Запах смерти

      Наруто пораженно застыл, широко открытыми глазами смотря на Саске. Учиха так и продолжал спокойно сидеть на краю причала, свесив одну ногу. Он говорил медленно и ровно, его голос прервался лишь на том месте, когда он описывал жестокое убийство брата. Его слова проняли Наруто до глубины души, а в глазах даже появились слёзы. За хладнокровной маской расчетливого человека, за усмешкой и высокомерием не каждый смог бы увидеть страдания и отсутствие тяги к жизни. Наруто смог. Смог увидеть всю ту боль и мучения, через которые прошёл этот парень. Они ровесники, но по сравнению с тем, что пережил Саске, Наруто выглядел просто ребенком. Да, он тоже потерял родителей, но потерял при самом рождении, даже не знал их. А у Саске по крупицам отбирали самое дорогое, каждый раз отрывали часть души, оставляя на её месте лишь пустоту.       — Прости, Саске, — глухо проронил парень, опуская глаза, — что заставил тебя вспомнить об этом.       — Неважно, — бесстрастно бросил тот. — У меня в жизни не осталось ничего, кроме мести и уничтожения той организации, которая истребила наш клан. Я остался последним, — добавил он. — И вряд ли после меня кто-то будет. Клан Учиха исчезнет навсегда, когда я достигну своей цели.       — Неужели… — сердце Наруто болезненно сжалось, — ты решил убить себя после этого?       — А разве ты не понял? — Саске бросил на него косой взгляд, — что смысла жить дальше у этого чудовища нет?       — Чудовище… — пробормотал юноша, снова касаясь своей раненой руки. — Значит, чтобы выжить, тебе нужно… человеческое мясо?       — Да, — скупо кивнул Учиха. — Благодаря брату я продержался пять лет, хотя монстр должен был проснуться ещё в одиннадцать. Я мог подавлять этот инстинкт вплоть до недавнего времени. Однако теперь всё кончено — я встал на тот путь, сойти с которого мне поможет только смерть.       — Ты можешь пить мою кровь! — с внезапным энтузиазмом предложил Наруто. — Тогда никто не будет страдать!       — Одной крови мне мало, — огрызнулся Саске. — Ты же не можешь прожить на одной воде или соке? Не знаю, сколько я продержусь, — покачал головой он, — прежде чем не убью человека, чтобы поглотить его целиком. Итачи, он… — Саске стиснул кулак, чтобы заглушить внутреннюю боль, — я всегда чувствовал, когда он возвращался после миссий, а когда после охоты. От него постоянно разило запахом смерти. Запахом свежей плоти и крови. Крови и небольших укусов, — он тоже взглянул на левую руку, за которую держался Узумаки, — надолго не хватит. Я недавно вспомнил, что брат ел и внутренности. Ты же не можешь мне предложить пожирать себя? — саркастически усмехнулся Саске.       — Ты уже и так пожираешь меня, — пробурчал Наруто, — я же говорил, что быстро восстанавливаюсь, быстрее, чем обычный человек, и такие раны мне не вредят. Правда, это адски больно, — он тоже ухмыльнулся, а потом снова уставился на Саске. Сегодня вечером тот был не в привычной толстовке с длинным рукавом, а в серой рубашке с коротким рукавом на молнии. В неярком лунном свете Наруто смог увидеть его предплечья, которые сплошь были усеяны тонкими поперечными шрамами. Некоторые были совсем свежими и красноватыми.       — Что это? — схватив его за руку, Наруто потянул парня на себя, отчего тот чуть не повалился на него. — Ты же не пытался…       — Нет, конечно, — огрызнулся Саске, вырывая свою руку из его пальцев. — Просто думал, что если буду лишать себя части крови, то это ослабит голод, который становился в Конохе всё сильнее. Итачи же забирал у меня кровь, и это работало. Но всё напрасно — без яда это не действует, — Саске посмотрел на свои предплечья. Бледная кожа серебрилась в свете луны. С тех пор, как он напал на Наруто, он перестал резать себя. Кровь одноклассника успокаивала и ослабляла его, но может ли быть, что она обладала каким-то гендзюцу?       «Эти шрамы… в тех снах у меня нет шрамов. Если подумать, я их начал наносить себе около года назад. Их и не должно быть там, но…»       Внезапно его глаза вспыхнули, а внутри будто что-то шевельнулось. Резко развернувшись, он схватил правую руку Наруто и задрал рукав его олимпийки.       — Эй, ты чего? — завопил Узумаки, когда Саске поднёс его предплечье к своему лицу. — Снова собираешься есть меня? — догадался парень и попытался вырваться. — У меня ещё левая рука не зажила, хочешь меня и правой лишить? — он так отбивался, что чуть не свалился в воду, однако Учиха успел вовремя подхватить его и прижать к себе.       — Успокойся, — холодно произнёс он. — Я… не буду пожирать плоть. Просто укушу. Хочу кое-что проверить…       — И что же? — едва успел спросить Наруто, как тут же застонал от боли, крепко смыкая зубы. Волна боли ударила в голову, его лицо покраснело, а спину прошиб пот. Он начал часто и глубоко дышать, и боль постепенно уходила. Учиха, который держал его руку у своего рта, неожиданно покачнулся. Зубы выскользнули из плоти Наруто, а капли крови потекли по подбородку. Он упал прямо на Узумаки, и тот, приподняв его голову, заметил, что глаза Саске широко раскрыты, а радужка испещрена узором, похожим на лепестки. Подвигав ладонью перед его глазами, Наруто понял, что тот его не видит.       Саске снова был там. В том доме, объятым теплом. Всего секунду назад он находился с Наруто на причале, потом его на мгновение охватила тьма, а теперь он снова здесь. Здесь уже не ночь. Солнце ярко светит в окно, однако не его лучи согревают и волнуют сердце Саске. С кухни идёт приятный запах чего-то вкусного и горячего. Там кто-то есть, и Саске с замирающим сердцем преодолевает комнату и оказывается там. Горло снова сжимает, когда он видит своего брата, который усердно что-то готовит. После исповеди Наруто видеть его живым ещё больнее.       — А, Саске, — оборачиваясь, улыбается Итачи. — Неужели сегодня ты проснулся сам?       На близком расстоянии младший Учиха ощущает, что сегодня от брата не пахнет трупами. Значит, снова другой день и другое время.       — Да, мне опять приснился плохой сон, — опуская глаза, бормочет он. — Нии-сан, скажи, ты ведь использовал на мне гендзюцу?       Итачи, помешивающий что-то в кастрюле, отложил ложку и развернулся к младшему братишке.       — С чего вдруг такой вопрос? — спокойно, но уже без теплой улыбки спросил он.       — Я вспомнил недавно кое-что, — с трудом начал Саске. — Вспомнил, как однажды ночью видел тебя в переулке. Ты склонился над телом и… — у него перехватило дыхание, — пожирал его. Я видел это, но ты заставил меня забыть.       — Что ж, не думал, что ты сможешь вспомнить, — вздохнул он, снова возвращаясь к готовке. — Я не хотел, чтобы ты видел меня таким, но это и есть моя омерзительная истинная сущность, — с горечью произнёс он. Саске, подойдя ближе, коснулся его руки и покачал головой.       — Я приму тебя даже таким, так что больше не скрывай от меня ничего, — попросил он. — Это было лишь один раз? Когда ты применил на мне гендзюцу?       — Нет, не один. Кажется, около трёх или четырёх, когда ты видел меня, — признался он.       — А сейчас? Я тоже под гендзюцу?       — С чего ты решил? — удивился старший брат.       — Потому что мне кажется, что гендзюцу действует до сих пор. Только твоё Цукуёми способно создавать настолько мощные и правдоподобные видения, — смотря в его глаза, произнёс Учиха-младший.       — Саске, — снова отложив всё, Итачи присел на корточки подле своего братишки. — Те гендзюцу не были моим Цукуёми, я просто хотел спрятать внутри твоего сознания те неприятные минуты, что ты испытал. Так что Цукуёми на тебе я не применял ни разу. А уж тем более сейчас, когда реальность так прекрасна. Зачем нам какие-то иллюзии, глупый братишка? — улыбнулся он и легонько ткнул пальцами его по лбу. Саске нахмурился и надулся, ощущая конфуз и вместе с ним что-то волнующе теплое. Значит, это не гендзюцу брата. Тогда что?       — Хм, кажется, мука закончилась, — задумчиво пробормотал Итачи, копошась в кухонном шкафу. — Придётся сходить, — он снял фартук и повесил его на крючок. — Я отлучусь ненадолго, а ты следи, чтобы не убежало, — он указал на кастрюлю, где что-то варилось и перед уходом потрепал Саске по голове.       «Если не его гендзюцу, тогда что? Что может вызвать настолько реалистичные сны? Я уже боюсь их. Боюсь привыкнуть, боюсь, что станет больно, если снова потеряю его. Но… если бы я смог видеть их постоянно?»       — Если это сны, они ведь безвредны? — сам себя спросил Саске, снова смотря на свои гладкие предплечья. Его взгляд упал на стол, рядом с которым он стоял. На нём лежала разделочная доска и нож. Похоже, Итачи нарезал овощи. Не долго думая, Саске взял этот нож и перевернул так, чтобы острие касалось его кожи. Затем медленно, ощущая слабую боль, которая будто доказывала, что он жив, вырезал на своём предплечье несколько символов. Имя своего брата.       Он так и стоял с поднятой рукой, наблюдая за тем, как кровь медленно сочится из свежих ран. Несмотря на то, что Саске ненавидел запах крови и смерти, своей крови он не боялся. Наоборот — ему было в какой-то степени приятно её видеть и осознавать, что его существование не лишено смысла.       — Саске? — Итачи, вернувшись с покупками, так и замер в дверном проеме кухни, не в силах поверить своим глазам. Пакеты выпали у него из рук, он быстро подошёл к младшему брату и схватил кисть той руки, в которой тот до сих пор держал нож. Итачи надавил на запястье, и Саске, сморщившись от тянущей боли, выпустил нож из пальцев.       — Глупый братишка, зачем ты это сделал? — с некоторым гневом и жалостью одновременно спросил Учиха-старший, рассматривая его кровоточащую рану. Саске молчал, опустив голову. За всем этим он совсем не подумал о том, как расстроится его брат. Итачи, впрочем, не стал его поучать, лишь быстро принёс бинты, обработал рану и перевязал его предплечье.       — Саске? — переспросил он, замечая, что чёрные глаза брата устремлены на него.       — Чтобы не забыть, — коротко выдохнул тот.