделе без магии и умудрилась сохранить собственное целомудрие. Поэтому ты перенесёшь меня туда, а после трансгрессируешь. Палочку я отдаю тебе. И ещё. Я напишу письмо. Отдашь его Чарли, когда вы вернётесь домой. Джинневра Таргариен сглотнула тугой ком в горле. Умом она была согласна с Гермионой Грейнджер — всё это действительно было безумием. Но не сердцем, которое межевало, что правильно, а что нет. Девушка глубоко вдохнула прохладный горный воздух. Разговор был окончен, Джинни вновь слилась с лошадью, как некогда учила Арья. «Ты должна слиться с метлой воедино, — говорил Чарли. — Закрой глаза, моя маленькая Джинневра». Девушка слегка откинула голову назад и закрыла глаза. В мерине под собой она была уверена. На мгновение время обернулось вспять. Она вновь стала маленькой гриффиндоркой, единственной сестрой своих шестерых братьев и вовсе не женой наследника королевства в неведомом Ином мире. В голове возник образ Чарли, который учил её летать на своей метле. Главной досадой для неё было то, что она поступила в Хогвартс уже тогда, когда любимый брат завершил обучение. В лето перед Хогвартсом Чарли говорил, что, если Джинни захочет, после учёбы она может работать вместе с ним и изучать драконов, но маленькая девочка никак не хотела тогда прощать старшего брата за то, что тот не может ради неё вернуться в Хогвартс. Джинни удивила яркость воспоминаний, как и способность обижаться на Чарли. Это выдуманная обида диктовалась, по её мнению, предательством. А сейчас Джинневра Таргариен по-настоящему предавала его и свою семью. Джинни открыла глаза. Воспоминания рассеялись. Между Джинневрой Таргариен и той угловатой рыжей девочкой лежала, казалось, целая жизнь, подарившая, среди прочего, ей новый мир. Родной мир. Стиснутые зубы разомкнулись. Животное продолжало путь в прежнем темпе, как и некоторое время назад, когда они с Арьей держали курс на Винтерфелл. Седло больше не натирало мозоли, Джинни приспособилась к езде. И всё казалось до небывалого привычным, словно девушка по ошибке была рождена в том мире. Её даже не удивляло то, как легко ей было обходиться без магии. Палочка всё время хранилась у Гермионы. Передвигаться становилось всё сложнее. Джинни развернулась, жестом указывая сиру Давосу остановить движение. Холм, по которому они взбирались, возвышался над горизонтом, что делало дорогу вперед всё круче. Вдали виднелись массивные горные хребты. Пришпорив коня, Джинни устремилась вперёд и скрылась в небольшом горном ущелье. Джендри рванул за ней следом, дабы не оставлять её одну. Они вернулись раньше, чем Гермиона успела размять ноги и привыкнуть к земле. — Впереди дорога к Лунным Вратам. Сделаем перевал там… — коротко произнесла Джинни, и отряд вновь поспешил в путь.

***

Около шести месяцев спустя Затхлая сырость подземелья уже проела своими миазмами каждую клетку в его легких. Кости, по ощущениям, будто срослись с мясом, а сама плоть отвердела от могильного холода. Впервые в жизни его лицо было окаймлено густым волосяным покровом. Грязь скапливалась в этой шевелюре так, что кувшин воды, подаваемый на двоих раз в несколько дней, казался ему верхом милосердия. Если каким-то чудом он останется жив, то, пожалуй, больше никогда не будет спасать жизнь этой грёбаной девчонки. Если, конечно, и она останется жива. По собственным подсчетам, он видел уже свыше сотни снов, а пищу, состоявшую из очерствелого хлеба и миски с водой, приносили ровно девяносто раз. Значит, девяносто дней. Три месяца в подземельях столицы… Где-то высоко над ним в главном зале был взгроможден трон его далеких предков. Надо отметить, что весь остаток почти двухмесячного пути именно этот символ величия Драконов и манил в столицу парня. Очередное спасение девчонки не входило в его планы. Драко повернул голову в её сторону. Девушка пыталась размять мышцы ног в каких-то боевых стойках. Кандалы, сковывавшие ей лодыжки, раздражительно побрякивали при каждом движении Арьи Старк. Общество Пса была бы куда более удобным в этой холодной могиле, чем соседство с пленницей женского пола, ко всему ещё и ужасно раздражающей. Но огромного воина, возможно, уже прикончил ещё более огромный брат. — Ты можешь угомониться? — рявкнул Драко, отчего с непривычки закашлялся. — Этот звон действует мне на нервы. Они вообще редко говорили, пребывая чаще в собственных мыслях. Да и как-то дерьмово клеился разговор, особенно после того, как она постоянно слышала, как Драко справлял малую нужду в углу камеры. А вонью от испражнений их и соседствующих узников и вовсе были пропитаны все стены подземелья. Темницы не предусматривали никаких намеков хотя бы на отверстия в стене. Никогда прежде Драко Малфой, аристократ от рождения, не оказывался в подобном унизительном положении. Впрочем, как и эта леди-девочка. В полутьме Драко кожей ощутил убийственный взгляд Арьи. — Если ты согласен подыхать — дело твоё, — раздался её голос. — Я не намерена умирать от судороги в ногах, как какая-то побитая собака. — У меня была куча планов на жизнь, Старк, пока я не заразился геройством от Поттера. Тот Хагрид в латах смял бы тебя в порошок, если бы не я. Тебе стоит быть дважды благодарной нашему высочеству. В качестве спасибо можешь просто дать нам спокойно коротать последние дни своей жизни. Отшучиваться — единственное, что оставалось Драко в его положении. А скованному волчонку — огрызаться на его нелепые попытки имитировать нормальную обстановку вокруг них. Кажется, сегодня она на это не была настроена — лишь невесело усмехнулась и, наконец, опустилась на солому, служившую подобием лежака. — Они ещё сражаются… — послышался её тихий голос. — Иначе бы мы были мертвы. Однако нас даже кормят — значит, ещё представляем какую-то ценность в качестве узников Серсеи. Значит, Джон жив… — Думаешь, у нас есть шанс? Арья не успела ответить. Вдруг резко заскрежетали металлические засовы. Дверь темницы распахнулась, впуская свет факелов из тюремного коридора, что заставило узников зажмуриться. — Вставайте! — рявкнул надзиратель. Тут же вошла пара тюремщиков и, сняв с них кандалы, затолкала к выходу. Каждое движение отражалось болью в теле, и Драко ответил самому себе на вопрос: «Нет». Спастись уже было невозможно. Три полуголодных месяца в холодной сырой темнице достаточно обессилили узников, чтобы предотвратить попытки к бегству. — Не смей меня лапать, урод! — крикнула Арья, пытаясь смахнуть огромные руки одного из стражников. — Куда вы нас ведете?! — Кому ты нужна, грязная шлюха! — загоготал надзиратель. Драко хотел было осадить ублюдка — единственное, что он мог без волшебной палочки, но тот пробасил: — Можете начать молиться об отпущении грехов Семерым, или кому вы там молитесь. Драко нервно сглотнул и бросил взгляд на Арью. Глаза девушки округлились. Оба теперь точно знали горькую истину. Их вели на смерть. Они проиграли.

***

Тирион крепче прижал к себе крохотный сверток, стараясь укрыть его от ветра. Малыш родился семимесячным, он не плакал и был слаб. Редкий серебряный пушок на голове колыхался с каждым дуновением морского ветра, а большие глаза прожигали своей зеленью. Этот взгляд был совершенно особенным. Казалось, сами боги смотрели в душу глазами этого ребенка. От этого взгляда становилось легко на сердце, тягостные мысли покидали. Ребенок не капризничал, не хныкал, не морщился. Но вновь охватывая взглядом морской простор, Тирион подавался во власть бездонного уныния. Вероятность того, что беглецы выживут в открытом море без еды и пресной воды в узкой лодке, была чертовски мала, не говоря уже о том, чтобы сохранить жизнь новорожденному младенцу. Туман над морской бездной едва скрывал их от вражеских кораблей. А ветер был умеренным — это пока спасало их от вероятности оказаться в воде. Однако скромное судно под весом Сэмвелла Тарли, сидевшего напротив Тириона, всё же опасливо кренилось книзу. — Дайте его мне, — тихо произнесла Миссандея. — Ему необходимо материнское тепло. Тирион поднял на неё взгляд. Глаза девушки были заплаканы, а губы обветрены так, что местами сочилась кровь. Её тело было укутано черным покрывалом, но от холода оно мало спасало. Всё же ребенку будет теплее и спокойнее в руках женщины, подумал Тирион и аккуратно передал малыша. Их было трое. Трое и ребенок. В открытом море. Лорд Варис уступил свое место Тириону, посчитав, что так будет лучше. Лорд-паук всегда служил лишь всеобщему благу, не ценя собственной жизни в подобных ситуациях. — Как она его назвала? — обратился Тирион к Сэмвеллу Тарли. — Джеймс, — ответила за того Миссандея, как можно бережнее пряча ребенка в складках своего одеяния. — Джеймс Таргариен, первый сего имени.

***

Они сидели за угловым столиком в одном из борделей, прежде принадлежавших Мизинцу, чтобы при случае была возможность сбежать. Пойло было отвратным, как и любое другое во всем Вестеросе. Капюшоны тёмных плащей скрывали их лица от посторонних взглядов. Такого рода маскировка здесь была обычным делом. За грязными дельцами мало кто хотел выдавать свою истинную личность. И все же вскоре сюда могли нагрянуть королевские солдаты, поэтому следовало как можно скорее покинуть это место. О чём он и говорил. Они не задерживались более ночи в одном месте. — Вы узнали, когда состоится казнь? — тихо спросила его собеседница. — Завтра в полдень. — Значит, завтра… Вы клянетесь мне в верности, милорд? Мужчина поперхнулся элем. В верности он клялся уже, наверное, сотне королей до сего времени. Но впервые он был готов дать клятву осознанно и с не присущим ему прежде благородством. Плевать он хотел на законность её притязаний и на преследуемые ей цели. Она вытащила его с того света с помощью той самой штуковины с серебряной рукоятью, которую он успел прихватить, перед тем как сбежать, истекая кровью. Его рана загноилась, и отрава пошла по всему организму. Мужчина уже был готов попрощаться с жизнью, но явилась она. Огненная королева. Некоторое время они прятались в хижине какого-то рыбака, а позднее кочевали из одного борделя в другой. Черт знает, как она договаривалась о комнатах с управляющими. Возможно, опять же с помощью странной штуковины. Эта королева, казалось, могла всё. И то, что она замыслила, было невероятным, дерьмовым бредом! Но прежде мужчина никогда не верил кому-либо более, чем ей сейчас. Он мог поклясться, что более напыщенной речи в своей жизни прежде ни разу не произносил и, пожалуй, с этого времени не произнесёт. После недолгого молчания он дал ответ: — Моя никчемная жизнь отныне у ваших ног, королева.

***

Дневной свет больно резал глаза, а всё окружавшее их казалось каким-то сном. Благодаря жизни в Черно-белом доме Арья Старк, несмотря на трехмесячное заточение, довольно остро ощущала, кем она являлась сейчас и зачем пребыла в Королевскую Гавань. Как парадоксально, ведь в Браавосе она была Никем. Малфой едва плелся следом. Ему явно было хуже, чем ей. Без своей магии парень был совершенно слаб. Грязных, измождённых, их вывели через какие-то чёрные ходы сначала из крепости, а после и вовсе за пределы замка. Сопровождающих их охранников прибавилось. Арье не нужно было вспоминать пути, она прекрасно знала, куда их вели сейчас. Прежде там была септа и статуя. Из глубин памяти воскрес образ растерянного отца, нашедшего её глазами перед смертью, и лезвие Илина Пейна, сверкнувшее на солнце… — А как же третий? — донимал Малфой самого «общительного» надзирателя. — С нами же был ещё один. — Я не в курсах, щенок, сколько вас сегодня подохнет. Мне велено было доставить вас двоих. Так что заткнись и шагай. Несколько месяцев назад после длительного пути они, наконец, настигли Королевской Гавани. Неизвестно, какую цель преследовал Малфой, когда помогал с помощью своей магии проникнуть всем им в Красный Замок. Однако его магии было недостаточно против солдат Серсеи, а может, он промахнулся оттого, что как вкопанный одеревенел у Железного трона. Пес не был силен физически настолько же, как его ненависть к брату. В конечном счете Арья, расправившись одна с целой охраной, приблизилась к задуманному на расстояние дыхания. Только чертову Серсею Ланнистер в очередной раз спасла удачливость. Гора приложил Арью к стене так, что она потеряла сознание, а очнулась уже в тюремной камере вместе с Малфоем. Что стало с Клиганом, они так и не узнали. Никто не знал о положении Арьи Старк и Драко Малфоя ничего, кроме Серсеи и её людей. И вот теперь их имена просачиваются из грязных подземелий на свет, как изменников законной королевы и государства. Серсея Ланнистер восседала на своём троне на деревянном помосте, сооруженном, вероятно, специально для подобных сборищ. Традиции, особенно касающиеся экзекуций, прочно ассоциировались у горожан с этим местом, несмотря на то, что ни септы, ни статуи Бейелора Благословенного больше не существовало. Их вели уже сквозь улюлюкавшую толпу к сооружённому на каменных сколах помосту. Люд Королевской Гавани, как и во все времена прежде, ждал зрелищ. Толпа казалась даже более изголодавшейся — очевидно, что хлеба собравшийся народ видел с каждым днём всё реже, что ожесточало их сильнее. Арья Старк вовсе не боялась смерти. За эти годы она была близка столь весомое число раз, что успела взглянуть ей прямо в глаза. Серсея Ланнистер должна знать: тот, кто посмеет взглянуть в глаза льва, — приручает его. Тот, кто смотрит в глаза смерти, — приручает смерть. Арья посмотрела прямо в глаза лжекоролеве. Обида от собственного промаха вновь вскипала в венах: эта мразь должна была сдохнуть! Но Арья не выдала ни единой эмоции. Если не она, то смерть в чьём угодно обличье сотрёт самодовольную ухмылку с лица Серсеи навсегда уже в скором времени. Драко и Арья поднялись на эшафот. Она посмотрела на бледного парня. Тень горькой, отчаянной улыбки промелькнула на его лице. Он стоял теперь совсем рядом, ближе, чем в темнице, и ближе, чем когда-либо прежде. Сейчас они разделяли общую участь. Горечь все-таки противно защипала горло от нелепости и несправедливости всей ситуации. — Они проиграли, — озвучил парень казавшееся очевидным. И Арья сжала его руку. Драко крепко сжал её ладонь в ответ. Отец, Робб, мать и Бран… Возможно, Джон и Санса… Смерть прокладывала дорогу к ней через близких, тянула свои острые когти к её горлу, чтобы однажды дотянуться. Смертников развели и надели на них символические белые кафтаны. Толпа вокруг них гудела. Но стоило Серсее Ланнистер поднять руку, шум стал постепенно утихать. Не от огромного уважения к правителю, а от выжидания багровой подачки. Дождавшись некой тишины, королевский глашатай зычно пробасил: — Высочайшим королевским судом леди Арья Старк была признана виновной в измене государству, лорд Драко Малфой признан врагом государства и королевской власти, как сторонник узурпаторов. Именем королевы Серсеи из дома Ланнистеров, Первой своего имени, Королевы андалов, ройнаров и первых людей, защитницы Семи Королевств, леди Арья из дома Старков и лорд Драко Малфой приговариваются к смерти. Приговор будет приведён в исполнение немедленно. Арья вновь схватила Драко за руку. Страх победил. Девочка вновь оказалась одна, как много лет назад на этом же месте, как все последующие годы. Арья не смогла сдержать слёзы. Одними лишь губами она произнесла «спасибо» парню, который дважды вырывал её из рук смерти. Его серые глаза потемнели от ужаса — видимо, он только сейчас понял всю неизбежность ситуации. Голову прижали к деревянной плахе. Арья думала об отце и о Джоне. Мысль о том, что все может быть так закончено, пугала ещё более оттого, что всё было бессмысленно. Публичная казнь совершается в исполнение с целью утвердить власть, а это значит, они больше не нужны Серсее. Значит, что Джона больше нет. Возможно, и Дейенерис. А вместе с ними и нет более надежды на спасение живых от смерти. Тех самых живых, которые сейчас замерли в ожидании её крови. Резко поднятый топор просвистел в воздухе. Арья зажмурилась… Зима наступала. Драко ожидал смерти. Лезвие не опускалось на шею. Ничего не было. Он открыл глаза и в тот же момент услышал грохот тела. Их палач не успел привести в исполнение приговор, упав замертво. Тут же замелькали красно-зеленые вспышки. Черт возьми! Неужели? С силой он оттолкнулся от деревянного помоста и поднялся на ноги. Арья справа от него сделала то же самое. В толпе бурлило волнение, вокруг них был сооружен временный магический купол, не позволявший стражникам к ним проникнуть. Чуть в стороне на одной из каменных глыб прежде образующих взорванный Серсей храм, пускала заклятья… Джинни Уизли?! Рядом с ней, сжимая меч в руках, был Сандор Клиган. Всё происходило настолько стремительно, что Драко не успел ощутить облегчения от неожиданного спасения, а лишь бросал взгляды из стороны в сторону. Солдаты Серсеи уже пробивались к ним, а сама королева была окружена живым щитом. Старший Клиган также остался защищать свою королеву. Драко бросил взгляд на Арью — та склонилась над острием топора мёртвого палача и перерезала верёвки, охватывавшие запястья. Драко вытянул руки, когда она направилась к нему. Верёвки спали, и он встал рядом с девушкой, замершей в боевой позе с топором в руках. Солдаты Серсеи, как и ожидалось, не смогли пройти сквозь купол. — Схватить ведьму! — впервые послышался голос Серсеи Ланнистер, и воины, сменив направление, приблизились уже к Уизли и Клигану. В толпе началась суматоха, кто-то пытался сбежать, кто-то, схватившись за голову, упал наземь. На солнце блеснула серебряная рукоятка магического артефакта в руках Уизли. Черт возьми, так ведь это же его палочка! Королевская стража приближалась к их спасителям. А Малфой, наконец получивший возможность адекватно оценить ситуацию, с ужасом осознавал, что спасение было временным. Им не сбежать сквозь паниковавшую толпу от солдат Серсеи. Ни его палочка в руках Уизли, ни Клиган им не помогут. Те и сами оказались в безвыходном положении. И всё же то, что далее сделала рыжеволосая ведьма, меньше всего походило на попытку спасения, но именно оно было решающим. Джинни Уизли поднесла палочку к собственному горлу и прошептала магическую формулу. Тут же её вдох ветром прошелся по толпе, заставив всех вокруг замереть. Замерли и солдаты Серсеи Ланнистер. — Жители Королевской Гавани! — звонкий голос прокатился по толпе, двинувшись в сторону узких улиц нижнего города. — Я Джинневра Таргариен — супруга истинного короля Семи Королевств. Волосы девушки на солнце словно горели пожаром. Взгляд её пробежался по всей площади, задержавшись там, где в окружении стражников пребывала Серсея Ланнистер. Поза и эффектное появление рыжеволосой ведьмы произвело неизгладимое впечатление. Никто не смел более сдвинуться с места. Драко и сам был поражен. — Серсея Ланнистер могла наговорить вам много лживых слов обо всех тех, кто сейчас за много миль от королевских земель на самом деле сражается за вашу жизнь, либо вовсе молчать, — продолжала она. — Это не важно. Мне нечего ей сказать. Я говорю только с вами. Сначала она возвела на трон бастардов, а после и сама заняла его. Сердце Королевской Гавани сгорело в диком огне, погребя под собой тысячи невинных. Ещё тысячи голодают сейчас на улицах, а всё, что может дать вам эта королева, — представление публичной казни двух невиновных людей. Толпа и солдаты по-прежнему не двигались, заворожённые усиленным с помощью магии голосом, эхом отскакивающим от каменных руин. Серсея, воспользовавшись паузой, вновь подала голос: — Тело одной Таргариен уже гниёт на стене Королевской Гавани. Мой флот сейчас громит остатки её армии. На что рассчитываешь ты, девчонка? Как смеешь ты так мелко расценивать возможности Короны, явившись сюда в сопровождении одного-единственного недорыцаря, бросая столь наглый вызов. Схватить самозванку! Сердце Драко сделало кульбит. Дейенерис… Он не мог в это поверить. Да и размышлять сейчас не время. Краем глаза Драко заметил, как Арья ринулась с топором защищать Уизли, но успел схватить её за руку прежде, чем она оказалась за пределами купола. Арья попыталась вырваться, но прекратила попытки в тот момент, когда девушка на каменном постаменте продолжила свою речь. — Я не желаю зла никому из вас, но мне придется обороняться, — Джинни Уизли вновь направила палочку на ринувшихся было к ней солдат. — Вы видели, на что я способна. Я не простая королева. Армия мне ни к чему. Люди, которые называют королевой меня, сейчас сражаются против самой смерти за жизнь в лучшем мире. Солдаты, наперекор призывам Серсеи, вновь замерли, а сам Драко внутренне зааплодировал умению Джинни расставлять интонации и правильно подбирать слова. Значит, Джинни Уизли теперь являлась женой единственного законного наследника Железного трона. — В то время, — продолжала она, — как Эйгон Таргариен, сын некогда возлюбленного вами принца и дочери Севера, сражается с самой смертью, пресекая ей пути к стенам вашего города, эта королева не желает ни свободы, ни даже жизни собственным поданным. Всё, что интересует её, — это сохранить Железный трон в собственных руках. Люди, чьи интересы должен защищать престол, голодают и пребывают в неведении ещё о большей угрозе, чем голод. Белые Ходоки — не выдумка. И если вы мне не верите, то взгляните на магию, что сосредоточена в моих руках. С ней прежде вы тоже не сталкивались, — и в доказательство своих слов рыжеволосая ведьма пустила Патронуса. Драко был поражён в сотый раз за эти несколько минут. Патронус Уизли-Таргариен — дракон. Огромная магическая субстанция прошлась над толпой, заставив её пригнуться, и рассыпалась прямо перед носом испуганной Серсеи Ланнистер. — Я сражалась с Иными! — воскликнула Джинни. — Сражалась рядом с вашим истинным королем Эйгоном Таргариеном, наречённым в народе Воином Света. За пределами Гавани его имя уже стало легендарным! Азор Ахай, Северный Дракон, или же Белый Волк, сражается со своей армией во имя блага мира! Так же, как и сражались эти люди, — она взмахнула рукой в сторону Драко и Арьи. — Их приговорили к смерти за правду! Они не являются вашими врагами. Ваш враг повелевает вами, не заботясь о вашей жизни. Ваш враг готовит для вас лишь голод и смерть, ожидает от вас рабского служения. Ваш враг — Серсея Ланнистер. Я не стану вам приказывать. Я пришла сюда не за этим. Я пришла сюда спасти и предупредить. Я дам вам выбор. А вашему главному врагу я воздам по заслугам. Джинни спрыгнула с постамента и вошла в толпу. Как и ожидалось, после всего произошедшего и услышанного люди стали расступаться в стороны. Малфой был уверен, что солдаты Серсеи уж точно не сложат перед Уизли оружие. Но каково же было его удивление, когда те, пропустив Джинни и Клигана, ещё и направились прямо за ними в качестве охраны. Применила ли Джинни Империус к их командиру, или же нет, Драко мог только догадываться. Но подобное возымело эффект. Воины, прежде служившие Серсее, преклонились перед ней все, включая придворных служителей. Толпа опустилась на колени. Всё то, чему Малфой был сейчас свидетелем, породило чувство невероятного дежавю. Он вспомнил, как, казалось, целую вечность назад Дейенерис Таргариен точно так же покорила огромный кхаласар своей воле. Тогда рядом с ней был один лишь Драко Малфой. Сейчас у Джинневры Таргариен рядом был один лишь верный Пёс. Немногим позднее Клиган, наконец, расправился с последним преданным Серсее слугой — собственным братцем, а уже через несколько минут вёл Серсею Ланнистер к эшафоту. — Тот, кто выносит приговор, сам заносит меч, — сказала Арья Старк. — Север помнит. Джинни Уизли-Таргариен умудрилась совершить государственный переворот.

***

Их спасли. Дрейфующая лодка наткнулась на флот Железнорождённых, так и не успевший попасть на Драконий камень. Ребенок спал в корабельном трюме в руках Миссандеи. А Тирион бережно прижимал к себе ещё один ценный сверток. Воспоминания в его голове дали ход на несколько дней назад. — Моя королева, — обеспокоенно начал лорд Варис. — Враги осведомлены о нашем положении. Мои пташки принесли весть из Королевской Гавани. Флот Эурона Грейджоя вместе с кораблями Золотых Мечей тронулся из столицы, чтобы взять Драконий Камень. — Я говорил, что это дурная идея, кхалиси, прибывать сюда. Мы будем в безопасности в Чаячьем городке, по крайней мере некоторое время. Прикажите снаряжать флот, и мы покинем остров, — вмешался Джорах из андалов. — Нет! — резко оборвала Дейенерис. — Вы предлагаете королеве бежать от узурпаторов? Я достаточно бежала за свою жизнь. Отныне мои враги должны спасаться бегством от моего гнева. Она бросила взгляд в сторону Тириона, ожидая его мыслей. Тот выдохнул. Конечно, Дени множество раз слышала его мнение о том, что решение направиться именно сюда было бы благоразумным, если бы не соседство с Гаванью. Но Дейенерис считала иначе: родная обитель защитит её и малыша от возможных угроз. Особенно очевидной, после всего увиденного, ей казались Иные. Эурон Грейджой же представлялся всего лишь не в меру обнаглевшим пиратом, предавшим собственную семью ради богатства и милости короны. И всё же в скором времени стало известно о полноценном союзе Грейджоя и Ланнистер. Пират был отныне мужем лжекоролевы. — Ваше величество, позвольте, я скажу, — наконец начал Тирион. — Безусловно, в вашем уже ощутимом положении опасны путешествия по воде, но ещё опаснее оставаться на острове. Сир Джорах прав. Мы должны немедленно отправиться в Долину Аррен. — Вы уверены, что Чаячий город ещё не захватили мертвые, лорд Тирион? Вестей от Джона Сноу не поступало уже долгое время. — Но… — Мы останемся на Драконьем Камне! Лорд Варис, через какое время флот Грейджоя достигнет Драконьего Камня? — При попутном ветре они будут здесь уже через пять-семь дней. — Сколько времени понадобится флоту Гарри Поттера, чтобы быть здесь? — Ваше величество, если лорд Поттер направится по Сумрачной Выбоине, то самое малое две недели. — Хорошо! — Дейнерис тяжело поднялась с трона. Её живот был уже значительным. Один из дотракийцев взобрался на помост, помогая ей спуститься. — У нас хватит людей обороняться до тех пор, пока не прибудет подмога. Отправьте письмо на Железные острова. Другое направьте Джону Сноу, нам нужен дракон. Дени знала, что Гарри отправится в путь сразу же, как только получит письмо. Она верила и ждала его. Так же, как дотракийцы верили в свою кхалиси, как Безупречные верили в Разбивающую оковы, так же и она верила в человека со шрамом из Иного мира. Он верил в силу любви. Эта сила подарила надежду и ей. Однажды Дени сказали, что она больше не сможет иметь детей, но вот внутри неё билось крохотное сердце. Это ли не сила любви? В тот момент, когда остров осадил флот Эурона Грейджоя, а корабли Гарри Поттера были всего в двух днях пути от Драконьего Камня, Дейнерис мучилась в преждевременных родах. Снаружи были слышны звуки борьбы. Казалось, вот-вот в коридоры родового замка Таргариенов ворвутся враги. Джорах Мормонт быстро шёл по направлению к покоям своей кхалиси. Он весь покрылся испариной, а сердце норовило вырваться из груди от страха. — Мальчик родился слабым, — послышался голос Сэмвелла Тарли, как только он повернул в нужный коридор. — А королева потеряла слишком много крови. Она может прожить несколько дней. Но, боюсь, я не смогу её спасти. Тем более если замок схватят… — Что это значит?! — воскликнул Джорах, приблизившись к переговаривавшимся Тириону Ланнистеру и Сэмвеллу Тарли. В отчаянии он схватил последнего за грудки и с силой прижал к стене. — Ты выходил меня от серой хвори, а сейчас говоришь, что не можешь справиться с простыми родами?! — Это не простые роды, — всхлипнул Тарли. — Схватки преждевременные, к тому же Дейенерис сражалась на драконе, ещё не зная, что носит ребенка. А сейчас снаружи к нам прорываются враги. Все это ослабило её. Тело королевы увядает. И… и она послала за вами. Джорах оттолкнул парня и вошёл в покои. Служанки тотчас расступились, стоило ему подойти ближе к постели. Сердце его защемило. Его медвежонок, его маленькая мужественная кхалиси умирала. Простыни сплошь были пропитаны кровью, на её лбу проступила испарина, сама она была бледнее снега. В её руках был новорожденный мальчик. Она чуть повернула голову в его сторону. — Сир Джорах… — Кхалиси… — Джон Сноу отправил Рейгаля, но по какой-то причине тот так и не прибыл на остров. Мои драконы знают дорогу ко мне, но, видимо, что-то случилось в пути, он не успел. И Гарри тоже… — тихо говорила Дейенерис. — Кхалиси, мы выведем вас и ребенка, вам не о чем волноваться. Я дал приказания. Лодка у северного берега острова. Мы отплывём в Чаячий город. — Его имя Джеймс, — королева поцеловала малыша в лоб и передала Миссандее, а затем из последних сил продолжила: — Из письма я узнала, что Короля Ночи не берёт обычное драконье стекло или валирийская сталь… — Она сделала короткую паузу. — Мне приснился сон, как когда-то давно в степях Дотракии, после которого я знала, как должны родиться мои драконы. Вы знаете, кто такая Нисса-Нисса, сир Джорах? Он молчал. Возможно, Дени бредила. Он посмел взять её ладонь в свою руку. Жар сковывал тело Дейенерис, грозясь перейти в смертный холод. Слезы скатились из уголков её глаз. Она едва сжала его ладонь в ответ. — Мой милый Джорах… — прошептала она. — Вы ведь любите меня? Ответьте… — Больше собственной жизни… — Я не заняла Железный трон. Но мой сын останется после меня. Спасите его! А мой долг —спасти мир от мертвых. Вы должны воткнуть свой меч мне в самое сердце… — Нет! — воскликнул Джорах и крепче сжал её руку. — Если вы не сделаете этого, ещё несколько дней я буду мучиться или меня будут мучить враги, что вот-вот ворвутся сюда. Избавьте меня от этого позора. Мое имя Дейнерис Бурерожденная. Я должна умереть достойно, а моя смерть должна быть воспета в песнях. О нас двоих будут слагать легенды, сир Джорах… — Нет… — тихо ответил Джорах, целуя руку кхалиси. Слова утешений и заверений в победном исходе не хотели складываться в нужные речи. Он не хотел обманывать кхалиси, её состояние было очевидным, так же как и положение дел у подступов к замку. — Прошу вас, не заставляйте меня делать это, моя королева…моя любовь… моя жизнь… Джорах из андалов не позволил бы себе подобных слов при других обстоятельствах. Но она умирала… Сумбурные речи шли от самого сердца. Его не волновало присутствие посторонних. Была только Дейнерис и его боль. — Вы должны будете передать меч Джону Сноу.

***

Солдаты Эурона Грейджоя захватили остров. Одно-единственное судно, на котором они прибыли, сменило курс к Чаячьему городу. Все оставшиеся корабли Гарри Поттера были устремлены к Драконьему камню. Десница драконьей королевы развернул сверток. Длинный Коготь отливал магическим серебром в свете луны. Несмотря на холод ночи, клинок обжигал пальцы кровью, душой, силой и мужеством Великой драконьей кхалиси. Тирион помнил, как Джон Сноу вернул фамильный меч Мормонтов сыну прежнего Лорда, командующего Ночным Дозором, перед самой битвой за Винтерфелл. И вот теперь, претерпев магический обряд, меч снова ждал встречи с Воином Света. Тирион Ланнистер не понимал, за что судьба так любила его самого. Вокруг него умирали достойнейшие представители людского мира. А он каким-то чудом выживал. Вероятно, его предназначением и было стать посланником смерти. Смерть даровала шанс на жизнь миру людей. Их будущий правитель мирно спал в корабельном кубрике в руках темнокожей служанки. Тирион оторвал взгляд от меча и устремил взор в простор Узкого моря, в ту сторону, где сир Джорах Мормонт остался оберегать покой Матери Драконов даже после её смерти. В его собственных руках символ бессмертной любви ждал своего часа.