Проклятый дар

Когда меня нет, Вада спит клубочком. Умиленно улыбнувшись, я вспомнила его в той жизни. Не такое было усталое и осунувшееся лицо, но, в принципе, очень похож на того молодого щенка, которым мне достался. По поведению вообще сложно отличить, разве что совсем немного осмелел, и то с моего разрешения. Вздохнув, я вздрогнула, когда к ноге прикоснулось что-то холодное, отшатнулась, но это всего лишь Май. Наклонившись, я подхватила котенка и отнесла в гостиную, в его мягкий домик. Даже подушечка внутри есть, надо же. Беззвучно открывающийся зубастый ротик меня все же насторожил. Разве маленькие котята не мяучат? Или хотя бы пищат, разве нет? Я в этом не разбираюсь, но ни одно маленькое живое существо не может обойтись без средства зова мамы. Проходя по коридору к ванной, я не стала включать свет и потому наступила во что-то мокрое и холодное. Маленькую лужу животного происхождения, я так подозреваю. Уже повернувшись, чтобы вернуться за мелким негодником и натыкать его носом в сей продукт, я вздохнула и остановилась. Поймет ли это создание, что от него хотят и в чем его вина? Кошек же как-то приучают к лотку, вот пусть Вада этим и займется. Но тут другой аспект — если оборотень поймет, что данный инцидент имел место, он сгорит со стыда и вообще будет извиняться неделю. Стоя ногой в луже, я приняла решение — преступление оставить как есть, а то, что я пострадавшая, тщательно скрыть. Отмывая десятый раз свою ногу, чтобы ничей чуткий нюх ничего не обнаружил, я только недовольно хмурилась. Решение я приняла хорошее, это да. Но почему? Почему я не вышвырнула этого кошака, почему не устроила Ваде выволочку за недосмотр за питомцем, почему даже не поругала кота? Ответ прост — Вада. Потому что это его кот, потому что Вада не особо и виноват, потому что кот тоже не виноват. А кто, кто тогда виноват?! В сердцах бросив мочалку, я сжала кулаки. Я виновата, я! Распустила их всех! Развела тут зверинец и сопливые драмы! Я, Черный темпоральный маг, вожусь с этими оборотнями и котятами, как девчонка! Гневно протопав в спальню, я встала перед кроватью, готовая начать скандал и разнос. А он спит! Свернулся этим милым клубочком под одеялом и посапывает, как... Как... Как щеночек. Забравшись к нему, я подлезла под тяжелую руку. Вздрогнув, Вада выпрямился, аккуратно меня обнял и уткнулся носом мне в макушку. И очень осторожно, невероятно нежно, почти украдкой поцеловал в висок. Ну и вот как я должна злиться в таких кошмарных условиях? Закрыв глаза, я расслабилась. Он воспитает кота, он будет рядом, эта дурацкая школа кончится, и я буду спокойненько себе жить где-нибудь за городом, установлю распорядок, найму прислугу. Хотелось бы здесь, конечно, на месте моего прошлого проживания, но можно приобрести небольшой коттедж, обустроить по вкусу. Да, это вот будет жизнь. Тихая, спокойная, комфортная — как положено. Я просто хочу покоя, хочу вернуться в прошлое. Но отмотать дальше границ собственной жизни невозможно. Усмехнувшись, я чуть повернулась, чтобы лечь удобнее. "Проклятый дар", говорили они, "родные умирают на глазах", говорили они. И где они? А я здесь, я живу, у меня есть семья, есть молодое тело, есть преданный раб, верно ждавший меня столько веков. Редчайший, восхитительный обратный темпоральный дар проклятым зовут только те, кто им не обладают. Неудачники. От дикого грохота где-то на верхнем этаже подскочил даже Вада. Следом за упавшей металлической посудой упало и что-то потяжелее и помягче. И это в пять ноль семь, что за люди... Что же, заснуть я уже не смогу, но зато можно заняться чем-нибудь поинтереснее. Парень еще не успел лечь толком, когда я прижалась к нему, цепляя пальцами теплый подбородок. Издав какой-то удивленно-скулящий звук, он гибко подался ближе, опрокинув меня на спину и восхитительно смело огладил бедро. Пройдясь ладонями по жесткой почти горячей спине, я легонько прикусила его губу, заглядывая в темные, почти черные глаза. Глубокие, можно утонуть... — Не надо, — внятно, четко и очень твердо сказал Вада. Я смогла только непонимающе приподнять брови. Перечит, мне и Вада — три слова, которые просто не могут находиться в одном предложении, — пожалуйста, госпожа, н-не надо, — его голос пугливо дрогнул, парень нахмурился, явно стараясь оставаться при своем мнении, — ночью полнолуние, я боюсь, что могу не справиться с собой и навредить вам. Я не могу подвергать вас опасности. Вот оно что. И хочется, и колется. — Но ты же носишь ошейник, — я в доказательство своих слов потеребила кожаную полоску на его запястье. — Психическое состояние все равно далеко от стабильного, я не могу гарантировать вашу безопасность, — буквально мгновенно вернулся мой щеночек и жалобно заскулил: — простите, госпожа, я не должен был позволять себе такой тон, я... — Чш-ш, — запустив пальцы ему в волосы, я прижала виноватую моську к своему плечу. Поерзав, чтобы не наваливаться на меня, Вада замер, послушно принимая ласку и тихо урча. Интересно, это из-за полнолуния он оборзел или потому, что ему нужно было защитить меня? От себя самого. Или нет, от меня самой? От того, чтобы я сама посредством его нестабильности нанесла себе вред? Нева-ажно... Запоздало вспомнив, что мне сегодня в школу, я поморщилась. Нужна она мне больно... Нужно будет сперва заехать к родителям — взять нужные книги и переодеться в идиотическую форму с белым верхом. Но сейчас еще рано, можно немного поваляться. Родители все же заметно нервничали при виде Вады. Он крупный, весьма устрашающего вида взрослый парень, но это для всех остальных. Для меня он послушный и ласковый щеночек, не иначе. После завтрака еще оставалось время, пока отец искал какие-то бумаги, так что я села подождать на кухне. Оборотень привычно устроился у моих ног, потираясь скулой о мое бедро и блаженно жмурясь. Мама с опаской наблюдала за этим, но ничего, привыкнет. Привыкла же, что я — не Полина. Школа — довольно скучное и монотонное место. Единственная радость — расписание, но и тут подло искажают. Скажите пожалуйста, "звонок для учителя"! Звонок для того, чтобы ограничивать время занятий и отдыха, нельзя его игнорировать только потому, что урок плохо структурирован и не укладывается во временные рамки! Терпеть не могу нарушения в расписании! Я дулась и бухтела на современную систему образования только пока не вышла к воротам школы, где меня встречал Красный. Оказывается, братья решили сегодня точно провести со мной весь день, а завтра они потихоньку начнут разъезжаться по домам. Не хотелось грустить — в конце концов, у нас впереди вечность. И вообще, они по мне соскучились гораздо сильнее, чем я по ним. Мы весело провели день в парке, катались на аттракционах, ели мороженое и прочие вкусные вещи, которые я, если не считать жизни Полины, пробовала впервые. Дворецкий Зеленого пытался нас убедить, что десятилетним девочкам не положено в сентябре давать фруктовый лед, но перечить своей очень своевольной подопечной не мог. Я не поняла восторгов братьев по поводу приторной сладкой ваты, но очень даже оценила мягкую карамель с какой-то цветной крошкой. В мое время были только леденцы, которые стоили столько же золота, сколько весили, потому что сахар привозили издалека. Карамель продавалась в стаканчиках с крышечкой, а мы уже собирались продолжить в моей квартире, потому что темнело и холодало, так что я взяла порцию для Вады. В пакете у меня лежали и более долговечные угощения для него, а карамель ведь может и растаять. Стоп, это же его квартира. Ладно, думаю, он не будет возникать. Но он же говорил, что сегодня полнолуние, может, ему нехорошо, нужен покой? Я предложила братьям расходиться по гостиницам, чтобы все хорошенько отдохнули перед долгой дорогой. Если они и поняли причину, то никак не прокомментировали, только все сразу крепко обняли меня на прощание. Ничего страшного, скоро зима, зимой соберемся у меня, весной у Красного, летом поедем к Зеленому в Австралию, и так по кругу. Замечательная перспектива монотонности. Кажется, я зря переживала. Вада был вполне бодрым, когда я пришла, сидел на полу в гостиной и гонял котенка привязанным к нитке бантиком. Немедленно оставив Мая, оборотень подскочил и помчался ко мне обниматься. — Я столько всего вкусного попробовала сегодня, — поделилась я, протягивая пакет, — вот, и тебе взяла немного. — О... — словно растерявшись, брюнет осторожно принял пакет, смущенно опуская взгляд. — Госпожа, вы так добры, я н-не знаю, как отблагодарить вас, вы в последнее время уделяете м-мне так много времени... Простите, я постараюсь быть более с-самостоятельным, чтобы не отвлекать вас от д-дел и... — Я уделяю тебе столько времени, сколько мне хочется, — неудобно задрав руку, я положила ладонь ему на макушку и ласково потрепала и без того взъерошенные волосы, с улыбкой рассматривая заалевшие кончики ушей, — первым делом попробуй карамель, а то растает. Вада послушно и быстро расставил все на столике и ушел на кухню за ложками, а оставленный в одиночестве котик неумело умывался, забавно растопыривая лапку с розовыми подушечками. Присев на корточки, я тронула его ушко и даже немного удивилась, что ночной диверсант сразу выгнул спину, поднял хвост трубой и стал тереться о мою руку, издавая звуки, больше явно свойственные трактору, чем такому маленькому комочку. Взяв котенка на руки, я вместе с ним уселась на диван и положила его себе на бедра на спинку. Май чуть-чуть повыворачивался, но смирился и остался лежать, подставляя пузик. — Он так громко мурлычет, — улыбнувшись вернувшемуся парню, я почесала кота за ушком. — Наверное, — сдержанно приподняв уголок губ, полукровка сел у моих ног, — я чувствую только вибрацию, простите, госпожа. Запоздало вспомнив, что Вада почти глухой, я с досадой прикусила губу. Вечно ему напоминаю об этом, ну в самом деле, он же смущается, считает это недостатком. Чтобы сгладить неловкость, я посадила Мая оборотню на голову. Забавно замерев с приподнятыми бровями, Вада аккуратно подхватил сползающего малыша и пустил на пол, откинул голову мне на колено, спиной прислоняясь к голени. — Я думала, он сначала будет шипеть и царапаться, — почесывая млеющего парня под подбородком, я не могла не улыбнуться, когда Май добрался до бантика и опрокинулся на спину с ним в лапках. — Животные обычно с благодарностью принимают доброту после плохого обращения, — тихо и очень серьезно ответил оборотень. Заглянув ему в глаза, я взяла его лицо в ладони и почти торжественно пообещала: — Я всегда буду обращаться с тобой хорошо. — Вы так добры, — прошептал он, весь будто светящийся, сосредоточенно-счастливый, — я всегда буду служить вам, моя госпожа. Особенной торжественности его клятве придало воцарившееся молчание. Вада тихо сидел, поглаживая мою икру, я медленно перебирала его волосы. Если бы каждый вечер был хоть немного таким... Резко вздрогнув всем телом, оборотень скрутился в плотный комок, пряча голову почти между колен. На мои вопросы он не мог ответить, только дрожал и тихо, проникновенно рычал. Этот звук доносился будто прямо из его груди, вибрировала вся грудная клетка. — Простите, госпожа, — еще не разогнувшись, но уже перестав дрожать, хрипло выдохнул полукровка, — иногда даже ошейник не очень помогает. Что же, если щенок так рвется наружу, почему бы его не выпустить поиграть? — Насколько в сознании ты будешь, если обратишься? — я мягко коснулась его щек, приподнимая темноволосую голову. — Полностью, госпожа, — я думала, он удивится вопросу, но нет, — не волнуйтесь, ошейник всегда удерживает. — Меня не это волнует, — я потянулась было к импровизированному браслету, но заметила рефлекторную попытку отстраниться, пусть и хорошенько задавленную силой воли, — что такое? — Это н-не с-самое п-приятное з-зрелище, г-госпожа, можно в-выйти? — разволновавшись, видимо, потому что опять пришлось мне перечить, Вада начал запинаться едва ли не в каждом слове. Кивнув, я проводила его взглядом и тяжело вздохнула. Если бы это не был мой щеночек, я бы ни за что не хотела оказаться рядом с обращенным оборотнем. Видела как-то вживую эту огромную псину в клетке — такой пастью можно было шею перекусить и не поперхнуться. Я даже встала, не в силах усидеть на месте от волнения. Если что, я всегда могу остановить время и... Нет, нет, это же Вада, он мне ничего никогда не сделает. Поддев носом дверь, волк на полусогнутых подобрался ко мне, повиливая несколько куцым хвостом, и улегся, едва не ткнувшись мордой мне в ноги. Здоровенный, просто кошмар. Опустившись на колени, я запустила пальцы в жесткую темно-серую шерсть, почесала за крупными ушами, стоящими торчком и аккуратно чуть раздвинувшимися в стороны от моих прикосновений. Бесстрашный глупенький Май подошел к самому мокрому носу, все так же молча открывая ротик, залез на морду своему хозяину. Я убрала руки и сразу полезла за телефоном. Пока я разбиралась с камерой, котенок успел потоптаться и улечься на макушке между ушей волка, гордо подняв голову, будто покорил вершину. Фотография на память получится невероятная. — Ну что, пойдем прогуляться? — сунув кота в домик, я встала. Да уж, голенастный, высокий... Мне по ребра в холке, огромное животное получилось, пусть даже если брать в расчет, что парень из Вады тоже немаленький. В принципе, уже почти десять часов, детей точно на улице быть не должно, как и всех остальных. Думаю, никто нам особенно не встретится, а волк хоть разомнется, сколько лет уже, наверное, взаперти просидел. Правда, ошейник я все же с собой взяла. Проигнорировав лифт, я стала спускаться по лестнице, оборотень трусил рядом, стараясь держаться так, чтобы его передние ноги были на одном уровне с моими, не обгоняя и не заходя сзади. Если уж он правда такой послушный, я бы могла его почаще выпускать в таком виде, не только в полнолуние, когда все совсем критично. Они же, кажется, могут и так обращаться, в любое время. Во дворе уже было тихо и спокойно. Яркое освещение позволяло не беспокоиться и отпустить моего щеночка подальше. — Иди, — махнув рукой, я остановилась у лавочки и села, — ну, иди побегай, — сделав несколько шагов, волк робко обернулся. Вроде, прошел еще, а потом быстро подобрался ко мне и ткнулся лбом в колени, — что, боишься оставить меня? — смеясь, я потрепала его шерсть. Устроив голову у меня на бедрах, он сел и зажмурился, тихо поскуливая от ласки. Да уж, это точно Вада. Рядом на газоне валялось несколько палок. Непонятно, почему они здесь, но пригодятся. Наклонившись, я ухватила одну из них и бросила вперед. Потешно приподнявший брови волк проследил за полетом, не поворачивая головы, и снова перевел взгляд на меня. Я кивнула в сторону деревянной игрушки, и, право, он явно улыбнулся, рванув за ней. Второй раз я встала и бросила дальше, Вада помчался вслед во все лопатки, играючи перепрыгнув невысокую изгородь. Принес палку, аккуратно вручил и присел на передние лапы, едва не подпрыгивая. Вот это я понимаю собака — ни лишних слюней, ни непослушания, ни бестолкового гавканья. Наверное, я просто слишком нетерпелива и для роли учителя, и для роли дрессировщика. — Ладно, холодно уже, пойдем домой, — положив палку там, где ее нашел, даже не принеся мне, волк немедленно исполнил приказ. Он бежал как-то совсем по-собачьи, высоко подкидывая лапы и свесив набок розовый язык. Смеясь, я потрепала по загривку трущегося у ног Ваду, пока набирала код на домофоне. Он хорошо владеет этим телом, надо сказать — трется, но очень аккуратно. С такой массой чуть большее, чем нужно, приложение силы легко сбило бы меня с ног. — Если хочешь, можешь еще так побыть, — предложила я, пока оборотень смирно сидел рядом в лифте. Обращаться Вада не спешил — лежал рядом со мной на диване, устроив голову у меня на коленях, и сонно смотрел телевизор, иногда поглядывая на меня. В его глазах было столько благодарности и обожания, что я могла с уверенностью сказать — если бы он говорил, это было бы что-то явно о моей доброте.