Герой Короля Демонов

Fate/Stay Night, High School DxD (кроссовер)
Гет
Перевод
R
В процессе
3935
переводчик
rlc сопереводчик
MickiFan бета
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
планируется Макси, написано 775 страниц, 26 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
3935 Нравится 2396 Отзывы 1458 В сборник Скачать

Глава 14: А вот и Серафалл! — Часть 2

Настройки текста
      Нет... Нет. Да нет же! Нет-нет-нет-нет-нет-нет! Просто нет. Такого не может быть. Это не может быть реальностью. Как? Как это могло произойти? Что могло заставить Илию превратиться в девочку-волшебницу? Она совершенно точно не была такой, когда я оставлял её с…              О.              — Женщина, — прорычал я, поворачиваясь к Серафалл, той единственной, кто мог нести ответственность за это. — Что. Ты. Натворила?              Серафалл, не демонстрируя ни малейших следов раскаяния, продекламировала со злобной ухмылкой:              — Каждый склонится пред волей Серафалл.              — … И что это должно значить? — раздражённо спросил я. — Когда я оставлял её с тобой, Илия была совершенно нормальной. А теперь, теперь она… Она… — закончить фразу я не смог.              — Девочка-волшебница, — с готовностью пришёл на помощь Сазекс, стоя сбоку. Он явно собирался не мешать и просто наблюдать за происходящим. И, судя по его довольной улыбке, наслаждался он безмерно.              — Ага, именно, — слишком занятый попыткой осознать, что моя сестра стала девочкой-волшебницей, я даже не взглянул на него. Я покачнулся, когда осознание по-настоящему достигло меня. — О Господи ты Боже мой, моя сестра стала девочкой-волшебницей…              Рука, опустившаяся на плечо, помогла мне удержать равновесие, пока разум отходил от шока. Я повернулся, чтобы увидеть Сону, которая смотрела на меня взглядом, полным сочувствия и жалости.              — Добро пожаловать в клуб, дорогой брат, — её голос был серьёзнее, чем я когда-либо его слышал. Она сочувственно сжала моё плечо. — Быть родственником девочки-волшебницы нелегко, и жизнь наша полна трудностей. Мы не просили об этом грузе, но должны его нести, ибо бежать некуда. Поверь, я пыталась. И хотя мне хотелось бы утешить тебя, сказать, что всё будет хорошо, ну или хотя бы станет лучше со временем, это будет ложью. Единственный совет, который я могу тебе дать — забудь о чувстве собственного достоинства и оставь его немедленно, прежде чем она заберёт его силой и заставит смотреть, как она его сжигает.              Её затравленный и преисполненный ужаса взгляд, какие я видел лишь у ветеранов самых кровавых войн, говорил мне, что она говорит это всё на полном серьёзе. И не в первый раз со времени моего прибытия в этот мир, я начал искренне беспокоиться за будущее собственного здравомыслия…              Неужели со временем я стану таким же?              — Онии-чан! — какие бы ужасные мысли не крутились в моей голове, все они были выбиты оттуда бело-розовой ракетой, врезавшейся мне в бок. Я рефлекторно обхватил Илию руками, пытаясь остаться на ногах; сила разгона Илии чуть не опрокинула меня на пол.              — Онии-чан~, нашла! — радостно приговаривала она, зарываясь лицом мне в бок.              Впервые в жизни, я не знал, что сказать Илии. Или, теперь уже — девочке-волшебнице Илии? О, скажите мне пожалуйста, кто-нибудь, что она не собирается тоже делать собственное шоу?              — Илия, — я аккуратно развернул её так, чтобы она стояла передо мной. — Что на тебе надето?              — Разве не видишь, онии-чан? — она подняла голову, глядя на меня с чем-то средним между невинной улыбкой и знающей усмешкой на лице. Я начал подозревать, что она чересчур наслаждается моей реакцией. — Разумеется, это костюм девочки-волшебницы.              Она отступила на шаг, чтобы было лучше видно, и закрутилась на месте — её юбка закрутилась вместе с ней, — завершив вращение реверансом. Выпрямившись, она широко раскинула руки, демонстрируя костюм во всей красе:              — Его мне дала онээ-чан. Ну не чудесно ли?              — Да, — как бы я ни пытался, уголок моей слегка натянутой улыбки всё равно немного дрожал. — Это… Замечательно.              –… Онээ-чан? — обернувшись, я обнаружил на лице Соны не вполне ясное выражение. Она стояла немного слишком прямо, чтобы это можно было счесть небрежным; её поза была куда более скованной, чем обычно. Дёрганным, почти механическим движением она повернулась к Илии. — Ты сказала, что его дала тебе онээ-чан? — спросила она.              — Хмм? — Илия слегка наклонила голову, глядя на неё. — Да, его дала мне Серафалл-онээ-чан. А что, что-то не так?              — … Нет, вовсе нет, — Сона странно застыла на месте, глядя на Илию пустым взглядом; Илия глядела в ответ с улыбкой, которая показалась мне слишком уж невинной.              Я переводил взгляд с одной на другую, чувствуя, что что-то явно упускаю, но хоть убейте, я не мог понять, что именно. Они же продолжали безмолвный поединок взглядов, одна с невыразительным выражением на лице, другая с неувядающей улыбкой, и некоторое время больше ничего не происходило; я потихоньку начал беспокоиться.              Когда я уже решил вмешаться, меня опередила Сона.              — Похоже, наши сёстры отлично ладят, — она повернулась ко мне с широкой и радостной улыбкой на лице. — Не так ли, Широ-онии-чан?              Какого хрена?              Широкая и совершенно ненатуральная улыбка на обычно строгом лице Соны была столь пугающа, что я не постыдился того, что сделал непроизвольный шаг назад. Сона проигнорировала это и напротив, сделала шаг ко мне, не прекращая улыбаться…              *Хрясь*              Громкий, резонирующий хруст был слышен на весь коридор, когда увенчанный звёздочкой жезл Илии сломался пополам в её хватке, будто карандаш. Поначалу я удивился — я помнил, насколько крепкими были эти жезлы, и понятия не имел, что сил Илии хватит бы хотя бы на то, чтобы погнуть такой. Однако, когда её улыбка стала превращаться во что-то куда менее дружелюбное, удивление в моей голове сменили звуки панической сирены, требовавшие от меня сделать хоть что-то, и сделать это немедленно.              К счастью для меня, вмешался кое-кто ещё.              — Возможно ли, — Серафалл шагнула вперёд, и ладонь, которой она прикрывала рот, никак не мешала видеть восторженную улыбку. — Может ли быть так... Что моя малышка Со-тан... Ревнует?              — Что! Нет! — Сона отступила и хаотично замахала руками, поворачиваясь к Серафалл с ярко-красным лицом. — Ничего подобного! С чего бы мне ревновать к тому, что она называет тебя онээ-чан...              Её ладони быстро оказались поверх рта, прерывая поток слов, пока её глаза становились всё больше по мере того, как до неё доходило, что именно она сказала, но было уже поздно. Дело было сделано.              Глаза Серафалл засверкали словно звёзды, а её улыбка стала столь широкой, что занимала пол-лица:              — О, Со-тан, у тебя нет никаких поводов ревновать… Ты всегда будешь номером один в моём сердце! Я обещаю!..              — Это совсем не то, что я имела в виду! — завопила Сона. Вместе с этим, она начала панически оглядываться по сторонам, понимая, что взгляды всех в коридоре, что людей, что демонов, были прикованы к ней. — Я клянусь, честное слово, я не ревную.              — Ой, ладно тебе, не нужно стесняться, — Серафалл шла к ней с широко раскинутыми руками, её улыбка оставалась столь же широкой и искренней. — Давай же, иди в объятия своей любимой онээ-сама!              Взгляд Соны отчаянно метался по всему окружающему пространству, её лицо стало ещё краснее, а в уголках глаз начали появляться слёзы, когда она поняла, что никто из присутствующих не верит в её отрицания. Последней соломинкой, сломавшей её выдержку, стали приглушённые смешки откуда-то с задних рядов собравшейся толпы.              — Я, я, я… — она развернулась, и, с глазами, полным слёз, побежала дальше по коридору. — Онээ-чан, ненавижу тебя!              — Нет, подожди! Вернись, онээ-чан просит прощения!..              Не в первый раз я наблюдал, как Сона убегает в слезах, а в след за ней бежит извиняющаяся девочка-волшебница… А? Чего? Минутку, куда девалась Серафалл?              Две руки, появившиеся из-за спины, обвили мою талию, притягивая меня в крепкие объятия. Я почувствовал, как в середину моей спины уткнулось лицо, и завертел головой, пытаясь разглядеть, что происходит.              — Серафалл?              — Просто дай мне секундочку, — ответил приглушённый голос. Я прекратил вертеться и встал неподвижно; как и было обещано, через несколько секунд она меня отпустила.              — Так, подзарядка завершена! — воскликнула она, потягиваясь. Затем, она взмахнула своим жезлом и указала им в конец коридора, словно копьём. — А теперь, да начнётся охота! Впе-е-ерёд~~~~~! Кьяха-ха-хаха!              Серафалл совершенно маньячески расхохоталась и побежала вслед за сестрой, вскоре начав звать её:              — Сона, подожди! Прости меня, онээ-чан больше так не будет! Пожалуйста, вернись!              Я в полнейшем смущении смотрел, как Серафалл исчезает за углом, всю дорогу выкрикивая извинения. Звуки её бега становились всё тише, пока не утихли совсем через несколько секунд, оставляя коридор странно пустым.              Поняв, что шоу окончено, толпа начала рассасываться, и спустя минуту я обнаружил себя в компании только Илии, совершенно довольного Сазекса и застывшего в шоке Саджи, который выглядел так, будто приходить в сознание в ближайшее время не входило в его планы.              — Нэ, нэ, онии-чан, — Илия настойчиво подёргала меня за рукав. Я обернулся к ней, чтобы обнаружить на её лице улыбку столь искреннюю и открытую, что я мгновенно насторожился. — А теперь, расскажи мне про всех этих девушек, с которыми, как я слышала, ты живёшь?..              … О чёрт.                     

* * *

                    Его подобные множеству кристаллов крылья трепетали, и синий свет отражался от как будто замороженных перьев, пока он неторопливо приземлялся Илии на запястье.              Искусственно созданный сокол повертел головой из стороны в сторону, поудобнее устраиваясь на своём новом насесте, осматривая окрестности мёртвыми глазами, которые всё равно светились чем-то, что можно было бы принять за разум, если бы не их холодность и пустота.              Тем не менее, с каждой секундой мне было всё сложнее поверить, что он не был живым. Весь вид сокола и его движения выглядели столь естественно и живо, вплоть до слегка взъерошенных перьев, что если бы я не видел своими глазами, что он был создан исключительно из льда и магии, то без проблем мог бы поверить, что он был настоящим.              Однако, как бы он ни был хорошо сделан, это не отменяло того факта, что Илия только что применила магию посреди наполненного людьми коридора.              — Илия! — прошипел я, шагая вперёд и заслоняя её от остальных. — Ты что творишь?              — Онии-чан, успокойся, — не удостоив меня и взгляда, она почёсывала соколу грудь, птица явно наслаждалась вниманием. — Им этого не увидеть.              К моему удивлению, она была права, на нас действительно никто не смотрел. Ну, если быть точным, никто не смотрел на сокола — сколько-то людей глазели на Илию, что было вполне понятно, учитывая, что она до сих пор была одета в костюм девочки-волшебницы; но не более того.              Я смерил взглядом сначала её, потом птицу — та, между прочим, начала тихонько попискивать, когда Илия нашла чувствительную точку у неё под клювом. Догадаться было нетрудно:              — Иллюзия?              — Ага, довольно аккуратная причём, — она подняла голову посмотреть на меня, птица немедленно разочарованно заворковала, недовольная прекращением почёсывания. — Настолько слабая, что кто угодно с малейшей сопротивляемостью магии с лёгкостью сможет видеть сквозь неё.              — Я впечатлён, — и я действительно был, в последнюю нашу встречу она и близко ничего подобного не могла. Иллюзии вообще были одной из самых сложных областей магии, даже демоны испытывали трудности с тем, что выходило за рамки самых основ. — Я не способен на что-то настолько сложное.              — Широ, это вовсе не сложно! Вообще-то, это довольно просто. — она дразняще рассмеялась. — Хотя, я понимаю, не у всех голова постоянно забита мечами, так что ничего не поделаешь...              — Эй, я сейчас...              — Двадцать тысяч йен! — послышался крик из дальней части коридора, обрывая меня и прерывая наш разговор. — Умоляю, Иссей, это всё, что у меня есть!              Из близлежащего класса вывалилась толпа учеников, крича, толкаясь и пытаясь перелезть через друг друга; все они окружили одного-единственного парня, в котором я быстро опознал Иссея. Он сгорбился и прижал что-то к себе, пытаясь защитить от жадных тянущихся со всех сторон рук, и пытался выбраться из толпы, игнорируя все "деловые предложения", как и денежные купюры, которые самые нетерпеливые кидали прямо ему в лицо.              — Удваиваю! — выкрикнула одна из немногих девушек в группе. Её глаза горели фанатизмом, а взгляд был прикован к предмету в руках Иссея. — Сорок тысяч йен, все мои сбережения! Никто из вас, мальчишек, понятия не имеет, как правильно обращаться с телом онээ-сама(1)!              — Ладно, ладно, пятьдесят тысяч! — заорал парень с выбритой головой. — Я дам тебе пятьдесят долбаных тысяч! Я продам всю свою коллекцию DVD, если понадобится! Блин, Иссей, ты мне друг или как? Ты должен продать её мне!              Тем временем из класса, следуя за шумными учениками, стала выходить вторая, куда более спокойная группа людей. Несколько дюжин родителей с пристыженными выражениями на лицах были слишком ошарашены поведением отпрысков, чтобы предпринять что-то, кроме как стыдливо опустить головы.              — Никогда! — внезапно одна сторона толпы расступилась, и из неё выскочил Иссей, силой пробившись наружу. Оказавшись вне зоны досягаемости загребущих рук, он немедленно развернулся и помчался дальше по коридору, крича на бегу через плечо:              — Тело Главы(2) только моё! Не отдам, никому и никогда!              Остальные ученики тут же сорвались следом за ним, всё время выкрикивая предложения и обещания, оставляя явно приунывших от такого поворота событий родителей позади.              Именно в этот момент что-то привлекло моё внимание.              Сильно отстав от остальных, из недавно освободившегося класса вышла ещё одна пара родителей. Мать, хорошо одетая женщина в строгой розовой юбке и пиджаке поверх белой блузки, стонала, прижимая руки к лицу:              — У нас ведь никогда не будет внуков, не так ли?              Однако, тем, кто привлёк моё внимание, был отец. Несмотря на коричневый костюм, он выглядел неряшливо. Галстук довольно свободно болтался у него на шее, а верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты. На подбородке росла неаккуратная щетина, и она была слишком редкая и короткая, чтобы это можно было назвать бородой. Он был тощим и долговязым, а его тело ясно говорило о том, что последний раз, когда он делал какие-либо упражнения, был довольно давно.              В общем, выглядел он как обычный офисный работник. Совершенно обычное дело в любом городе Японии. Даже очки, которые он носил, выглядели совершенно обычными. Он мог бы смешаться с любой толпой, поскольку ничего не выделяло бы его из неё... За исключением одного.              У него была только одна рука.              Левый рукав его пиджака был пуст, бессмысленно болтаясь вдоль бока.              Мужчина оценивающе улыбался, постукивая пальцами по подбородку:              — Ну, не знаю, — его лицо стало задумчивым. — В смысле, ты видела эту статуэтку? Это действительно шедевр, говорю тебе.              Он выставил руку перед собой, будто держа в ней что-то, и слегка покачал ей так, что ни у кого не осталось сомнений, что именно он имеет в виду. — Особенно вот здесь, ты видела размер этих си— А-А-А!..              Он вскрикнул от боли, когда его жена с силой наступила ему на пальцы ноги, заставив подпрыгивать на месте, баюкая пострадавшую часть тела.              — Говорю же, никогда у нас не будет внуков... — так и не поднимая головы, продолжала она стонать в ладони.              Игнорируя мужа, так и прыгавшего вокруг, и шипящего от боли, она наконец подняла голову, её глаза вдруг засверкали:              — Хотя! Я же, в конце концов, вышла за тебя. Так что, надежда ещё есть, и где-то ещё может быть такая же дура...              Решительно кивнув, она потянулась и ухватила мужа за руку, отправляясь дальше по коридору и утаскивая его за собой, игнорируя все его протесты:              — Пошли. Будем искать.              — Кого? — вопросил мужчина, снова подпрыгнув.              — Дуру. Это школа, набитая подростками, их тут, должно быть, сотни. Всё, что нужно — найти подходящую.              Перед тем, как они должны были пройти мимо нас, он поймал мой взгляд и заметил, что я пялюсь. До меня дошло, насколько невежливо я себя веду, но прежде чем я успел хотя бы подумать о том, чтобы извиниться, он понимающе мне кивнул и улыбнулся, после чего был протащен мимо меня прежде, чем я успел как-то ответить.              Разумеется, это был далеко не первый раз, когда я видел человека с неполным комплектом конечностей. Не с дедушкой Райга в соседях, на которого работало немало таких, время от времени. Но было неожиданно увидеть таким отца Иссея.              — Не понимаю, — слегка нахмурившись, Илия глядела вслед последним убегающим ученикам. — Почему столько шума из-за одной фигурки? На ней даже одежды нет! Неужели он не в курсе, что даже самые дешёвые фигурки в магазинах продаются одетыми?              — Понятия не имею, — ответил я, тоже глядя вслед быстро удаляющейся толпе. — Как бы я ни хотел свалить всё на созревание, никто в моей бывшей школе так себя не...              Меня снова прервали, на этот раз школьный звонок, возвестивший о начале урока. Многие из праздношатающихся вокруг учеников начали расходится по классам, чаще всего в сопровождении родителей.              Вместо того, чтобы последовать их примеру, я решил прогулять урок. Честно говоря, не думаю, что учителям будет до этого дело, да и вообще, к этому момент я начал сожалеть о решении поступить в школу. Хотя я и наслаждался компанией других учеников, проблемой были сами уроки. Они не были увлекательными от слова "совсем". Дело было не в учителях, просто большую часть того, чему они пытались научить, я уже изучил или умел, а то немногое оставшееся, что было мне незнакомо, не было мне интересно.              Дошло до того, что мне казалась очень соблазнительной идея бросить школу совсем и присоединиться к Асии и Зеновии в их дневных занятиях, чем бы они ни были. Единственным, что останавливало меня, был риск ещё одной атаки, что могла бы произойти в моё отсутствие — вероятность этого была небольшая, но, в общем, не нулевая. Это если не считать, что случится, если обо всём этом узнает Сона, после того, как я чуть ли не насильно заставил её зачислить меня в академию...              Так что, когда звонок наконец утих, я повернулся продолжить разговор с Илией, только чтобы увидеть на её лице знающую улыбочку.              — Что? — спросил я, непроизвольно приготовившись к обороне.              — О, ничего такого, — улыбочка отнюдь не торопилась исчезать. — Я просто немного удивлена, что ты не направляешься на урок...              — Я не пойду. От пропуска одного урока ничего не случится, тем более не похоже, что нас сегодня намерены чему-то учить. — я понял, что сказал что-то не то, когда её усмешка стала только шире.              — Да-а~? А ты так радостно спешил на прошлый урок...              Никогда в жизни я так не радовался школьному звонку, как когда Илия стала расспрашивать меня об Асии, Зеновии, и даже Гаспере и Широне, живущих в моём доме, несмотря на то, что последняя в нём не жила, а Гаспер вообще был мальчиком. Её ответ "сётакон — настоящая болезнь" заставил меня добавить ещё один пункт в и без того не короткий список тем, которые я планировал обсудить с Серафалл на предмет того, чему она учит Илию, пока меня нет поблизости.              Никогда раньше я не бежал на урок так быстро. Вообще-то, я планировал прогулять большую часть сегодняшних уроков, когда нашёл Илию; но выбор между скучным времяпровождением в классе и перспективой иметь дело с Илией, когда она была в одном из этих своих настроений был очевидным. Ура образованию.              Когда я обнаружил её снаружи класса по окончанию урока, казалось, что она решила отложить эту тему. Пока по крайней мере, я ни на секунду не верил, что она о ней позабыла. Много чего можно сказать про Илию, но милосердной она не была никогда. Девочка была более злопамятна, чем все кого я знаю.              — Кстати о занятиях, — я отчаянно пытался сменить предмет разговора. — Как прошёл твой экзамен на демона Среднего класса?              К моему удивлению, это сработало, Илия стала выглядеть искренне взволнованной. Она крутанулась на месте и пошла спиной вперёд, мы по-прежнему не торопясь шли в направлении холла.              — Я сдала, причём с лёгкостью. Экзаменатор всё рассказывал, какой сложный и важный этот экзамен, и что вообще мне оказана большая честь получить шанс сдать его в столь юном возрасте, но как только я показала им свою магию, они разбежались с криками... Они даже пообещали мне зачесть оставшуюся часть экзамена, если я просто уйду.              — Илия. Что ты сделала? — хотя я был почти уверен, что не хочу слышать ответ, спросить всё равно следовало.              — Честное слово, ничего! — судя по сконфуженному выражению её лица, она и впрямь в это верила. — Я просто призвала одну из своих кукол, чтобы приготовиться к моему заданию. Я даже ничего не приказывала, она просто стояла рядом, а в следующий момент я обнаружила, что все экзаменаторы забились в угол и умоляют меня прекратить.              Я скептически посмотрел на маленькую птицу, которая, очевидно, в какой-то момент запрыгнула на плечо Илии и казалась спящей, спрятав голову под крыло.              — Этот малыш заставил демонов Высокого класса дрожать от страха?              — О, нет, там я не призывала Пала, — ответила она, радостно потираясь щекой о спящую птицу. — Я решила их по-настоящему впечатлить, так что призвала кое-что побольше. Свою лучшую куклу.              — Кое-что побольше? Илия, чего ты там призвала... нет, стоп. Не говори мне ничего. — я поднял руку, когда мой здравый смысл наконец достучался до меня. — Не думаю, что я хочу это знать.              В конце концов, сегодня я уже получил более чем достаточно сюрпризов. Какую бы хрень там ни призвала Илия, информация об этом вполне могла подождать — например, до тех пор, когда я буду мёртв и похоронен, а значит, не будет смысла волноваться о возможности остановки сердца от шока.              — Кстати, по поводу "чего-нибудь побольше", ты случайно не подросла? — пусть это и было еле заметно, но для той, что вообще не росла в течение долгих лет, даже малейшее изменение имело огромное значение.              — Йэп! — она гордо выпятила грудь и скрестила руки, будто речь шла о каком-то огромном достижении. — На сегодняшний день — на два полных дюйма.              Два дюйма. Разница в росте столь мизерная, что для кого-то другого она вовсе не имела бы значения. Для Илии же, чьё тело прежде вообще не могло расти, это было настоящее чудо.              Пусть в ней больше не было Фигуры Зла, эффекты от её перерождения оставались в силе. Её тело было новым, не человеческим и не телом гомункула, а демоническим, и как таковое, было свободно от дефектов старого.              Такое делали редко, но всё же Фигура Зла могла быть извлечена. После перерождения трансфомация закреплялась в любом случае, и даже в отсутствие Фигуры Зла тело Илии не стало бы прежним. Однако, как правило, Фигуры Зла выступали для перерождённых демонов источниками праны, без которых они попросту лишались энергии для поддержки существования собственных тел, и в скором времени начинали исчезать и умирали. Обычно это происходило через несколько дней, тем быстрее чем больше они напрягались и изматывали себя.              Поэтому, Фигуры Зла извлекали лишь из старых и опытных уже перерождённых демонов, чья магия была достаточно сильна и развита, чтобы поддерживать собственное существование без посторонней помощи. Количество праны, необходимое для поддержания существования даже самого слабого демона, превосходило, по всем расчётам, резерв даже самых могущественных магов людей.              Именно поэтому удачей было, что Илия была не человеком, но гомункулом. Гомункулом, способным генерировать в десятки, если не в сотню раз больше праны, чем среднестатистический человеческий маг. Это было величайшей иронией — то, что она была гомункулом, нечто, что не принесло ей ничего, кроме страданий, стало тем самым обстоятельством, что позволило ей жить и быть свободной в этом мире.              Именно увидев, как Илия обнаружила, что она растёт, я окончательно понял, что месяцы назад сделал верный выбор. Хрупкая, неуверенная надежда была на её лице, вместе с сомневающейся и столь же неуверенной улыбкой; будто бы она боялась уже на что-то надеяться только затем, чтобы это снова потерять. Она не могла поверить, что после лет, прожитых в покорном принятии неизбежности своего конца, ей будет всё-таки позволено жить. И видя, как хрупкая улыбка становилась всё более уверенной с каждой неделей, с каждым месяцем, пока наконец не превратилась в радостную и беззаботную, что я видел сегодня, я понимал, что это того стоило.              Чтобы защитить эту улыбку, мне всего лишь пришлось продать душу дьяволу.              Окажись я перед таким выбором вновь, ничего бы не изменилось.              Ещё все эти месяцы назад, Серафалл сдержала своё слово. В обмен на мою душу, она спасла жизнь Илии, переродив её в демона с помощью двух фигур Слона; затем, как только тело Илии стабилизировалось, они были извлечены.              Хоть Серафалл и была хитрюгой и приколисткой, да и ещё много кем, лжецом она не была никогда. В условия сделки входила лишь моя душа, не Илии, так что взяла она лишь то, что было обещано, и ничего сверх того.              Это было к лучшему. Серафалл не желала появления ещё одного члена своей Свиты, и никто из нас не хотел, чтобы на Илию легла тяжесть ответственности пребывания в Свите Владыки демонов. Ей более чем хватило нежеланной ответственности и обязанностей в прежней жизни; я хотел, чтобы в этой ей удалось пожить счастливо и беззаботно, чего с ней не случалось со времён её раннего детства. Которое закончилось с Четвёртой войной.              Возможно, это изменится — не сейчас, а позже, когда она подрастёт, именно поэтому я сохранил свою единственную мутированную фигуру, Ладью, в резерве, просто на всякий случай. Но это дело будущего. Пока я планировал предоставить ей свободу до тех пор, пока ей это не надоест.              — Уаа-а~!.. — я поймал споткнувшуюся Илию за руку, пока она отчаянно размахивала руками в попытках удержать равновесие. Успев поймать её прямо перед тем, как она упала, я дёрнул её вверх, помогая встать на ноги.              — Вот именно поэтому, Илия, — отметил я, — мы и не ходим спиной вперёд.              — Моо~... Широ, не веди себя со мной так будто я... — Илия забавно надула щёки, начиная выглядеть как жалобный бурундучок, неожиданно прервав сценку на полпути; очевидно, её внимание привлекло что-то за моей спиной. — Широ, что это?              Я повернулся посмотреть, на что она указывала, лишь чтобы мгновенно пожалеть о своём решении.              Несмотря на все мои усилия, Гаспер отказывался выходить из дома. Хотя он и начал открываться другим обитателям дома, он по-прежнему приходил в ужас от идеи сделать хоть шаг наружу.              Не то чтобы он был антропофобом (хотя частично проблема была и в этом), он очень боялся причинить кому-нибудь вред. Лучше, чем кто-либо другой, он знал, насколько опасен может быть Священный Механизм. И со своим отвратительным контролем он действительно имел немалый шанс случайно кому-нибудь навредить. К примеру, просто бросив случайный взгляд на скоростное шоссе, он рисковал устроить большую аварию. Так что, хотя он и начал покидать свою комнату и общаться с домочадцами, его по-прежнему можно было смело считать хиккикомори.              Частично, это была и моя вина, мои усилия для того, чтобы ему было комфортно в новом доме, оказались столь результативны, что у него не было ни малейшего желания его покидать. Всё, что было в его старой комнате, было перенесено в новую — по какой-то причине он настоял на том, чтобы обосноваться в подвале — более того, теперь, когда ему было с кем пообщаться, он не видел никаких причин отправляться наружу.              Мне не удалось достичь какого-либо значимого прогресса, работая с Запретным Оком Балора. Я уж точно не являлся экспертом в Священных Механизмах, так что, если Азазель не решит внезапно нам помочь, просто проходя мимо (что, честно говоря, представляется мне маловероятным), то перспектив для улучшения ситуации я не видел.              Единственное решение, которое я нашёл, было временным в лучшем случае и имело массу недостатков. Я выяснил, что если покрыть практически полностью тело Гаспера металлическими пластинами с выгравированными на них печатями, Механизм перейдёт в спящий режим, не нанося вреда его здоровью.              К сожалению, металлические пластины были не только громоздкими, делая его похожим на ходячую консервную банку, но и весьма привлекающими чужие взгляды, что, естественно, было большой проблемой для более чем скромного Гаспера. Кроме того, печати могли выполнять свою функцию в течение нескольких часов максимум, после чего исчезали, а Священный Механизм вновь пробуждался.              Так что как ни крути, назвать это хорошим, или хотя бы реалистичным решением было нельзя. И хотя я продолжал искать решение, было похоже, что в обозримом будущем покинуть дом Гасперу не светит.              И только когда я увидел, как всегда вежливый Гаспер матерится словно поехавший маньяк, играя в одну из своих видеоигр, кое-что наконец пришло мне в голову.              Объединёнными с Гремори усилиями, нам удалось заставить Гаспера покинуть дом и посетить школу хотя бы сегодня. Нам даже удалось убедить Сону посмотреть сквозь пальцы на нарушение дресс-кода в этом конкретном случае. Тяжелее всего было вытащить Гаспера погулять, не давая ему отсидеться в клубной комнате, и после часов уговоров нам удалось придти к соглашению.              То, что я увидел, обернувшись, и было результатом нашего компромисса.              Оно приближалось, тяжёлые шаги огромных ботинок отдавались эхом от стен коридора, выложенный плиткой пол способствовал тому, обеспечивая каждому шагу дополнительный пафос. Он уверенно шёл сквозь толпу, которая охотно расступалась, пропуская его, каждое движение сопровождалось скрипом, позвякиванием и другими звуками, которые издавали трущиеся пластины металла.              Металлические пластины покрывали большую часть его тела, за исключением лица, поверх которого был ярко-оранжевый визор, который успешно скрывал его черты. Промежутки между пластинами доспеха были заполнены твёрдым на вид чёрным веществом, которое легко растягивалось при движении, никак не препятствуя и не ограничивая движения носителя. В руках он крепко держал штурмовую винтовку, которую я не делал, а потому задумался могла ли она быть настоящей; он слегка вертел головой из стороны в сторону, приближаясь к нам, в визоре было видно искажённое отражение окружающего мира.              Это был доспех, известный и приветствуемый во всём мире. Нечто из современных сказок и легенд, воплощённое в жизнь.              Мне пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы не выдать своих чувств. А переполняло меня ни что иное, как сожаление, и ничего кроме сожаления о том, что я принял участие в этом издевательстве.              — Гаспер, — окликнул я его, когда он поравнялся с нами.              Он замер с почти военной чёткостью, уже почти миновав меня. Не сделав ни движения остальным телом, он стал поворачивать голову, пока я не увидел собственное отражение в его визоре.              — Сэр? — несмотря на его попытку изобразить низкий голос, тот по-прежнему оставался высоким и без труда определялся как гасперовский.              — Гаспер, — начал я, только чтобы быть немедленно прерванным.              — Мастер Чиф, — перебил он.              — Чего? — озадаченно переспросил я.              — Моё обозначение — Мастер Чиф, сэр, — с полнейшей серьёзностью пояснил он.              Я поймал себя на том, что отражение моего лица в визоре выражало полнейшее неверие. Я, конечно, знал, что Гаспер относится к видеоиграм с полнейшей серьёзностью, но не было ли это перебором даже для него?.. В любом случае, я решил подыграть ему:              — Мастер Чиф.              — Да, сэр?              — Что на тебе надето? — я попытался заставить себя осмотреть его, но был вынужден быстро отвести взгляд.              — Штурмовая силовая броня "МЬЁЛЬНИР", сэр! — ответствовал он, ударив себя кулаком в грудь.              — Я знаю, Мастер Чиф, я сам её сделал, — я потёр глаза, пытаясь избавиться от саднящего ощущения. — Я имею в виду, почему она розовая?              Стоящий передо мной доспех, который я закончил только вчера и который был изначально цвета лесной зелени, сейчас был совершенно, абсолютно, и очень ярко... Розовым.              — ...Потому что это миленько, — ответил Гаспер на этот раз своим нормальным голосом.              — Знаешь что? Забей. Мне уже всё равно, — я махнул ему рукой, другой я продолжал тереть глаза. — Со всем, что случилось сегодня, я уже дошёл до кондиции. Не думаю, что что-нибудь ещё сможет меня обеспокоить. Просто имей в виду, что если напорешься на особо упоротых фанатов, они могут, хм, слегка расстроиться.              — В таком случае они могут поцеловать мою покрытую титаном, сертифицированную спартанскую задницу, сэр! — рявкнул он, тряхнув своим оружием.              — Что же, тогда вперёд.              — Спасибо, сэр! — рявкнул он в ответ, и, повернув голову, объявил во всеуслышание:              — Пора прикончить несколько ковенантских ублюдков!              Гаспер отправился дальше, маршуруя с выправкой и пафосом, которых я совсем не ожидал бы от его обычного образа. Толпа, как и прежде, расступалась перед ним и смыкалась за ним, скрыв его в конце концов от моего взгляда.              — Знаешь, Широ, — Илия моргала в замешательстве, глядя Гасперу вслед, — я думала, что видела множество странных вещей, когда играла в твоём шоу, но это было нечто особенное.              — Да, понимаю, о чём ты, — я потёр лоб. — Какими бы странными ни были вещи иногда, Гаспер и впрямь в своей... Стоп.              Я с подозрением уставился на Илию, поняв, что в последнем предложении что-то было серьёзно не так:              — Что ты только что сказала?              — ...что это было нечто особенное? — Илия непонимающе наклонила голову.              — Нет, не это, — покачал я головой. — Перед этим, мне показалось, что я услышал, как ты сказала нечто совершенно безумное.              — ...что я видела множество странных вещей, пока играла в твоём шоу? — послушно повторила она, всё ещё выглядя непонимающе.              Да, я был прав, это было полнейшее безумие.              — Моём чём? — невозмутимо уточнил я.              — Твоё шоу, — повторила она, глядя на меня взглядом, который обычно приберегала для случаев, когда я делал что-то на редкость глупое. Однако, видя, что я продолжаю серьёзно смотреть на неё, её глаза расширились в понимании. — Что, ты не знаешь? Широ, как ты можешь не знать о своём шоу? Оно сейчас большой хит в Подземном мире.              — Как у меня вообще может быть шоу, если я не знаю о нём? — парировал я. — Да блин, как у меня может быть шоу, если я в нём не играю?              — Ну-у, — Илия стала описывать ногой круги по полу, избегая смотреть мне в глаза — привычка, которая появилась у неё недавно, так она делала, когда думала, что в чём-то провинилась. — В шоу играешь не ты, а... другой ты.              — Знаешь, в этом объяснении настолько мало смысла, что я понимаю ещё меньше, чем в начале разговора.              — Ладно. Давай я тебе просто покажу, так будет проще. — она вытянула руку, над которой появился призывающий круг, из которого быстро выпал планшет. Я подошёл к ней и через плечо увидел, что она какое-то время повозилась с ним, пока не заиграл какой-то видеоклип. — Вот, из трейлера должно быть всё понятно.              Поначалу был лишь пустой экран, на котором, впрочем, довольно быстро появились написанные белым шрифтом слова в сопровождении грубого голоса:              

Слит я из тысяч клинков

             Второй раз за день я слышал слова своей Арии, произносимые не мной.              Чёрный фон на экране сменился красной пустошью, заполненной, на сколько хватало взгляда, только мечами и ничем более. На экране появились чёрные ботинки, кто-то шёл вперёд, постепенно становилось видно, что это беловолосый мужчина, одетый в кроваво-красное пальто. Сцену сопровождала музыка на заднем плане, примечательный микс бессловесного вокала и инструментальной композиции.              

Сталь моё тело, а кровь из огня

             Ох, нет. Я ошибся. Это была не моя Ария. Всё было гораздо хуже. Эта Ария принадлежала Арчеру.              Клип продолжился, проигрывая оставшуюся часть Арии, и показывая Арчера, как он путешествовал от одного поля битвы к следующему, сражаясь с монстрами и спасая людей лишь для того, чтобы стать для спасённых предметом ненависти. Несмотря на это, он продолжал, равнодушный к хвале и хуле — в компании знакомой беловолосой девочки-волшебницы в качестве отважного компаньона.              

И я взываю. Клинков Бесконечный Край

             В финальной сцене, Арчер встал на одно колено, молясь; картинка ушла в затемнение, сменившись названием шоу, и голос на фоне объявил:              Смотрите самый горячий хит сезона, трагическую историю героя, что следовал своим идеалам лишь чтобы быть преданным ими в конце пути! Шоу, наполненное приключениями, экшеном, романтикой, трагедией и девочками-волшебницами! — последнюю часть добавил явно взволнованный голос, подозрительно похожий на голос Илии...              

Клинков Бесконечный Край — Эпизод 1. Хайп реален.

      

Да пребудет с вами ГАР!

             Наконец экран погас, знаменую окончание трейлера. Илия взволнованно повернулась ко мне.              — Ну, тебе понравилось? — спросила она. — Мы даже наняли известного композитора написать твою тему. Мы назвали её "Эмия". — однако, её энтузиазм несколько уменьшился, когда она увидела пустое выражение моего лица. Уже с нотами беспокойства в голосе, она продолжила:              — Так что ты думаешь?              Что я думаю? Я думаю, что Арчер меня убьёт. Нет, в смысле — реально убьёт. Позабудет о желании избавления, забьёт на попытки прекратить своё существование в качестве Хранителя Баланса; если он когда-нибудь об этом узнает, он без сомнения посвятит весь остаток своего существования единственной цели — найти меня и прикончить. Никаких сомнений, что в следующей Войне Святого Грааля, куда он будет призван, он положит Каладболг II на свою цель убить прошлого себя и попросту перебьёт всех и каждого, кто встанет между ним и Граалем в кровавой ярости, и когда он возложит руки на проклятую Чашу, единственное, чего он пожелает — оказаться в этом измерении, всё ради того, чтобы получить хотя бы шанс убить меня.              И знаете что? Я не виню его, ведь именно сейчас я понял, что мне удалось продать душу на куда лучших условиях.              — Ну, ну, — я очнулся от размышлений, Илия встревоженно глядела на меня. — Как тебе?              — Что я думаю? — мягко ответил я. — Я думаю, это совершенно замечательно.              — Правда?!              — Да, правда, — и я был совершенно честен.              И вправду, когда я продавал душу Серафалл, я не думал, что она планирует бахнуть на неё копирайт и превратить в сценарий для шоу... Но какого чёрта, я всегда могу игнорировать это, думая, что в шоу вовсе не я, а Арчер. Поскольку в данный момент я не мог заставить себя переживать по этому поводу; только не после всех сегодняшних страданий и сумасшествий. По крайней мере, когда Арчер наконец явится меня убивать, я рассмеюсь ему в лицо, потому что, клянусь мёртвым богом, это самая неловкая вещь, которая вообще могла с ним произойти.              — Подожди секунду, — я нахмурился, в голову пришла некая мысль. — А Серафалл случайно не начала продавать какой-нибудь мерчендайз этого шоу? Футболки, например?              — Ага, — кивнула Илия. — Я видела, как Серафалл отправляла целый ящик разных футболок на твой адрес. Потому я и решила, что ты знаешь о шоу.              Что же, теперь я хотя бы знаю, откуда у Асии все эти футболки... И почему у меня стойкое чувство, что меня разыграли?                     

* * *

                    Скрип металла слегка оглушил меня, когда я навалился на дверь, заставляя её открыться несмотря на нижний край, скребущий по полу. Выбравшись на крышу, мне пришлось немедленно заслониться от слишком яркого солнечного света, который бил прямо в глаза.              Позволяя двери захлопнуться за моей спиной, я прошёл к краю крыши, огороженному перилами высотой примерно до моей талии, которые, вполне очевидно, были предназначены для защиты от падения вниз. С каждым шагом звуки болтовни и смеха, разносящиеся вверх по двору, были всё громче.              Подойдя к забору, я посмотрел вниз, на школьный двор, который был заставлен столами с едой и напитками по случаю дня посещений. Родители вперемешку с учителями прогуливались между столами, держа в руках чашки и тарелки с едой, ученики же предпочитали собираться на краю двора или бродить по окружающей школу территории небольшими группами.              Школьный день наконец завершился, и банкет вступил в свои права. В отличие от посещения школьных уроков, которое было задумано как возможность родителям увидеть обычный школьный день своего чада, вечеринка нужна была, чтобы дать им перезнакомиться между собой и пообщаться друг с другом и учителями в неформальной обстановке. Таким образом, ученики на остаток дня были предоставлены сами себе, и большинство из них просто использовало эту возможность для того, чтобы поболтаться с друзьями по окрестностям.              Я оглядел школьный двор, окрашенный оттенками жёлтого заходящим солнцем, и толпу отдыхающих родителей. Глядя сейчас, сложно было себе представить, что ещё несколько недель назад это место было покрытым кратерами полем битвы. Не было видно ни единого знака смерти и разрушений, и для несведущего это место выглядело как обычный школьный двор, и ничего более.              На какое-то время я разрешил себе просто постоять здесь, закрыв глаза, расслабившись и лениво прислушиваясь к звукам вечеринки внизу. Было в этом что-то умиротворяющее, просто стоять и слушать смех и болтовню людей. Я не смог бы это объяснить, но находиться в окружении звуков мирной жизни успокаивало, чем-то это напоминало ощущения от приёма тёплой ванны.              Часть меня наслаждалась этим. Знанием, что из-за моих действий эти люди могли жить дальше, мирно и счастливо. Что я сыграл роль, неважно, сколь малую, в том, чтобы мир стал лучше. Что я сделал его хотя бы немного, но счастливее.              Именно поэтому, мне было нужно ещё раз запомнить это чувство, чтобы никогда не забывать, за что я сражаюсь. Неважно, насколько временами было трудно продолжать двигаться дальше.              Я открыл глаза и посмотрел на расстилающийся передо мной мир, мир, начавший изменять цветовую гамму с жёлтой на красную по мере того как заходило солнце. И хотя я не собирался этого делать, но всё равно быстро нашёл взглядом место, где я в последний раз видел его.              Я победил. Я знал, что так и было. Я достиг всех своих целей и закончил тем, что все были спасены, как я того и хотел. Не было ни единой причины для моей грусти, и всё для того, чтобы я был доволен.              Но я не был.              Он умер с улыбкой на лице, я знал это. Он оставил этот мир без единого сожаления, с полным знанием, что исполнил свой долг. Тем не менее, хоть я и спас его, это не отменяло того, что мне пришлось убить своего друга.              Это придавало моей победе горько-сладкий вкус.              — Знал победы, лишь запятнанные горьким поражением... а? — слова пришли непрошенными, но я не мог придумать более подходящей строчки.              Давным-давно, в мире, сколь похожем, столь и неопровержимо ином, чем этот, я впервые произнёс эти слова. Моя Ария, слова, отражающие моё внутреннее "я". Поначалу я хотел использовать Арию Арчера, не зная, что это для меня не сработает. Но я понял это, лишь начав произносить её, и сам толком не замечая, переделал его Арию в свою.              Получившееся было не совсем тем, чего я ожидал.              Особенно выделялась одна строфа.              Знал победы, лишь запятнанные горьким поражением.              Хотя поначалу я так не думал, но сейчас не мог отрицать, что в этой строфе была своя правда. Так или иначе, я всегда побеждал — по крайней мере, когда это что-то значило. Но каждый раз у победы была цена. Цена была неизменно столь велика, что делала тяжело добытую победу горькой....              Даже побеждая, я терпел поражение.              Первый раз это было в пожаре в Фуюки. Тогда я этого не знал, но тогда я должен был умереть. Огонь, порождённый Ангра-Манью, должен был убить меня, мои травмы были слишком серьёзны, чтобы их можно было вылечить обычными методами. Но, добравшись до Кирицугу, я выжил. Я излечился и продолжил жить, когда должен был погибнуть. Я победил.              Но была и цена.              Я до сих пор помню их, обгоревшие тела, людей, молящих о помощи, что так и не пришла. Я помню их крики, вкус горящего пепла во рту и запах сгоревшей плоти, обжигавший нос.              Я помню, как проходил мимо них, не обращая внимания на их крики агонии, чтобы выжить самому.              До сих пор это преследовало меня в кошмарах.              Наконец, было то, чего я не помнил. Я не мог вспомнить свою мать. Хотя, без сомнения, она у меня была, я не мог вспомнить ничего о ней. Ни лица, ни имени, ни даже запаха её волос... Нечто столь личное и лежащее в самой основе было отобрано у меня, словно этого никогда и не было. Моя мать, отец, семья и дом. Даже то, кто я такой.              Всё это было отобрано, выжжено из меня тем пожаром.              Я вошёл в тот пожар полноценным живым созданием, лишь чтобы выйти пустым, словно чистый лист.              Я выжил, но тому была цена.              Было время, я был беспечен со своей магией. Несмотря на все предупреждения Кирицугу, я зашёл слишком далеко, когда ещё не был к этому готов. В разочаровании от отсутствия прогресса я сделал ошибку. Ту, что должна была меня убить.              Я заглянул себе в самую душу.              Тридцать дней я был заперт там, не зная об опасности, и пока я был там, моё тело слабело и увядало, пока попросту не исчезло. Но я не погиб, я выжил. И в процессе обрёл нечто бесценное.              То, что я увидел в пустоте своей души, где не было ничего, кроме мечей, изменило меня. К лучшему. Именно там родились мои идеалы. Не Кирицугу, не Арчера, но мои. Я нашёл свою цель, ту, что буду преследовать весь остаток своей жизни. То был мой единственный путь.              Но вновь, тому была цена.              В тот самый день, когда я обрёл свои идеалы, я открыл глаза—              —лишь для того, чтобы увидеть Кирицугу, умирающего с той самой улыбкой на губах, что была у него в день, когда мы впервые встретились.              Это был второй раз, когда я победил, лишь потеряв что-то в обмен.              Потом была война.              — Ответь же. Ты ли мой Мастер?              Тогда я повстречал её.              Сэйбер.              Если и был когда-то момент, единый миг, что изменил мою жизнь, это был он. Когда я встретил её в развалинах своей мастерской. После этого, ничего в моей жизни уже не было по-прежнему.              Мы сражались плечом к плечу на поле боя, где бились герои, пришедшие прямиком из истории и легенд. И вопреки всему, победили. Вместе, мы стали победителями, чтобы положить конец этой бессмысленной бойне раз и навсегда.              Есть нечто, что я должна тебе сказать напоследок.              И затем в лучах восходящего солнца...              Широ, я люблю тебя.              ...она исчезла.              Это был третий раз.              В самом деле, даже побеждая, я проигрываю.              И наконец, была Илия. Увядающая, умирающая Илия.              После того, как столько её искал, смотреть, как она умирает едва ли через год после того, как я её узнал? Это было нечестно, абсолютно нечестно. После всех страданий, после всего, через что ей пришлось пройти, это и есть конец, который её ожидает?              Я не мог этого принять, точнее, я отказался это принимать.              Я искал ответ повсюду, делал всё, что было в моих силах, пробовал всё, что мог придумать, но в конце концов, всё, что я мог — смотреть, как она медленно увядает. Как она понемногу умирает с каждым проходящим днём. Илия умирала, и я ничего не мог с этим поделать. И несмотря на это, она улыбалась.              Было похоже, что я наконец проиграл.              Приближался день, когда расставание станет неизбежным.              Но когда всякая надежда была утеряна, случилось чудо.              Илия была спасена.              Я победил.              И долгое время я думал, что победил. Что наконец, одержал истинную победу. Что наконец спас кого-то, не теряя кого-то в ответ.              Я наконец-то победил.              Я ошибался.              Лишь много позже, когда ничего уже нельзя было исправить, я понял, что за цену я заплатил на этот раз. Я был в другом мире, в иной вселенной. И лишь многим позже я понял, что это значит.              Куда отправляются души, когда мы умираем?              Я помнил, что давным-давно рассказывала мне Сэйбер. Нет, она не рассказывала мне напрямую. Это было нечто, что я видел во сне. Воспоминание о прошлом, её воспоминание, переданное мне через цикл снов.              Воспоминание о нашей обещанной встрече.              Тогда, Маг сказал нам:              Для вас двоих, чьи времена так далеки друг от друга, одного чуда мало.              Если вы хотите встретиться снова, должны случиться два чуда.              Одна должна вечно ждать, другой должен бесконечно стремиться.              Только тогда чудо вашей встречи может случиться.              Пусть она и была малой, почти несуществующей, вероятность нашей встречи всё же не была равна нулю. Это не было невозможно. Покуда я продолжал искать, до тех пор пока она продолжала ждать, однажды мы могли встретиться.              Это больше не было правдой.              Куда отправляются души, когда мы умираем?              В одном и том же мире, разумеется, был шанс, что они могут оказаться в одном месте.              Но что насчёт здесь? В другом мире, в совершенно иной вселенной, существующей по совсем иным законам? Такого случиться не может.              В этом мире, придя сюда, продав свою душу, я гарантировал, что мы не встретимся больше никогда.              И теперь, даже маленькое чудо, мизерный шанс на нашу встречу, был потерян для меня.              Этот день никогда не настанет.              Меч и его ножны не встретятся более.              И вновь, я проиграл.              И вновь, я остался совершенно один.              Непрошенный смех сорвался с моих губ, поднявшись из глубины. Это был горький, тёмный звук, в котором было слишком много боли, чтобы назвать это смехом. Даже моим ушам было больно это слышать, но остановиться я не мог. Я смеялся, смеялся и смеялся, задрав голову к краснеющему небу.              Действительно, даже побеждая, я проигрываю.                     

* * *

                    

Рекомендуемый саундтрек:

      

`Umineko no naku koro ni BGM — Hope (your favorite version)`

             Тогда она и пришла —              — Ах~ Как грустно ты смеёшься тут, Широ.              — как она всегда и делала.              Я обернулся на скрип двери и увидел, как она подходит ко мне.              Её удивительные фиолетовые глаза смотрели в мои, поблёскивая в свете заходящего солнца. Её волосы, связанные в два хвоста, развевались на ветру. По-прежнему одетая в костюм девочки-волшебницы — хотя и оставив где-то жезл — она подходила ко мне неторопливыми шагами, сложив ничем не занятые руки за спиной.              Она начала было что-то говорить, но быстро прервалась, на её лице появилось своеобразное выражение. Впрочем, оно быстро превратилось в оценивающее; она прикрыла рот ладошкой, лишь наполовину скрыв появившуюся жутковатую улыбочку.              — Хо-хо~ А ты неплохо выглядишь в этой форме, — я воспротивился желанию закатить глаза, буквально чувствуя, как её взгляд осматривает меня, зная что это её только поощрит.              — М-да? — я осмотрел форму Академии Куо, в которую был одет. В основном она была в чёрном и белом цветах, вместе с дурацким галстуком в полоску. — Мне кажется, что в этом я выгляжу довольно глупо, — высказался я, быстрым движением дёрнув за удавку вокруг шеи.              — Нет-нет, тебе идёт, — она продолжила подходить ближе, та же жутковатая улыбочка по-прежнему была наполовину прикрыта ладонью, впрочем, очень скоро улыбочка превратилась в полноценную усмешку, а глаза засветились так, что я немедленно понял, что ей в голову пришла одна из её идей.              — Раздевайся, — скомандовала она.              — Подожди... Чего?!              — Я сказала, раздевайся, — она потянула руки к моему пиджаку, пытаясь стащить его.              — Нет! — я быстро сделал шаг назад, подальше от её шаловливых ручек, и рефлекторно принял защитную позу, обернув руки вокруг себя.              — Да не штаны, извращенец! — Серафалл сложилась пополам от смеха, видя мою реакцию. — Я имела в виду, пиджак снимай.              — О, — я чувствовал, как горят мои щёки, пока она продолжала ржать. Почему-то мне казалось, что она сделала всё это нарочно.              — Ты могла выразить это иначе, — пробормотал я, послушно снимая пиджак.              — Могла, — охотно согласилась она, выхватывая пиджак из моих протянутых рук и проходя мимо меня. — Но тогда, я бы не увидела твоё миленькое краснеющее лицо!              Звуки её смеха продолжали разноситься по крыше, а она освободила волосы от лент и позволила им рассыпаться по спине, прежде чем накинуть пиджак. Быстро скользнув руками в рукава, она потянулась назад, снова высвобождая волосы, на этот раз из-под пиджака, и вновь они рассыпались по её спине.              — Ну? Как тебе? — она покрутилась на месте, пока не оказалась лицом ко мне. Её руки были широко раскинуты, и весь силуэт был подсвечен красно-золотым закатным небом. — Сойду я за ученицу?              Её тело было небольшим, и мой пиджак был ей очень велик. Руки были полностью скрыты в рукава, не было видно даже кончиков пальцев; так она казалась ещё меньше, чем была на самом деле, почти как ребёнок, одетый в папин свитер. Низ пиджака, между тем, доставал до обратной стороны коленок, исполняя роль второй юбки.              Её цвета воронового крыла локоны, теперь освобождённые, водопадом лежали вдоль спины, слегка развеваясь от лёгкого ветра. Она выжидающе улыбнулась мне, ожидая ответа.              — Что ты делаешь? — в конце концов спросил я, покачав головой на её выкрутасы.              — Что? — её мягкая улыбка по-прежнему была на месте, столь отличная от её обычных дразнящих. — Что такого неправильного в том, чтобы мне притвориться ученицей?              Она покрутилась ещё несколько раз, хихикая как дитя, пиджак хлопал за её спиной.              — Кроме того, я завидую, у меня-то никогда не было собственной формы. У меня никогда не было шанса поучиться в школе, как у тебя или Соны. В моё время все были на домашнем обучении.              Она подошла к перилам, скрестив руки, и опёрлась на них, глядя вниз, на развлекающихся родителей и учителей.              — Мне приходилось заниматься с самыми скучными репетиторами, каких ты можешь себе представить. Никто из них не был и близко столь забавным, как эти, — она кивнула в направлении кого-то внизу, мне не было видно, кого она имела в виду, но снизу послышался смех. Я различил в толпе голос Ямато, и без проблем представил его отпускающим шутки.              — И впрямь, я завидую, — она развернулась и прислонилась спиной к перилам, несколько прядей упали ей на лицо. — Было бы весело походить в школу с тобой.              — Ты бы доводила учителей до слёз практически ежедневно. Это ещё не считая того, что ты бы сделала с бедной Соной, — сухо заметил я.              — Верно, — бесстыдно кивнула она, её плечи слегка тряслись от сдерживаемого смеха, — но это всё равно было бы весело. Я гарантирую это.              Её плечи наконец успокоились, и она взглянула на меня со знающей улыбкой.              Я не сказал ничего, позволяя тишине завладеть нами, пока мы стояли на ветреной крыше, я смотрел на неё, а она на меня своими неправдоподобно фиолетовыми глазами. Молчание длилось, но оно не было неловким, пока она не решила его прервать.              — Ты снова думал о ней, — несмотря на формулировку, это не было вопросом. Она продолжала смотреть мне глаза. — О твоей Сэйбер. О твоём потерянном сокровище.              — ...Да, — я кивнул, не видя причин для отрицания, — я думал.              Улыбка, которой она мне ответила, была в равной степени сочувственная и принимающая. Она отвела от меня взгляд, переведя его на раскрытую ладонь, которую держала перед собой.              — Говорят, что все мы рождаемся с какой-то целью. Что каждое живое существо, великое и малое, имеет смысл существования, приходит в мир ради чего-то великого. Что наши жизни изначально имеют цель.              Она прикрыла глаза на миг, давая словам улечься. Затем, она сжала руку в кулак:              — Но это не так, — яркие фиолетовые глаза взглянули на меня, — это совершенно не так. У жизни нет цели, никто из нас не рождается с ней. Мы просто рождаемся, вот и всё. У жизни нет какого-то сакрального смысла иного, чем просто жить, что бы ни пытались рассказывать поэты и философы. Правда в том, что конкретной причины, почему мы существуем, нет.              Она совсем слегка улыбнулась, лишь уголки губ немного приподнялись.              — Но это не беда. Если мы рождаемся без цели, это не значит, что мы не можем её найти.              Она облокотилась на перила и уставилась в небо.              — Мы приходим в этот мир без цели, но если ты будешь всерьёз искать её, искать прилежно и неустанно, покуда живёшь, однажды ты найдёшь. Сокровище, что будет лишь для тебя.       И когда ты найдёшь драгоценнейшее из сокровищ, когда будешь держать его в своих руках, ты непременно поймёшь: "а, вот и причина, почему я родился. Вот цель моей жизни".              Она вновь опустила глаза, на этот раз не встречаясь взглядом со мной. Она грустно посмотрела на свои пустые ладони, которые выставила перед собой.              — Сокровище... Однажды я его нашла. Это было давно, но я потеряла его. Моё сокровище, мою Эвелин.              Она закрыла глаза, голос упал до шёпота.              — Вот и всё, подумала я. Я проиграла, конец истории. Мир, однажды наполненный цветами, стал серым, и без неё моя жизнь не имела ни цели, ни смысла.              Она медленно открыла глаза, взгляд остался расфокусированным.              — А потом случилось чудо. Маленькое чудо, что-то, что происходит постоянно и по всему миру, но для меня это было несравненное чудо. Маленькое чудо по имени Сона.              Смешок вырвался из её горла.              — Ты знаешь, что когда-то я ненавидела её? Когда она только родилась, я искренне её презирала и не хотела иметь с ней ничего общего. Но упрямая малышка не оставляла меня в покое. Хех, уже тогда она не слушала ничего, что я ей говорю... Как бы плохо я ни поступала с ней, она следовала за мной словно вторая тень, изо всех сил стараясь мне помогать.              — И когда я наконец сорвалась и спросила её, почему она не оставит меня наконец в покое, знаешь, что она мне сказала? — Фиолетовые глаза взглянули в мои, а на губах появилась довольная усмешка. — Она посмотрела на меня снизу вверх своими огромными щенячьими глазками и сказала: "Потому что ты выглядишь грустной".              Серафалл фыркнула, но продолжила с улыбкой:              — И так, Широ, я нашла своё второе сокровище, — её улыбка померкла. — Но этого недостаточно, как бы я того ни хотела, Сона не была моей. Не вполне. Она была не для меня, по крайней мере, ненадолго. Я лишь была её хранителем, покуда не настанет день, и она будет принадлежать кому-то другому, и мне придётся её отдать.              Она посмотрела влево.              — И я решила снова искать его. Сокровище, что было бы лишь моим. Однажды я нашла, и может быть, возможно, могла бы найти ещё раз. Но я не нашла.              Долгое, долгое время я думала, что это всё. Что я однажды потеряла свой шанс, и другого не будет. По всему миру я искала своё сокровище, такое, что было бы лишь для меня, но не могла найти. Как бы внимательно я ни смотрела, как бы далеко я ни искала, его попросту не было. И вот наконец я стала понимать, что его не существует, что в этом мире просто нет такого сокровища, что было бы лишь моим. Очень давно я не плакала больше, чем в тот день.              — Но я ошибалась, — она перевела взгляд на меня, и глаза её были серьёзнее, чем я когда–либо видел, — потому что появился ты.              Она оттолкнулась от перил и подошла ко мне, не спуская глаз с моего лица ни на миг.              — Разумеется, я не могла найти тебя, как я могла это сделать? Тебя, что пришёл из другого мира. Тебя, что вне всяких сомнений, моё драгоценнейшее сокровище.              — Серафалл, — начал я, но прежде, чем я успел добавить хоть слово, она оборвала меня:              — Сера. — потребовала она; имя, которым она настаивала, чтобы я её звал. Упрямое выражение её лица говорило мне, что здесь она не уступит.              — Сера, — сдался я, — я давно уже тебе сказал, что я не могу...              — А я сказала, что отказываюсь это принимать, — снова оборвала она; её глаза горели в лучах заката. — Все твои отказы, все отрицания, все до единого, я отклоняю их все.              Она протянула руку, и с куда большей нежностью, чем это требовалось, обхватила мою щёку.              — Я понимаю, — негромко сказала она, поглаживая моё лицо большим пальцем. — Я понимаю боль от потери кого-то, бывшего для тебя центром мира, лучше, чем кто-либо из всех, кого я знаю. Поэтому, я буду ждать. Я буду ждать, и ждать, и ждать и ждать столько, сколько понадобится. Пока не придёт тот день, когда ты сможешь посмотреть на меня так, как я смотрю на тебя.              Она отпустила меня, медленно отступая назад и не сводя глаз с моего лица.              — Именно потому, что я понимаю это чувство, я не хочу тебя отпускать. Однажды, я уже совершила такую ошибку, и потеряла её из-за этого. Я не потеряю тебя так же. Я отказываюсь.       — Потому, я не буду колебаться, — её глаза, пылающие решимостью, смотрели прямо в мои. Она остановилась около перил. — Это мой второй шанс, его я ждала две сотни лет, и его я не упущу. Я не собираюсь делать глупых ошибок, таких как колебаться, ждать или быть осторожной. Я нырну в это с головой, и рано или поздно я тебя поймаю. Никаких колебаний, никаких сожалений, пусть всё будет честно с самого начала.              Сказав это и решительно мне кивнув, она стремительно — пиджак закрутился вокруг неё — развернулась к перилам. Столь же решительно она с силой — аж металл загудел — поставила одну ногу на них, и, взглянув на толпу внизу, без малейших колебаний начала делать глубокий вдох.              Сообразив, что она собирается сделать, я потянулся остановить её:              — Сера! Не...              Слишком поздно.              — Я, Серафалл Левиафан, люблю Эмию Широ, и буду любить его и только его, до конца моих дней! — прокричала она во всю мощь лёгких.              Её крик был столь громким, что эхом отразился от противоположной стены, достигая каждого уголка школьной территории и не оставляя сомнений, что его услышали все, кто мог услышать.              Тишина висела в воздухе, толпа внизу притихла и застыла от неожиданного заявления, прежде чем взорваться радостными возгласами и аплодисментами. Некоторые даже свистели и кричали что–то в поддержку.              Я был уверен, что среди прочих различаю смех и одобрительные возгласы Сазекса.              Пиджак слегка бился на ветру у неё за спиной, когда она снова повернулась ко мне, с горящими щеками, рукой, поднятой к лицу и улыбкой на нём, хихикая немного нервно и взволнованно. Её лицо выражало неловкость, нервозность, возбуждение и чистый восторг.              Ни следа сожаления.              Я даже не знаю, чему я удивляюсь. В конце концов —              Это Серафалл.              Она наставила на меня палец, её силуэт был подсвечен заходящим солнцем, а волосы развевались на ветру.              На рассвете, я потерял её. На закате, она появилась. Разные, как день и ночь.              — Эмия Широ, — объявила она, подходя ко мне, — я люблю тебя.              — Ты говоришь это, начиная со дня нашей встречи, — была в моём голосе эмоция, которую даже я сам не мог понять. — Сколько ты ещё будешь это говорить?              — Пока ты мне не поверишь, — горящие глаза цвета вод смотрели в мои золотые; она подходила ближе с каждым словом, — и ещё всегда после этого. Я буду говорить это, пока не погаснет солнце и не настанет конец времён, и буду продолжать говорить эти слова и после этого. Потому что в этом мире, полном лжи, это единственная истина.              — Серафалл Левиафан всегда будет любить Эмию Широ.              Она наконец подошла ко мне, встав так близко, что едва ли между нами осталась хоть какое–то расстояние. Встав на цыпочки, она снова обхватила мою щёку.              — Ты мой, — объявила она твёрдым голосом и не сводя с меня глаз. — Ты стал моим, когда продал мне душу. А я отдам тебе свою, чтобы стать твоей в ответ. Ты будешь моим грехом, и так я... — Серафалл остановилась, на её лице появилось недовольное выражение.              — Почему ты должен быть такой каланчой?              — Чего? — вырвалось у меня от неожиданности.              Она отпустила мою щёку и ухватила мой галстук.              — Ты слишком высокий. Как я должна говорить с тобой, когда ты где–то там наверху? — она потянула меня за галстук, вынуждая наклониться. — Сядь.              Стремясь избежать печальной участи быть задушенным, я позволил ей увлечь меня на землю и заставить сесть, скрестив ноги.              — Во-от, так куда лучше, — она гордо улыбнулась, глядя на меня сверху вниз и положив руки на пояс, — теперь...              Она снова прервалась на середине фразы. Уперев руку в подбородок, она наклонилась вперёд, разглядывая меня со слегка задумчивым выражением лица.              — Ты знаешь, — сузив глаза, сказала она, — а вблизи ты не такой привлекательный, как издалека.              Эта женщина!              Я успел остановить себя от достойного ответа, разглядев насмешливую ухмылку на её лице. Я застонал и прикрыл глаза руками. Не могу поверить, что я на это повёлся...              –Хахахаха, — засмеялась она, запрокинув голову. — Вот! Вот то самое краснеющее лицо, что я хотела увидеть! — она снова посмотрела на меня, бесстыдно ухмыляясь. — Я ждала две сотни лет, просто чтобы найти тебя. Даже если мне придётся ждать ещё пару тысяч, я с радостью подожду ещё и миллион лишь ради шанса, что ты полюбишь меня.              И прежде, чем я успел хоть что–нибудь сказать, она обошла меня, и я почувствовал её вес на своей спине, прежде чем она скользнула вниз и мы оказались сидя спина к спине. Она повернула голову, положив её мне на плечо, так, что слегка повернувшись, я мог видеть её сверкающие глаза. Она улыбалась.               — Радуйся, Широ! Любовь снова нашла тебя, хотел ты того или нет.              Она отвела взгляд, и в следующее мгновение начала делать самую смущающую вещь из всех, что я мог бы придумать.              Серафалл начала петь. И не что-нибудь, а песню о любви!                     

* * *

                    

Песня: Genesis of Aquarion — Accepella (перед отметкой "одна минута")

             

I remember sitting with you       (я помню, как сидела с тобой)       Underneath the Tree of life       (под Древом Жизни)

             Сидя за рабочим столом, Сона вскинула голову, отрываясь от наполовину законченного отчёта, её внимание привлекли весьма необычные звуки. Она посмотрела в сторону двери, наклонила голову для лучшей слышимости, и нечто похожее на пение достигло её ушей.              

We listened to every faint cry       (мы вслушивались в каждый тихий крик)       Of the Creature there on the World began       (Создания, что было при начале Мира)

             Да, ошибки не было. То, что она слышала, определённо было пением. Она взглянула на гору отчётов, которые по-прежнему нуждались в заполнении. Со всеми тренировками, она была отброшена назад в своей работе, как никогда раньше, и совершенно не испытывала нужды в отвлекающих факторах, особенно сейчас.              Но пение не спешило прекращаться, и Сона с раздражённым вздохом оттолкнулась от стола и отъехала назад в своём кресле. Лучше позаботиться об этом сейчас, пока это не переросло во что-то похуже, как нередко происходило в её жизни. К тому же, хоть она и не спешила это признать, ей был немного любопытен источник пения.              

Looking at everything I`ve lost       (глядя на всё, что потерял)       And almost everything I`ve loved       (и почти на всё, что любил)

             Сона вышла из комнаты, остановившись в пустом коридоре. Она глянула вправо и влево, после чего закрыла глаза, внимательно прислушиваясь. Вскоре после этого, она открыла их, и, решительно кивнув себе, быстро отправилась влево по коридору. Проходя мимо даже не одной, а двух лестниц и, не замедляясь ни на миг, она отстранённо заметила, как хорошо разносится эхо её шагов по пустым коридорам.              

I`ll hold them all tightly in my arms       (я сожму их всех крепко в своих руках)       Wondering where am I, so please tell me where to go       (не знаю, где я, так скажи мне, куда идти)

             Наконец остановившись у третьей лестницы, Сона подошла к перилам, и, перегнувшись через них, посмотрела вверх, пытаясь увидеть источник пения. В следующее мгновение, она уже поднималась по лестнице. Она поднималась быстрыми уверенными шагами, минуя две ступеньки за шаг, и остановилась только на самом верху, на платформе, где располагалась дверь, ведущая на крышу.              

All the answers you seek lie hidden in the Sun       (все ответы, что ты ищешь, лежат, спрятаны в Солнце)       If I hadn`t met you my life would have been in the Darkness forever       (не встреть я тебя, моя жизнь вечно была бы во Тьме)

             Секунду Сона оценивающе смотрела на стальную дверь, перед тем как подойти к ней. С каждым шагом пение становилось громче, уверяя её, что кем бы ни был виновник, он был за дверью.              Сона положила руку на дверь, и уже хотела толкнуть и открыть её, но в последний момент наконец узнала голос, который пел. Это привело к тому, что она застыла, ошарашенно моргая, и начиная что-то подозревать.              

In my wings are the powers of immortality       (в крыльях моих — силы бессмертия)

             Так что, вместо того, чтобы широко распахивать дверь, Сона присела и легонько её толкнула, создав для себя небольшую щель, в которую можно было заглянуть.              Заглянув в неё, Сона была вынуждена какое-то время поморгать, чтобы избавиться от точек, которые вызвал яркий красный свет солнца, ударивший ей прямо в глаза. Когда она наконец обрела вновь способность видеть, она почувствовала, что её глаза непроизвольно широко распахиваются, а челюсть слегка отвисает.              

But by meeting you my whole life has changed       (но встреча с тобой изменила всю мою жизнь)       You light to me, hope to me, strength into my life       (ты мой свет, моя надежда, моя воля к жизни)

             Сона поморгала, поморгала ещё, и поморгала в третий раз, но видение никуда не уходило. Но её удивление быстро переросло в веселье, и ей пришлось прикрыть ладонью рот, чтобы не дать смешкам быть услышанными.              

All this time twelve thousand years       (всё это время, все двенадцать тысяч лет)       I know Aishiteru!       (я знаю, я люблю тебя!)       (I love you!)(3)       (я люблю тебя!)

             Болтая ногами и опираясь о его спину, Серафалл сидела с широченной улыбкой на лице и счастливо пела во всеуслышанье.              Закутанная в пиджак, который был ей слишком велик, даже кончики её пальцев не торчали из рукавов, она всё равно широко размахивала руками, и, запрокинув голову, продолжала петь.              Её длинные распущенные волосы лежали на земле вокруг неё, отсвечивая красным в свете заходящего солнца, диск которого был в небе прямо позади сидящих.              

Eight thousand years since the time that I`ve met you my love grows stronger than ever before       (восемь тысяч лет спустя после нашей встречи, моя любовь стала сильнее чем когда-либо прежде)       Words can`t say of this time I`ve been waiting to share my love with you       (словами не передать, сколько я ждала, чтобы разделить свою любовь с тобой)

             Вплотную к ней, спина к спине, сидел Широ. Он немного сутулился, пряди волос скрывали его глаза от неё, рот он прикрывал ладонью.              Даже багровый свет заката не мог скрыть, насколько красным было его лицо.              

I`d give you my life       (я отдам тебе жизнь)       I`d give you the world to see you smiling every day       (я отдам тебе мир, чтобы каждый день видеть твою улыбку)

             — Да, — улыбнулась Сона, глядя на них. — с ними точно всё будет в порядке.              

One million and two thousand years from now Aishiteiru       (миллион и две тысячи лет спустя — люблю тебя)

             Тихонько, чтобы они не услышали, Сона поднялась и аккуратно прикрыла дверь. Взглянув последний раз на дверь, она покачала головой и мягко рассмеялась, прежде чем повернуться и уйти.              Спускаясь, она не выдержала и ещё раз покачала головой, в то время как песня продолжала звучать, и эхо провожало её на всём пути вниз.              

I want you to know since you came to my life       (хочу, чтобы ты знал — с тех пор, как ты в моей жизни)       Every day, every night, you give light into the darkest       (каждый день, каждую ночь, ты даришь свет даже самым тёмным)       Skies       (небесам)

                    

* * *

                    Банкет во дворе по-прежнему шёл полным ходом. Периодически раздавался смех, примешиваясь к звукам болтовни; родители продолжали общаться и находить общий язык со своими "коллегами" и школьным персоналом. Некоторые обсуждали недавно прозвучавшее публичное признание, вспоминая и сравнивая со своими эскападами времён юности.              Развлекаясь, никто из них не почувствовал опасности, которая шла прямо среди них.              Он шёл среди разрозненной толпы с выдающейся лёгкостью, каждый его шаг был лёгким, неестественно грациозным. Длинные серые волосы, связанные в хвост, покачивались позади юноши; он уверенно шёл вперёд, не удостаивая никого из толпы более чем мимолётным взглядом.              Одетый в безупречно чистую мужскую форму Академии Куо, юноша представлял из себя любопытное зрелище. Многие, несмотря на одежду, затруднились бы сказать, какого он был пола. Длина волос, мягкость и бледность кожи, худощавое, можно сказать изящное телосложение и грация, с которой он двигался — всё указывало на то, что это была девушка.              Однако лишь один взгляд на его лицо полностью в этом разубеждал. Его черты были слишком остры, чтобы быть женственными, слишком суровы, чтобы быть красивыми. Где следовало быть мягким изгибам, были лишь острые грани. Его глаза были сужены в щёлочки, скрывая ото всех зрачки, а вместе с ними и мысли(4).              И невзирая на всю грацию, его манера держать себя была какой-то надменной, с доминирующим оттенком. При этом, улыбка на его лице...              ...была абсолютно пустой.              В общем, он был совершенно андрогинным.              Игнорируя людей вокруг, он шёл к дверям школы, и, достигнув их, бесшумно скользнул внутрь. Остановившись на мгновение, он огляделся, чтобы сориентироваться, после чего вновь уверенно зашагал дальше по коридору.              — ...и теперь я понятия не имею, что делать со всеми этими DVD.              Голос, разносившийся по коридору, исходил от молодого парня-блондина, вышедшего из-за угла со стопкой дисков в руках. Он разговаривал со своей спутницей, беловолосой девочкой, по которой было совершенно незаметно, слушала она его или нет, поскольку всё её внимание было приковано к палочке йокана, который она ела одной рукой, остаток угощения занимал другую.              Юноша обратил на них не больше внимания, чем на что-то другое, продолжая спокойно идти дальше с пустой вежливой улыбкой на лице.              Они шли навстречу друг другу, направляясь по своим делам и не обращая друг на друга внимания, шаги было хорошо слышно в пустынном коридоре.              И когда они наконец встретились, прямо в середине коридора, то они...              ...разошлись как ни в чём ни бывало.              Юноша продолжил свой путь по коридору, никак не показав, что заметил существование пары. Блондин же продолжал озадаченно смотреть на диски в своих руках.              — В смысле, как мне пересмотреть всё это? — он взял верхний диск из стопки, в неподписанной упаковке, и заглянул на другую её сторону, словно рассчитывая, что там будет написан ответ. — У тебя есть идеи, Конеко?              Обращаясь к своей маленькой спутнице, он повернулся вбок, только чтобы замереть на месте, обнаружив, что её там не было.              — Конеко? — он повертел головой вправо и влево в её поисках, обнаружив её наконец у себя за спиной.              Его глаза расширились в шоке, когда он увидел, в каком она виде:              — Конеко! Что случилось?              Её глаза были практически белыми, настолько широко они были распахнуты. Кошачьи уши, обычно спрятанные из предосторожности, стояли торчком, а всё тело дрожало настолько сильно, что это было видно невооружённым глазом.              Еда выпала из её застывших рук и рассыпалась по полу, но она не обращала на это внимания, слишком напуганная, чтобы двигаться и глядя прямо перед собой расширенными в ужасе глазами.              — ... — она попыталась что-то сказать, но ничего не получалось. Со второй попытки вышло яснее, хотя стучавшие зубы не прибавляли разборчивости. — Д-д-дра...              Юноша повернул за угол, скрываясь из виду и радиуса слышимости.              Он продолжил свой путь, пока не достиг конца коридора, где была расположена лестница, затем повернулся и начал подниматься. Он шёл длинными уверенными шагами, не делая ни одного лишнего движения, словно охотник.              Вопрос был в том, кто был его жертвой?              Поднявшись на второй этаж и уже собираясь пройти дальше на третий, он остановился, одной ногой уже на ступеньке следующей лестницы. Слегка нахмурив брови и склонив голову на бок, он внимательно прислушался к тихим звукам раздающихся вдали голосов. Его глаза расширились в узнавании, позволяя увидеть бледно-серые глаза, а на лице возникла усмешка, наполненная чистой ненавистью — первой искренней эмоцией, продемонстрированной им за сегодня. Впрочем, она быстро исчезла, сменившись уже привычной бессмысленной улыбкой.              Он посмотрел наверх, будто размышляя над чем-то, затем кивнул сам себе и сменил курс, направившись в коридор второго этажа.              Тихие голоса становились громче по мере его приближения к классу, откуда они и доносились. Он взялся за дверную ручку, поворачивая её и распахивая дверь.              — Эй, Иссей, — донеслось от троицы парней, стоявших в углу класса, а конкретно от парня с выбритой головой. Он непонимающе смотрел на другого, с коричневыми волосами. — Что ты делаешь?              — Я думаю, — руки того были скрещены на груди, глаза закрыты, а лицо было воплощением сконцентрированности.              — Иссей, — последний участник группы, похожий на ботана паренёк, поправил очки на носу. — Сколько раз мне тебе повторять, что выбор, использовать правую или левую руку, когда будешь смотреть порно, не считается за "думаю".              Иссей вскочил с места, ударив руками по парте:              — Мотохама! Это вовсе не то, о чём я думал! — он прервался, оскорблённое выражение на его лице сменилось задумчивым, и, почёсывая подбородок, он снова сел. — Но это ведёт нас к интересному философскому вопросу. Какая лучше, правая или левая?              — Ты и впрямь совсем не изменился, червяк? — голос, прервавший разговор, звучал весело, но в нём были нотки отвращения, которые мог бы уловить кто-нибудь достаточно проницательный.              Оглянувшись, троица обнаружила на другом конце комнаты сероволосого юношу, который подпирал дверной проём, стоя со скрещенными руками и с улыбкой слишком пустой, чтобы её можно было назвать приятной.              — О нет, только не ещё один бисёнен! — простонал лысый, Мацуда. — Откуда вы все сегодня повылезали? Стоп! — он вскинулся, внимательно осматривая юношу. — Только не говори мне, что тебе тоже нужно наше порно? Забудь. — он скрестил руки в форме `X`. — Мы отдали всё, что могли Кибе. Ты ничего не получишь.              Пустая улыбка стала немного жёстче при этих словах, а глаза-щёлочки слегка приоткрылись.              — Нет, я здесь не для того, чтобы забрать ваше драгоценное порно, — ответил он, прокатывая последнее слово на языке так, что это можно было счесть издевательским. — Я здесь, чтобы взглянуть, как дела у маленького червяка.              Мотохама, быстро распознав оскорбление, нахмурился, снова поправляя очки.              — Иссей, ты знаешь этого парня? — не получив ответа, он попробовал ещё раз:              — Иссей? — он обернулся на своего друга и непонимающе моргнул.              Глядя на новоприбывшего, Иссей стал совершенно бледен, настолько, что цвет его кожи можно было сравнить со снегом. Он надолго замер, опасаясь даже дышать, глядя на юношу с раболепным ужасом. Наконец, он пришёл в себя настолько, что смог заговорить.              Громко сглотнув — его горло явно сильно пересохло, он наконец, запинаясь, смог выдавить из себя:              — Н-н-нээ-сан...              — Нээ-сан! — хором вскрикнули Мацуда и Мотохама в удивлении, повернувшись к `юноше`. Хорошо натренированные глаза быстро различили небольшую выпуклость в районе груди, которая стала очевидной теперь, когда на это было указано. Мацуда продолжил:              — Погоди, так он девушка? Нет, минутку, ты сказал "нээ-сан". У тебя есть сестра и ты нам ничего об этом не сказал?              — О, неужели червяк забыл упомянуть обо мне, — издевательски проворковала она, отходя от двери и начиная подходить к ним между парт. — Ну, мы не можем оставить это так, не так ли?              Подойдя, она встала позади Иссея немного сбоку от него, после чего наклонилась, закидывая руку ему на плечо и притягивая его в полуобъятие, не обращая внимания на холодный пот, который выступил от ужаса у него на лице от одного её прикосновения.              — Разрешите представиться, — она на мгновение наклонила голову, это можно было бы из щедрости назвать кивком. — Я — сестра-близнец червяка и старший ребёнок семьи Хёдо. Меня зовут-              Нечто слишком зубастое, чтобы это можно было назвать улыбкой, появилось на её лице.              — Хёдо Карасуба.              Берегитесь, ибо Дракон вошёл в Академию Куо!
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.