***
— Ну, вот и всё, — Чонгук заклеивает татуировку специальной плёнкой и лейкопластырем, а после поднимается со своего места и убирает инструменты. Клиент светится от счастья, будто только что выиграл путёвку на Мальдивы, а Чонгук лишь улыбается краешком губ, мысленно похвалив себя за отличную работу. Объяснив парню, когда можно будет снять повязку, как и чем обработать рисунок после, тату-мастер получает деньги за проделанную работу и, выпроводив довольного клиента, начинает убираться. Выбросив использованные иглы и испачканные салфетки в мусорное ведро, Чон, наконец-то, откидывается на спинку своего кожаного кресла и исподлобья смотрит на своё отражение в широком зеркале напротив. Настенные часы тихо тикают, тонкие стрелки отчитывают минуты до конца рабочего дня, когда в салон вваливается невысокий темноволосый парень, задумчиво оглядывая помещение. Чонгук видит его в зеркале и молча наблюдает, скользя взглядом по силуэту нового клиента в тусклом свете настенных ламп. Невысокий худощавый парень с растрёпанными чёрными волосами и лисьими глазами, которые с интересом рассматривали рисунки Чонгука. Те аккуратно в рамочке висели вдоль стены, так и приковывая взгляд посетителей. Прикусив свои тонкие губы, он снова огляделся в поисках мастера, когда Чонгук медленно развернулся на кресле, теперь уже рассматривая позднего посетителя вживую. — Чем могу помочь? — сдержанно и тихо произносит Чон, оглядывая клиента с ног до головы, а тот слабо улыбается и, подойдя ближе, плюхается на маленький кожаный диванчик у стены. Он достаёт из заднего кармана своих узких джинс, которые обволакивают его тощие ноги, телефон и, найдя нужную картинку, разворачивает к Чонгуку: — Сможешь набить? — хриплым голосом произносит парень, в упор смотря на мастера, а у того мурашки по спине бегут от этого тембра. На картинке изображен маленький цветок фиалки. Не полностью прокрашенные фиолетовые лепестки и желтоватые пестики — для Чон Чонгука это легче лёгкого. — Смогу, — спокойно отвечает Чон, поднимая взгляд на бледное лицо парня. — Приходи завтра, где-нибудь к 8:00pm. — Хорошо, — тот хищно улыбается и уходит, виляя своим задом, а Чонгук сглатывает вязкую слюну, провожая худощавую фигуру прямо до двери.***
Следующий рабочий день Чонгука выдался довольно загруженным, даже перекусить было некогда, но к восьми вечера парень уже освободился и ждал того самого клиента, который пришёл вчера вечером, и, конечно же, доставщика пиццы, который должен был привезти поздний ужин тату-мастера с минуты на минуту. Медленно крутясь в своём кресле из стороны в сторону, Чон и не заметил, как в его салон тихо зашли и сели на диванчик. Когда же нос уловил приятный запах и его живот снова подал звуки умирающего кита, Чонгук развернулся, ловя на себе заинтересованный взгляд ожидаемого клиента. — Курьер тёрся у дверей, — темноволосый парень кивнул на коробку пиццы, которая лежала на краю кофейного столика, где были раскиданы какие-то журналы. — Надеюсь, ты не будешь против, что я забрал у тебя кусочек. Чон и слова ни сказал, лишь поднялся на ноги и, открыв коробку, достал один кусок, потому что ужасно проголодался, едва ли не заглатывая его целиком. Снова бросив взгляд на клиента, он молча развернулся и ушёл в соседнюю комнатку, где помыл руки и, вернувшись, занял своё рабочее место, приглашая темноволосого присесть рядом. Тот вальяжно подошёл и присел на удобное кресло с длинным сидением, внимательно следя за действиями мастера, а потом, достав из кармана уже распечатанный вариант тату, положил его рядом, так, на всякий случай. Сняв свою кожаную куртку, парень отбросил её в сторону и по-хозяйски развалился на кресле, забросив ноги на удлиненное сидение, продолжил наблюдать за Чоном. Чонгук достал иглы, машинку, нужные краски и лист специальной копирки, на которую прошлой ночью по памяти вырисовывал нужный эскиз. Как и ожидалось, он воссоздал всё в точности до деталей, одержав очередную маленькую победу для самого себя. Когда всё было приготовлено, мастер натянул на руки резиновые перчатки и был готов начать, как у клиента зазвонил телефон. — Подожди минутку, — хрипло ответил он и, добравшись до мобильника, принял вызов. — Чо надо? — Эй, Юнги, как там дела с твоей татуировкой? — отчётливо слышалось из динамика в полной тишине салона. — Когда мы сможем увидеть эту красоту на твоей сладкой попке? — язвительно добавили по ту сторону. — Ты уж её точно не увидишь, — фыркнул, видимо, тот самый Юнги и отключился, отбрасывая свой сотовый подальше. — Можешь приступать. Чонгук нервно сглотнул, а после, развернувшись к парню лицом, спросил: — Так… где собираешься делать тату? Юнги лишь улыбнулся, встав с кресла, взял мастера за руку и, заведя за собственную спину, положил её на правую ягодицу. — Тут, — тихо произнёс Мин, прожигая парня своим взглядом, а Чонгук лишь отдёрнул руку и взялся за салфетки, кивнув, чтобы парень стягивал штаны. Спустив всё те же узкие чёрные джинсы, Юнги отбросил их вслед за своей курткой, а потом снял и боксёры, присаживаясь обратно на кресло. — Как мне сесть? — так же тихо спросил клиент, облизав свои губы. Снова сглотнув, Чон повернулся к парню и сказал ему перевернуться на живот и, желательно, привстать на коленях и Мин, едва заметно улыбаясь, выполнил выше сказанное. Пристав на коленях, Юнги облокотился на сидение и, выпятив свою попку, выглянул из-за плеча со словами: — Так пойдёт? Что у парня неплохая фигура, Чонгук подметил ещё вчера, разглядывая его в отражении зеркала, но сейчас открывался совершенно другой вид. Перед ним были две манящие половинки, которыми Юнги специально вилял, наблюдая за мастером из-за плеча, а Чон лишь хищно облизывался, оглядывая прогнувшуюся поясницу и позвоночник, который выглядывал через задравшуюся белоснежную футболку. — Не стесняйся, парень, — Мин ещё раз вильнул своим задом, произнося каждое слово томным хриплым голосом. — Можешь потрогать. Чонгук прикоснулся к половинке, оглаживая бледную кожу, а Юнги лишь шумно выдохнул, стиснув челюсть. Мин Юнги наслышан о здешнем короле татуировок и знает, что каждый третий в этом районе забивается именно у него. Однако Мин никогда не видел этого парня, но работы, которые располагались на коже молодых людей, произвели на Юнги хорошее впечатление и желание посетить тот самый тату-салон. Поспорив с друзьями на пару сотен долларов, он пришёл в тату-салон, где ему, вроде как, на ягодице должны набить цветок фиалки, который был обговорён условием спора. Вот теперь он здесь, в кресле у этого самого тату-мастера, однако набивать ничего не хочется. Единственное, что сейчас хочет Юнги, это чтобы Чон Чонгук — да, он знает, как зовут этого парня — жёстко отымел его на месте. Он хочет, чтобы эти крепкие руки, рукава которых забиты различными рисунками, сжимали до самых синяков его бёдра; эти губы, на которых сбоку железное колечко пирсинга, целовали его; чтобы этот Чонгук прямо сейчас взял его. Кажется, у Чонгука терпение трещит по швам и, в очередной раз облизнув губы, он несильно сжимает ягодицу парня, улавливая тихий полустон с тех самых тонких розовых губ, которые Юнги продолжает кусать от возбуждения, которое узлом завязывается внизу живота. Схватив мастера за руку, в которой тот держит салфетку, Мин тянет её на себя и, когда из ослабевших пальцев выпадает проспиртованный клочок ткани, он стягивает перчатку, подносит ладонь к своей груди и медленно ведёт вниз, чувствуя, как кожа покрывается мурашками от касаний Чона. Все внутренние барьеры одновременно дали сбой, и Чонгук, поддавшись желанию, которое накатило на него, подался вперёд, касаясь губами аппетитной ягодицы парня, всё ещё сжимая её одной рукой, пока другой Юнги водил по своей груди, задевая острые ключицы, затвердевшие соски и слабо ощутимую линию пресса. Чон слабо покусывал нежную кожу, срывая с губ Мина скулёж, а потом, огладив своей ладонью вторую ягодицу, он перебрался губами к колечку мышц. Облизнувшись, Чонгук припал губами к дырочке парня, языком проскользнув внутрь, а Юнги содрогнулся всем телом и простонал, утыкаясь лицом в изгиб своего локтя. Темноволосый едва слышно всхлипывал и постанывал, пока тату-мастер вылизывал его, скользя своим языком по тугим стеночкам ануса, и, содрав оставшуюся резиновую перчатку, Чон сжимал его талию, не давая возможности двинуться с места. — Чонгуки, — хрипло протянул Мин, едва не кончая от действий Гука, но тот отстранился, заставляя разочарованно всхлипнуть. — А ты сладкий, — пошло протянул Чон в самое ухо, расплываясь в довольной улыбке. — Пойдём. Отстранившись от Юнги, Чонгук разогнулся и направился к диванчику, на ходу стягивая свою футболку и оголяя мышцы: идеально ровные кубики пресса, от вида которых Мин судорожно вздохнул, поднимаясь следом. А когда мастер стянул свои джинсы, отбрасывая их на пол, к футболке, у клиента чуть кровь из носа не пошла от накаченных ног и задницы, которая уместилась на кожаном диване. — Иди сюда, малыш, — затуманенным взглядом оглядывая Мина, Чон склонил голову на бок, прикусывая свои губки, а потом похлопал по своим ногам, будто приглашая темноволосого оседлать его, что он, кстати говоря, и сделал. Забравшись верхом на Чонгука, Юнги позволил снять с себя футболку и, почувствовав мягкие губы на своей груди, выгнулся навстречу, руками вцепившись в шею тату-мастера. Чон упивался им, носом водил по бледной коже, вдыхая его запах, а потом, в очередной раз коснувшись губами, оставил пару меток, довольно облизываясь. Лаская губами тонкую шею парня, Гук опустил руку на задницу и сильно сжал одну половинку, зубами ухватившись за мочку уха, когда Юнги тихо простонал, ерзая на месте. Схватившись одной рукой за чужой подбородок, мастер слегка надавливает на нижнюю губу большим пальцем и, проскользнув внутрь ещё двумя, шепчет: — Оближи, — и Юнги, смотря в глаза парню, облизывает, язычком пробегаясь по каждой фаланге, и это зрелище пиздец как срывает крышу Чона, который, вытащив пальцы, впивается в тонкие губы темноволосого своими, тут же нагло врываясь своим языком в чужой рот. Мин мычит в поцелуй, запустив тонкие пальчики в русую шевелюру парня, чувствуя холодный металл на своей губе, и это ужасно заводит, создавая невъебенный контраст с его разгоряченным телом. Чонгук заводит руку за спину худощавого парня и входит пальцем в уже растраханный языком анус, добавляя сразу второй. Юнги всхлипывает и прикрывает глаза, но не отстраняется, а наоборот расслабляется, пропуская в себя ещё два пальца, которые толкает Чон, заставляя темноволосого болезненно прошипеть. Мин сам насаживается на пальцы, глухо стонет в поцелуй и кусает чужие губы, держась за крепкие плечи, а Чонгук лишь хрипло рычит, когда парень трётся своим возбуждением об его бугорок, выбивая из мастера последние остатки здравого разума. Резко вытащив пальцы, Чон отрывается от сладких губ и, придерживая Юнги одной рукой, второй направляет свой член и, внимательно следя за эмоциями парня, входит сначала наполовину. У Мина брови к переносице собираются и болезненный оскал белоснежных зубов, но он плюёт на боль, прознающую его тело, и, продолжая держаться за мастера, насаживается полностью, не сдержав гортанного протяжного стона. Чон медленно двигается, расцеловывая шею, плечи и грудь парня, а тот, привыкнув к ощущениям, начинает подмахивать бёдрами навстречу, от наслаждения запрокидывая голову назад. Юнги сорвал голос, давясь своими же стонами, когда Чонгук проезжается под нужным углом, зарядив прямо по простате, и Мин выгибается, снова громко простонав. Он продолжает скакать на Гуке, вслушиваясь в сладкие стоны парня, когда Юнги накрывает с головой, и он кончает прямо на живот мастера. Чонгук укладывает размякшее тело спиной на узкий маленький диванчик и, нависнув сверху, снова входит, на этот раз срываясь на бешеный ритм и вдалбливая податливое тело в кожаную поверхность. Чувствуя, как стенки Мина плотно обволакивают его член, Чон не выдерживает и изливается прямо в парня, сжимая своими пальцами его хрупкую талию до красных пятен. Он тяжело дышит и устало валится на тело Юнги, который всё ещё не пришёл в себя, довольно улыбаясь, а потом, запустив свои пальчики в волосы Чона, утягивает его в ленивый, смазанный поцелуй.