***
В сознание постепенно врывался отвратительный запах медикаментов и стерильности. Запах больницы. Первая попытка открыть глаза не увенчалась успехом, это удалось сделать немного позже. Осматривая палату, она понимает, что не ошиблась. Она в больнице. Но почему? В голове резко проносятся воспоминания, и Молли морщится от боли. Свадьба. Да, у неё была свадьба. Она кидает взгляд на левую руку, отмечая наличие кольца. Потом они сидели за столом, Майкрофт мягко сжимал её ладонь, Шерлок говорил тост, а потом… потом тот мужчина. Похолодев, девушка откидывает одеяло, не обращая внимания на катетер, и видит на животе большую повязку. — Нет, нет, нет, — рвано шепчет она и нажимает кнопку вызова персонала. Ей нужно сейчас же узнать, что произошло потом. Вместо медсестры в палату заходит мужчина лет сорока. Девушка поднимается, превозмогая слабость и ломоту в теле. Она отмечает несколько нервный вид мужчины, и это заставляет её сжать простынь холодными пальцами. — Здравствуйте, миссис Холмс, — он прокашливается, явно оттягивая момент и прячет взгляд, — меня зовут Джек Смит, я… — Послушайте, — она перебивает его, так как не собирается сейчас слушать долгую и монотонную речь, — мне не особо важно всё это. Я помню, что произошло, и сейчас хочу узнать только одно: мой ребёнок. С ним всё в порядке? Он, видимо, понимает, что тянуть больше нет смысла, а потому снова прокашливается и наконец смотрит ей в лицо. — Мне очень жаль, миссис Холмс. Ранение было очень серьёзным и… нам не удалось спасти его. Дальше Молли его не слушает. Доктор говорит ещё что-то о том, куда попала пуля, что они правда сделали всё возможное, но ей это не важно. Из всего этого вырисовывается одно, самое главное предложение — её ребёнок мертв. Взгляд девушки опускается и стекленеет, руки сами находят перебинтованный живот. В голове настойчиво бьётся мысль, что это она, она виновата в смерти собственного ребёнка. Если бы она просто оттолкнула Майкрофта и не стала бы на его место, если бы была осторожней… Доктор подходит к ней, окликая, но это делает всё ещё хуже. — Миссис Холмс. Миссис Холмс. Холмс. Майкрофт. О Господи! Как она теперь посмотрит ему в глаза, как она сможет жить с ним, когда она практически сама убила их ещё не рождённого ребёнка. «Он не простит. Он не простит меня за это. Что я наделала?» Мужчина рядом пытается привести её в чувство, дотрагивается до плеча, и в этот момент она откидывает его руку. Рот Молли открывается в беззвучном крике, из глаз начинают литься слезы, и она сгибается пополам. «Я убила нашего ребёнка». Она рыдает. Громко, надрывно. Почти что кричит, на самом деле. Кричит от жуткой боли внутри, что пожирает и не даёт успокоиться. Это должен был быть самый замечательный день в её жизни. Но он стал днём, когда она разрушила всё, что у неё было. День, когда Молли лишилась всего. Она помнит, как сообщила ему, что беременна, как он искренне обрадовался и тотчас сделал ей предложение. Для неё, испытывавшей страх, это было похоже на сказку. С того утра он по возможности всё время был рядом, откладывая большую часть дел, и она не могла перестать счастливо улыбаться, понимая, как ей повезло. Однако, сейчас эти воспоминания казались затишьем перед бурей, которую никто и не ожидал. Но она настигла их, отняв самое дорогое и теперь… теперь Хупер не знала, что будет дальше. Не знала, как с этим справиться, да и сможет ли она вообще это сделать. Слёзы продолжают течь по лицу, когда неожиданно ощущается сильная слабость в теле. Она отстранённо понимает, что это доктор что-то ввёл ей. Наверное, какое-то успокоительное или снотворное. Молли так хочется, чтобы потом, когда она проснётся, это всё оказалось бы лишь жутким кошмаром, но она понимает, что так не будет. Всё, сказка закончилась. Она откидывается на подушки, последняя капля скатывается по её щеке, оставляя мокрую дорожку, и девушка проваливается во тьму.***
Это был словно гром среди ясного неба. Майкрофт услышал звук выстрела и инстинктивно хотел заслонить жену, даже не смотря, кто стреляет, как вдруг понял, что Молли стоит перед ним. Он видит, как она покачнулась, а потом подхватывает её и поворачивает к себе, с ужасом видя кровавое пятно на белоснежном свадебном платье. Сейчас его не слишком волнует стрелявший человек — он знает, что об этом позаботятся его люди. Всё внимание Холмса сосредоточенно на девушке, чьё лицо исказилось в гримасе боли. Он укладывает её на небольшой диван, шепча «Молли» снова и снова, словно это может как-то помочь. Мама и Шерлок подходят, начиная какие-то манипуляции, а он лишь стоит с кровью на руках и не знает, куда себя деть. Она уже потеряла сознание, и это точно не сулит ничего хорошего. Майкрофту плевать на мельтешащих гостей, да и вообще на всё остальное. Он видит лишь свою жену, что сейчас без сознания лежит на диване, а алое пятно становится всё больше. Алое пятно там, где её живот. Где их ребёнок. Скорая приезжает быстро, он, разумеется, едет в этой же машине, сжимая одеревеневшими пальцами ладонь девушки и молясь всем богам, чтобы уже не было слишком поздно. Молли увозят на каталке в операционную, а он остаётся в коридоре, пытаясь вспомнить, как дышать. Рядом родители и брат, но от этого ничуть не легче. Сейчас все его мысли там, за дверью, в комнате, где лежит Молли. Где пытаются спасти её и их не рождённого ребёнка. Холмс отгоняет мысли, что при таком раскладе, скорее всего, если они и смогут спасти кого-то, то только одного. А может, вообще никого… Но он не хочет сейчас думать об этом. Ему нужно переключиться, и мужчина вспоминает о стрелявшем человеке. Пальцы сами набирают номер Антеи, голос которой взволнованно спрашивает, как миссис Холмс, а потом сообщает, что того мужчину схватили и сейчас допрашивают. О, видит Бог, он бы очень хотел быть на этом допросе. Он бы очень хотел в нём участвовать. Но сейчас он обязан быть здесь и ждать, каким бы невыносимым мучением это не казалось. Стрелки на часах в больничном коридоре двигаются так громко, но так медленно, и каждая минута идёт словно час. Майкрофт сжимает голову руками, сидя на стуле, и отчаянно пытается думать о чём-то, отвлечься, но ничего не выходит. — Милый, — рука ложится на плечо, теплый и взволнованный голос матери пытается достучаться до него. Он поднимает взгляд на неё, и, видимо, что-то есть в этом взгляде, потому как женщина прерывисто вздыхает, и в её взгляде столько жалости и боли. Майкрофт не позволяет кому-либо, кроме Молли, видеть свою слабость, но сейчас он не может собраться и стать холодным, невозмутимым. Не тогда, когда его сердце буквально разрывается, желая быть рядом с любимой. Ему не важно, сколько истинных эмоций проявляется на его лице, не важно, как смотрит на него персонал больницы. Мужчина встаёт и начинает ходить вдоль коридора, бросая взгляды на двери операционной, не имея больше терпения сидеть на месте. Хочется ворваться туда и увидеть её, но какой смысл? Кулаки невольно сжимаются так, что ногти до крови впиваются в ладонь. Собственное бессилие злит. Он человек, у которого есть столько возможностей и связей. И он бессилен сейчас, когда его жена там на пару с их ребёнком борются за жизнь. Какая отвратительная ирония, подумать только. Проходит ровно два часа и одиннадцать минут, Холмс считал. Двери открываются, и оттуда выходит бледный врач. Он снимает маску и вытирает потное лицо, подходя к ним. Майкрофт пытается словить его взгляд и понять, что там произошло. Понять, чем всё закончилось, но мужчина упорно избегает зрительного контакта, что ещё больше его раздражает. — Мистер Холмс, я полагаю? Майкрофт нетерпеливо кивает, так как в горле пересохло, и он не может сейчас выдавить из себя ни слова. — Ранение было очень серьёзным. Нам с трудом удалось сохранить жизнь вашей жене… — А ребёнок? — перебивает его миссис Холмс, нервно хватаясь за локоть мужа. — Мне очень жаль, — сконфуженно произносит доктор и сжимает губы. Что-то переворачивается в груди Майкрофта. Ребёнок. Ребёнок не выжил. Эти три слова набатом стучат в голове, и мужчина замирает, отказываясь верить в это. — Что с Молли? — Шерлок переводит взгляд от брата к доктору, дожидаясь ответа на свой вопрос. — Миссис Холмс сейчас под капельницей. Она потеряла много крови, и ей понадобится много времени для восстановления. Но при правильных условиях она вернётся в норму. Доктор уходит, извинившись, и все молчат. Никто не решается нарушить давящую тишину, никто не решается даже дотронуться до Майкрофта, который грузно опускается на стол, смотря в одну точку. «…она вернётся в норму». Да как она вообще может вернуться в норму после такого? Мужчина вспоминает утро, когда она взволнованно и немного испуганно сообщила ему о своей беременности. Он помнит, как в груди зародилось тепло и нежность по отношению к этой девушке. Сделать ей предложение в тот момент казалось таким правильным. Он помнит её счастливую улыбку и блеск в глазах, и это практически не менялось с того дня. Он отменял встречи, оставлял отчеты и прочее на Антею, только бы побыть как можно дольше со своей Молли. Они вместе планировали свадьбу, решали, сколько будет гостей и как их лучше разместить. Посуда, цветы, музыка. Они всё решали вместе, не имея ни малейшего желания расставаться хоть на какое-то время. В голове пронеслось, как после обмена кольцами и поздравлений, когда они остались вдвоём ненадолго, девушка нежно поцеловала его и прошептала, что она счастлива. Глаза Майкрофта увлажнились. Она была счастлива. Ещё три часа назад она была счастлива, сидя с ним рядом. Она была счастлива, нося его ребёнка под сердцем и став его женой. Но всё это разрушилась за одно мгновение. И это его вина. Не усмотрел, недоглядел. Мужчина знал — она мечтала о семье. О семье с ним. И у них была такая возможность, но теперь… что он скажет ей? Как объяснить? Ведь это его вина. Так или иначе, Холмс должен был позаботиться о безопасности на их свадьбе, но что-то пошло не так. Человека с пистолетом пропустили, и он выстрелил. Он задумывается на секунду, вспоминая, что в момент выстрела Молли оказалась перед ним, словно… словно загораживая его собой. Внезапная догадка ошеломляет, и он звонит Антее, которая сообщает, что стрелявший раскололся. Его подослали. И имя человека, который это сделал отлично знакомо Майкрофту. Зная, что Молли сейчас нужен сон и надлежащий уход, он уходит, в то время как в больнице остаются его брат и их родители. Машина уже ждёт его у выхода, и, едва закрыв двери, он называет нужный адрес.***
— Спасибо, что нашли для меня время, мистер Макферсон, — он пожимает протянутую руку и садится на предложенный стул. — Что вы, мистер Холмс. Для меня честь принимать такого гостя, как вы, — мужчина ухмыляется. Майкрофту совершенно не нравится сидящий напротив мужчина. Более того, он ему противен. Фредерик Макферсон - довольно влиятельный бизнесмен и политик, известный в некоторых кругах. Но кроме всего этого есть информация, что он занимается совершенно незаконными вещами, а именно продажей наркотиков, нелегальных акций и даже, в отдельных случаях, продажей людей. Холмсу омерзителен этот упитанный мужчина с бородкой и претензией на уважение со стороны любого. Он уж точно ни грамма его не уважает. И будет рад самолично сделать всё возможное, чтобы он поплатился за содеянные преступления. Однако, как бы Майкрофту не хотелось, максимум что ожидает этого отвратительнейшего человека — тюрьма. Что ж, это лучше, чем ничего. — Итак, по какому именно делу Вы хотели встретиться со мной? — Дело в том, что я слышал о Вас кое-что, мистер Макферсон, — мужчина делает вид, что ему откровенно скучно, и он не то, чтобы очень заинтересован во всём этом. А вот человек напротив заинтересованно поднимает бровь. Он ведь знает, что о нём ходит много разных слухов. Интересно, что же слышал именно мистер Холмс? И чему он поверил? — Так вот, в последнее время у меня возникли некоторые трудности. В денежном плане. Он позволяет словам повиснуть в воздухе и замечает искорку интереса в холодно-голубых глазах собеседника. Если бы он пришел и заговорил про наркотики или какого-нибудь человека, то это было бы слишком подозрительно — подобные сделки не заключаются вот так просто. Поэтому вариант с акциями надежней. Он выставляет всё так, будто столкнулся с трудностями, но, конечно, не просит денег, а хочет именно заключить сделку. Это не выглядит странно, ведь на бирже совсем недавно был резкий упадок, и многие потерпели убыток. Но этому самодовольному ублюдку вовсе не обязательно знать, что Холмс, благодаря своим верным источникам, наоборот, выиграл на всём этом. — И вы хотели бы моей помощи, — полувопросительно и осторожно говорит мужчина. — Я бы хотел взаимовыгодного соглашения, — поправляет Майкрофт и видит, как на лице у собеседника ухмылка становится более развязной. Он принял правила. — Это можно устроить, — он подходит к сейфу, загораживая его собой, и вводит код, доставая оттуда бумаги и снова закрывая его. Мужчина кладет всё перед Холмсом, и обычный человек, не вчитываясь, решит, что это какой-нибудь стандартный договор. Тогда как, на самом деле, там написано про предоставление акций и ответную помощь. Таким образом, подписав его, Майкрофт обязуется в дальнейшем оказывать всяческую поддержку и прикрытие Макферсону. И, разумеется, всё это абсолютно конфиденциально. Мужчина наклоняется, беря предложенную ручку и читает написанное на бумаге. Его рука приближается к месту, где нужно поставить подпись, но он резко поднимает взгляд на сидящего напротив мужчину. В его глазах возбуждённый блеск, и он облизывает губы, предвкушая стоящую сделку. Не каждый день подписываешь выгодное партнерство с самим Майкрофтом Холмсом. — Хотя, знаете, — он кладет ручку на стол и откидывается назад, с удовольствием отмечая, как мужчина напротив хмурится в замешательстве.- У меня появилась другая идея. В кабинет врываются люди, оперативно заботясь о том, чтобы Макферсон не успел ничего предпринять. Он первым делом тянется за неподписанным договором, но Майкрофт забирает бумагу у него перед носом, удовлетворенно ухмыляясь. Мужчину скручивают двое, а третий подходит к сейфу. — Семь, девять, четыре, шесть, пять, восемь, — отчеканивает Холмс без малейшей запинки. Мужчина тут же прожигает его яростным взглядом, полным бешенства. — Вы сами виноваты. Занимаясь тем, чем занимались Вы, необходимо понимать, что важно иногда быть тихим и менее самодовольным. Но Вы выставляли напоказ своё мнимое превосходство и безнаказанность, — он встаёт со стула, беря свой зонт и идя к выходу, но потом оборачивается.- Вы достаточно долго купались в роскоши, занимаясь грязными сделками. За всё нужно платить, мистер Макферсон. Мужчина уходит, слыша гневные восклицания себе вслед, но абсолютно не обращает на это внимания. Он и не подозревает, чем обернётся ему этот урок в будущем.***
Холмс заходит в здание и идёт по коридору, ощущая полное отвращение. Здесь пахнет потом, кровью и гнилью, он буквально чувствует подступающую к горлу тошноту. Мужчина ненавидит тюрьмы также, как и больницы. Ему говорят стандартные вещи, вроде: предоставляемое время, запрет касаться стекла и прочее. Он знает это всё и благополучно пропускает мимо ушей. Благодаря своему статусу ему удалось добиться полной секретности. Таким образом, они с Макферсоном остаются один на один, и их разговор не прослушивается и не записывается. Мужчина, стрелявший на свадьбе, сдал своего нанимателя через час допроса, а тот быстро сдал своего. Что-то дрогнуло внутри Майкрофта, когда он услышал, к кому привела эта цепочка. Макферсон несколько изменился: значительно отощал и побледнел. Но осталось всё то же надменно-язвительное выражение лица, словно даже здесь в тюрьме он оставался хозяином положения. Посмотрев в лицо Майкрофта, он ухмыльнулся и, однако, ничуть не был удивлен личностью своего визитера, словно ожидал его. — Мистер Холмс, какая встреча. Рад вас видеть… четыре года спустя, — в его взгляде проскользнуло что-то совершенно недоброе. — Не могу сказать, что и для меня это приятная встреча, мистер Макферсон. Лицо мужчины стало деланно-озабоченным, но при этом в глазах было всё то же самодовольное превосходство. Майкрофт начал по-настоящему раздражаться. Фредерик отодвинул стул со своей стороны и вальяжно сел. — Ах да. Наслышан о неприятном инциденте, произошедшем на вашей свадьбе. Очень сожалею. Холмс немало удивился, что он так быстро обо всём узнал, находясь здесь. И пообещал себе, что выяснит, как ему это удаётся, и оборвет все возможные каналы. Впрочем, его лицо осталось невозмутимым. — Откуда вы узнали? — прошипел он сквозь зубы. — У меня свои связи, — теперь ухмылка мужчины не уступала ухмылке чеширского кота.- И, безусловно, то, что произошло — ужасно. Но, насколько мне известно, целью была не ваша новоиспечённая супруга. Руки Холмса сжались настолько, что побелели костяшки пальцев. Его заполнили досада и гнев. Сейчас они словно поменялись ролями, и теперь он прожигал взглядом Макферсона, а тот спокойно сидел, наслаждаясь моментом и всей этой ситуацией в целом. — И ребёнок, — добавил он будто невзначай, но внезапно заметил, как что-то дрогнуло в лице мужчины. По безупречной маске Майкрофта пошла трещина, когда был упомянут ребёнок. Ребёнок, которого больше нет. Он не смог подавить секундную острую боль, что не ускользнуло от внимательного взгляда собеседника. Для него это было открытием. — Значит, вот как, — протянул он, а после цокнул и осмотрел Холмса, словно что-то подсчитывая и оценивая в голове. - Что ж, это ещё интересней. Эти слова вызвали у мужчины всплеск неконтролируемой ярости. Не сдерживаясь, он ударил обеими руками по разделявшему их стеклу. — Ублюдок! Я достану тебя, обещаю! Я достану тебя, и твоя жизнь станет настоящим адом! — Ну-ну, мистер Холмс. К чему столько агрессии? Уверяю, я не виновен в том, что произошло. Я ведь был здесь и никак не мог присутствовать на вашей свадьбе, чтобы совершить столь гнусное преступление. Несмотря на эти, казалось бы, убедительные слова, в его взгляде была жесткая насмешка, а тон просто издевательским. Он даже не старается, чтобы это выглядело правдоподобным, зная, что прямых доказательств его вины нет. Это угнетает, и Майкрофт отступает на два шага назад, понимая, что сейчас Макферсон неприкасаем. — Что Вы, мистер Холмс, не расстраивайтесь. Подумайте о том, что Вы теперь женаты на прекрасной девушке. А на счёт вашего ребёнка, — он делает драматическую паузу, дожидаясь, когда собеседник поднимет на него взгляд, — что ж, за всё нужно платить. Особенно за счастье. Мужчина уходит оттуда, не сказав больше ни слова. У него в голове крутились тысяча способов расправы с этим подонком, и один хуже другого. Но сейчас, после его слов, Майкрофт может думать лишь о том, что счастья с Молли может уже и не быть. То, что произошло — его вина. Прямо или косвенно, но, в любом случае, его. И он не может действительно надеяться, что она простит. Более того, Холмс поймёт, если она не простит и захочет развестись. Одни эти мысли причиняют боль, и грудь сдавливается так, что становится трудно дышать. Он едет в больницу, намереваясь встретиться с ней, и, кажется, впервые в жизни не знает, что сказать. Ему хочется извиниться и просить прощения, пока она не простит. Надо признать, Макферсон умеет мстить, и сегодня его отмщение удалось на славу. Майкрофт думает, что он ответит за это. Неважно, как, но он найдёт способ показать, что мужчина переступил границу. Но сейчас Холмс отстраняется от этих мыслей, так как уже подъехал к зданию больницы.***
Ему сказали, что она приходила в себя, и что её реакция была… довольно ожидаемой. Так или иначе, ей пришлось ввести успокоительное. Если бы Майкрофт мог сейчас хоть на чём-то сосредоточиться, то непременно бы разозлился. Молли спокойно спит в режуще-белой палате. Её дыхание ровно, а кожа бледная, и у него сжимается сердце при виде всего этого. Он смотрит на её безмятежное лицо и боится представлять, какое выражение будет в её глазах, когда она проснётся. Что она скажет ему. Такой страх для него — большая редкость, и он испытывает его не впервые за сегодня. Первый раз был на свадьбе. Девушка вдыхает глубже, чем до этого, и приоткрывает глаза. Что-то внутри Холмса переворачивается в этот момент, и он застывает, не шевелясь. Кажется, стоит ему лишний раз моргнуть, и она сразу заметит его, а этого сейчас очень не хочется. Он понимает, что ведёт себя, как трус, но ничего с собой поделать не может. Острая боль и паника пронзают всё его существо уже при одной мысли, что сейчас Молли увидит его, презрительно посмотрит и скажет, что не хочет больше быть с ним. Наконец, девушка приподнимается, осматривая комнату, и её взгляд останавливается на нем. Он чувствует смятение, когда замечает на её лице страх, и не совсем понимает, что означает такая реакция. Неужели… неужели она боится его? Молли окончательно принимает сидячее положение и опускает взгляд на свои сцепленные руки. Тишина комнаты угнетает, и нарушает её только размеренный звук аппарата, к которому подключена девушка. Оба молчат, не зная, что лучше сказать, и боясь, что скажет другой. Майкрофт наоборот, смотрит только на неё, будто пытаясь запомнить и боится упустить хоть одну деталь. Кажется, если не делать этого сейчас, то потом он не сможет вспомнить. Глупости. Какие глупости. Он всегда будет всё помнить. Каждый взгляд, движение, прикосновение, слово. Он будет помнить всё это и каждый раз чувствовать тупую боль, которую не излечит время. Она не знает, что делать. Просто понятия не имеет. В голове набатом бьется мысль, что нужно что-то сделать, сказать, предпринять. Но что? Господи, как страшно. Невообразимо страшно понимать, что это своего рода прощание. Вот сейчас Майкрофт скажет о том, что не хочет больше её видеть. Она представляет это себе, почти слышит слова, и рёбра внутри ломаются с сухим треском. Всё было хорошо. Слишком хорошо. Ей кажется, что она падает. Полёт мучительно медленный, дающий осознать в полной мере свою беспомощность. Ведь она действительно ничего не может сделать сейчас. Такое не исправить. Ни словом, ни делом. Томительное, бесконечное ожидание непонятно чего давит ещё сильнее, и она лихорадочно соображает, но ничего путевого в голову не приходит. Он сидит так близко. Дорогой. Любимый. Необходимый. Но такой невообразимо далекий на данный момент. Сердце словно пронзают тысячи игл. Возможно, ей просто не судьба быть счастливой. И можно ли продолжать пытаться, если после каждой попытки будет следовать такое? Выдержит ли Молли подобное снова? Тяжело, Господи, как же тяжело. И эта тяжесть не дает вздохнуть. Вообще. Словно перекрывает легкие прозрачной, но плотной пленкой. Она волновалась, и оттого не решалась посмотреть на него, чувствуя мужской взгляд на себе. Дрожь еле заметно пробивала тело, когда фантазия прорисовывала его взгляд ещё сегодня утром. Теплый, нежный, заботливый и любящий. На данный момент она опасалась больше всего того, что ничего из этого больше не будет в его взгляде, обращенного к ней. Молли знает, что если потеряет этого мужчину, то её падение закончится, и она разобьётся. Вдребезги, резко и навсегда. На мельчайшие кровоточащие осколки, которые не склеить, как ни старайся. Но терпеть эту тишину становится уже невыносимо, поэтому, закусив нижнюю губу, она поднимает карие глаза. И тут же встречается взглядом с ним. Девушка удивлена, что приборы не дали никакого сигнала, ведь она почти уверена, что её жизненные показатели оказались на нуле. По крайней мере, пульс точно должен был остановиться. Секунду. Две. Три. Оба не двигаются и молчат, изучая друг друга, как в первый раз. Ища что-то в глазах, мимике и жестах, которые сейчас сведены до минимума. Мужчина напряжен, девушка испугана. Оба растеряны, взволнованы и надломлены. — Прости, — выдыхают одновременно и тут же ошарашенно смотрят, не понимая, за что извиняется другой. Молли сконфуженно молчит, обдумывая происходящее. Холмс, не имея возможности подобрать слова, лишь может спросить: — За что ты извиняешься? — голос тихий и приглушённый, но в палате будет отлично слышен и шепот. — Как же, — рвано выдыхает она.- Я… я ведь… Нет, это определённо выше её сил. Сказать это вслух уже слишком. Это сломает Молли окончательно. Сломает их обоих. В голове прокручиваются варианты, которые, конечно, ничуть не лучше, но возможно будут звучать менее грубо и болезненно. — Это ведь моя вина, — четыре слова, сказанные шепотом, разрывают смятенную тишину. Майкрофт смотрит потрясённо и думает, что, скорее всего, ошибся. Она ведь не может винить себя в случившемся, верно? Это же его — черт, как больно это признавать — вина. Его, но точно не её. — О чём ты говоришь? — Я… если бы я была… всё бы… Жалкие попытки выдать что-то вразумительное ни к чему толковому не приводят, и она просто начинает плакать, не имея возможности сдержаться. Горячие слезы обжигают щеки и капают вниз на руки и белую простыню. Горе переполняет хрупкую девушку, заставляя давиться рыданиями и раскаленным сожалением. Майкрофт немедля пересаживается к ней на кровать, беря чуть влажные ладони в свои. Ему никогда не доводилось прежде видеть, чтобы Молли так плакала. Слишком больно видеть это. Так не должно быть. Она не должна мучиться и страдать. Не должна винить себя. — Молли, — он одной рукой берёт её за подбородок и осторожно поднимает голову. Пальцы нежно проводят по матовой коже, стирая мокрые дорожки, а потом заправляют прядь за ухо. Она смотрит на него таким чистым взглядом, в котором столько вины, что его сердце болезненно сжимается. — Молли, послушай меня. В том, что произошло, нет твоей вины, — она собирается возразить, но он опережает её, — нет, не перебивай. Просто выслушай. Пожалуйста. Она послушно закрывает рот и слушает. А Холмс говорит. Он рассказывает ей всё. Как впервые узнал о некоем Фредерике Макферсоне, как пошел на встречу с ним, чтобы «заключить сделку». Он также говорит и о сегодняшней встрече. Девушка не перебивает, внимательно вникая в каждое слово. Мужской голос, нахмуренные брови и сжатые губы говорят ей о многом. Он винит себя, и осознание этого ранит Молли. — Майкрофт, — она сжимает сильнее его пальцы, обращая на себя внимание, — ты всё сделал правильно. Он тогда получил по заслугам, а то, что произошло… Ей сложно найти правильные слова. Такие, чтобы он понял и поверил. Она хочет не просто утешить, но и помочь. Сказать то, что уменьшит боль. Выгонит из его головы угнетающие и обвиняющие мысли. — Ты не виноват, — наконец твердо произносит она и смотрит так открыто и уверенно, что он даже теряется на несколько секунд. Её заявление столь безапелляционно, что не возникает желания спорить. В голове всплывают то, как одновременно они сказали «Прости». — Мы оба, — решительно заявляет он. - Мы оба не виноваты. Молли кивает, а потом с облегчением погружается в мужские объятия. Так тепло, надежно. Холмс зарывается носом в её русые волосы, вдыхая родной запах, который не заглушают медикаменты. Он позволяет себе прикрыть глаза и просто насладиться моментом. Разумеется, они не забыли о том, кого потеряли, и боль из-за этого ещё долго будет сжимать сердце. Но сейчас оба могут думают о том, что они не потеряли друг друга. Что они всё ещё вместе, а значит… значит они справятся.