Все для тебя.

Я примчалась домой и рассказала родителям, в какую историю попала. Мы все пришли к выводу, что нужно собирать информацию о Коллинзе, что время нашего к нему доверия прошло. Майкла я не слишком боялась, и решила рассказать о нем Джулиано, тем более, последний собирался завтра к нам на ужин. Ночь я провела плохо: мучили кошмары. И все следующее утро в школе я засыпала на ходу. Занятия французским с моими учениками отвлекли меня и взбодрили. Я освободилась раньше обычного и, быстренько перекусив, решила сегодня побольше времени провести в больнице. А в девять часов вечера мне надо было вернуться домой, ведь к нам должен был приехать Джулиано, которого я очень ждала. Но в этот день я просто не могла уйти от Романо. Я провела много времени у его постели: поухаживала за ним, почитала книгу, поговорила. Стрелка на часах стремительно приближалась к восьми, и я стала собираться домой. Но едва вышла из палаты, мне неудержимо захотелось вернуться; на меня нахлынула такая тоска по любимому, что я не могла ей сопротивляться. В итоге, я задремала на стуле у его кровати, проснулась и обомлела: уже почти одинадцать! Хочешь - не хочешь, а надо уходить. Я погладила Романо по голове, нежно поцеловала в щечку, и сказала: - До завтра, любимый. Но сразу уйти опять не получилось. Я решила зайти к Розе, если она еще, конечно, в больнице, и предложить ей вместе поехать к нам домой. Я вышла в пустой коридор нейрохирургического отделения. Никогда я не бывала в этой нью-йоркской больнице так поздно, только в Чикаго мы с мамой, сменяясь, сидели у постели Романо сутками. Отчего-то мне стало страшно. "Хорошенькая декорация для фильма ужасов" - промелькнуло в голове. Кабинет Розы располагался в самом конце коридора, через две комнаты от кабинета Коллинза. Как странно, - подумала я, - в такое время дверь у Коллинза приоткрыта. Неужели и он еще на работе? Я подошла к его кабинету, и уже хотела пройти мимо, как вдруг услышала за дверью голоса. Я хорошо узнала их: это были Джерри и медсестра Мэгги Робертс. Я решила подслушать то, о чем они говорят, и тут услышала такое, отчего волосы на голове стали дыбом. - Да, я всегда знал, что французы - идиоты, но эта семейка ненормальных - это просто нонсенс, - говорил Коллинз. - Но они хорошо платят, любимый, - прочирикала медсестра. - Если бы они не выкладывали столько, я бы не стал лечить этого... Романо. - Он вымолвил драгоценное для меня имя с таким презрением, что я чуть не упала в обморок. - Отчего ты его так ненавидишь? - спросила Мэгги. - Ненавижу? Что ты, киска, конечно, нет. Но, меня раздражает, как они все с ним носятся... Особенно эта дурочка Кристина. Ты в курсе, что из-за него эта графиня отвергла моего племянника? - Вот как... - протянула Мэгги. - И что в нем такого особенного, в этом кубинце? Парень как парень. - Она коротко хохотнула. Я судорожно сжала руки в кулаки. - Я честно пытался его лечить... Конечно, ты понимаешь, что из-за денег. Но оскорбление, нанесенное моей семье, я не стерплю. У нас с моим двоюродным братом Мартином созрел прекрасный план. - Постой... Ты же не будешь мне это выкладывать тут, в больнице. А вдруг кто услышит? Я практически впечаталась в стену за дверью и затаила дыхание. - Да никто не услышит. Эта идиотка уже уехала. Я видел, как она выходила из палаты. Если бы хоть малое сомнение у меня было в этом, я бы не стал рассказывать тебе. Слушай внимательно: у этого кубинца никого нет, кроме чокнутой семейки французов, а они ему не кровная родня. Правда, меня беспокоит Людвигсен, ну да плевать на нее! Так вот, его смерть кроме них никого не огорчит, а если все обставить разумно, то подкопаться никто не сможет... - Ты хочешь убить его? - У него хорошие почки, а у моего брата есть очень богатый друг с больными почками, он ждет пересадки. Вот мы и поможем человеку. А он заплатит втрое больше, чем эти чудики. - Поможем человеку, убив другого? - Нет, ну скажи, на кой черт, я тебе все это объясняю? Ты тупа, как пробка! У нас есть месяц, не меньше. В это время мы будем лечить Романо и скакать перед графом и его семейством. Они ничего не должны заподозрить. А потом, когда мы возьмем у него все необходимые анализы и проведем исследования, то выберем день, и ты вколешь Романо это... - Он, должно быть, дал что-то медсестре. - Это подействует на мозг, и он скоро умрет, но сердце будет продолжать биться. Мы отвезем его якобы в реанимацию, а на самом деле в операционную - хирург Харви Мейсон поддерживает наш план, мы дадим ему часть полученных денег, заберем почки для пересадки, а графу сообщим, что смерть наступила по естественным причинам. Они никогда не узнают правду. - Хм-м... я, конечно, помогу тебе, милый. Ты такой умный! Но мне все-таки страшно, вдруг наш секрет раскроют? - Никто ничего не узнает. А если у меня появятся хоть малейшие подозрения или я узнаю, что кто-то из этих еще в больнице... Ну, что ты так побледнела? Им все равно никто не поверит, а я в больнице на хорошем счету. Им одно могло бы помочь, если бы они записали наш разговор на диктофон. Но это им и в голову не придет. Они слишком тупы для этого! Впрочем, если возникнет подозрение в том, что нас кто-то мог слышать, мы не станем ждать месяц и ускорим события. Я отомщу за унижение моего племянника, и мы получим огромные деньги. - Все-таки, он человек... - Он никому не нужный человек, если его не будет, никто и не заметит. А эта... поймет, что унижать мое семейство не позволено никому. Коридор двоился и троился у меня в глазах. Это был один из страшнейших моментов моей жизни. Вот чем для Романо может обернуться история с Майклом, вот как Коллинз по-настоящему относится к нему! Роза - молодец, а мы - дураки, тут Коллинз прав! Я боялась пошевелиться, ужас парализовал меня. Сердце стучало как бешеное, его удары больно отдавались в висках. Нужно уходить, если меня заметят, Романо может не стать завтра-послезавтра. Но, вот беда, я не могла двинуться с места! Все мое тело тряслось, как в лихорадке. И тут я услышала голос Коллинза, говорившего медсестре, что им пора уходить, уже поздно. Силы неожиданно вернулись ко мне и я на цыпочках бросилась с сторону лестницы, но, испугавшись, что не успею добежать, свернула в женский туалет и закрыла дверь за собой. Напряженно вслушивалась я в шаги в коридоре. Вот они подошли к туалету. И тут раздался голос Мэгги: - Милый, я зайду, попудрю носик. Подожди секунду. Нет, только не это! Я закрылась в одной из кабинок. Эти несколько минут были невероятно страшными. Потом Мэгги ушла, и их голоса стали удаляться. Я подождала немного и вышла из кабинки. Удалось избежать большой беды! И только я вздохнула с облегчением, как меня поразила ужасная мысль. Коллинз и его любовница пойдут на автомобильную стоянку! А там стоит мой "бьюик". Коллинз знает мою машину, он поймет, что я все еще в больнице! Я прислонилась к стене, чтобы не упасть. Но времени на переживания не было. Я подошла к окну и распахнула его. Свежий весенний воздух ворвался в помещение. Я машинально выглянула в окно и увидела неясные очертания пожарной лестницы, которая, как я помнила, спускалась вдоль торца здания в маленький и глухой, внутренний дворик, где по обыкновению почти не бывает людей. Думать было некогда, и я решилась. Я пропустила ремешок сумки через голову, чтобы она свободно висела вдоль туловища и не мешалась мне. Затем я проворно забралась на подоконник и поняла, что добираться до пожарной лестницы придется по узенькому карнизу, слава Богу, не очень длинному. Третий этаж... Высоко. А я всегда очень боялась высоты. Вдобавок, время близилось к полуночи и было очень темно. Темнота ужасно мешала и пугала меня. Но я и так потеряла много времени. Вспоминая все известные мне слова молитв, я вылезла через окно на карниз и, с трудом найдя опору для рук, медленно двинулась по нему. Я не знаю, откуда у меня взялись силы, необходимые для этого шага. Я просто знала, что пока жива, сделаю все, что только возможно для того, чтобы никто не посмел тронуть Романо. Но, конечно, я очень боялась. Я сразу поняла, что идти надо лицом к стене, если я посмотрю вниз, в темную пустоту, то все будет кончено. Прильнув к стене, я медленно продвигалась к лестнице. Только бы не упасть, только бы не упасть! Боже, помоги мне!Только эта мысль была в моей голове! Я не думала о том, что пострадаю сама, я думала лишь про то, что если я упаду, меня найдут тут, в этом дворике, и если это дойдет до Коллинза, а дойдет обязательно, тогда Романо не жить! Ужас от мысли о том, что с ним могут сделать, подстегивал меня, и я шла по карнизу, правда, медленнее, чем хотелось бы. Вдруг, на какой-то жуткий момент, я почувствовала, что не могу зацепиться за стену. Вся жизнь пронеслась у меня перед глазами. Только каким-то чудом я удержалась и успела все-таки схватиться рукой за неровность в стене. Эти минуты, пока я двигалась по карнизу, казались мне часами. И наконец, я нащупала рукой приятный и спасительный холодок металла. Осторожно, напрягая до предела все силы, я перелезла на лестницу. Дальше спускаться стало легче. Но когда я спустилась до уровня первого этажа, я поняла, что не нащупываю ногой следующую ступеньку, лестница кончилась. Что же делать? Доктор уже давно может быть на стоянке. И тогда... Я не стала больше раздумывать и спрыгнула с лестницы вниз. Упала я на траву неуклюже, и тут же согнулась пополам от внезапной, резкой боли, пронзившей мою левую ногу. Только не перелом! Я задохнулась от нахлынувшей паники, вспоминая все любимые мною передачи о выживании людей в экстремальных ситуациях. Я вспомнила, что перелом всегда сопровождался такой болью, при которой наступить на ногу практически невозможно. Я могу быть обездвижена... Нет, нет, только не это! Каждая клеточка во мне вопила от ужаса. Перед глазами предстало лицо Романо, он же беззащитен сейчас, и только я могу спасти его! Это придало мне храбрости. Я сделала три глубоких вдоха, сжала виски ладонями, и с усилием встала, а потом сделала первый шаг. Какое же облегчение для меня было, когда я поняла, что наступать на ногу хоть и очень больно, но возможно. Это было самым главным! Хромая, я вышла из внутреннего дворика, поправила прическу, и шагнула на освященную территорию перед главным входом. Я старалась не думать ни о чем, а просто идти к автомобильной стоянке. Увидев, что машина доктора все еще на стоянке, я чуть не разрыдалась от радости. Дрожащими руками открыла свой "бьюик", бросила туда свою сумку, с трудом уселась сама, завела мотор, и стала выруливать со стоянки, наконец, шлагбаум на выезде с территории больницы приветливо поднялся вверх, пропуская мою машину. Я в душе торжествовала маленькую победу и на большой скорости помчалась домой. Я не знала тогда, что меня спасло чудо! Мэгги забыла свои любимые сережки, подаренные ей Коллинзом, и они с доктором вернулись за ними. Стали их искать в кабинете... И покинули больницу, только когда моя машина уже сворачивала на Пятую авеню. Я с трудом доехала до своего дома и завела машину в гараж, чувствуя, что боль в ноге становится все сильнее. В гараже я дала себе отдышаться. И тут последние два часа, проведенные в нечеловеческом напряжении сказались. Я уронила голову на руль и горько заплакала. Когда-то давно мне довелось читать книгу английского автора Невила Шюта "На берегу". Я помню, как сильно она потрясла меня тогда. Книга рассказывала о том, как после ядерной войны умирают последние остатки человечества от радиации, в далекой Австралии. Я еще думала о том, каково это - испытывать такую пронзительную, горькую безнадежность, знать, что ты не в силах спасти себя и дорогих тебе людей? И вот теперь мне казалось, что я узнала ответ на этот вопрос. Впрочем, я бы, наверное, предпочла оказаться среди тех обреченных людей, чем в той ситуации, в которой я была сейчас. Доктора Коллинза необходимо было арестовать в течении месяца, но доказательств против него, кроме моих слов, нет. А значит, этот месяц будет для Романо последним...Я рисковала сегодня жизнью ради того, чтобы доктор меня не заметил, и все, что смогла сделать - это продлить жизнь любимого на месяц. И теперь надежды нет, действительно нет... Вдруг я услышала шаги, в гараж кто-то вошел. Я подняла голову и увидела подошедшего к машине, встревоженного Джулиано. - Кристина? Ты плачешь? Что случилось? Мы ждали тебя. Почему ты так поздно? Что-то с Романо? Я распахнула дверь "бьюика" и рассказала Джулиано все, что узнала о преступных планах врача-убийцы. Его глаза расширились, в них явно читался ужас. - Как же ему не везет в жизни! - воскликнул он с горечью. - Эх, зря вы не послушали Розу! - Джулс! Мне и так тошно! - застонала я. - Пойдем в дом. Там мы должны обсудить все и решить, что делать. - Он протянул мне руку, я схватилась за нее и попыталась встать, но тут же, вскрикнув, рухнула на сиденье машины. - Ты что? - Джулиано испугался. - Что-то болит? - Нога... Я не знаю, что с ней, но с тех пор, как я подвернула ее в больнице, боль только усиливается. - Как это могло случиться? Я объяснила, что мне пришлось убегать от Коллинза через окно в женском туалете. Судя по лицу Джулиано, история поразила его до глубины души. Он посмотрел на меня с уважением. - Если честно, я и не представлял, до какой степени ты его любишь... Хоть в этом ему повезло. Нет, мы постараемся спасти Романо... А в начале я отвезу тебя в больницу. Конечно, не в ту, где он лежит. Нужно осмотреть твою ногу и принять меры как можно скорее. Я понимала, что он прав. Но меня терзал страх - вдруг с ногой что-то серьезное... Впрочем, бояться было бессмыслено, надо было действовать. Джулиано легко подхватил меня на руки и отнес в свою машину. Потом он зашел к нам домой и рассказал все маме и Адриену. Граф поехал в больницу с нами. Меня осмотрели, сделали рентген, и выдали заключение, что у меня вывих лодыжки средней степени тяжести. Травматолог под местным наркозом вправил вывих. Мне наложили гипсовую повязку и рекомендовали провести две-три недели в постели, дома. Это убило меня. И всю обратную дорогу из больницы до дома я молчала, глядя в окно автомобиля. Джулиано и Адриен тоже молчали, обдумывая, как выбраться из той ситуации, в которую мы попали. Дома меня уложили в постель... Я слезно упрашивала маму взять трехнедельный отпуск и, пока я болею, ухаживать за Романо. Мама сказала, что согласна, что не за что не оставит его. Джулиано, уезжая, сказал мне, что ему пришла в голову хорошая идея о том, как собрать доказательства против доктора Коллинза, и он завтра приступит к ее реализации. Я, подавленная тем, что целых три недели не увижу Романо, тем более, это могли быть его последние недели, ухватилась за слова Джулиано, как утопающий хватается за соломинку. Было что-то в его взгляде,что зародило в моем сердце маленькое зернышко надежды. Флэшбек Джулиано. Я - Джулиано Фернандос. Нежеланный сын неизвестных родителей. Брошенный ими в раннем детстве и воспитанный в сиротском приюте Сан-Хуана. Горько и страшно осознавать, что до тебя нет никому дела! В приюте жизнь не сахар. А я был трудным ребенком. Во мне жила глубоко затаенная боль и обида на свою судьбу. Я проказничал, доводил своих воспитателей до белого каления, мне от этого становилось легче. Я хотел казаться себе независимым, а на самом деле моя душа жаждала любви и понимания. Однажды я увидел, как моего хорошего друга забрала приемная семья. Как же в этот момент мне захотелось быть на его месте! Я не знал, что всего через три месяца придут и за мной. Меня усыновила богатая синьора Элеонора Фернандос. Я не сразу стал считать ее матерью, вначале не верил своему счастью и страшно боялся, что богатчка наиграется со мной и вернет в приют. Я боялся быть для нее развлечением, а не сыном. Но она действительно полюбила меня, а я впервые осознал, что такое счастье! Моя благодарность, усыновившей меня семье, безгранична, и осталась со мной на всю жизнь! У моей матери есть уже взрослая, замужняя дочь Люсия. Она и ее муж тоже стали очень близкими мне людьми. Однажды мы с мамой перестали навещать Люсию и Анри. Мама говорила, что у них скоро будет ребенок и их нельзя беспокоить. Мне было очень интересно, кто же родится? Несмотря на серьезную разницу в возрасте между нами, я очень хотел племянника или племянницу, с которыми можно было общаться, играть, и делиться секретами. Я хорошо помню, как впервые мы приехали к Люсии и Анри после длительного перерыва, и я увидел колыбельку, в которой лежала крохотная девочка со светлым пушком на голове и огромными, отчего-то испуганными, синими глазами. Я никогда не видел таких удивительных глаз! - Познакомься, Джулиано, - сказала мне мама, - это твоя племянница Кристина. Девочка остановила свой взгляд на моем лице и радостно заулыбалась. Позже ее родители скажут мне, что это была ее первая улыбка. Когда Кристина подросла, мы стали неразлучны. Мы были дядей и племянницей, но общались друг с другом как брат и сестра. Нам было легко вместе. Как-то, мы купались в море. Море в Пуэрто-Рико очень красивое, теплое. Купаться -одно удовольствие! Кристине было тогда семь лет. Она уже хорошо плавала, и отдалилась от берега так быстро, что я даже не успел уследить. И, видать, она переоценила свои силы и стала тонуть. Она и правда могла погибнуть в тот день. Я сразу кинулся ей на помощь и спас в последний момент. Когда я вытащил ее на берег, я вдруг почувствовал особенную ответственность за ее жизнь и судьбу. На берегу ее откачали, а потом мы долго сидели, прижавшись друг к другу, испытывая самые теплые, самые дружеские чувства. В тот день мы решили поклясться в вечной дружбе. Мы готовы были стать тремя мушкетерами, только в нашем случае их было два. Мы торжественно пообещали, что всегда поможем друг другу и наша дружба навсегда останется для нас ориентиром, путеводной звездой в бушующем море жизни. Через несколько лет мы впервые расстались.Я пошел в армию; я был там на хорошем счету, и мой командир предложил мне на гражданке стать полицейским. Это вполне отвечало моим желаниям и амбициям. Так, я решил поехать в Нью-Йорк, где и учился в Полицейской академии. Мне нравится моя служба. Нравится защищать добропорядочных граждан, оберегать их покой, бороться с преступностью. Но есть и еще один плюс: полицейские очень неплохо зарабатывают! К тому же это позволило мне осуществить давнюю мечту детства - поехать в отпуск, в Италию. Когда-то, еще в сиротском приюте, я случайно подслушал разговор двух воспитательниц обо мне. Они считали, что я - дитя итальянских мигрантов, отсюда и мое имя, единственное, что мне досталось от родителей! Отчего-то, Италия запала тогда в мое сердце. Нет, я не был настолько наивным, чтобы мечтать найти там какие-то следы моей давно потерянной семьи. Я ведь даже фамилию свою настоящую не знал. Просто мне очень хотелось пройти по улицам Рима, посетить итальянскую провинцию, подышать воздухом и окунуться в историю этой страны. И моя мечта осуществилась. Настал долгожданный день, когда я понял, что заработал достаточно денег для этого путешествия, и в следующий отпуск я купил билеты на самолет "Нью-Йорк-Рим". Я не мог знать, что приобрел счастливый билет не только для себя, но и для всей моей семьи. Италия мне очень понравилась. Мне там было очень комфортно, несмотря, даже на то, что язык я знал средне. Мой гид, по Риму, приятная, молодая женщина, знавшая английский, посоветовала мне съездить на экскурсию в древний город Помпеи. Идея показалась мне весьма интересной Я узнал у гида, откуда, в какой день и во сколько отправляется туристический автобус. В нужный день и время я был на месте. История города, на многие века похороненного под лавой вулкана Везувий заворожила меня. Когда мы группой ходили за гидом по улицам Помпей, я ощущал какой-то магнетизм этого места, и новое, довольно странное чувство, что сейчас со мной случится нечто необычное и прекрасное. Нам дали свободное время. До отправления автобуса в Рим оставалось полчаса, и я не спеша прогуливался по Помпеям. И вдруг...На улице Изобилия я увидел двух девушек: брюнетку и блондинку. Почему-то я не заметил их сразу в нашем автобусе. Девушки говорили на английском, и блондинка рассказывала подруге о Помпеях, причем, так интересно дополняла рассказ гида, что я остановился в стороне и увлеченно ее слушал. Разумеется, я познакомился с девушками. Их звали Мэри Райс и Роза Людвигсен. Белокурая Роза сразу привлекла меня. Она была тоже из Нью-Йорка. Вот такая игра судьбы... Жить в одном городе, а встретиться в туристической поездке по другой стране. Честно сказать, у меня не было серьезных отношений до этой встречи. Но тут я почти сразу понял, что это моя судьба! Роза - незаурядный человек, а не просто красивая девушка. Она работает врачом-нейрохирургом в одной из лучших больниц Нью-Йорка. Она глубоко тронула мое сердце. Мы провели вместе все оставшиеся время отпуска, вместе улетели в Америку. А я уже знал, что не мыслю себе жизни без Розы Людвигсен. Я ей тоже понравился. Но против наших отношений был ее отец, и мне пришлось очень постараться, чтобы заслужить его уважение и получить согласие на наш брак. Незадолго до моей свадьбы, в Нью-Йорк неожиданно приехали Люсия и Кристина. Я был потрясен, узнав о том, какие злоключения им пришлось пережить после побега из Пуэрто-Рико... Я был зол на них за то, что они не написали мне, не поставили в известность о том, в какую передрягу попали... Я бы все бросил и обязательно приехал бы помочь им. Но Кристина уверяла, что им просто не хотелось впутывать меня в эту историю... Я горько сожалел о гибели Анри, и вначале меня удивило, что Люсия вышла замуж во второй раз, хотя ее новый супруг, граф Адриен де Монфор произвел на меня впечатление очень порядочного и достойного человека. Я стал частым гостем в их новой квартире. Что бы там не было, я был рад видеть мою дорогую племянницу. Она выросла. Теперь это была молодая, красивая девушка. Только глаза оставались прежними, такие же синие, как пуэрто-риканское море из нашего детства. Я познакомил ее с моей женой, Розой. Они прониклись симпатией друг к другу. Но я видел, что с Кристиной что-то не так. Она стала задумчивая и грустная. Однажды мы заговорили обо этом, и тогда я впервые услышал о ее чувствах к Романо. Да, я сразу поверил в них. Как она была рада, что я не счел это детским увлечением! С ее слов я приблизительно понял, какой человек этот ее Романо. Светлый, добрый, порядочный мальчик, у которого волей судьбы не осталось никого ближе Кристины. Я, сам переживший одиночество, до слез сочувствовал этому парню. Мне хотелось помочь влюбленным вновь воссоедини. Но случай все не предоставлялся. Как-то раз, после возвращения Кристины с отчимом и матерью из Франции, я беседовал с ней на балконе в их квартире, на Пятой авеню. Она была так встревожена, я никогда ее такой не видел. Она боялась за Романо, за своего бесценного мальчика, как она его часто называла. У Кристины были причины бояться. У Романо откуда-то появились деньги, он прислал ей на Рождество очень дорогой подарок. И мне стало тревожно и за Кристину, и за Романо. Я, как полицейский, понимал: в бедных кварталах, особенно в таком, где живет Романо, заработать можно только какой-нибудь аферой! Кристине надо лететь к своему любимому. Но не было человека, с кем ее можно было отпустить туда... Слава Богу, появилась моя дорогая Роза и согласилась поехать с Кристиной в Чикаго, к ее парню. Одну Кристину ни отчим, ни мать не отпустили бы. А через день после их вылета в Чикаго я узнал от Розы о том, что случилось с Романо! Я был в ярости. Было больно за бедного мальчика, и так почти ничего в жизни не видевшего, и я переживал за Кристину. Как она выдержит это? Она же так его любит... Я и сейчас вспоминаю ее глаза, когда она говорила со мной о Романо. В ее взгляде светилась такая нежность, столько ласки и любви звучало в голосе. Я не сомневался в том, что она не бросит Романо в Чикаго, в больнице для малоимущих... И я был рад и горд тем, что Кристина и ее семья стали бороться за парнишку! Его перевезли в Нью-Йорк. Отчим Кристины пошел на крупную жертву ради этого... Я еще больше зауважал графа де Монфора. И только одно вышло не хорошо. Семья Кристины наняла для Романо не того врача, какого следовало бы. Моя Роза предупреждала, отговаривала их, они же купились на его лживую учтивость и обходительность. И вот теперь все может закончиться для Романо такой ужасной смертью, которую не пожелаешь и врагу. Кристина права: за тот месяц, который должен пройти до исполнения безумного замысла, злодея надо арестовать! Но я не могу арестовывать на основании чьих-то слов, хоть и хотелось бы! Я обязан помочь Кристине, мы же с детства вместе. Если бы не ее семья, я бы никогда не стал тем, кто я есть сейчас. У меня бы не было прекрасной, любимой жены. И я хочу помочь Романо. Видел его фотографии, которые Кристина очень бережно хранит. Такой юный еще, а столько горя испытал... Вот только единственная мысль, которая мне пришла в голову о том, как его можно было спасти от преступного доктора Коллинза, меня немного пугает. Этот план одновременно и прост и опасен. Нужно войти в доверие к доктору и стать членом его преступной группы. А для этого нужна легенда, прикрываясь которой, я стану похож на одного из таких мерзавцев... Легенду мне могут создать в полиции. Завтра же расскажу своему начальству о докторе и мой план его поимки. Но если бандиты узнают кто я на самом деле, мне не жить, и никто меня не спасет... Впрочем, я обязан рискнуть, я ясно чувствую это! Конец флэшбэка. POV Джулиано. Приехав домой уже ночью, я стал открывать дверь квартиры, и услышал, как Розин голос старательно выводит какую-то незатейливую веселую песенку. Жена в хорошем настроении. И мне придется его испортить, подумал я. - Роза, что случилось? Ты такая радостная! - О, Джулс, дорогой, я так счастлива! Мой брат Макс завтра приезжает в Нью-Йорк, насовсем, представляешь? Его было не вытащить из Техаса! Спасибо отцу: он убедил его, снял ему квартиру! Макс будет учиться в школе жокеев. Он планирует участвовать в скачках. Это была его давнишняя мечта! Правда, отцу пришлось пообещать ему прекрасную лошадь... Это огромные деньги, но братишка наконец-то будет рядом со мной!... Она закружилась счастливая по комнате. Я знал, как она обожает своего брата, и всегда поддерживает все его начинания. Ох, все-таки не хватает духу сейчас ей сказать! Но тут Роза сама почуяла неладное. - Дорогой, а почему ты так поздно? И вид у тебя неважный! Ты был у Монфоров? Как их дела? Как Романо? Я сегодня не успела к нему зайти... Тяжело вздохнув, я приступил к рассказу о том, что задумал Коллинз. Роза изменилась в лице, взгляд потух и стал мрачным, как всегда, когда речь заходила об этом докторе. - Я... Нет, я просто не могу представить, как можно пойти на такую низость, гадость... - Она опустилась на стул. - Надо что-то делать... Джулс, ты полицейский, нельзя смотреть, как на наших глазах погубят невинного ребенка!!! Я поднял на нее глаза. - Роза, Коллинз назвал точный срок, после которого он отправит Романо на смертоносную операцию. Это месяц. Послушай. Я, кажется, знаю, что надо делать, но нам с тобой придется на месяц расстаться... В этот миг я молил Бога, чтобы это действительно было расставание на месяц, а не навсегда. Я поведал ей о плане внедрения в банду Коллинза. Роза побледнела. - Это опасно, - сказала онаеле слышно. - Тебя могут убить. - Да, могут. Но я не вижу другого выхода. -Дорогой, я не могу тебя потерять. -Роза, пойми, если бы не бабушка Кристины, мы бы с тобой вообще не встретили друг друга. Она, не отрываясь, смотрела на меня. Я представлял, насколько ей нелегко. - Эта семья дала мне, все что я имею. А с Кристиной мы дружим с детства. Как же мне теперь оставить без помощи человека, который ей дороже жизни?! Роза молчала, но видно было, что она согласна со мной, и с тем, что мой план - единственный выход из этой ужасной ситуации. Утром я отправился в полицейский участок, у меня как раз был отпуск на месяц. Этим временем я и собирался воспользоваться. Я рассказал все, что узнал о докторе Коллинзе и поведал свой план его поимки, сказав, что могу уделить этому время своего отпуска. Мой план одобрили в участке. За неделю мне обещали составить легенду и выдать новые документы. А пока, мне нужно следить за всеми перемещениями доктора, для того, чтобы понять где и в какой момент состоится наше знакомство. Конечно, и для моей безопасности, и для безопасности Романо, все свои контакты с Монфорами и Розой я должен был прекратить на этот месяц. И еще мне надо снять квартиру и найти дешевенькую машину, так как по легенде, я буду безработным неудачником. Сразу после утверждения моего плана, я поехал проститься с Розой. Она не уехала на работу. Сегодня у нее был выходной. Она уже взяла себя в руки и мужественно приняла необходимость нашего расставания. Я посоветовал ей на этот месяц, чтобы не оставаться одной, наедине с волнениями, пригласить прилетевшего из Техаса Максимилиана пожить у нас дома. Потом я поцеловал ее, погладил по голове, и уехал. Поехал я к Монфорам. Хотелось попрощаться с Кристиной, и дать ей хоть малую надежду, рассказав, что именно хочу сделать. День начинался ужасно. Папа уехал в ювелирный магазин, мама - к Романо. Мне приходится сидеть дома. Как мне это непривычно! Как я скучаю по Романо! Тем более, он сейчас, по сути, в руках негодяев. Я, конечно, надеюсь на маму... Но мне так хотелось бы самой ухаживать за любимым, тем более терзает страх, вдруг эти недели будут для него последними... Я не представляла себе, как смогу выдержать, если с ним случится столь ужасающее происшествие! Жизнь без него потеряет все свои краски. Я закрывала глаза и в миллионный раз представляла лицо моего любимого. Сейчас, по прошествии трех месяцев с того ужасного боя, его раны и синяки почти совсем зажили. Правда, он выглядел слабым и измученным, и так похудел, что мне иногда казалось: я могла взять его на руки легко. Больно видеть его таким... Представляла его и таким, каким он был до болезни: сильным, крепким, энергичным, обаятельным, живым. Вспоминала его улыбку, очаровательную привычку поднимать правую бровь. О, как я любила в нем это! Конечно, вспоминала самое главное: его добрый, и легкий характер, смелость, принципиальность и, с особой болью, - его мечту о Кубе. Неужели ему не дано будет увидеть свой остров?! Слезы опять потекли из моих глаз... Но тут раздался звонок в дверь, и я, операясь на купленные вчера графом, костыли, пошла открывать. На пороге стоял Джулиано. Он сразу сообщил мне, что приехал прощаться. - Джулс, ты что? Ты куда-то уезжаешь? В ответ, он изложил мне план по поимке Коллинза, уже утвержденный в полиции. - Только молчи и не говори мне, что это опасно. Это сказали мне сегодня все, да я и сам это знаю. Но ведь для нашего Романо это единственный шанс, не так ли? Я во все глаза смотрела на Джулиано, и восторгалась им в этот момент до глубины души, как в Чикаго восторгалась графом. Эти люди не бросают мою любовь, стараются помочь ему... Столько благородства! - Джулс, милый, я ничего не скажу тебе, кроме того, что я очень сильно тебя люблю! Знай это, мой замечательный дядя! Я его так обычно не называла, и он рассмеялся. Это разрядило обстановку! - Главное, чтобы все получилось! Молись за меня и за Романо. -Непременно. Возвращайся с победой! Он спросил меня о том, какая у Коллинза машина. Я ответила. Он сказал, что приступает к слежке за ним с сегодняшнего дня. Я обняла и поцеловала дядю, и он пошел к машине. Только сейчас я заметила на какой развалюхе он приехал к нам... Должно быть, так надо по легенде. Он уехал, а я долго смотрела ему вслед, всеми фибрами души желая ему удачи и молясь за него.