«Мать — это самое трогательное из всего, что есть на земле. Мать — это значит: прощать и приносить себя в жертву» Эрих Мария Ремарк. «Приют грез»
Катерина лежала на мягкой кровати, укутанная в тёплое одеяло. Комната вокруг была достаточно большой и тёмной, хотя, возможно, Петровой просто так казалось. Бледного, почти белого, цвета кожа лица в сочетании с огромными синяками под глазами и с изредка вздымающейся грудной клеткой создавали не самую лучшую картину. С момента того страшного нападения прошло уже двенадцать часов, а о бедной вампирше так никто и не вспомнил. Видимо, все слишком были увлечены Дариной, для того, чтобы хоть на секундочку заглянуть к умирающей девушке. — Катерина, — со стороны двери, отворившейся как-то совершенно незаметно, послышался тихий обеспокоенный знакомый голос. — Элайджа, — охрипшим от боли и неимоверной усталости голосом прошептала шатенка. — Отлично. Галлюцинации. — Катерина, открой глаза. Посмотри на меня. Смотри на меня. Ты не умрёшь, слышишь? Ты не умрёшь! — Майклсону никак не удавалось совладать со своими эмоциями, что было для него достаточно необычно. Его встревоженный низкий голос выдавал его с потрохами, показывая действительное внутреннее состояние. — Я не боюсь умирать. Моя история заканчивается. Я сожалею лишь о том, что так мало времени проводила с близкими людьми, — Кэт слегка приподняла уголки некогда насыщенных алых губ в печальной улыбке, пытаясь всеми оставшимися силами подбодрить того, в кого влюблена уже не один век. — Не говори так! — воскликнул мужчина, крепко сжимая дрожащую руку Катерины в своих ладонях. — Перед смертью я хотела бы попросить прощения, покаяться. Выслушай меня, — с трудом проговорила вампирша. — Я не буду тебя слушать. Нет! — Первородный быстро затряс головой, показывая, что ему совершенно не нужно этого делать, так как всё будет хорошо. Просто ему самому очень хотелось в это верить. — Элайджа, прошу, — девушка положила свою вторую, холодную, как лёд, руку на кисти вампира. — Мне на самом деле жаль, что так получилось. Я так и не смогла построить семью. Мне искренне жаль. Жаль всех тех, кто погиб или страдает из-за меня. Но моя вина перед всеми ними не сравниться с моей виной перед тобой, Элайджа. Я любила тебя, думала, что нашей любви хватит на двоих. Но, видимо, мои предположения оказались ложными. Такую, как я, нельзя любить. Жаль, что не увижу ребёнка Дарины… Но ты, — шатенка громко закашлялась. — Прости меня. — Мне так жаль, Катерина. Мне очень жаль, — Древний поднёс безжизненную хрупкую кисть Петровой к губам, а по его щеке скатилась одинокая, но такая обжигающая, слеза. — Шшшш. Я не заслужила, чтобы из-за меня плакали. Прощай, Элайджа. Прощай, — глаза девушки медленно закрылись, а тело полностью расслабилось. Грудь перестала вздыматься, и круги под глазами значительно увеличились в размерах. Дальше была лишь пустота.***
— Господи, Катерина. Я думал, что ты не очнёшься, — обрадовался Элайджа. — Что случилось? — всё ещё не до конца открыв глаза, спросила шатенка. — Клаус дал тебе своей крови в последний момент. Обещай, что никогда не оставишь меня, — Майклсон быстро преодолел расстояние до кровати и, сев на неё, вновь схватил уже не такую бледную тёплую руку Петровой. — Так ты значит всё-таки любишь меня, — улыбнулась Катерина. — Ну конечно люблю! — воскликнул мужчина. — Люблю! — И я тебя люблю, — прошептала она.***
Через несколько часов вся семья Первородных снова была в сборе. На этот раз их позвал не Клаус и даже не Элайджа. Сейчас их всех созвала Давина, сильно взволнованная очередным видением. — Зачем мы здесь? — поинтересовалась Ребекка, стоявшая у самого камина. — В книге я нашла ещё кое-что. Этот ребёнок обладает огромной силой… — ответила Клэр, которая расположилась в самом центре комнаты. — Это мы и так знали, — перебил Клаус. — Нет, вы не поняли. Если убить этого ребёнка, погибнут не только его родители. Он выплеснет огромное количество энергии, и тот, кто ей завладеет сможет править миром, — слова ведьмы действительно прозвучали очень устрашающе и заставили Майклсонов сильно напрячься. — Значит, Ангелина попытается уничтожить ребёнка. Так она сможет отомстить и завладеть огромной силой, — рассматривая что-то красном ковре, предположил Элайджа. — Чёрт! Мы же оставили Дарину и малыша одних! — воскликнул Кол, вскочив с излюбленного мягкого кресла.***
Зайдя в спальню, где ещё двадцать минут назад на кровати лежала девушка с новорождённым ребёнком, семейство, к огромному ужасу, никого не обнаружило. В комнате было пусто. Лишь помятая постель и скомканное одеяло говорили о том, что совсем недавно роженица приходила в себя здесь. Тонкие полупрозрачные шторы развевались на ветру от распахнутого настежь окна, что сразу натолкнуло вампиров на одну и ту же мысль.***
Дарина очнулась в незнакомом для неё тёмном и сыром месте. Это было похоже на какой-то склеп или подвал. Каменные стены, слабое факельное освещение и звук капающей воды где-то сзади. Руки и ноги девушки были крепко привязаны к стене. Совсем рядом послышались шаги, и через несколько секунд в странное помещение зашла та, кого брюнетка надеялась больше никогда не увидеть. — Что я здесь делаю?! — громко воскликнула Баратынская. — Наконец-то, ты очнулась. Я начала волноваться, — проигнорировав вопрос, Ангелина лишь слегка улыбнулась. — Что с моим ребёнком?! — крикнула вампирша, делая безуспешную попытку вырваться. — С ней всё хорошо. Она спит, — ответила женщина, держась от пленницы на достаточно большом расстоянии, видимо, для того, чтобы вовремя исчезнуть в случае чего. — Если ты её хоть пальцем тронешь, я тебя лично уничтожу, — ещё раз дёрнувшись, девушка почувствовала, что оковы сжимаются ещё сильней, больно сдавливая запястья. — Узнаю Дарину Баратынскую, — улыбка Ангелины стала ещё шире. — Думаешь, Майклсоны не найдут меня? — брюнетка оставила безрезультатные попытки, которые, помимо всего прочего, отнимают очень много сил, коих и так осталось совсем немного. — Конечно, найдут. И, скорей всего, они уже заняты поисками. Поэтому у нас не так много времени, — ответ женщины заставил Дарину напрячься. — Для чего? — поинтересовалась она. — Для того, чтобы ты выслушала мой рассказ, — вампирша присела за каменный стол. — В июне 1860 года у меня родилась дочь. Это был необычный ребёнок. Она была ведьмой, но в её крови так же присутствовал и ген вампира. Это было преступлением против природы, против всего живого. Отец девочки, являвшийся сильным магом, заглушил ген вампира. Он сделал всё, чтобы малышку не нашли. Но было слишком поздно. К тому моменту все вампиры и ведьмы мира бросились на её поиски. Поэтому мне пришлось отдать девочку. Отдать свою дочь в семью людей, чтобы спасти ей жизнь. — Зачем ты мне всё это говоришь? — стоит отметить, что эта история действительно затронула сердце Баратынской, однако она всё ещё не верила ей до конца. — Потому что ты и есть та девочка, Дарина. Ты моя дочь, — женщина поднялась с выступа, служившего ей стулом, и подошла ближе к заложнице. — Ты мне не веришь. Тот кулон, что ты носишь на шее… — Не трогай! Это подарок моей сестры, которую ты отняла у меня, — глаза вампирши наполнились злостью, когда предполагаемая мать коснулась последнего напоминания об одном из самых близких людей. — Нет никакой сестры, — былая боль на лице Ангелина вновь сменилась лёгкой улыбкой. — Ну конечно. Как же я сразу не догадалась. Твоё любимое заклинание, — девушка усмехнулась сама себе. — Спустя шестнадцать лет я нашла тебя и снова спасла тебе жизнь. Я учила тебя всему, что умела сама. Потому что я тебя люблю, — женщина дотронулась до лица брюнетки и медленно провела ладонью по щеке, словно не веря во всё происходящее. — Любишь? Тогда зачем ты хотела убить меня и моего ребёнка? — жутчайшие несостыковки в словах и действиях действительно не давали покоя Дарине. — Я никогда бы тебе не навредила. Но твой ребёнок может положить начало новой расе, — протянула захватчица. — Ты знала, что я исцелюсь? — поинтересовалась Баратынская. — Ну конечно же знала! — радостно ответила Ангелина. — Тогда за что ты мстишь Майклсонам? Если я, как ты говоришь, твой ребёнок, жива, — девушка свела брови к переносице в предвкушении ответа и раскрытия главной тайны всей этой жуткой истории. — Они заперли меня на пятьсот лет. Клаус убил всю мою семью, моих сестёр, моего мужа и моего сына! — женщина была в ярости. Неимоверная ненависть к семье Первородных переплеталась с сильнейшей болью от потери. — Как ты выбралась? — продолжила брюнетка. — Пока что тебе рано это знать, — настроение Ангелины вновь изменилось. От былой злобы не осталось и следа. — Хорошо. Я выслушала твой рассказ, что дальше? Хотя нет. Не отвечай. Мне не интересно. Мать должна заботиться о своём ребёнке, а не делать его оружием мести. Мать не должна врать своему ребёнку. А ты врала. Врала мне столько времени! — прокричала Дарина. — Я лишь пыталась уберечь тебя. Такие, как Майколсоны, не должны жить. Наш долг их уничтожить. Уничтожить всех чудовищ, которых они создали, — женщина действительно говорила так, будто абсолютно уверена в этом, словно для неё это единственное решение. — Мама, — как-то непроизвольно вырвалось у Баратынской, но она не стала заострять на этом внимания, — мы такие же, как они. Мы монстры. По крайней мере, ты из меня сделала монстра, способного хладнокровно убивать каждого на пути к своей цели. — Мы другие, — практически прошептала Ангелина. — Знаешь, за то время, что я жила у них, я нашла много вещей, которыми мы похожи. Например, мы одинаково любим искусство, у нас у всех была непростая судьба. А только что я нашла ещё одно сходство. Моя мать, как и их, сумасшедшая ведьма, пытающаяся исправить ошибки прошлого любой ценой, — девушка сжала зубы, что есть мочи, так как просто напросто не могла выразить словами все те эмоции, которые сейчас испытывает. Она нашла мать, но её мать оказалась совершенно невменяемой женщиной, чья жажда мести перекрыла все остальные чувства. — Я и не ждала, что ты поймёшь. Девочка моя, ты ещё такой ребёнок. Тебе нужно отдохнуть. Спи, — нежно прошептала Ангелина, и глаза брюнетки начали медленно закрываться.***
Вампирша очнулась уже будучи в своей комнате. Она точно не знала, сколько времени находится здесь, не помнила, как попала сюда, как и кто её спас. Повернув голову на бок, Дарина заметила Катерину, которая приветливо улыбалась подруге. И всё вроде бы хорошо, вот только ребёнка рядом не было. — Кэт, где малышка? — схватив Петрову за руку, спросила Баратынская. — Она у Клауса. С ней всё в порядке. Как ты? — шатенка присела на кровать рядом с девушкой. В этот момент в голове брюнетки созрел план, как можно спасти её дитя от происков сумасшедшей ведьмы и остальных несчастий, которые могут с ней случиться. Вот правда для этого ей придётся многим пожертвовать. Но чего не сделаешь ради безопасности собственного малыша. — Со мной всё хорошо. Я хочу попросить тебя о кое-о-чём. Только сначала обещай, что исполнишь мою просьбу, — с трудом поднявшись, проговорила Дарина. — Обещаю, — ответила Кэт. — Я хочу, чтобы вы с Элайджей забрали ребёнка и увезли его так далеко, чтобы никто и никогда не смог вас найти. Обещай мне, что защитишь её, — эти слова давались матери очень трудно, ведь она сама держала дитя на руках лишь один раз, а теперь ей предстоит отдать его, возможно, даже навсегда. Но в такие моменты нельзя думать только о себе, нельзя быть эгоистом… — Я обещаю, — недолго думая, произнесла Катерина.***
Через два часа все Майклсоны вышли в длинный коридор имения, дабы проститься с членами семьи. Ребекка осторожно передала новорождённую девочку Катерине. Ребёнок мирно спал, даже не подозревая о той трагедии, которая сейчас таится в сердцах каждого из её родственников.***
Flashback — Привет, сестра, — улыбаясь, произнёс Клаус. — Она похожа на свою мать, — глядя на лицо малышки, блондинка улыбнулась в ответ. — Видимо, Бог всё-таки существует. — У неё чертята в глазах пляшут. Это от меня. Тебе нужна ведьма, которой можно доверять. Чтобы сделать заклинание невидимки. — Я найду такую. — Никто не должен её найти, — лицо гибрида стало максимально серьёзным. — Я знаю, что делать, Ник. У нас будет белый забор. Думаю, будет здорово, — еле-еле сдерживая слёзы, проговорила девушка. — Этот город желает тебе смерти, — произносил мужчина, последний раз смотря на милое личико младенца. — Но я верну тебе дом. И каждый, кто желал тебе смерти, пожалеет об этом. В твоих венах течёт моя кровь. Ты ко мне вернёшься, — Майклсон нежно коснулся губами лба, а затем носика дочери и отдал её сестре, вкладывая в маленькую ручку деревянную игрушку, которую вырезал сам будучи ребёнком. Которую, видимо, хранил тысячу лет для этого случая. — Как бы мы не были различны, Ребекка, я никому не доверю жизнь своей дочери кроме тебя. Будь счастлива. Сестра. — Она будет счастлива, Ник, — Бекка смахнула одинокую слезу и улыбнулась брату. — Как её зовут? — Хоуп. Её зовут Хоуп[1], — ответил Майклсон.***
— Как только всё закончится, я найду тебя. Обещаю. Прощай, — прошептала Дарина, почти всем весом опираясь на Клауса, так как, ещё не отойдя от тяжёлых родов, не могла стоять самостоятельно. Сейчас девушка видела свою дочь второй раз в жизни, но, тем не менее, ей нужно её отпустить, ради безопасности малышки. Брюнетка поцеловала ребёнка в лоб, и по её щекам по каплям стали стекать слёзы. Баратынская точно знала, что Катерина и Элайджа защитят девочку, что они готовы даже умереть, лишь бы жила она. Но мысль о том, что, возможно, она больше никогда не увидит своё собственное чадо никак не укладывается в голове. — Мы позаботимся о ней, — произнёс старший Майклсон. — Как её зовут? — спросила Катерина. — Александра, — тихо ответила Дарина, окончательно теряя способность держаться на ногах. — Иди попрощайся с дочерью, — проговорил Кол, беря измученную, убитую горем вампиршу, на руки. — Берегите её, — гибрид аккуратно коснулся губами лба девочки. Через пару секунд от вампиров и ребёнка не осталось и следа. Теперь девушка дала выйти наружу всем своим эмоциям, накопившимся за этот не столь продолжительный период. Она уткнулась лицом в грудь младшего Майклсона, и его рубашка стала быстро намокать от слёз несчастной матери…