Личный сорт героина

«Несмотря на бодрые сообщения, Рене почувствовала, что со мной что-то не так, и несколько раз звонила, явно обеспокоенная. Я, как могла, убеждала ее, что в плохом настроении из-за пасмурной погоды. Зато Майк радовался. Он очень боялся, что после аварии я начну восторгаться Эдвардом, и вздохнул с облегчением, поняв, что все совсем не так. Теперь перед биологией Ньютон запросто подсаживался ко мне, и мы подолгу болтали, совершенно игнорируя Каллена…» — Майк, у меня к тебе небольшая просьба, — негромко произнес Эдвард сразу после того, как перехватил его в коридоре во время урока и отвел в сторону, пользуясь тем, что вся компания Ньютона тусуется в спортзале, а сам Эдвард отпросился с алгебры в туалет. А главное, обладательница самой выразительной физиономии — а также самого сутулого и костлявого экстерьера — в школе в данный момент обретается на уроке испанского и потому не имеет возможности выскочить на них из-за угла. — Я слышал, вы с Эриком вроде как поспорили на то, кто поведет Беллу Свон на танцы. Майк повел светловолосой головой и, глядя на Каллена, сощурил ярко-голубые глаза. И чем же, интересно знать, он обязан такой чести? С тех пор, как два года назад семья Калленов появилась в городе, а сам Эдвард и его братья с сестрами — в школе, этот смазливый аляскинский мачо ни разу не удосужился заговорить ни с Майком, ни с кем-либо еще из его компании. А тут вдруг снизошел. Да еще так мягко, по-дружески, без тени панибратства или превосходства. Даже с каким-то уважением, что ли. Ну как тут не отбросить предрассудки? — Ну, да, мы поспорили, — ответил Майк, настороженно глядя в бледное лицо, которое, при всей своей убежденной гетеросексуальности, не мог не счесть красивым. Да и голос у Каллена, без лишних восторгов, очень приятный. Прямо-таки располагает к беседе. С таким тандемом модельной внешности и лирического баритона Эдварду прямая дорога в политики или психотерапевты. И в мужья Шерил Коул. — А ты что, уже сам ее пригласил? — Да Боже меня упаси, — нервно усмехнулся Каллен, говоря чуть тише, и губы Майка невольно растянулись в понимающей усмешке. Оглянувшись на всякий случай, Эдвард продолжил вполголоса, наклонившись чуть ближе к лицу собеседника: — Я что думаю, может, мы с тобой местами поменяемся на биологии? На время, хотя бы. Я сяду с Эриком на заднюю парту, а у тебя появится лишняя возможность уломать Свон. — Подожди, — Майк моргнул, заново прокручивая в голове услышанное. — То есть, я правильно понимаю, ты хочешь помочь именно мне, а не Эрику? — Да, именно тебе, — кивнул Эдвард. — У тебя, мне кажется, больше шансов. Эрик… — Каллен сделал задумчивую паузу и отвел глаза. — Как бы лучше выразиться… — Говори уж как есть, — просто сказал Майк, пользуясь замешательством собеседника. Каллен скосил на него взгляд, который словно говорил «Ты правда хочешь услышать все так, как есть?», и Майк, чтобы не затягивать паузу, решил прийти на помощь: — Эрик тебе не нравится. Я угадал? — Нет. Не в этом дело, — Эдвард покачал головой. Его лицо отчего-то выглядело серьезным и одновременно сконфуженным. — Не то, чтобы Эрик мне не нравился. Он у меня… вообще никаких эмоций не вызывает. — А я, значит, вызываю, — усмехнулся Майк, глядя на Каллена испытующе и одновременно чувствуя, что начинает понимать, в чем дело. Свон глаз не сводит с Эдварда, а последнего откровенно воротит как от этого взгляда, так и от ее общества в любом виде. Поэтому особо тесных контактов с новенькой Каллен может пожелать только тому, кого не переваривает в равной с Беллой степени. То есть, ему, Майку Ньютону, капитану школьной сборной по волейболу, душе компании, сыну владельца магазина «Олимпийская экипировка Ньютонов». Словом, простому парню родом из Форкса, каких, в общем-то, много. Не то, что таких, как Эдвард Каллен. Майк мысленно усмехнулся. Можно было сразу догадаться. Однако… Он вдруг поймал себя на том, что подобное доказательство презрения со стороны Каллена его… задевает? — Майк, слушай, я… — Ладно, Эд, я все понимаю, — усмехнулся Майк, глядя Каллену в лицо. А он явно мешкает. Сказал бы уж прямо, и дело с концом. — Такие, как ты, таких, как я, за людей не считают. Раньше были касты, потом феодальный строй, а теперь просто социальное неравенство. Мы для вас — серая масса, пыль из-под подошвы, вы для нас — богатенькие снобы и фрики. Все проще некуда. — То есть… — голос Каллена после двухсекундной паузы прозвучал так глухо, а во взгляде миндалевидных карих глаз появилась вдруг такая прямота, что Майк невольно пожалел о том, что сказал. Он и не думал, что Каллену может быть дело до мнения о нем всякой нищей, по сравнению с достатком его собственной семьи, посредственности. — Ты вот как-то так меня видишь, да? Майк моргнул. — Ну, я… — Ты меня осуждаешь. Просто за то, что я есть и я вот такой. Я прав? Майк потерял дар речи. Каллен явно был уязвлен услышанным. Одного Майк понять не мог: с какой стати убежденному одиночке и нарциссу вдруг стало не безразлично, как к нему относится какой-то там Майк Ньютон? Или… может статься, что Майк далеко не все об этом парне знает. — Нет, — честно ответил он, потому что чувствовал — после этого разговора больше не сможет считать Каллена тем, кем считал его раньше. — Я это так, в общем сказал. Но факт остается фактом — ты странный. Все время один, смотришь на всех свысока, никогда ни с кем не разговариваешь, ненавидишь волейбол… — Я не ненавижу волейбол, — Каллен покачал головой и… улыбнулся. Да так, что у Майка мгновенно образовался ком в горле. Уж чего-чего, а такой искренней печали и сожаления на этом надменном лице он точно не ожидал когда-нибудь увидеть. — И тебя не ненавижу. — Но презираешь, — сказал зачем-то Майк, и Каллен снова покачал головой. — Нисколько. Слушай, я прекрасно знаю, что в школе меня и мою семью обсуждают на каждом углу, — продолжил Эдвард спокойно, без обиды в бархатном голосе. То, что его голос именно бархатный, Майк тоже заключил неожиданно и сам в себя поверг этим в шок. Неужто маминых женских романов тайком начитался в поисках эротических сцен? — На Аляске было точно так же. Мой отец, он человек… экстравагантный, — Каллен странно усмехнулся, как показалось Майку, в его глазах при этом мелькнула грусть. — У него свои причуды как в отношении себя, так и нас всех. Но он делает все, чтобы ни один из членов его семьи ни в чем не нуждался. — Ясно, — только и смог ответить Майк, окончательно сбитый с толку столь неожиданным откровением. — Но… он ведь вас… ну… не обижает? Каллен снова улыбнулся, на этот раз демонстрируя идеально ровные белые зубы, и покачал головой. — Не обижает. Ругает, конечно. Как и все отцы. Но чтобы прямо обижал — такого нет. — Точно? «Черт, ну кто ж меня за язык тянет? К чему я вот это сейчас ляпнул? Еще решит, что я конченый придурок». Каллен, как назло, усмехнулся. Вернее, почти рассмеялся этому наивному вопросу. — Точно, — повторил он с какой-то… почти нежностью. От которой Майк почувствовал странное… тепло. «Меня волнует то, что Каллен сочтет меня придурком. То есть, меня реально это волнует. То, что подумает обо мне Каллен. Который стоит сейчас в половине ярда от меня и улыбается. Каллен улыбается. Черт… надо заканчивать этот разговор». — Ну-с, значит… — Майк слегка шагнул в сторону и сделал произвольный жест правой рукой. — Я теперь сижу на твоем месте, да? — Да. — На биологии. — Ага. — С Беллой Свон. Каллен кивнул и вздохнул. — Сочувствую. Майк не понял, каким образом это случилось, но рассмеялись они почти синхронно, с интервалом буквально в долю секунды. Он начал, Каллен подхватил. Собственный смех показался Майку слегка натянутым. Потому что до сего момента он в принципе не представлял, что с Калленом можно вот так, просто. Договориться. Поговорить. Поржать над Беллой Свон. Все еще смеясь, Майк внезапно для самого себя дружески хлопнул Эдварда по плечу, скрытому под модной клетчатой рубашкой с короткими рукавами. Тот разве что слегка смутился. Ньютон впервые обратил внимание на то, что плечи Каллена такие же широкие и тренированные, как и его собственные. Стало быть, занятия спортом не были ему чужды. «Это хорошо… так, минуточку, хорошо для чего? Для того, чтобы с ним разговаривать? Или чтобы играть в волейбол? Он ведь сказал, что не ненавидит волейбол. Так, я что, в волейбол с ним играть собрался? Майкл Джон Ньютон, он просто попросил тебя об одолжении, вот и все. Не застрянь Свон у него в печенках, он бы имени твоего не вспомнил, ясно? Все, сворачивай беседу и марш в зал». — Ладно, давай, увидимся. Спасибо, — добавил Майк чуть громче и уже собрался выйти в коридор, но Каллен мягко окликнул его. — А на что вы поспорили, если не секрет? Ньютон обернулся и пожал плечами, одетыми во влажную от пота спортивную футболку. — На бесплатные походы в кино до конца месяца. За счет проигравшего. Каллен кивнул, стоя в пол-оборота и глядя на Майка со странной задумчивостью в лице. — Ясно. Ладно, желаю удачи, — он улыбнулся, но совсем не так, как до этого. — Надеюсь, что награда за мучения себя ждать не заставит. Майк усмехнулся, чувствуя, что услышанное порождает в нем непонятное чувство, похожее на обиду. — Язвишь, да? Лицо Каллена внезапно приобрело прежнее выражение замешательства. — Нет… слушай, ты все не так понял. Единственная причина, почему я тебя об этом попросил — желание помочь тебе выиграть спор. — А, — только произнес Майк, но Эдвард уже повернулся к нему полностью и добавил, вскинув ладони вверх: — Но если ты считаешь, что походы в кино того не стоят, сделка отменяется. Майк невольно рассмеялся, видя, как он напрягся. — Да все нормально, Эд. Расслабься. Свон, конечно, та еще… ну, ты понимаешь. Но она меня не так сильно напрягает, как… ты думаешь. — Точно? — усмехнулся Каллен, и в его усмешке Майк не уловил ни тени сарказма. Попрощавшись с Эдвардом, он повернулся и направился в спортзал. В пустом коридоре он слышал только эхо собственных шагов, и это навело его на мысль — Каллен по-прежнему стоит на месте и провожает взглядом его спину. Чертыхнувшись про себя, Майк обернулся, и поймал себя на том, что испытывает укол досады. Каллена в коридоре уже не было. Он чуть было не сказал «как тебя», но в последний момент решил исправиться, подумав о том, что Эдвард может счесть это за ответный сарказм и обидеться. Майк не хотел обижать его. Желание кого бы то ни было обижать у Майка Ньютона возникало очень редко. Почти никогда. Самого Майка не обижали по той причине, что общался он со всеми исключительно дружелюбно, и при этом, в случае чего, мог постоять за себя, поэтому желания вступить в драку никому в школе не внушал. Когда же Майку довелось познакомиться с Беллой Свон, которая сперва издалека показалась ему похожей на милую скромницу Энджелу, он не то, чтобы почувствовал в себе желание ее обидеть… совсем наоборот. Обижать девочку, которая приехала из Аризоны и выглядела так, будто ее вышвырнули оттуда пинком просто за то, что она была там белой вороной, Майк не собирался даже в мыслях. Он начал с того, что подошел к ней в конце урока биологии, представился и предложил помочь освоиться в новом коллективе. А она отреагировала так, словно Майк ее, по меньшей мере, домогается. Майк решил, что дело в Каллене, тот ведь выскочил из класса, как кипятком ошпаренный, сразу же после звонка. Но Белла Свон закрыла эту тему довольно резко, и Майк не стал упорствовать в любопытстве. Во время экскурсии по школе она то отстраненно молчала, будто Ньютона с его вопросами и намерениями не существовало вообще, то отвечала резко и односложно, а иногда вообще не в тему. Майк уже начинал чувствовать себя неуютно, что с ним в принципе случалось крайне редко. Для Беллы он словно был просто-напросто болтливым балластом, который ей хотелось скинуть как можно скорее. Но затем его лучший друг Эрик, который, как и сам Майк, позже пытался немного развеселить новенькую и помочь ей влиться в коллектив, поделился теми же самыми мыслями. И Ньютон понял — дело все-таки в самой Белле. Точнее, в ее проблемах с восприятием окружающего мира. Складывалось впечатление, что она не просто не умеет заводить друзей, она не хочет их заводить. Причем, категорически. Ну, как говорится, на нет и суда нет. В этом она была похожа на Калленов, хоть и казалась Майку все же более сговорчивой. Поначалу. А потом Майк и Эрик узнали, что Белла — не просто близкая родственница шефа полиции Чарли Свона, а его родная дочь. Узнали и сочли нужным все-таки попробовать наладить общение. А то мало ли, что. Вдруг она возьмет и решит покончить с собой, как Кайли Бернс два года назад, из-за никому не известного парня, и убитый горем папочка возьмется обвинять в этом всех ее одноклассников без разбора. Притом, папочка Свон — шеф полиции. Стараниями такого в колонию загреметь — раз плюнуть. А так хоть будет знать, что Майк Ньютон и Эрик Йорки честно пытались наладить с ней нормальные человеческие отношения. Не то, что Каллен, который шарахается от нее, как от прокаженной. Но и сама Белла хороша. Смотрит на него так, словно вот-вот по-кошачьи выгнет спину и, в один прыжок вцепившись ему в грудь, вопьется зубами в шею. «Брр… „Ужас города Форкс“, новый хоррор, смотрите во всех кинотеатрах страны…». *** «- Представляешь, — начал Майк, разглядывая носки ботинок, — Джессика пригласила меня на танцы. — Замечательно! — радостно воскликнула я. — Вы отлично проведете время. — Ну, — протянул Ньютон, обескураженный моей улыбкой, — я сказал ей, что подумаю. — Почему? — строго спросила я, тихо радуясь, что он не ответил Джессике категоричным отказом. Не поднимая глаз, Майк густо покраснел, и мне стало его жаль…» «Почему, почему… по кочану. Потому что если я пойду с Джессикой, то мне придется оплачивать Эрику четыре билета в кино подряд. В сумме это почти сто пятьдесят долларов. Меня отец в гостиной на люстре вздернет…». — Вообще-то я надеялся, что меня пригласишь ты. «Вернее, я надеялся плюнуть на этикет и набиться к тебе в спутники. С тобой это именно так и выглядит». «Я выдержала долгую паузу, ненавидя себя за чувство вины, которым многие умело пользовались. И тут почувствовала, как голова Эдварда на какой-то миллиметр повернулась в мою сторону…» «О, кажется, дело близится к развязке. Ну, давай, Свон, соглашайся. Потому что если ты откажешься, ему придется оплачивать Эрику четыре билета в кино. В сумме это почти сто пятьдесят долларов. Ты вся целиком столько не стоишь». — Ты должен сказать Джессике «да». — Ты уже кого-то пригласила? «Интересно, заметил ли Эдвард, как Ньютон стрельнул глазами в его сторону?..» «Фак… Эд, спасибо тебе, конечно, но, по ходу, ты поставил не на ту сторону. Она меня одним взглядом уже очень далеко послала, о ее ответе я молчу. Надо было тебе с Эриком договариваться, он не такой принципиальный, как я». «Она что, его бортанула? Она… эх. Нет, нельзя. Нельзя быть настолько безмозглой. Да ты задолбала меня палить! Я все вижу! Тебя Майк Ньютон приглашает, и я дал на это добро. От сердца отрываю, можно сказать… короче, я сейчас сам его приглашу. Причем, не на какие-то там стремные танцы, а на свидание при ароматических свечах, с едой на сумму в тысячу баксов и кроватью размеров евро. Мы займемся сексом под Дебюсси. Таким сексом, что оргазм будет обеспечен не только мне и Майку, но и Дебюсси. Глядя на нас с того света, он будет горд тем, что написал эту музыку. Ты понимаешь? Да нет, конечно, где тебе…» — Нет, я вообще не иду на танцы. — Почему? «О том, что я танцую как неуклюжая бегемотица, говорить не хотелось, так что я быстро придумала себе новые планы. — Я собираюсь в Сиэтл…» «Ага, конечно, так я и поверил. В Сиэтл она собирается. По-любому танцуешь, как бегемот, и палиться не хочешь. Знаешь, песня такая есть? У бегемота нету талии, у бегемота нету талии, он не умеет танцевать. А мы ему по морде чайником, и пылесосом, и паяльником…» — Неужели нельзя выбрать другой день? — Нет. И, пожалуйста, не заставляй Джесс ждать слишком долго, это невежливо. «Ох ты ж… вежливости она меня учить будет. Для начала Эдварда палить перестань… опа. Эдвард. Уже Эдвард. Раньше я думал о нем только как о Каллене. С ума сойти, один раз поговорили…» «- Пожалуй, ты права, — отозвался Ньютон и понуро побрел на свое место…» «Остается надеяться, что Эрика она тоже отбреет. Тогда будет ничья, и врать отцу про карманные деньги не придется». Белла закрыла глаза и нажала пальцами на виски как раз вовремя, чтобы не заметить, как Майк, глядя в сторону объекта ее страсти, покачал головой, а тот с ответным сочувствием поджал губы. *** «На следующее утро я припарковалась как можно дальше от серебристого „вольво“. Не хотелось подвергать себя соблазну, а потом покупать Калленам новую машину. Повесив сумку на плечо, я отважно шагнула под дождь. Как назло ключи упали в лужу, и я нагнулась, чтобы их поднять, но меня опередил кто-то проворный и ловкий. Я выпрямилась и увидела Каллена, небрежно облокотившегося о кузов пикапа…» — Как у тебя это получается? — Что получается? — Появляться откуда ни возьмись. Взяв ключи, Белла шагнула вперед, и ее спутник сделал то же самое. Разглядев улыбающееся лицо напротив, одетое в солнцезащитные очки модели стимпанк, она подавила в себе желание влепить собеседнику пощечину. Ей захотелось плакать оттого, что каждый в этой школе норовил поиздеваться над ее чувствами к Эдварду Каллену. Ну, что за люди! Не люди, а изверги! Впрочем, бушевавшая внутри Беллы стихия со стороны выглядела в точности так же, как и тогда, в самый первый день в школьной столовой. — Ты? — Ну, прости, Белла, — Эрик Йорки сделал щенячьи глаза и, пожав плечами, одетыми в кожаную куртку-косуху, взлохматил изящно уложенные бронзовые кудри, на которые потратил перед выходом целых полчаса. Это без учета вчерашних двух часов покраски в салоне, и выбора нужного оттенка в магазине. Хорошо, Эдвард с Джаспером помогли с последним, иначе ему пришлось бы исколесить весь Форкс и соседние города в поисках именно того цвета. — Прости, я подумал, что буду нравиться тебе больше, если буду выглядеть как Эдвард. Глупо, знаю, но я очень, очень сильно хочу пойти с тобой на бал. Правда. «Дебил», — подумала Белла и, мысленно все же влепив школьному фотографу пощечину, обошла его справа и, засунув руки в карманы куртки, поплелась под дождем в направлении здания школы. К счастью, по пути она ни разу не обернулась и потому не заметила, как из-за ее пикапа выскочил настоящий Эдвард Каллен, одетый в черный дождевик-макинтош, такого же цвета котелок, скрывающий бронзовые кудри, и очки-стимпанки. — Дай пять, красавчик, — сказал, не оборачиваясь, Эрик, и, ударив с Калленом по рукам, только тогда обменялся с ним заговорщическими взглядами. Выслушав идею Эрика, к его удивлению, братья Каллены с разными лицами, но одинаковыми шевелюрами, не послали его подальше, а с энтузиазмом поддержали и даже вызвались сами довезти его на своей крутой тачке в нужный магазин. В тот, что на самой окраине города, близ въезда в Сиэтл. А потом еще и снабдили одеждой из гардероба Джаспера, за что Эрик этих ребят готов был чуть ли не расцеловать. А он-то думал, они снобы. Оказалось, крутые ребята, хоть и, все же, странные. Не такие, как все. Впрочем, все его усилия стать хотя бы издалека, со спины похожим на Эдварда Каллена, все равно обернулись ничем. Эрик догадывался, почему. Во-первых, дождь, черт бы его побрал, а во-вторых… да, тональный крем все же стоило выбирать на оттенок светлее.