Противоположности

      У Майкрофта был личный водитель, помощница и, конечно, охрана. Но его дом был исключением, и из всех сюда входила только Антея, потому что у неё были особые полномочия и она была введена в курс почти всех его дел. А ещё домработница и повар приходили по расписанию в то время, когда его дома не было, а общалась с ними преимущественно Антея. Дом был его личной зоной, куда допускалось очень ограниченное количество людей. И с недавнего времени среди них была одна девушка, работающая патологоанатомом.       Молли стала важной частью его жизни несколько месяцев назад, когда впервые решилась поцеловать его, а он ответил. Ответил и потом не мог отпустить её ещё целый час, пока они гуляли по осеннему парку. Через две недели после того она впервые переступила порог его дома и осталась на ночь. С тех пор он либо сам заезжал за ней, либо отправлял машину, если ещё был слишком занят на работе, а она ехала к нему домой и ждала там. Получив от него разрешение пользоваться кухней, она с удовольствием проводила там по два-три часа, занимая себя таким образом.       Она могла ждать иначе — принимать долгую ванну, читать книгу. Но предпочитал готовить ужин. Казалось, это отлично помогало ей расслабиться после работы, так что потребность в поваре значительно уменьшилась, но не исчезла полностью. Всё же работы у Молли было много, и, даже если она хотела готовить больше, времени и сил просто не хватало. А когда он говорил, что в этом вообще нет необходимости и она здесь не для этого, она с улыбкой интересовалась, для чего же, а он предпочитал показывать, а не отвечать.       Когда он в очередной раз забирал её после рабочего дня, из дверей больницы следом вылетел его брат и так и замер. Майкрофт прямо видел, как быстро двигаются шестерёнки в его мозгу, формулируя наиболее ироничное замечание, а потому действовал на опережение, открывая для девушки дверь автомобиля: — Одно слово, Шерлок, и ты будешь лишён возможности расследовать даже грабеж продуктового магазина.       И это подействовало. Майкрофт кивнул сам себе, когда Шерлок развернулся и зашагал по улице. А потом сел в машину, дав водителю сигнал ехать, и вдруг почувствовал, как Молли прижалась к нему, порывисто целуя. Это был первый раз, когда она переступила через своё смущение когда они были не наедине. Отстранившись, она улыбнулась ему и, закусив губу, села обратно. Даже не видя себя, он был уверен, что выглядел несколько озадаченно и смущённо. Однако подумал, что ему было всё равно и хотелось только одного — быстрее оказаться дома и закрыться там с Молли.       Он всегда встречал Рождество один, и только через два дня ехал к родителям с большим запасом терпения. Но в этот раз, когда он вдруг понял, что будет на Рождество один, а где-то там будет Молли, понял, что хочет изменить традицию. Правда, у него были некоторые — существенные — проблемы с подобным. А в частности, с выражением эмоций. Он не был уверен, захочет ли она и не рано ли предлагать такое. У него просто не было опыта.       Женщины не задерживались в его жизни дольше, чем на месяц. И то, всё это нельзя было назвать отношениями — лишь периодические встречи ради взаимного получения удовольствия. Ни с кем из них он большего и не хотел, что, кстати, было взаимным. Он не желал их слушать и вообще обходился минимумом разговоров, их не устраивал ненормированный график его работы и замкнутость. Холмс не собирался менять ради них ни первое, ни второе. И боже сохрани праздновать с кем-то из них хоть что-то. Но Молли была исключением. Исключением из всех его правил, хотя он не собирался говорить ей об этом.       В этот вечер она была особенно уставшей после почти суточной смены в госпитале и, приняв душ, сидела в кресле его кабинета у камина. Молли хотела лечь спать ближе к ночи, дождавшись, пока он закончит с бумагами. Она выглядела немного разморенной после ужина, который он пусть и не приготовил, но разогрел и подал. А сейчас Майкрофт принёс ей чай и, поцеловав в лоб, не спешил отходить.       Сделав пару глотков, она подняла на него вопросительный взгляд, и всё красноречие Майкрофта Холмса куда-то испарилось. Он всегда знал, что сказать и как именно это сделать, чтобы произвести нужное впечатление и добиться желаемого результата. Мужчина мог заткнуть любого одной фразой или наоборот — заставить говорить правду. Но вот сейчас он стоял, смотря сверху вниз на Молли, и не мог подобрать слов. — Что-то не так? — Я встречаю Рождество один.       Её глаза удивлённо расширились, потому она нахмурилась и отвела взгляд. — Ладно.       Черт. Черт, черт, черт. Хуже способа и придумать было нельзя. — Я хотел сказать, — он опустился перед ней, положив руки на колени, укрытые пледом, — что всегда так встречал его, но в этом году хотел бы… Если ты сама захочешь… Мы могли бы вместе.       Майкрофт понял, что она знает, чем закончится предложение, по её ожидающей улыбке, но определённо должен был договорить. — С удовольствием.       Поцеловав её, он вернулся за стол, собираясь закончить как можно быстрее. Но через пятнадцать минут, подняв голову, Холмс увидел кружку, стоящую на полу, и спящую в кресле Молли.

***

      Рождественское утро у обычных людей ассоциируется с счастливыми улыбками, подарками, печеньем и какао. У Майкрофта таких ассоциаций не было, потому что для него рождественское утро ничем не отличалось от любого другого и именно поэтому к родителям он приезжал на два дня позже, каждый год неизменно ссылаясь на работу, связанную с правительством и безопасностью страны. К счастью, даже для мамы это было достойной причиной. Однако это утро двадцать пятого декабря его несказанно удивило.       Во-первых, когда он проснулся, в кровати отсутствовала девушка, прижимающаяся к нему ночью. И это могло бы быть плохим началом, если бы не во-вторых. А во-вторых, проснулся он от ласковых поцелуев той самой девушки и восхитительного аромата свежесваренного кофе. Какао он терпеть не мог, о чём Молли прекрасно знала, а вот кофе был его слабостью, чем она без зазрения совести пользовалась. — С Рождеством, Майкрофт. — С Рождеством, Молли.       Кофе мог подождать, потому что её губы были явно предпочтительнее. Притянув её к себе за плечи, он углубил поцелуй и ответный тихий стон отозвался дрожью по телу. Он уже подумал, что это Рождество начнётся потрясающе и так, как прежде у него не начинался ни один праздник, когда Молли внезапно отстранилась, уперевшись ладонями в его грудь. Она выглядела напуганной, и это заставило его забеспокоиться. Он сделал что-то не так? — Молли… — Печенье! — воскликнув самое неожиданное для него в этой ситуации слово, она покинула комнату.       Холмс вошёл на кухню как раз в тот момент, когда девушка открыла окно и выгоняла туда дым. Его, к счастью, было немного. На противне лежало что-то чёрное, что, видимо, и было тем самым печеньем. Должно было им быть. Когда дым исчез окончательно, Молли посмотрела на него взглядом «мне очень жаль, пожалуйста, прости и не злись», при этом немного улыбнулась, что означало «ты тоже немного виноват, потому что отвлек меня очень приятным способом». И как он мог злиться на ту, которая встала пораньше, чтобы приготовить печенье и сварить кофе, а потом замечательно разбудила его?       Она выглядела сейчас такой очаровательной, о чём, пожалуй, и не подозревала, и Майкрофт почувствовал непривычное тепло в груди. — Не то чтобы я привередлив, но давай приготовим новую порцию, м? — Ты готовишь? — То, что я этого пока не делал, не означает, что я не умею, Молли. Так что? — Конечно!       Майкрофт обычно не праздновал Рождество, не заводил длительных серьёзных отношений и абсолютно точно не пек печенье. Но с появлением в его жизни Молли Хупер исключений из правил стало гораздо больше, а он с удивлением отметил, что совсем не возражает.