Всё, что случилось — останется нам. Мчится корабль навстречу волнам, Дерево смотрит вслед кораблю, Шепчет печальную песню свою.
Сентябрь 1981 Осенний лес прекрасен. Трава и листья деревьев начинают тускнеть и бушующая зелень сменяется плавными мягкими переливами. Но красивее всего в отдаленных уголках леса, где пышные кроны деревьев стараются скрыть целый мир от уставших осенних лучей солнца. Зелень здесь более темная, и насыщенна цветом. Но самое интересное то, что все вокруг замирает, словно готовится к чему. Летняя музыка леса постепенно угасает и начинают проявляться уже другие звуки. Именно в это время и в этом месте осень начинает чувствоваться на кончиках пальцев. Тишину осеннего леса разрезали шаркающие шаги тяжелых мужских ботинок и звонкий женский смех, который напоминал птичью трель. Джеймс и Лили не спеша шли по одной из виляющих тропинок, за плечами у обоих были рюкзаки. На груди у мужчины висел маггловский фотоаппарат, женщина же сжимала в руках маленький букетик из последних цветов, красивой зелени и красных ягод, что росли на самом входе в лес. Джеймс галантно подарил ей его, стараясь напомнить, как именно начались их отношения. Эта прогулка вообще была его идеей, на нее Сохатый возлагал определенные надежды и цели. Ему очень хотелось сбежать хоть на день от этой взрослой родительской ответственности, войны, всего прочего и просто побыть с Лили вдвоем, напомнить себе и ей кем они были еще несколько лет назад. Лили долго упиралась, с трудом приняла тот факт, что до завтра малютка Гарри останется со своим крестным-бунтовщиком. После долго оставляла наставления Сириусу, которые к тому же попросила записать и в итоге взяла непреложный обед, что этот день он проведет только с Гарри и воздержится от компании алкоголя или каких-либо девиц. По дороге Джеймсу еще пришлось выслушать множество сомнений, но, как только они вошли в лес и Лили был подарен этот скромный, но такой милый букетик, все сомнения испарились. — Знаешь, а в детстве я была уверена, что листья желтеют и опадают от того, что они вобрали в себя слишком много солнца, — мечтательно глядя на деревья начала разговор Лили. — В детстве? Я все еще в этом уверен, — звучал самоуверенный голос Джеймса в ответ. Джеймс тоже переменился, они словно перешли через магическую стену и стали напоминать себя из 1978 года. Джеймс из серьезного повзрослевшего мужчины, ставший главой семьи, на плечи которого свалилась большая ответственность превратился в того беззаботного обаятельно разгильдяя с неуемной жаждой приключений, коим всегда и был. Тем, кого Лили Эванс и полюбила. Лили же вновь озарилась теплом и радостью, казалось, что даже ее черты лица стали мягче, в глазах заплясали игривые огоньки, а рыжие волосы в царящей атмосфере смотрелись до неприличия уместно. Она, как когда-то во время прогулок по Хогвартсу, так по детски шагала по неровной дорожке, размахивая руками и болтала о какой-то чуши. Они медленно продвигались в самую глубь и даже не следили за дорогой. Протоптанная тропинка давно осталась вдалеке. Тишина, запах мокрой травы, коры деревьев, мха, вдалеке слышалось журчание ручья. Все это дарило непередаваемые ощущения. Именно так выглядела и чувствовалась осень. Уж для Джеймса, который вместе с Мародерами так много проводили время в Запретном Лесу в Хогвартсе, так точно. Сейчас он словно вновь оказался в нем и с удовольствием отпустил все мысли, уносясь в омут тех воспоминаний. Некоторое время спустя они вышли к тому самому ручью, журчание которого слышали ранее. Лили поспешила подобраться к нему поближе, на ходу сбросив мешающийся за плечами рюкзак. Ей всегда нравилась красота природы. — Осень — самая красивая пора. В детстве мама всегда говорила, что я похожа на это время года. А в детском саду я как-то даже выиграла звание мисс осень. На мне тогда было такое милое желтое платьице… Лили окунулась в воспоминания, продолжая болтать о том дне, усевшись на камень у воды и подобрав под себя тонкие ноги, обтянутые синей тканью джинсов. Джеймс не особо слушал ее, он просто наслаждался красотой, тем, как органично вливалась Лили в этот пейзаж. Наконец, вспомнив о фотоаппарате, он снял его с шеи и незаметно для Лили начал ее снимать. Когда Лили заметила, чем занят ее муж, она по началу смутилась, но после вошла во вкус, начав позировать. Когда это занятие ей надоело, она на цыпочках подошла к Джеймсу, и невинно припала поцелуем к его губам, нежно обвивая руками его шею и плечи. А после, самым наглым образом, выхватила камеру из его рук. — Спасибо, — тихо шептали ее губы ему на ухо, словно опаляя его кожу огнем. Теперь уже Лили сновала за Сохатым тенью, фотографируя его. Беззаботный, гордый, безумно красивый и еще такой молодой. Он совсем по мальчишески старался взобраться на любую возвышенность, глядя вниз так, как будто он король этого мира. При этом в его движениях не было пафоса, присущего Сириусу, лишь нотки раздолбайства и развязности сочились из каждой клеточки его тела. Именно этого не хватало Джеймсу в семейной жизни, отчего взгляд карих глаз день за днем тускнел. «Боже, пусть наш сын будет похож на него», — залюбовавшись мужем отметила про себя Лили и, убрав камеру, поспешила к нему. Уже под вечер пара выбрела на залитую солнцем полянку. Здесь, видимо, уже кто-то останавливался на ночлег. В этом месте Джемс Лили и договорились остановиться, разбив палатку. В нескольких метрах от облюбованного ими местечка был обрыв, на краю которого стояла самодельная лавочка, сооруженная из двух пеньков и доски. Джеймс тут же принялся проверять на прочность единственный объект, говорящий о присутствии в этих местах человека. Увлеченный этим делом, Сохатый чуть не свалился вниз, когда заметил, как из лесной чащи не смело к ним несмело вышел маленький олененок. Следующие полчаса Джейс провел за упорными попытками выманить лесного жителя к их импровизированному лагерю, а Лили затаив дыхание наблюдала за процессом. Солнце скатилось за горизонт и лес очень быстро погрузился во мрак. Было решено разжечь костер. Джеймс и Лили в ту ночь долго валялись в палатке, наблюдая за тем, как огонь неохотно пожирает отсыревшие ветки, много целовались и пели песни из их школьного прошло. Сегодня они были молодыми. Сегодня они были собой. Сегодня они были живые. Это место навсегда останется в их сердцах. Жаль, что это навсегда продлилось всего два месяца.Находя только в этом усладу, Ничего не боясь, кораблём управляя шутя, Ничего не теряя уже, Предпочтя дворцовому аду, рай в шалаше.