В самое сердце

      — Андрей.       Тон Интарса Беркулиса не предвещал Расторгуеву ничего хорошего. Взгляд, которым латышский тренер одарил тренирующегося подопечного, полностью соответствовал взгляду. Андрей выжидательно посмотрел на Интарса, дав понять, что внимательно его слушает. Он прекрасно понимал причину недовольства Беркулиса и был к этому готов. О том, что о его отсутствии в отеле сегодня ночью тренеру станет известно, Расторгуев не сомневался. Как не сомневался и в том, кто именно выступит в роли источника информации. Источник, к слову, стоял неподалёку и давал Даумантсу Лусе ценные указания по поводу стрельбы, искоса поглядывая на Андрея. Предвкушал грандиозный скандал.       — Почему ты не ночевал с Александром? — задал вопрос Беркулис. Александров, продолжая что-то объяснять Лусе, ухмыльнулся чуть шире, хоть и не мог слышать слов Интарса на расстоянии.       — Ты же сам сказал, что расселишь нас только в пятницу, — невозмутимо проговорил Расторгуев. — Я не хочу пересекаться с ним вне стадиона, поэтому и ночевал в другом месте.       — Андрей, это даже не смешно, — вздохнул Интарс, которому в сущности было безразлично, где именно ночевал Расторгуев. Зная его, тренер полагал, что спортивный режим точно был соблюдён. — Вы здесь работаете, а не отношения выясняете. Почему нельзя хотя бы на время чемпионата мира отодвинуть всё на задний план и работать на результат?       — Я и работаю, — заметил Расторгуев. — Только почему мне непременно надо жить при этом в комнате с Александровым, я понять не могу.       — Александров тебя не устраивает, — проворчал Интарс, скрестив руки на груди. — А кто, скажи на милость, для тебя хороший сосед? С кем мне следовало тебя поселить? Или тебе отдельный номер подавай?       — Да с кем угодно! И почему, раз Александров такой хороший, ты сам с ним не поселишься?       — Ага, а Жанну куда я дену? К тебе, что ли? — фыркнул Интарс. — Нет уж. Она полночи болтает, тебе спать не даст. А у тебя гонки и спортивный режим.       — Жанну можно было с Байбой поселить, — сказал Андрей. — Они вроде нормально общаются.       — Нормально?! — воскликнул Беркулис так громко, что Расторгуев удивлённо уставился на него.       На самом деле между двумя лучшими биатлонистками Латвии дружеских отношений не сложилось. С давних времён у них шло соперничество. Сначала за место в команде, а потом и за лидера мужской сборной. И если первое соперничество действительно какое-то время существовало в реальности до того, как Байба окончательно закрепила за собой единственное место в основе, то второе соперничество имело место только в голове Бендики. Соль в том, что Андрей и Жанна росли в одном городе и учились в одной школе, пусть и особо не общались, несмотря на посещение биатлонной секции. Впоследствии оба стали лидерами сборной и стали общаться чуть больше, плюс ко всему, временами их селили в одном номере. Юшкане постоянно обращалась к Расторгуеву с какими-нибудь мелкими просьбами, что во время одного из турниров заметила Байба и сделала свои выводы. Жанна заметила ревность Бендики и охотно её подогревала, не испытывая при этом никаких чувств к Расторгуеву. Юшкане не могла отказать себе в удовольствии немного позлить более успешную соотечественницу, а наивная Байба на это велась. К счастью, из-за того, что у Латвии была только одна квота для женщин, пересекались прекрасные дамы редко — на чемпионатах мира и Европы. Но селить их вместе было не слишком хорошей идеей.       — Нет, Андрей, не нормально, — отрезал Беркулис. — Но Байба в любом случае жила бы с Брицисом. Он подводил её к чемпионату мира, и так будет лучше.       Расторгуеву показалось странным, что это вдруг оказалось так принципиально, учитывая, что обычно Илмарс всегда на соревнованиях жил с женой Дианой Расимовичуте. Но Андрей решил слова Беркулиса не комментировать.       — Или ты хочешь, чтобы я подселил Александрова к Жанне? — спросил Интарс.       — Нет, — качнул головой Андрей. Вряд ли Борисыч станет ей вредить, она ведь не Юлианна. Но кто его знает?       — Лусу и Патрюкса я тоже расселять не буду, — заявил Беркулис. — Они нашли общий язык. Из всей команды соседство не устраивает только тебя. Без согласия в команде нам не добиться нормальной атмосферы. Возьми себя в руки и отодвинь своё отношение к Александрову на задний план. Ради результата. Сейчас не время для конфликтов.       — Сейчас не время для конфликтов. Именно поэтому ты селишь Александрова ко мне, прекрасно зная моё к нему отношение, — ровно проговорил Андрей, не понимая логику Интарса. В другое время он бы промолчал, но сегодня не удержался от шпильки в адрес тренера, вдруг решившего наладить микроклимат в команде столь сомнительным способом, да ещё и во время главного турнира сезона.       — Вот и засунь это своё к нему отношение куда подальше, — прошипел Беркулис, задетый словами Расторгуева. Он ведь как лучше хочет. Нового тренера в команду привёл, пытается обстановку наладить. — Я не заставляю тебя полюбить Александра всей душой. Ты можешь относиться к нему как угодно. Но это не должно мешать работе! Вот и всё, чего я добиваюсь. А тебя я не узнаю. Что происходит? Разве ты хоть раз в жизни позволял личному отношению к человеку брать верх над отношением к нему как к профессионалу?       — Профессионалу, который готов подсыпать допинг спортсменке в угоду собственным амбициям? — уточнил Расторгуев. — Очень профессиональное поведение, ничего не скажешь.       — Он раскаялся!       — И ты ему поверил?       Интарс молчал. Андрей тоже, решив, что уже и так наговорил достаточно.       — Завтра в смешанке бежишь четвёртый этап, — буркнул Беркулис. — Чтобы силы на спринт сэкономить. Разомнись немного, потом гонку тренировочную побежишь.       — Гонку? — удивился Расторгуев.       — Сегодня норвежцы устроят у себя синглмикст, — поведал Интарс, переводя тему. — Уж не знаю зачем, но они ещё нескольких человек позвали. Немцев и твоего приятеля Рёша. Михаэль тебя позвал.       — А чего он сам не позвонил?       — Не дозвонился, — косо посмотрел на него Беркулис. — Пришлось мне давать согласие за тебя. Гонка через два часа. Ты пока разомнись и постреляй. Чтобы потом воробьёв на стрельбище не уничтожать.       Отстреляв на рубеже, Юлианна Ильиневич сошла с коврика и неодобрительно посмотрела на дело рук своих. Четыре промаха на лёжке. Это не просто плохо, это катастрофа. И даже некому подсказать ей, где именно она допустила ошибки на этот раз. Тренера-то нет.       Сегодня Юлианне удалось прибиться к мужской сборной Болгарии, с которой она как-то пересекалась на сборах. Наставник болгарской команды Николай Захаров неплохо знал Юлианну, поэтому в порядке исключения присмотрел сегодня за ней. Он удивился, узнав об уходе Ильиневич от Александрова, но углубляться в подробности девушку не просил, за что та была ему очень благодарна. Правда, болгары тренировку уже закончили, а Юлианна осталась ещё пострелять. Лучше бы тоже ушла. Толку от её стараний было ровно ноль, учитывая, что Ильиневич сама не могла понять, что делает не так.       Функциональное состояние, напротив, вызывала оптимизм. Несмотря на то, что Юлианна сегодня поздно уснула, она чувствовала себя отдохнувшей и готовой выкладываться по полной программе. Лишь с утра её окутала Её Величество Лень. Когда пришло время оторвать голову от подушки, чтобы встать на пробежку, Юлианна внезапно осознала, что вставать ей совершенно не хочется. Под одеялом так тепло и уютно, а подушка такая мягкая, что Ильиневич готова была проспать весь день. Но Расторгуев всё-таки заставил девушку вспомнить о спортивном режиме, хотя ему стоило больших усилий оторвать девушку от подушки.       Юлианна усмехнулась. Кто бы говорил про спортивный режим после того, как они сегодня ночью самым наглым образом его нарушали. Впрочем, Андрей встанет по будильнику даже после апокалипсиса, так что пришлось встать и Ильиневич. Удивительное дело, стоило ей подняться с постели, сонливость как рукой сняло. Юлианна готова была хоть сейчас пробежать какой-нибудь марафон, чувствуя небывалую лёгкость в теле и в мыслях.       Андрей поехал на тренировку сразу, а Юлианна чуть позднее, поскольку нужно было зайти за вещами. Бегала она сегодня неплохо, а вот стреляла…       — Не помогает Йуолкки Палкки? — раздался за спиной голос Михи Рёша. Юлианна вздрогнула и резко обернулась. Перед ней предстал собственно Рёш и Тарьей Бё, которого на Кубке мира не было сто лет в обед. Старший Бё болел с начала сезона.       — Йуолк Кипалки? — переспросил Тарьей, после чего, утратив интерес к странному словосочетанию, вновь посмотрел на Ильиневич. — О, а я думал ты выше ростом. Видимо, на каблуках тебя когда-то видел. В эстафете поучаствовать не хочешь? — раньше, чем Юлианна успела сообразить, что к чему, старший Бё хлопнул в ладоши и обрадовано воскликнул: — Отлично! Микки, мы нашли девчонку! Пошли.       Юлианна нахмурилась, не понимая сути происходящего. Тарьей убежал куда-то, а Михаэль объяснил, что часть норвежской команды, задействованная в смешанной эстафете, побежит сейчас тренировочный синглмикст с некоторыми представителями других команд. Чтобы вкусить соревновательную атмосферу.       — Пары по жребию определим, — закончил Рёш. — Тянуть Тарьей будет.       — Почему Тарьей?       — Он не участвует, — поведал бельгиец. — У норгов Свендсен с рыжим завтра побегут. И сегодня тоже.       — А кто ещё сегодня бежит?       Но на этот вопрос ответ уже не требовался. Как только они дошли до места, состав участников вырисовался ясно. Все уже толпились на небольшом участке неподалёку от старта. Эмиль Хегле Свендсен и Йоханнес Бё стояли в компании Тарьея и тренера норвежцев Зигфрида Мазе. Там же были и Марте Олсбю с Тириль Экхофф. Боевой норвежский состав на завтрашнюю гонку. Из иностранцев Юлианна заметила Бенедикта Долля, Лауру Дальмайер, Доротею Вирер и… Андрея. Расторгуев о чём-то мило переговаривался с Вирер, не замечая пока появления Ильиневич. Юлианна ощутила неприятный укол ревности. Это так глупо. Наверняка у них идёт стандартная беседа «о погоде», то есть, ни о чём. Да и кавалеров у Доротеи достаточно. Но всё равно как-то не по себе.       — О, делегация из России! — воскликнул Тарьей, первым заметивший прибавление в полку участников. — Теперь все в сборе!       — Привет! — Доротея радостно кинулась обнимать Ильиневич, к чему та оказалась совершенно не готова. — Вот так встреча! Ваша сборная ведь в одном отеле с нами остановилась, а увиделись только сейчас! — Доро заговорщицки понизила голос и протараторила, кося в сторону Расторгуева: — А я видела, как он сегодня с утра тебя подвозил…       Юлианна приняла удивлённый вид, понимая, что делает хорошую мину при плохой игре. Лишь бы теперь об этом не стало известно одному назойливому репортёру с МатчТВ. К счастью, никто слов Доротеи не услышал, поскольку внимание было поглощено Тарьеем, который жестом фокусника доставал из шляпы какие-то бумажки. Шляпа подозрительно напоминала головной убор четырёхкратного олимпийского чемпиона Александра Тихонова, который находился здесь в качестве биатлонного эксперта. Юлианна предпочла списать это на простое совпадение. Не самоубийцы же норвежцы, в конце-то концов!       — Тириль Экхофф бежит с… — Тарьей с важным видом запустил руку в шляпу и извлёк маленькую бумажку. — Бенедиктом Доллем!       И Тириль, и Бенедикт выглядели вполне счастливыми такому раскладу. Зигфрид Мазе скептически поджал губы, понимая, что если эти двое и станут лучшими в тренировочной гонке, то только по количеству промахов.       — Марте Олсбю отправится в гонку с… Михаэлем Рёшем!        Дальмайер шляпа определила к Андрею Расторгуеву, Доротею Вирер к Йоханнесу Бё, а Юлианне предстояло объединиться со Свендсеном.       Стоит ли говорить, что «случайность» жребия таковой не являлась? Тарьей Бё всё просчитал. Выиграть должен был его брат Йоханнес. Поскольку объединять норвежцев Зигфрид Мазе сказал с иностранцами, старший Бё решил, что лучшим вариантом является Вирер. Лидер итальянской сборной, надёжная эстафетчица и просто красотка. Лучшего и пожелать нельзя! Экхофф и Долль хоть и быстрые, но совершенно точно настреляют по воробьям — в плане работы на рубеже они два сапога пара. Марте Олсбю здорово прогрессирует, но бежит пока не на максимуме своих возможностей, а Михи Рёш давно уже не тот. «Машину» Дальмайер мог притормозить либо мазила Долль, либо не меньший мазила Расторгуев. Поскольку все пары получались интернациональными, честь запороть Лауре гонку выпала латвийцу. А Эмиля Хегле Свендсена отправит в аут Юлианна Ильиневич, ну, или они поубивают друг друга ещё на стартовой поляне. Тарьей был доволен собой. Расклад получился замечательный. Пока все застрянут на штрафных кругах, Йоханнес выиграет гонку, и братья Бё будут на коне. Кроме того, сегодня с утра Тарьей поспорил с Иваном Ильиневичем, что его рыжий братец станет чемпионом этой тренировочной гонки. Так что пути назад нет. Ибо старший Бё поставил на братца собственную голову. Смертоубийства, разумеется, не предвидится, но в остальном Ванька сможет сделать с его головой всё, что ему заблагорассудится. Если выиграет спор. А этого старший Бё допустить не мог.       — Мне кажется, или Тарьей подыгрывает братцу? — хитро усмехнулся Свендсен, из-за спины подходя к Юлианне.       — Почему это? — изогнула бровь Ильиневич, хотя её терзали те же сомнения в честности жеребьёвки.       — Сама посуди, — охотно пояснил Эмиль. — В каждой паре есть своё слабое звено. Рёш, который не особо быстро бежит и стреляет не как ваш Волков. Расторгуев, который бежит, но стрелять не умеет в принципе. Тириль и Бенедикт оба бегут, но оба не стреляют. Подвести может любой из них. И, наконец, ты. Скорость у тебя, конечно, впечатляющая, но стрельба превращает тебя в никакущую эстафетчицу. Уж прости.       — Как мило, — натянуто улыбнулась Ильиневич. Америку Свендсен не открыл. Вот только он забыл назвать в числе возможных косячников себя-любимого. Но Юлианна не стала язвить и напоминать ему про штрафной круг в сочинской эстафете на последней стойке. Это слишком жестоко даже для неё. — Ну, подыгрывает Тарьей Йоханнесу. И что?       — А то, что это нечестно, — проговорил Эмиль. — Я выиграть хочу. Но не получится. У Йоханнеса Вирер, а у меня ты.       — И не говори, — усмехнулась Юлианна. — Но я тебя утешу. Нам одинаково не повезло. У кого-то в напарниках молодой и перспективный Йоханнес, а у кого-то пьющий тип с самомнением, размером с Джомолунгму.       — Стервочка вернулась, — расплылся в улыбке СуперСвендсен. — А то я уж подумал, что ты подобрела.       — Не дождёшься, — фыркнула Ильиневич и поглядела на соперников. Марте и Рёш негромко переговаривались, Экхофф и Долль вовсю смеялись над чем-то, а Доротея и Йоханнес им вторили. Расторгуев и Дальмайер перебросились парой слов, после чего Лаура первой заняла место на старте, а Андрей отошёл в сторону. Юлианна последовала примеру немки, решив, что не имеет смысла продолжать беседу со Свендсеном. Тот, правда, вдогонку пожелал ей больше, чем на три круга не заходить.       Когда места на старте заняли Тириль, Марте и Доро, прозвучал громкий хлопок, возвестивший о начале гонки. Юлианна замешкалась от неожиданности и краем глаза заметила голубую макушку Ваньки, лопнувшего шарик. Появление братца здесь само по себе было неожиданным, а уж в роли рейс-директора и подавно. Шарику отводилась роль пистолета, из которого производился выстрел в воздух при старте гонок. У Ильиневич не было времени рассматривать Ивана, и она стремительно сорвалась с места, чтобы нагнать соперниц.       — Александр, у меня к тебе дело, — с озабоченным видом подошёл к коллеге Интарс Беркулис.       — Что случилось? — спросил Борисыч, тотчас приняв заинтересованное выражение лица.       — Мне нужно уехать.       Александров удивился. Непритворно. Это что же такое могло произойти, что Интарс оставляет работу на время чемпионата мира?       — У меня проблемы возникли в Латвии, — ответил Беркулис, решив не вдаваться в подробности. — Федерация в курсе. Ты и Илмарс остаётесь за главных.       Борисыч с пониманием кивнул. Конечно, предпочтительнее было остаться за главного в одиночку, но даже так — более чем хорошо. С Брицисом он как-нибудь разберётся.       — Да, и ещё… — тренер замялся, сомневаясь, стоит ли говорить. — У тебя с Расторгуевым всё нормально?       — А почему у нас что-то должно быть ненормально? — поднял брови Александр Борисович.       — Тот инцидент в Валь-ди-Фьемме, — выдохнул Беркулис. Александров отвёл глаза и шумно вздохнул. — Он не повлиял на твоё к нему отношение?       — Нет, — заметно помрачнел Борисыч. — Я сам виноват. Напился и чуть не совершил непоправимое. Если бы поднял на Аньку руку, в жизни бы себе этого не простил! Я всю жизнь буду благодарен Расторгуеву, что он остановил тогда меня. Если ты думал, что я на него злюсь, и что могу как-то начать ему мстить, то нет. Наоборот. Андрей поступил как настоящий мужчина, и я его уважаю. Здорово он меня тогда скрутил, — усмехнулся тренер, но тут же посерьёзнел вновь. — Другой вопрос, что он теперь меня терпеть не может. Но оно и понятно. Я уверен, что ради результата Расторгуев сможет временно отодвинуть свою неприязнь ко мне на задний план. Он же больше рациональный, чем эмоциональный человек.       — Да, — кивнул Интарс, немного успокоившись по поводу конфликта Андрея и Александра. — Жаль, что мне придётся уехать. Постараюсь вернуться как можно раньше.       — Будь спокоен, — Александров похлопал Беркулиса по плечу. — Всё будет в порядке.       Результаты первого этапа были довольно ожидаемыми. Первой к месту передачи этапа прилетела Лаура Дальмайер, отстрелявшая всего с одним доппатроном. Таким образом, в лидерах оказался Андрей Расторгуев, но никто не сомневался, что латвиец останется первым только до первого рубежа. Второй к финишу прикатила Марте Олсбю, а третьей Доротея Вирер, внезапно зайдя на круг после лёжки. Юлианна Ильиневич докатилась четвёртой с тремя штрафными кругами. Пятой этап передала Тириль. Тоже с тремя кругами.       — Что мы имеем, — проговорил Тарьей Бё, всё ещё уверенный в своём выигрыше. — Доро застрелилась на стойке, но это не беда. Мой братишка затащит. Расторгуев накосячит на стрельбе. Рёш не вывезет ходом. Эмилька не откопается после феерической стрельбы Юлианны, а Бенни Долль добавит к кругам Тириль несколько кругов от себя. Итог — Йоханнес первый. Круто, да?       — Не круто, — прошипел Ванька, которому не хотелось проигрывать голову Тарьею. Норвежец уже пообещал в случае выигрыша побрить медика налысо. Чтобы этого не произошло, нужно было, чтобы Вирер и Бё не выиграли гонку. Но кто им помешает? У Свендсена и Долля слишком большое отставание. Разве что псих Микки помчит как ракета. Или Расторгуев отстреляет на ноль. Но это абсурд!       — Ты проиграл, — заметил Тарьей с ехидной ухмылочкой. Андрей подходил к рубежу, а это значит, что лидировать ему осталось недолго.       — Ага, щаз! — по-русски фыркнул Ванька.       То ли ветер на стрельбище немного подуспокоился, то ли биатлонные боги сегодня благоволили Расторгуеву, но лёжку он прошёл без единого доппатрона.       — Чётко, — оценил Тарьей. Рёш только сейчас подошёл к рубежу.       — Это лёжка, — возразил Ванька. — Андрюшас на стойке всегда косипорит.       — Тебе вообще-то за него болеть надо, — расхохотался Бё. Михаэль замешкался, взяв два доппатрона. Йоханнес уже был на соседнем коврике. — Больше не за кого.       — Ага. Если бы систер не облажалась, притопил бы за Свендсена, — буркнул Иван, считавший, что у пары Ильиневич-Свендсен в этой гонке шансов больше, чем у Дальмайер и Расторгуева.       — А ты думаешь, я зачем её к Эмилю в пару поставил?       Ванька стукнул ржущего Тарьея кулаком, не причинив норвежцу ни малейшего физического ущерба. Йоханнес тоже стрелял сегодня не лучшим образом и умудрился схватить штрафной круг!       — Фига се, — удивлённо выдал Ильиневич, глядя на рыжую голову младшего Бё, мелькавшую в области штрафного круга. — Вот тебе и фавориты.       Йоханнес третьим преодолел отсечку. Эмиль только сейчас появился на рубеже в компании Бенедикта Долля. Шустрый немец нагнал Свендсена после передачи эстафеты.       Оба биатлониста промазали первым выстрелом.       — Да ну нафиг! — возмутился Ванька. Таким макаром Йоханнес реально выиграет. Расторгуев закосячит стойку, а Рёш сольёт ходом. Вот СуперСвендсен мог бы опередить рыжего, да теперь далековато будет. На Долля Иван надежд не возлагал. Такой же косячник, как и Андрей, только ещё и с тремя штрафными кругами после этапа Тириль.       Эмиль взял два доппатрона, а Бенедикт ограничился одним, что позволило ему оказаться немного впереди норвежца.       — О, систер! — в поле зрения Ваньки попала Юлианна, выходившая из раздевалки. Девушка быстро пробежалась взглядом по сторонам в надежде скрыться, но бежать было некуда. Иван решительно наступал. — Ты опять промазала!       — Да здравствует капитан очевидность, — буркнула девушка, жутко недовольная собой. Даже тренировочную гонку провалить обидно.       — Я тебя всё равно люблю, — Иван послал Юлианне воздушный поцелуй. — Систер, как думаешь, кто выиграет?       — Уж точно не мы с Эмилькой, — проворчала Ильиневич, которая могла злиться только на себя. Братец хоть и приставуч как пиявка, но в сложившейся ситуации совершенно не виноват.       — Ну кто? — не отставал Ванька. — Йохан? Эмилька? Псих Микки?       — Андрей, — ухмыльнулась Юлианна, заметив, что Расторгуев приближается к заключительному рубежу.       — Чего? — покосился Иван на девушку. — Илька, ты белены объелась? Это же стойка! Айсберг сейчас на пару кругов точно зайдёт.       — А я верю, что нет, — заметила Юлианна с улыбкой. Андрей попал первым выстрелом. — Должно же ему хоть когда-то повезти, — вторая мишень закрылась. — Почему бы не сегодня?       Расторгуев попал третьим выстрелом. Тарьей заметно напрягся. Ни Йоханнеса, ни Рёша на горизонте не наблюдалось. А Андрей закрыл четвёртую мишень!       — Снайпер, тьфу! — топнул ногой Ванька, когда Расторгуев промазал последним выстрелом. — Так же хорошо всё было!       Первый доппатрон отправился восвояси.       — Ну-ууу…       Второй доппатрон вновь цели не достиг.       — Началось в колхозе утро, — схватился за голову Ванька. — Сглазила ты моего Андрюшу, систер!       Расторгуев последним патроном всё-таки закрыл злосчастную мишень. Юлианна с иронией глянула на Ваньку.       — Кого я там сглазила, братец?       Иван насупился, будто его, несчастного, обидели. Впрочем, его лицо в мгновение ока приобрело оптимистичное выражение. Ванька понял, что для его лазурной головы ещё не всё потеряно!       — Что? Съел, Тарька? — радостно воскликнул он, будто сам только что выиграл гонку. — Проиграл ты мне свою голову!       — Нет, подожди, — Бё отказывался верить фактам. — Может, Йоханнес его догонит…       — Ага, — фыркнул Ванька. — Мечтай. Андрюха сейчас в хорошей форме, так что смирись с поражением.       Какое-то время все молчали. К рубежу подъехал младший Бё. Тарьей молча смотрел за стрельбой брата, который уже обошёл Михаэля Рёша. Как назло на стрельбище поднялся ветер.       Сегодня определённо был не день Йоханнеса. Стрельба не задалась с самого начала, и рыжий допустил три промаха кряду. Пока он выцеливал мишени, к нему подобрался не только Рёш, но и Долль со Свендсеном. Интрига за второе место обещала быть жаркой. Рёш промазал один раз и со второй попытки закрыл мишень. Свендсен промахнулся два раза и всё ещё мучился, стремясь избежать штрафных кругов. Йоханнес уже точно отправится на два круга. А Бенедикт Долль отстрелял стойку как из пулемёта, после чего стремительно помчался вперёд, нагоняя убегающего Михаэля.       — Что за…? — непонимающе смотрел на происходящее Ванька. — Расторгуев не хватанул круг на стойке и идёт первым. Не самый быстрый Михаэль второй. Бенька Долль стрельнул как Волков. Что происходит? Мы в королевстве кривых зеркал?!       — Угу, — заметила повеселевшая Юлианна. — Добро пожаловать в реальность.       Реальность, в которой Расторгуев лидирует, пусть даже в тренировочной гонке, где Долль шикарно проходит последнюю стойку, а рыжий Бё бежит три штрафных круга после последней стрельбы, Ванькин мозг отказывался принимать. На этом фоне даже круг Свендсена после стойки остался незамеченным.       — Так нечестно! — возмутился Тарьей. — Пока стрелял Расторгуев, ветер так сильно не дул!       — Отмазы пошли, — ухмыльнулся Ванька. — Уж кто-кто, а Йоханнес умеет справляться с ветрюгой. Бухал, наверное, вчера, вот и колбасит беднягу. А мой Андрюша всегда верен спортивному режиму!       Юлианна с задумчивым видом смотрела в небо, стремясь подавить улыбку. Весть о том, что Андрей изменяет спортивному режиму с ней, Ванька не переживёт.       — Что-то обычно Андрею верность спортивному режиму в гонках не особо помогает, — съехидничал Тарьей.       — Ой, ладно, — отмахнулся Ванька. — Пойдёмте к финишу лучше.       Когда дошли до нужного места, Расторгуев, финиш которого они пропустили, что-то рассказывал радостной Лауре. Дальмайер, похоже, совершенно не ожидала победы. Неподалёку стояли Тириль с Марте, а Доротея Вирер стояла немного в стороне, не присоединяясь к норвежкам. Но стояла итальянка не одна. Ей что-то неторопливо рассказывал Интарс Беркулис, откуда-то здесь взявшийся.       — Ты проиграл, — максимально широко улыбнувшись, сказал Ванька Тарьею.       — Да, — опустил проигранную голову старший Бё. Что придёт в голову этому Ильиневичу? Норвежец надеялся на что-то не слишком кровавое.       Вторым к финишу под радостные вопли Экхофф примчал Долль, опередивший на финише бывшего соотечественника Рёша. Михаэль не выглядел сильно расстроенным, поскольку Бенедикт был фаворитом в их борьбе. Марте тоже была вполне довольна третьим местом. За последнее место зарубы не получилось. Свендсен спокойно прикатил на финиш четвёртым, а Йоханнес, не слишком торопясь, замкнул турнирную таблицу. Тарьей Бё тут же отвесил ему подзатыльник и что-то сказал по-норвежски. Рыжий огрызнулся, после чего сделал паузу и расхохотался. Тарьей невольно расхохотался тоже. Два брата-акробата помирились, не успев поссориться.       — Чего-то мы с тобой не очень сегодня, — заметил Эмиль, подходя к Юлианне. Он даже не стал говорить, что зашёл на меньшее количество кругов, чем она. Но именно его стрельба стала решающей.       — Да уж, — не нашлась, что сказать Ильиневич.       Удивительно, но Ванька не сделал попыток кинуться на шею победителю Расторгуеву, как непременно сделал бы ранее. Что это? Проблеск сознания? Иван понял, что после его увольнения Андрей будет не очень-то рад его видеть? Так или иначе, Ильиневич попытался, как бы странно это не звучало, затеряться в толпе норвежских голов. С его яркой макушкой это было невыполнимо, но Ивана это не смутило. Впрочем, Андрею на все Ванькины телодвижения было фиолетово. Он о чём-то говорил с Беркулисом, который немногим ранее к нему подошёл.       Разговор Андрея и Интарса шёл на латышском, и Юлианна не могла понять его сути. Беркулис активно жестикулировал, что было ему несвойственно, а Расторгуев выглядел недовольным. Они спорили.       — Поедешь с нами? — спросил Свендсен у Ильиневич.       — Куда? — сначала не поняла Юлианна. Она задумалась, почему Интарс и Андрей спорят. Причём тренер даже перешёл на повышенные тона. Никогда раньше Ильиневич не могла себе представить Интарса, повышающего голос.       — Куда? — повторил Эмиль с усмешкой. — В отель. Мы в одном отеле живём, забыла?       — Точно, — нахмурилась Ильиневич. — Нет, спасибо.       — Как знаешь, — пожал плечами СуперСвендсен.       — Эмиль, ты идёшь? — раздался недовольный голос Тириль Экхофф.       — Иду, — откликнулся норвежец. — До встречи, панночка Юлианночка.       Ильиневич улыбнулась максимально ядовито. Кажется, Эмилька уже успел пообщаться с Малышко. Того и гляди вся байатлон фэмили начнёт её так величать. Ну и пусть. Лучше уж так, чем ненавистным ей именем «Юля», которым зачастую коротко именуются Юлианны.       — Поздравляю, — улыбнулась Ильиневич, подходя к Расторгуеву после того, как Интарс ушёл. — Ты хорошо стрелял сегодня.       — Да уж, — судя по виду, Андрей думал сейчас совсем не о победе в тренировочном забеге. — Ты как себя чувствуешь?       — Нормально, — быстро ответила Юлианна. — А чего Интарс к тебе подходил?       — Да так, — процедил Расторгуев, глядя в сторону, куда ушёл тренер. Спохватившись, что забыл принять невозмутимый вид, Андрей тут же исправил оплошность. Даже добрую полуулыбку изобразил. — Ты сейчас в отель?       — Нет, я ещё стрелять буду, — с тоской проговорила Ильиневич, глядя на стрельбище.       Юлианна чувствовала, что настроение у Расторгуева на нуле. Это было заметно, хоть он настойчиво изображал спокойствие и невозмутимость. Быть может раньше эту разницу Ильиневич и не уловила бы, но теперь она ясно видела: Андрея что-то беспокоит.       — Андрей, — в голове Ильиневич мелькнула догадка о причинах разногласий между ним и Беркулисом. — Это ведь не из-за меня?       — Что? — удивился Расторгуев.       — Ну… — замялась Ильиневич, немного смутившись. — Ты у себя не ночевал. Интарс из-за этого сердится?       — Нет, — качнул головой Андрей. — А с чего ты взяла, что он сердится?       — Вы спорили.       — Мы временами спорим. Ничего страшного, — проговорил Расторгуев. — Рабочий процесс.       Звучало убедительно, учитывая, что у самой Юлианны в своё время частенько возникали споры с тренером. Но отчего-то Ильиневич подумала, что Андрей говорит ей далеко не всё. Не доверяет он ей, что ли?       «И этот вопрос задаёт мадам, которая сама партизанит не по-детски», — фыркнул мозг, напоминая о своём наличии и о том, что Юлианна так и не рассказала молодому человеку о злополучном интервью Григорьева.       — Удачи пострелять, — улыбнулся Расторгуев, решив, что пора прощаться. Его ждал Интарс.       — Спасибо, — вздохнула Ильиневич, понимая, что никакая удача ей не поможет.       Интарс Беркулис нервно постукивал пальцем по колену, ожидая возвращения Расторгуева. Сначала новость о его отъезде Андрей воспринял довольно спокойно. Он даже не стал вдаваться в подробности, здраво рассудив, что просто так во время чемпионата Интарс бы никогда не уехал. Но когда тренер сказал, что за главного остаётся Александров…       Хлопнула дверца автомобиля. Переодевшийся Андрей сел на водительское место. Он ни слова не произнёс, но Интарс невольно поёжился. Нечасто за свою жизнь ему доводилось видеть злого Расторгуева. Сейчас был тот случай.       — Поехали? — подал голос тренер, с опаской поглядывая на подопечного, у которого на лице было написано: «Ушёл в себя. Не обещал вернуться».       Андрей посмотрел на него. Словно только сейчас вспомнил о его присутствии.       — Да, — коротко отозвался Расторгуев, заводя минивэн.       Интарс молчал, понимая, что лучше сейчас с Андреем в разговоры не вступать. Беркулис на его месте тоже бы злился. Кому хочется остаться без тренера на чемпионате мира? В конце концов, Александров его к сезону не готовил, как и Брицис.       — Андрей, я очень тебя прошу, — проговорил Интарс. — Знаю, что сложно, но забудь свои разногласия с Александром. Я поговорил с ним, он не держит на тебя зла.       — Он не держит на меня зла? Прекрасно, — ровным голосом сказал Расторгуев, про себя поражаясь такой наглости. Особенно если учесть, что именно Александров вёл себя по-скотски.       — Андрей, — покачал головой Беркулис, понимая, что тот неверно истолковал его слова. — Просто пойми, что Александров раскаивается. Я не прошу вас стать друзьями. Я прошу просто работать. Он тебя тренирует, ты выполняешь его указания. Инструкции, как с тобой работать, я Александру оставил. Так что переживать не о чем.       Тренер уезжает прямо перед чемпионатом мира и ничего не объясняет. Главным назначается Александров, который в команде даже не без году неделя. Который, к тому же, был замешан в допинговом скандале, угрожал сломать карьеру собственной же спортсменке и который совершенно точно устроит в ближайшее время какую-нибудь интригу, поскольку жить без этого не может.       — Действительно, — с плохо скрываемым сарказмом сказал Расторгуев. — Переживать совершенно не о чем.       — Мне не нравится твой настрой, — заметил Интарс.       Андрею тоже много чего не нравилось, но он сцепил зубы и промолчал. Говорить с Беркулисом бесполезно. Он уже выстроил у себя в голове идеальную картину работы с Александровым. Её так просто не разрушишь. Интарс временами бывает очень упрямым.       Байба Бендика разминалась перед выходом на старт смешанной эстафеты, где ей предстояло бежать первый этап. Она искоса поглядывала в сторону Расторгуева, с хмурым видом стоявшего неподалёку, и на нового тренера Александра Александрова, которого Интарс оставил за главного. Александров держался бодро и весело, чего нельзя было сказать об Андрее. У Бендики сложилось впечатление, что они не поладили. Заметив ехидный взгляд Жанны Юшкане, Байба перестала смотреть в сторону Расторгуева, делая вид, что сосредоточена на упражнениях.       — Ну, что, — хмыкнул Александров, не зная, как начать вдохновенную речь. — Ни пуха нам, как говорится… Байба нормально пробежит на первом этапе, Жанна как-нибудь на втором… далее по списку. Все знают свои задачи и свои возможности. Выше головы прыгать не надо. Главное — до финиша дойти. И румын опередить. Вы же с ними боретесь за квоту олимпийскую?       — С финнами, — поправил Илмарс Брицис. Мужская сборная Румынии слишком сильна, чтобы с ними бороться.       — У финнов Кайса, — кисло заметила Жанна Юшкане. — И Лаукканен. Они нас порвут сегодня.       — Для того чтобы не порвали, девочка моя, нужно не заходить на штрафные круги, — весело заметил Александров. — А то так и до мужчин дело не дойдёт, если ты будешь стрелять как на тренировке. Кто там у вас ещё сегодня в соперниках? Белорусы? Словаки?       — Вы чего, — сдерживая смех, проговорила Жанна. — Они сильнее нас на целую голову.       — А, да. Домрачева, Кузьмина, все дела… — ввернул Борисыч непонятно к чему, поскольку ни одна, ни другая спортсменка в стартовом составе не присутствовала. — Эстонцы?       — У них состав понадёжнее, — проговорил Брицис, не питавший особых иллюзий по поводу результата сегодняшней гонки.       — Литовцы? — уже с некоторой осторожностью проговорил Александров, боясь попасть пальцем в небо. Он принялся судорожно вспоминать, какие ещё страны сегодня бегут эстафету. — Казахи?       — Казахи — нет, литовцы — да, — заметил Брицис.       — А ещё кто? Японцы? — с нескрываемой иронией осведомился Борисыч.       — Нет, — безжалостно ответил Илмарс. Японцев с супругами Тачизаки в составе им точно не обойти. — Японию мы не опередим.       — А Корею?       — Без шансов.       — Гм… — задумался Александров. За годы работы ему никогда не приходилось изучать низы эстафетных турнирных таблиц, чтобы вычислить возможных соперников. — И кто остаётся?       — Поляки. У них сегодня не боевой состав, — пришёл на помощь Борисычу Илмарс. Он понял, что свеженанятый тренер абсолютно не ориентируется в результатах ближайших конкурентов сборной Латвии. Это не страшно, у Александрова ещё будет время разобраться. Но чтобы настраивать спортсменов на гонку, нужно выглядеть более уверенно. — Нам нужно опередить хотя бы Литву и второй… даже, скорее, третий состав Польши и желательно не отстать при этом на круг. Это маловероятно, но нужно постараться сделать всё, что в наших силах.       — Да, — энергично поддакнул Борисыч, приняв авторитетно-мотивирующий вид, который, однако, ни на кого впечатления не произвёл. — Порядок этапов все знают. В общем-то, всё.       Илмарс принялся настраивать Байбу. Жанна убежала куда-то в сторону эстонской команды, чтобы с кем-то поздороваться. Александров подошёл к Расторгуеву, который пока никуда не уходил.       — Как думаешь, дойдёт до тебя сегодня очередь? — с добродушным видом спросил он.       Андрей пожал плечами, полагая, что не дойдёт. Маловероятно, что их не снимут как круговых до четвёртого этапа.       — Ты же помнишь, что бежишь четвёртый этап? — уточнил Александров. — Финишёром быть почётно, хе-хе.       — Помню, — вежливо ответил Расторгуев. Александров не уставал ему повторять о важности четвёртого этапа в эстафетных гонках. Фразы о важности миссии финишёра, а также о том, что именно от него зависит, займёт сборная Латвия последнее или одно из предпоследних мест, Андрей слышал из уст Александрова раз пятьсот только за сегодняшний день. А ведь был ещё вчерашний вечер. Вот только Александр Борисович не учитывал одну важную деталь. До четвёртого этапа дело не дойдёт.       — Андре-ей, — раздался совсем рядом голос Жанны. Борисыч резко дёрнулся. — У меня ноготь сломался.       Александров хохотнул, прикрывая рот рукой, чтобы Юшкане не подумала, что смеются над ней.       — Ноготь? — сдерживая смех, переспросил он.       — Да! — блондинка гордо продемонстрировала Борисычу средний палец, где действительно отсутствовал акриловый коготь, имевшийся в наличии на остальных пальчиках Жанны. — Вчера сломался.       Жест получился двусмысленным, что ни капли не смутило Юшкане, зато привело в некоторое замешательство Александрова. Воспользовавшись его ступором, Жанна убрала руку в карман и увела Расторгуева в сторону.       — Жанна, факт наличия у меня суперстойкого клея не делает из меня мастера маникюра, — счёл нужным предупредить Андрей. От Юшкане можно было ждать любой просьбы, поэтому Расторгуев решил заранее это пресечь. — Обратись к специалисту.       — Забудь про ноготь! — воскликнула блондинка и быстро заговорила: — Срочно помирись с рыжим!       — С кем?       — Ну… — рыжим Жанна всегда именовала Ваньку Ильиневича, но сейчас он уже и вправду не рыжий. — В смысле, с голубым.       — С каким голубым?       — Андрей, ну кто у нас голубой? — всплеснула руками Жанна. — Ванечка, конечно.       — А, да… — нахмурился Расторгуев, вспомнив, что Ванька и правда вновь сменил имидж. — Я не могу с ним помириться. Я с ним не ссорился.       — Как это — не ссорился?! — возмутилась блондинка. — Не просто же так Ваня уволился! Помирись с ним.       — Я с ним не ссорился, — повторил Андрей. — Если Иван захочет что-то сказать мне, он скажет. В одном отеле живём.       — Он стесняется, — жалобно протянула Жанна, мечтавшая, чтобы Андрей и Ванька вновь жили в мире и согласии. Расторгуев скептически на неё посмотрел, не поверив, что Ильиневич вообще способен стесняться. — Поговори с ним.       От Юшкане Андрея спас Александров, напомнивший девушке, что пора бы разминаться. Гонка уже началась.       Первый этап смешанной эстафеты не предвещал особых сюрпризов. Лидерство захватила итальянка Лиза Виттоцци, великолепно отработавшая стартовый этап. Чуть меньше двух секунд уступила ей Марте Олсбю, а австрийка Лиза Тереза Хаузер расположилась на третьей строчке. Но вряд ли команда Австрии сможет претендовать на медаль. То же самое можно было сказать и о сборных США и Финляндии, усилиями Сьюзан Данкли и Мари Лаукканен оказавшихся в топ-5. Ванесса Хинц и Анаис Шевалье почти им не уступали, поэтому шансы немецкой и французской команд были высоки. Сборная России, несмотря на точную стрельбу Ольги Подчуфаровой, находилась только на четырнадцатой строчке. Байба Бендика передала свой этап семнадцатой, отработав с одним доппатроном. Лыжный ход оставлял желать лучшего.       — Подчуфарову угробили, физруки, — процедил Борисыч, глянув на статистику первого этапа. — Поставь они Аньку в гонку, хуже бы не сделали, — Александров осёкся, вспомнив, что доктор Карпов поставил ей сотрясение мозга. В таком случае понятно, почему её в гонку не поставили. Вряд ли Ильиневич вообще допустят до гонок. — Впрочем, они и её скоро угробят. И будет Анечка не летать по трассе, как это было при мне, а ползти. Как тебе перспективы?       — Вы пессимист, Александр Борисович, — ответил Расторгуев, к которому и обращался Александров. — И вы недооцениваете Юлианну.       — Да нет, Андрюша, это ты её переоцениваешь, — усмехнулся тренер. — И чего ты вообще с ней связался? Жил бы себе спокойно…       — Александр Борисович, раз уж теперь мы вынуждены работать вместе, то нам желательно общаться исключительно по рабочим вопросам. Вам так не кажется?       — По рабочим так по рабочим, — пошёл на попятную Александров. — Кстати, а почему Байба сегодня так плохо бежала? Хуже Подчуфаровой даже. Я думал, она хотя бы в десятку попадёт.       Можно было ввернуть язвительную шпильку, что Александров — тренер, ему и разбираться, но Андрей этого делать не стал. Всё-таки не он готовил Бендику к чемпионату, да и цепляться лишний раз к Александрову ни к чему, хоть и очень хочется. Поэтому Расторгуев молча пожал плечами.       — Хотя, я даже вижу позитивный момент, — весело заметил Борисыч. — Мы почти на полторы минуты впереди Литвы. И это только первый этап!       — Угу, — буркнул Расторгуев.       Позади латвийской команды оказались семь команд, среди которых были команды прямых конкурентов — Польши и Литвы. Вот только преимущество в полторы минуты над литовцами не значило абсолютно ничего. Особенно если учесть, что второй этап за Латвию бежит Жанна Юшкане. Александрову очень скоро придётся расстаться с иллюзиями относительно перспектив Латвии в борьбе хотя бы за двадцатку в сегодняшней гонке.       После того, как после лёжки Жанна отхватила сразу три штрафных круга, прифигевший Александр Борисович поспешил к стрельбищу, дабы поглядеть на её стойку. Будучи тренером Юлианны, он видывал и не такое, но Ильиневич хотя бы отыгрывала многое на лыжне, а в случае Юшкане на это рассчитывать не приходилось. Поскольку представительницы Польши и Литвы обошлись без штрафных кругов, положение латышей стало угрожающим.       — Хоть бы Жанна эстафету передать успела, — негромко сказал Илмарс Брицис, внезапно появившись подле Расторгуева. Отставание на круг неизбежно, но на третьем этапе отстать не так позорно, как на втором. По крайней мере, Брицис так думал.       После стойки стало очевидно, что последнее место неизбежно. Кинга Миторай из Польши, даже несмотря на штрафной круг, была далеко впереди, опередив спортсменок из Эстонии и Румынии. Диана Расимовичуте бежала медленно, но стреляла, вопреки своему обыкновению, точно, не взяв на стойке ни одного доппатрона. Жанна, чудом избежав штрафных кругов, проигрывала ей полминуты.       — А ты чего не разминаешься? — спросил Брицис.       — Боюсь, до моего этапа очередь не дойдёт, — заметил Расторгуев.       — Да как не дойдёт, если Жанна скоро сюда подъедет? — всплеснул руками Илмарс. — Давай, лыжи надевай!       — Но я же четвёртый этап бегу, — нахмурился Андрей.       — Ты чего, перетренировался? — теперь нахмурился Илмарс. — Ты третий этап бежишь.       — В смысле — третий? — не понял Расторгуев. Что за ерунда? — Четвёртый же.       — Третий! — чуть ли не кричал обычно сдержанный Брицис.       — Да как третий, если… — Расторгуев замолчал, понимая, что Илмарс вряд ли путает порядок этапов. И Интарс говорил о необходимости поберечь силы на личные гонки, и Александров вёл речь именно о четвёртом этапе.       Александров. Мысль о том, что Александр Борисович его обманул, пришла в голову слишком поздно.       — Нет времени спорить, Жанна скоро добежит, — Илмарс хлопнул Андрея по плечу. — Иди на старт.       Юлианна Ильиневич смотрела телевизор в гостиничном холле в компании Светы Слепцовой, которой тоже не нашлось места в стартовом составе. Ильиневич ловила себя на мысли, что ей очень хочется быть там, на трассе. Вновь почувствовать соревновательную атмосферу, бежать вперёд, обгонять соперниц, а не сидеть пятой точкой на диване. Учитывая состояние Оли Подчуфаровой, Юлианну, скорее всего, поставят в спринт. Там уже только ей самой надо не облажаться.       Расстановка сил после второго этапа претерпела изменения. Лидерство захватила Лаура Дальмайер, чуть-чуть уступила ей Мари Дорен Абер, а рядом с ними вплотную прибежала Доротея Вирер. Тройка Германия-Франция-Италия значительно опережала остальных. Кайса Макарайнен шла четвёртой и проигрывала Вирер пятнадцать секунд. Татьяна Акимова вывела сборную России на пятое место, сократив отставание от Лауры до двадцати двух секунд. Впечатляющий рывок совершила Габриэла Коукалова, вытащив чешек на восьмое место после провального первого этапа. Тириль Экхофф передала эстафету девятой. Она зашла на круг после лёжки, и норвежкам не удалось остаться в тройке лидеров. Впрочем, у них на последних этапах стояли младший Бё и Свендсен. Шансы на медали у норвежцев всё ещё оставались.       — Девчули, — Ильиневич спиной почувствовала ухмылку Малышко, который в следующую секунду уже плюхнулся рядом с ней на диван. — Как жизнь молодая?       — Ты чего спрашиваешь? — выглянула из-за головы Юлианны Светка. — Виделись же уже в столовке.       — Для проформы, — усмехнулся спортсмен. — Гонку смотрите?       — Нет, грибы собираем, — едко ухмыльнулась Ильиневич, по привычке сцепляясь с Дмитрием. В подтверждение своих слов она кивнула на экран, где показывали повтор первой лёжки у мужчин.       — Панночка Юлианночка такая злая, потому что её в состав не взяли? — ехидно уточнил Малышко. — Или потому что Расторгуева по телеку не покажут?       — О-о, какие подробности, — хитро протянула Слепцова, пока Ильиневич мысленно разделывала Дмитрия и закапывала его по частям в лесочке под Питером.       — Димочка у нас переживает за моё непопадание в состав больше, чем за своё, — елейно проговорила Юлианна, уничтожая взглядом несчастного соотечественника. — Даже бредить начал на нервной почве.       — Ладно, поцапались, и хватит, — примирительно заявил Малышко. — Сегодня вечером Хованцев с тобой поговорить хочет.       — Правда? — просияла Ильиневич.       — Правда-правда. Вернётся с гонки и поговорит. Обсудите детали сотрудничества.       — Так он согласен меня тренировать?       — Эм… — Малышко понял, что проговорился. — Этого я не говорил. Гонку смотри!       На третьем этапе окончательно определились лидеры гонки. Преимущество Арнда Пайффера составляло более двадцати одной секунды. Ещё больше выигрывал Лукас Хофер у шедшего на третьей позиции Кентена Фийона-Майе. Пять десятых секунды уступил ему Александр Логинов.       В момент передачи эстафеты произошло нечто неожиданное. Фуркад, которому предстояло бежать на четвёртом этапе, будто нарочно чуть сместился в сторону и подрезал Александра Логинова.       — Ну вот нафига, а? — разочарованно протянул Дмитрий, который ни на секунду не сомневался, что Мартен сделал это специально.       — Может, это случайность? — робко предположила Слепцова, сама не очень-то верившая в такую возможность.       — Конечно-конечно, случайность. Марти Саньку терпеть не может, а теперь случайно его толкнул. Угу. А что он в следующий раз случайно сделает? С трассы его выпихнет? Или кубарем со спуска отправит, как Александров панночку Юлианночку?       Ильиневич промолчала, хотя происходящее ей категорически не нравилось. Она была в курсе, что некоторые иностранные спортсмены предъявляли претензии к Логинову, когда он недавно вернулся в биатлон после дисквалификации за допинг, но девушка не думала, что дело дойдёт до мелких пакостей. Можно, конечно, списать инцидент с Фуркадом на случайность, но после того, как Александров намеренно наступил ей на лыжу, Юлианна вообще была не склонна верить в простые совпадения. А если это не случайность, значит, скандал неизбежен.       — Андрей, ты всё перепутал, — с кристально честным видом уверял Александров лидера латвийской сборной на общем собрании после гонки, где присутствовали все участники смешанной эстафеты, кроме Жанны, ушедшей клеить свой многострадальный ноготь. — Как так можно? Я тебе сегодня даже распечатку старт-листа показывал, где твоя фамилия третья в списке.       Андрей молчал. Показать-то показывал, да только фамилия Расторгуева там значилась на четвёртом этапе. Борисыч рылся во внутреннем кармане куртки в поисках распечатанного старт-листа, чтобы подтвердить собственные слова. Сборная Латвии в гонке предсказуемо отстала на круг. Расторгуеву на третьем этапе почти удалось догнать литовского спортсмена, но это ничего не дало. Латвия заняла гордое последнее место, пропустив вперёд и Литву, и третий состав сборной Польши. Полякам и вовсе удалось сегодня не отстать на круг и завершить гонку. Впрочем, последнее место ни Александрова, ни Брициса не волновало. Оно и до гонки предполагалось, а уж после трёх кругов Жанны стало само собой разумеющимся. Куда больше Александр Борисович высказывал беспокойства по поводу возникшей путаницы с этапами.       — Вот, — протянул он Илмарсу извлечённый из кармана мятый старт-лист. — Видишь, Андрей третий. Ты же помнишь, мы вчера говорили об этом, да и сегодня с утра тоже.       — Да, Андрей, это так, — подтвердил Брицис, а Байба отвела глаза, стараясь не смотреть на Расторгуева. — Вы с Александром ещё вчера обо всём договорились. Что сегодня произошло?       Расторгуев мысленно ругал себя за недальновидность. Нужно было самому залезть в сивидату и перепроверить старт-лист. Андрей всегда смотрел стартовые листы на личные гонки, но ни разу не делал этого перед эстафетами. При Интарсе путаницы с этапами ни разу не возникало, и смысла лишний раз разглядывать таблицу не было никакого. В итоге получилось, что Расторгуев глупо подставился, за что мысленно себя и ругал. И ведь никак не докажешь, что Александров врёт. Очевидно, что ему и Илмарсу Борисыч демонстрировал разные старт-листы. Не поленился же переделать табличку! Теперь Брицис уверен, что он почему-то всё перепутал.       — Андрей, ты не переживай, — заговорил с Расторгуевым Брицис, словно с пациентом из психбольницы. — Перепутал, бывает. Расслабься. Отдохни. И настраивайся на следующие гонки.       — Да, бывает, — ухмылялся Александров. — Даже айсберги непробиваемые иногда ошибаются. Отдыхай, Андрюша. Только не слишком усердно. А то на гонки сил не останется.       Расторгуев приложил все усилия, чтобы не ответить Александру Борисовичу что-нибудь едкое. Но он именно этого и добивается.       — Просто признай свою ошибку, — посоветовал Илмарс из самых лучших побуждений. — Тебе самому легче станет.       — Хорошо, — сказал Расторгуев. — Впредь я перед каждой эстафетной гонкой буду проверять старт-лист на сайте. Александру Борисовичу даже не придётся тратить свою зарплату на распечатку лишних бумаг.       — Вот и отлично, — улыбнулся Александров.       Брицис и Байба ушли в свой номер. При этом Бендика напоследок взглянула на Андрея с так жалобно, что Илмарс даже поторопил её с выходом. Александров с Расторгуевым остались один на один. Андрей молчал. Борисыч тоже. Как ни странно, именно Александрова напрягла эта пустая тишина.       — Неужели ты даже ничего мне не скажешь? — спросил он.       — Я ждал большего, — проговорил Расторгуев, ничем не показывая недовольства проделкой Борисыча. — Пакость мелковата, не находите?       — Мелковата, — согласился Александров. — Но мне приятно. И потом, ты сам подставился, — как бы извиняясь, проговорил он. — Грех было не воспользоваться моментом.       — Неужели? — проговорил Расторгуев наиспокойнейшим тоном.       — Да. А ты как думал? Я ждать буду, что ли? — сузил глаза Борисыч. — Всё, Андрюша. Рубикон перейдён. Война объявлена.       — Да-да, точка невозврата пройдена, топор войны вырыт из-под земли, — устало вздохнул Андрей, продолжая ряд. — Что там ещё есть из подобного? А то как-то пафоса маловато.       — Язви, язви, — снисходительно улыбнулся Александр Борисович, чувствуя, что первый раунд остался за ним. — Что тебе ещё остаётся?       Александров ожидал чего угодно. Что Андрей скажет что-нибудь едкое. Что станет грозить рассказать всё Интарсу. Что, в конце концов, насупится и будет молчать до самой ночи. Последний вариант оказался ближе всего к истине. Вот только Расторгуев совсем не выглядел расстроенным или деморализованным. Нет. Он молча поставил чайник кипятиться и принялся что-то читать в телефоне. Когда чайник вскипел, Андрей налил себе чай. Вид его не выражал ничего, кроме абсолютного спокойствия и пофигизма по отношению к Александру Борисовичу. Александров про себя отдал должное его невозмутимости. Вот так сидеть и спокойно пить чай, когда в комнате находится заклятый враг, сможет не каждый.       Александр Борисович прошёлся по комнате и встал прямо за спиной Андрея. Тренер знал, что подобное всегда напрягает. Но только не Расторгуева. Он даже ухом не повёл. Александров постоял так ещё немного и, поняв, что его игнорируют, отвернулся к окну. Место живописное, что и говорить.       — Андрюша, ты высоты не боишься? — глядя в окно, спросил Борисыч.       — Нет, — ответил Расторгуев, вставая из-за стола.       — Красивое место… — вдохновенно сказал Александров, глядя на линию заката, ярко заметную в горах. Помолчав какое-то время, он проговорил: — Только вниз смотреть не нужно с открытым окном. А то мало ли голова закружится… Только представь. Мы с тобой на краю обрыва дерёмся как Шерлок Холмс с профессором Мориарти в старом советском фильме. А потом падаем в пропасть вместе. Как тебе, а?       Расторгуев не испытывал ни малейшего желания падать в пропасть ни с Александровым, ни в одиночку. Борисыч, разумеется, это знал. И думал, что Андрей ему вслух это озвучит. Но латвиец промолчал.       — У вас с Анькой, кстати, всё серьёзно? Только не говори, что между вами ничего нет, — сразу предупредил Александров. — Можешь вообще ничего не говорить. Я просто давно её знаю и обязан тебя предупредить. Юлианна не такой ангелочек, каким кажется. И наши с ней отношения далеко не такие, какими она их рисует. Она ведь с тобой связалась только для того, чтобы насолить мне, — изобразил горькую усмешку Борисыч, печально глядя в окно. — Мы ведь были вместе. Такие чувства бесследно не проходят. Но ты, конечно, не поверишь мне. Тебе проще думать, что я лгу. Но это не так! Знаешь, как мне было больно, когда я стал её терять? Когда она отдалилась от меня. Каково мне было? Я стал выпивать. Чуть не поднял на Юлианну руку, боясь потерять её насовсем. Не веришь мне, почитай на досуге интервью моего ученика, Юры Григорьева. Он меня терпеть не может, ему нет нужды врать…       В голове мелькнула мысль, что не стоит стоять спиной к собеседнику, который тебя терпеть не может. Александров обернулся, но Расторгуева в комнате не было. Как он умудрился исчезнуть столь бесшумно? Впрочем, учитывая, что дверь и полы здесь не скрипели, подобное провернуть было вполне реально. Похоже, Андрей свалил ещё когда Борисыч начал говорить про драку Холмса и Мориарти.       — И перед кем я сейчас распинался?! — возмущённо воскликнул Борисыч, после чего махнул рукой и вновь отвернулся к окну. Его красноречивый монолог, предназначенный для ушей Расторгуева, был услышан только четырьмя стенами.