«Была любовь с его стороны и был дикий животный инстинкт с её.»
Поцелуй, подаренный Даней, заставлял Леру ощущать какую-то важность в этом мире. Слегка влажный и, блядь, сколько же любви было в нём, как сильно это выдавало то, насколько невъебенно-каменный Кашин млел от чувств к ней. Сначала нежный, точь-в-точь как романтичных книгах. Он был, будто первый цветок, распустившейся после долгой и суровой зимы, — слишком невинный и такой прекрасный. Потом страстный, прям как в порнофильмах. Он был, будто первый секс у школьницы, — пиздец болезненный и, сука, такой желанный. С каким бы пафосом это не звучало, но всё шло к одному итогу: бурной ночи, кровати, испачканной взрывом влечения двух тел и полнейшему отрешению от мира. Химия, происходящая между ними, была подобна чему-то нереальному, как два несовместимых реактива, которые, если будут смешаны, то произведут атомную вспышку. Он медленными шагами подходит к ней, прижимая её ещё больше к холодным обоям, а она закидывает ноги ему на талию, запустив руки в волосы рыжего цвета. Тяжелое и учащенное дыхание, приоткрытые губы и брожение по телу, сводящее с ума. Их разум давно отключился, чувство совести и стыда пропали с того момента, когда он потянул её к себе за руку. Всё. Любой негатив испарился, лишнее исчезло, а окружающий мир и люди прекратили существовать. Только они вдвоем, их страсть и невероятная буря эмоций, которая выходит за все рамки приличий. Снова ледяные пальцы, прикасающейся к коже, ногтями впивались в спину, доставляя невероятно приятное ощущение некой близости, которая есть золотой серединой. Какой-то отдельной волной, на которой хочется остаться, не продвигаясь дальше, просто выводить узоры по коже, оставляя на ней багровые засосы и целовать до тех пор, пока месть весь воздух не выйдет из последней клеточки легких. По телу прошлась армия мурашек, заставляя девушку прогнуться в спине и прикрыть глаза. Внутри её самый большой бунт, который только был в её жизни, он приятным узлом завязан на её талии. Глаза закрыты. Губы приоткрыты. По комнате лишь разлетались звуки негромких, глубоких вздохов через каждые две-три минуты. Из окна доносились крики подростков, лай собак или ещё какая-то херня. Всё мешало, всё раздражало и доставляло уйму негодования, но, даже не смотря на происходящее за пределами квартиры, они продолжали, не в силе оторваться от тел друг друга. Они, как будто прилипли, а ещё, они влипли в вязкую жижу, которая, по всей видимости, не скоро их отпустит, либо же оставит их на своем дне навсегда. Тела, располагающиеся к друг другу слишком близко, соприкасались и терлись, создавая всё больше искр, падающих на и без этого раскаленную кожу. Её руки тянулись к концу его футболки и, оттаскивая её вверх, она грубым рывком кидает на пол. Теперь ей открылся вид на тело друга, если сейчас его можно было так назвать. Сейчас Кашин для неё — предмет возбуждения и, наверное, парень на ночь, снятие стресса. Топик девушки, заляпанный каплями от коньяка, полетел в совершенно другую сторону, приземлившись где-то у посудомоечной машинки. Отпустив юную обладательницу данной чудесной вещицы, Данил, взяв за бретельку лифчика, повёл её в глубь кухни и, упершись в тумбы, вновь подхватил Леру, усадив её на те самые тумбы. Грубые движения, грубые руки, грубые поцелуи. Он водил ладонью по талии, а другой сжимал бедро, доставляя ей уйму эмоций. Целое торнадо чувств, стихийное бедствие, дурманящее и жутко опасное для неё. Она таяла, когда он прикасался к ней, отчего самовольно прогибалась к спине, стараясь быть ещё ближе к нему. Царапает его руки, оттягивая второй рыжие волосы парня. А он, отметивший одну из трёх лишних, покоящихся на теле блондинки вещиц, решил, что от неё стоит избавиться, что сделал в последующие несколько секунд. Ткань, которая скрывала за собой упругую грудь, по магии щелчка пальцев слетела с Леры так, будто она там настолько неродная и ненужная, что кажется, что и вовсе не должна там быть. Теперь рука парня, мирно лежащая на талии, скользнула по ложбинке между эстетическим наслаждением любого парня…«Друзья — это не те люди, которые будут с тобой сюсюкаться. Они будут слать тебя куда-то угодно, но придут туда, если будут нужны тебе.»
— Сука, — первое, что вырвалось у Лизы, когда та взглянула на часы. — Ебись оно всё конём, блядь! — понимая, что она — великий проебщик, девушка потянулась к ноутбуку Руслана, чтобы посмотреть нашёл ли её вчерашний «знакомый» и не написал ли он ей. В строке «Сообщения» была цифра «3». Первое сообщение было от Зарыковской, которая около трёх часов назад уехала домой. Второе было от друга Лизы, живущего в Чайковском, а третье, как раз-таки, было от того самого рыжего, который разбил ей телефон: Данил Кашин. 08:04/17.10.17. О да, наконец-то я нашёл тебя. Как же я заебался уже, а. Какого хера так много Лиз в Питере? Ебал я это имя! Данил Кашин. 10:09/17.10.17. Камон, уже десять утра, ты вообще собираешься ехать, или оно тебе нахуй не нужно? Данил Кашин. 11:01/17.10.17. Ты живая, блядь, вообще? Данил Кашин. 11:05/17.10.17. В пизду так жить, оно мне надо или тебе, сука? Я ЗАЕБАЛСЯ ЖДАТЬ. Данил Кашин. 13:28/17.10.17. Если ты, сука, не ответишь в ближайшее время, то я не знаю, что с тобой сделаю. Данил Кашин. 15:56/17.10.17. Иди, в общем, нахуй. Если ты будешь игнорить меня ещё один день — телефона не видать, как собственных ушей, блядь. «— Ох, ебать, — подумала Лиза, читая смс-ки парня. — Бомбящий, однако, хлопец.» Уже представляя его недовольное лицо, когда они только встретятся, Неред тяжело вздыхает, прекрасно осознавая, что в данной ситуации она — полнейший аутсайдер, ведь именно из-за неё сегодня всё покатилось к ебеням и она осталась без нового телефона. «— Ну, это же я. Чего я удивляюсь? Я не умею делать что-то не через жопу. Творить поеботу — моё всё!» — обдумывая то, как бы помягче объяснить Дане о том, что сегодня у неё было просто ужасное похмелье и она не могла ничего делать, Лиза просто закатывает глаза, закрывая лицо руками. — Как же тесен мир, — произносит Руслан, стоящий позади русоволосой. — Кашин, каким ветром его сюда надуло? — удивляясь тому, с кем велась переписка у Неред, Тушенцов присаживается возле неё. — Откуда знаешь этого пидораса? — Он… — слегка недоумевая от происходящего, девушка слегка запинается и непонимающе смотрит на брюнета. — Он телефон мне разбил, — её лицо изображало одновременно и удивление, и какой-то страх, и какое-то полнейшее не осознание того, что они знакомы, ведь Питер — огромнейший город, в котором просто случайно столкнуться со знакомым человека, с которым в этот же вечер пил, — это просто один шанс из ста. — О, господи, ты так смотришь на меня, будто я какое-то приведение, — Руслан, стараясь подавить смешок, забрал ноутбук с ног у Лизы, поставив его на подлокотник дивана. — Я с ним пересекся в студии аудиозаписи, как-то тусили вместе, — объясняясь, а тем самым отвечая на немой, но читающейся в глазах Неред вопрос, Тушенцов улыбнулся. — Ебанутый человек. Лиза Неред. 16:27/17.10.17 ЗАЛУПИЩЕ, АВХХВХАВ, ПРЕВЕД, ПРИДУРОК. (Руслан) Данил Кашин. 16:28/17.10.17 ОП-ПА, ЕБЛАН, А ТЫ КАКИМ ОБРАЗОМ ЗДЕСЬ? СЪЕБИСЬ С ПЛЯЖА, СОЛНЦЕ ЗАГОРАЖИВАЕШЬ. Лиза Неред. 16:28/17.10.17. КАКОЙ НАХУЙ ПЛЯЖ ОСЕНЬЮ, ДОЛБОЕБ? Лиза, с чьей страницы, как было понятно, писал Руслан, просто прислонила ладошку ко лбу. Какое-то слишком подозрительное совпадение, но это, наверное, к лучшему, верно? Теперь Неред точно может быть уверена, что не останется без телефона. Сейчас это было в приоритете больше всего, хотя нет, судя по воющему желудку, еда была на первом месте. Данил Кашин. 18:28/17.10.17. ОБЫЧНЫЙ, РУСЛАН, ОБЫЧНЫЙ. СЛЫШЬ, А ЧО ТЫ ЗДЕСЬ ЗАБЫЛ? УПИЗДУЙ И ДАЙ МНЕ ЛИЗУ, МНЕ НАДО С НЕЙ КОЕ-ЧТО ОБСУДИТЬ. Лиза Неред. 16:29/17.10.17. УБЕЙСЯ, ЛОХ. РАЗДОЛБАТЬ ТЕЛЕФОН, ТАК ПРОЕБАТЬСЯ МОЖЕШЬ ТОЛЬКО ТЫ. РЖАКОТАНЮ ОТ ДУШИ, БРАТАН. Данил Кашин. 16:29/17.10.17. Пошёл нахуй, верни мне Лизу. А вообще, скажи, чтобы позвонила мне с твоего телефона, раз уж на то пошло.«Дом — там, где ты чувствуешь себя так, как за каменной стеной.»
Время встречи и место изменить нельзя, всё назначено на завтра в час дня, а пока месть, ключи от квартиры летели на тумбу. Вещи падали на пол, а капли стекали по телу. Горячий душ, смывающий остатки сегодняшней пьянки, был каким-то спасением, даром свыше. Вода попадала на кожу, немного ошпаривая её, доставляя невероятный кайф Лизе. Она просто сходила с ума от того, что всё немного щипало. Это была, наверное, самая приятная боль за последнее время, ради такого, Неред даже готова была стать мазохистской. Ведь это — её блаженство, которое сравнимо только с заварным кофе. Дома, как всегда, уютней, но можно ли назвать однокомнатную квартиру — домом? Что это вообще такое? Помещение, куда люди приходят каждый день после работы? Где спят и едят? Дом — это куда более сложное и замысловатое слово, с довольно непонятным, исковерканным смыслом. Уж слишком оно неопределенное. И, кажется, раскрыть полный потенциал данного выражения не сможет никто, ведь в нём скрыто много тайн, много крутых поворотов и неожиданных испытаний. Для Елизаветы это — люди, в сердцах которых она поселилась, которые приютили её, пустив погреться, всучив в руки кружку с горячим шоколадом и укутав в самый теплый плед. И, честно, она клянется всем, что есть, — это самое лучшее, что может быть в людях, но в тоже время, самое худшее. Люди пускают сторонних в свои владения, свой милый пряничный домик, который крушат у них же под носом, а они, как последние идиоты, не замечают, или не хотят замечать. Люди верят тем, кого впустили, кого приютили, кого пригубили. Сидя на подоконнике, она, смотря в окно, за стеклом которого виднелся свет фонаря, переключала песни на плеере. Они, как ностальгический воздух, были слишком непорочными и чистыми, что начинали душить тем, что каждая из них была неповторимой и такой одной в своем роде. Такая больше не повторится, останется лишь в едином экземпляре. Лишь одной секунды хватает на то, чтобы Лиза начала задыхаться, сходя с ума по ушедшему времени; реветь хуже сумасшедших, воспроизводя их на черном фоне закрытых глаз. Попадая на очередную песню-воспоминание, Неред тонула в нотах того момента. Она, подобно машине времени, переносит меня в то время, в то счастливое и беззаботное лето, обернувшееся для неё новой жизнью. Она стала для неё водопадом, который сбросив её с обрыва, укрыл за потоком воды. Освежила её, но, в то же время, забрала последнюю веру во что-то лучшее. Она не знает, какую мелодию подбирать под ту жизнь, плывущую с ней сейчас. Не единая нота её любимых песен не может ей напомнить ту песню, которая играет в её голове сейчас. Как будто, она — самая потерянная пластинка с музыкой в мире, раньше она существовала, но теперь её забыли, а, быть может, даже выкинули. Теперь Лиза без надобности. Теперь Лиза не нужна. Никому. Не единому живому существу. За окном ночь. Наверное, это то, что олицетворяет Неред полностью. Черная. Без единого намека на блеск. Или, скорее не её, а то, что находится внутри неё. Бесконечная яма, в которой Лиза — Алиса, так и не попавшая в свою Страну Чудес. И, кажется, она будет падать в неё целую вечность, отдаляясь от света, но так не приближаясь ко дну. Такое ощущение, что Елизавета — самый безысходный человек, утративший веру на спасение. Самый однообразный. Скучный. Унылый. Апатичный. Она — это сборник самых гнусных эпитетов в этом мире. Она невольно стала серой лужей, слившись со всем миром в единой паутине бесцветной жизни. В её мире нет места для светлых ощущений, они испарились точно так же, как и вода под палящим солнцем. Её сердце, которое ещё прошлым летом билось в теле самого счастливого человека, сегодня медленно разбивается на миллионы крошечных осколков. Лиза потерялась среди этого, среди бессмысленных дней, проведенных в пустую. Она зашла в тупик в этом лабиринте. Теперь ей кажется, что она пленник одиночества и её настигло уныние, одно из семи смертных грехов. И, честно говоря, ей бы хотелось, чтобы фраза «— Шоу должно пойти не так.» стало ключевым в настоящем времени. Лиза хочет изменений, которые убрали бы в жизни эту сырость и противную слякоть. — Я в замешательстве, — изнуренно сказала она, ударившись лбом об стекло. — А ещё, я сошла с ума. Говорю сама с собой, — и опять нет ответа в пустой комнате. Одна. Хотя нет, не так, она в одиночестве, в полнейшем, беспризорном одиночестве, в котором нет даже голосов в голове…