Бессердечность

Ведь даже ты — Ты хуже, дешевле, проще, Ты — кого я считала богом, Ты хуже, дешевле, проще… Ведь даже ты — Чего тогда ждать от жизни?.. Если лучшее, что у меня в ней было — Ты… Татьяна Зыкина, «Мне плевать»

— Поторапливайся, Йо! Ну чего ты там возишься? — Минг выхватывает у меня из рук ключи от машины, нажимает на кнопку, и новенькая блестящая машинка, подаренная мне отцом по случаю получения водительских прав, мигает фарами. — Куда ты так торопишься? Пожар, что ли? — подозрительно смотрю на обычно невозмутимого друга. Что-то здесь нечисто. — Пи`Кит… — выдыхает он, и я сразу понимаю причину его спешки. Друг устроился на работу в одну известную компанию и теперь видится со своим парнем не так часто. Я недоумевал — неужели за столько лет они не могли съехаться, тогда не пришлось бы трепать себе нервы, выслушивать упреки и обвинения из-за вечной загруженности, да и так дико, отчаянно скучать друг по другу. Словно они жили на разных планетах, а не в разных концах города. Раньше я с пеной у рта стал бы доказывать, что настоящая любовь преодолевает всё. И непременно доказал бы свои глупые теории, казавшиеся мне когда-то аксиомами. Просто потому, что любую, даже самую нелепую, теорию можно доказать. На словах — точно. Сейчас же только молча наблюдаю за метаниями Минга, его срывами — то ли от нервного напряжения, то ли от великой любви, которая оказывается бессильной перед жизненными обстоятельствами. Да, вот вам и проза жизни. Какая уж тут поэзия! В достаточно затрапезном баре яблоку негде упасть. Все столики заняты, гремит музыка, и в воздухе витает запах сигарет, вперемешку с по́том и дрянной выпивкой. Я морщусь, ноги моей здесь не было, если бы не Минг. И в этом «романтичном» месте он назначил встречу своему парню? У него точно все дома? Или с деньгами туго? Стоило попросить, я бы одолжил, зачем бросаться из крайности в крайность. Окей, теперь объясню, что здесь делаю я. Мне просто скучно. Вечером пятницы мне совершенно не хотелось торчать дома одному. Увы, друзей у меня немного, да и зависнуть не с кем. Я позвонил Мингу, он сначала замялся, мол, они с Китом не виделись неделю. Ну, я-то не дурак, сразу же понял, что это глупая идея и решил отказаться от этой затеи. Но Минг неожиданно начал горячо убеждать меня пойти с ним. Такая резкая смена настроения друга насторожила. Однако дома — хоть на стенку лезь, мне пришлось, наплевав на всё, согласиться. Зная Минга, он ни за что не пригласил меня, если бы намечалось горячее свидание, скорее всего, обычная попойка. Но в присутствии второй половинки, бдительно следящей за количеством выпитого алкоголя и взглядов, направленных в сторону миленьких официанточек в коротеньких юбках. — Киткат! — орет Минг, замечая своего ненаглядного, буквально сразу же. Я же вижу только разномастную толпу — хохочущую, танцующую, пьющую, — от которой у меня рябит в глазах. Жаль, что с очками я попрощался окончательно и бесповоротно, как, впрочем, и с контактными линзами, сделав лазерную коррекцию зрения. Сейчас бы просто снял очки, и картинка, смазавшись, перестала действовать мне на нервы. — Йо, иди, закажи напитки, я подойду позже, — обращается ко мне Минг, ничего и никого не замечая вокруг, кроме сидящего в самом конце зала Кита, который переговаривается с какими-то парнями. Внимания на своего парня он не обращает, хотя, я уверен, заметил того еще с порога. Минг не может быть незаметным, он родился для того, чтобы привлекать к себе внимание. В школе вокруг него вились девчонки, он упивался их обожанием. Мне казалось, что получая очередную эсэмэску с признанием, а потом без сожалений расставаясь с влюбленной дурочкой, он становился счастливее. Вот нельзя так говорить! Но мой друг — отнюдь не ангел, он самоуверенный придурок и лучше с ним не связываться. Впрочем, можно верить в чудо, списывать всё на временное помешательство, или пресловутое великое чувство, но к Киту он относится совершенно по-другому. Надолго ли? Посмотрим… Я довольно долго топчусь возле барной стойки, не зная, что заказать. Напитки здесь не внушают мне доверия, а девчачьи коктейли хлестать не хочется. От них только голова раскалывается наутро. Раньше для того, чтобы опьянеть мне хватало двух вещей — клубничного молока и одного человека рядом. Сейчас — градус повысился, а может планка, ну или я просто вырос. Милашка Йо с чокером на шее (читай — ошейником), краснеющими щечками и непомерным аппетитом уже в прошлом. И я счастлив, что смог измениться. Рядом освобождается барный стул, приземляюсь на него и заказываю какой-то бабский коктейль. Похуй, на самом деле. Настроение веселиться пропало. В голове звенит уже привычная пустота. Нужно было сидеть дома. — Пожалуйста, — подмигивает мне бармен, без всяких задних мыслей, я уверен. Но я напрягаюсь. Судорожно пытаюсь вспомнить, когда в последний раз у меня было свидание, ну или секс. Давно, чертовски давно. Одиночество стало моей второй натурой, и я содрогаюсь от мысли каждый раз, думая о том, что однажды придется делить с кем-то крышу над головой, кровать, совместный быт. Но хуже всего — знать, что все это перевалочный пункт. Сегодня — вместе, завтра — порознь. И можно до второго пришествия молиться на алтарь с его фото, грызть по ночам подушку от отчаяния и накатывающей боли (причина, которой обычно оставалась за гранью понимания) — ничего не изменит этого факта. Все проходящее, как вагоны спешащего поезда, ты рано или поздно оказываешься на перроне с чемоданом, а он — мимо, мимо… Погрузившись в свои мысли, я задумчиво потягиваю через соломинку «Пина коладу». Почему так приторно-сладко? — Йо, ты, блять, где пропал? — Рядом возникает Минг, сверкающий, как начищенный пятак. — Да вот, пью, — указываю на бокал. Друг фыркает и заказывает виски, причем бутылку, и, по всей видимости, самого дорогого в этой забегаловке. Отлично, значит, деньги у него есть. — Давай за мной, уже и Пи`Кит спрашивал о тебе. Говорит, сто лет тебя не видел… и еще столько бы не видел, — смеется счастливый Минг. Ну, а что ему еще для счастья надо? Женушка под боком, вокруг веселье, алкоголь — пей, не хочу. Возможно, ему сегодня даже секс обломится, если Кит в очередной раз не заартачится. А у меня — только приторный коктейль, хуева туча ненужных мыслей и желание, как раньше, зарыться с головой в подушки и тихо умереть. — Йо! — При виде меня, Кит расплывается в неподдельной улыбке, тут же вскакивает и начинает тискать, как милого щеночка. — Здравствуй, Пи. Как ты поживаешь? — стараюсь сохранить хорошую мину при плохой игре. Черт, я давно не мальчик-зайчик, нехрен меня лапать и трепать по голове. Прошло достаточно времени для того, чтобы я стал настоящим мужчиной, не побоюсь этого слова, — заметно вытянулся (пусть и на каких-то пару сантиметров), раздался в плечах, стал носить короткую модную стрижку, да и одевался теперь стильно. Поначалу даже не узнавал себя в зеркале, но потом привык. Эти перемены дали свои плоды — у меня повысилась самооценка, появилось чувство собственного достоинства. — А ты стал еще лучше, — хлопает меня по плечу Кит. — Да как я, все отлично — учусь, подрабатываю. Не жалуюсь. А ты как? Да уж, а место мы выбрали для задушевных бесед просто замечательное! За столиком Минг уже вовсю разливает напитки, несколько незнакомых мне парней о чем-то спорят. Только один парень не принимает участия во всеобщем веселье — он жадно целуется с девушкой, не обращая внимания на остальных. — У меня тоже все хорошо, — ограничиваюсь кратким ответом для Кита, отрывая взгляд от страстной парочки. — Отлично, садись, выпьем! — Такого добродушного и компанейского Кита я не видел давно, нет, пожалуй, никогда. Наверное, он слегка перебрал. — За встречу! — хитро усмехается Минг, подмигивая своему парню. Мы поднимаем бокалы (мы — это все, кроме пожирающей друг друга парочки) и выпиваем залпом. Никто не вникает в нюансы насчет послевкусия, качества и выдержку виски. Цель — в дрова. Я не хотел напиваться? Что ж, теперь можно изменить свое решение. Всеобщее хмельное веселье подхватывает меня, как течение, и несет к похмельному утру, с гудящей головой и пустыней во рту. Но кто сейчас думает об этом? Завтра на то оно и завтра. — Снимите комнату, бля-я-я! — не выдержав, прикрикиваю я на парочку. Судя по их оборотам, возможно, сейчас мы станем свидетелями дикого секса. Я и не рассчитывал, что они послушаются меня, но неожиданно парень резко отрывается от девушки и смотрит на меня. Его глаза округляются, даже дышит он прерывисто, впрочем, в том нет моей вины — это последствия «пылесосных» поцелуев. Кажется, Фа превратился в каменную статую. Так и хочется щелкнуть перед его носом пальцами и произнести, как заклинание: «Отомри!» Хотя это лишнее, его самообладанию мог бы позавидовать любой. Блять, почему в жизни он — изваяние, а в постели — жидкий огонь. И о чем ты думаешь, дебил Йо? Типа хочешь оказаться на месте этой девчонки? Чтоб он целовал тебя, словно в последний раз и нашептывал пошлости, от которых обычно сносило крышу и… Нет! Последний человек, которого я хочу сейчас видеть — это Фана Конгтанин. Чужой Фана Конгтанин. Знаешь, не цепляет уже твоя охуенность, да и сердце не екает. — Йо… — одними губами произносит он. Девушка всё еще прижимается к нему, норовит залезть под ворот рубашки, оставить там свой след крашенных ярко-красной помадой губ. Мои губы непроизвольно расплываются в злобной усмешке. Наверное, сейчас я выгляжу, как псих. И волна желчи, горечи и всепоглощающей ненависти поднимается из глубин души, того гляди выплеснется наружу. Как же я тебя ненавижу, сукин сын!