Затонувшие сокровища морей

      Потому жестоко было обвинять Санджи, что сейчас, стоя скрытым от чужих глаз под идеальным покровом Маленькой Тьмы, он на секунду поддался соблазну. У него больше не будет ночей с Зоро, шуточек в постели, провокативных тисканий во время очередной драки, да и драки, переходящей в секс, тоже больше никогда… Смешно, в последний месяц он осознал, что даже приближаться близко к Зоро ему отныне будет запрещено — младший мечник очень отрезвил ему голову, наглядно напомнив границы между «просто накама», какими они были раньше, и «любовниками».       Но опьяненный тьмой, постыдным желанием еще раз прикоснуться к тому, что никогда и не было его, Санджи потянулся вперед. В полной темноте так легко обмануться и сказать себе, что перед ним стоит тот самый Зоро из будущего. Тем более в этот раз младший мечник совсем не отпрянул. Санджи замер на секунду в удивлении, младший Зоро ослабил руку на его плече, намеренно позволяя придвинуться ближе… Чего он ожидал? Объятий на прощание, думая, что кок возвращается? Кок понимал свою вину, он не смог сразу стать таким же холодным и равнодушным к Зоро, как пять лет тому назад, и нечаянно приручил юного мечника. Кажется, сильнее, чем старался.       И потому лучше было сброситься со скалы, попасть в лапы слепому чудовищу, но не позволить себе украсть поцелуя. Иначе кем он будет? Жалким слабаком, бросившимся в прошлое, чтобы охмурить наивного девятнадцатилетнего парня, лишь бы иметь второй шанс влюбить Зоро в себя, чтобы в будущем он его не бросил? Это было отвратительное слабачество. Зоро заявил, что в будущем он женится и у него будет нормальная семья, и Санджи прибыл в прошлое не чтобы разрушать чистые стремления Зоро к семейному очагу, а чтобы спасти самого себя, тем самым избавив Зоро от обузы — бездарно безответно влюбленного кока. Потому он сейчас поступит правильно — отступит назад и сделает все, чтобы выжить с простреленным сердцем. Если у него будет жена, он будет верен ей до конца дней и даже взглянуть в сторону Зоро не подумает. Санджи прекрасно себя знал, он любил отдаваться чувству без остатка, но сам чуть не загубил свою жизнь, вложив всю душу в Зоро, но не получив в итоге и трети такой же привязанности.       Зоро — хороший человек, Санджи не просто чувствовал это, он это знал. Просыпаясь с ним в одной постели, наблюдая за его неловкой заботой о накама, о его попытках скрыть заботу даже о Нами, с которой они всегда были немного на ножах. Просто сам Санджи не тот, с кем бы Зоро хотел провести жизнь, бывает, что чувства не совпадают. Разве с Санджи такое впервые? Надо отдать мечнику должное, он никогда Санджи этого и не обещал. Никакого «навсегда», даже никакого «долго и счастливо», максимум его обещаний — хорошенько отжарить кока за его выкрутасы на следующем острове, когда команда покинет СанниГо ради вылазки в город.       Потому у Санджи не было никакого морального права, вернувшись назад, пользоваться наивностью юного Маримо. Хотя так хотелось бы прожить все это снова, даже зная, что впереди у них всего чуть больше трех лет вместе, пока Зоро не начнет заговаривать о будущем с другой, но три года — это в миллион раз больше, чем ничего, которым располагал Санджи сейчас.       И когда растерянный Зоро, бессмысленно всматриваясь через тьму, с учащенным пульсом и дыханием вдруг сам потянулся к нему, Санджи так же бессмысленно в этой непроглядности зажмурился, закусил губу и плавно и беззвучно отступил назад. Пальцы Зоро не успели сжаться на его плече, лишь слабо скользнула по щеке вторая вскинутая вперед рука, силившаяся схватить ускользающего кока, но упускающая его. Зоро шагнул вперед с вытянутой рукой — никого. Прислушался — ни шороха, ловкий проныра кок в темноте с его волей был неуловим. Зоро шагал вперед и шарил, шарил, шарил руками перед собой, не видя, что кок сидит, прислонившись спиной к перилам и уткнувшись лицом в колени. Только плечи его вздрагивают от каждого еле слышного удара ботинок Зоро о палубу. В темноте время течет странно, и Санджи не знал, как долго Зоро искал его внутри Тьмы, но зато знал, сколько раз он подавил в себе желание «нечаянно» попасться, когда Зоро проходил совсем рядом — пять раз.       Санджи же первый заметил, как начала уплывать от них разделившая с СанниГо часть путешествия Тьма. Вначале глубоко под водой вздохнуло слепое чудовище, вдоволь наевшееся местной рыбы, потом задышала быстрее Тьма, ощутив на горизонте что-то громкое и яркое и всем своим существом устремившись к этому веселью. Прости, что с нами тебе было не весело, Маленькая Тьма, Санджи так тебя понимает, каково это: видеть что-то невероятно манящее, но никогда этого не получать, даже будучи в близи нескольких сантиметров. Занимался рассвет, значит, Тьма провела с ними чуть меньше суток, а с Зоро на палубе они пробыли с ужина… Мечник был все еще здесь, стоял посреди палубы и озирался слепым котенком, его глаза, которые всматривались во тьму всю ночь, еще не привыкли к пусть и слабому, но утреннему свету. Санджи стоял буквально у него за спиной, прослеживая глазами каждую мышцу под белой футболкой, в его кармане шевелились пальцы, наизусть знавшие каждый изгиб этой спины и невольно повторявшие движение глаз. Бросив на палубу белый конверт, Санджи воспользовался воздушной походкой и прыгнул в мандариновую рощу еще до того, как Зоро успел повернуться. С верхней палубы Санджи заметил виднеющийся вдали островок. Какая удача. Оставаться дальше с командой опасно для нее, он уже стал причиной двух неожиданных приключений, больше рисковать судьбой ребят он не имеет права.       Через полчаса Санджи спрыгнул на берег маленького торгового островка, припомнил, что команда заправится здесь продуктами, но не остановится дольше, чем на пару часов. Потому он забрался под старую рыбацкую лодку, лежащую вверх дном на песке, и свернулся в клубок, согревая руки и ноги — с тех пор, как ему пришлось снова привыкать спать одному, они нещадно мерзли, и ничто не могло их согреть.       Раз остров торговый, то скоро здесь появится судно, на которое он попросится, чтобы добраться до крупной транспортной развязки, с его талантами повара его с радостью подвезут. Оттуда он сядет на большой корабль или даже судно дозора, замаскировавшись, и отправится наконец в Барати, он давненько не видел Зеффа, и он недавно потерял ощущение дома, потому обрести его снова будет здорово.       Сердце Санджи было разбито вдребезги, но после случая с Торт и Кейк он был оптимистичен. Сначала будет больно, потом спокойно, потом он снова научится смеяться и спорить, вернувшись к вздорному старику и отпетой шайке поваров, а потом уже наступит полное исцеление. И тогда он обязательно встретит какую-нибудь меллорин, добрую и преданную. У них будет собственный ресторанчик и двое детей, тогда можно будет прыгнуть в будущее обратно к ребятам и Зоро. Он скажет ему что-то легкое и непринужденное, дескать, как делишки, Маримо, я вот женат, а ты. Любопытно, кто из нас все же выиграл спор и женился первым, но, на самом деле, мне уже плевать, я уже беззаветно счастлив. Точно, когда-нибудь он вылечится настолько, что сможет искренне такое выдать. Или никогда.       Санджи знал: проигрывает всегда тот, кто первый влюбляется. И похоже, в случае с мечником его обыграли всухую, было глупо питать иллюзии, что Зоро чувствует к нему что-то особенное. Нет, ни разу они не клялись друг другу и не признавались в любви, просто с тех пор, как они стали не просто заниматься сексом, а целоваться, обниматься, валяться подольше в постели, Санджи казалось само собой разумеющимся, что все это будешь делать с удовольствием только с человеком, к которому испытываешь чувства. Иначе зачем мечнику красть время у медитаций и тренировок, чтобы слушать болтовню валяющегося в одних трусах поперек кровати Санджи. Зачем украдкой целовать, поймав по дороге с коктейлями для девушек в руках, ругающегося, что коктейли могут пролиться, но раскрасневшегося как юная дева от смущения. В чем смысл целовать не до секса, чтобы распалить партнера, а уже после него, глубокой ночью в холодное плечо, чтобы накрыть его затем одеялом? Санджи мерил по себе, Зоро же, видимо, считал это просто атрибутом сексуальной связи. Санджи усмехнулся, просто скопировал поведение самого кока, но не наполнил тем же внутренним смыслом. Санджи больше всего ненавидел себя, потому что легко принял желаемое за действительное, позволив себе попасться в сети обаяния Зоро, который излучал его не для Санджи, а просто так.       Санджи прикусил костяшки на руке и застонал, со стыдом вспоминая, как, лежа утром в постели, с трепетом в сердце целовал в нос своего некогда непримиримого соперника и у него в кончиках пальцев покалывало от счастья. Зоро не испытывал ничего подобного, интересно, каким он тогда казался со стороны Зоро? Навязчивым, прилипчивым, или, быть может, Зоро все видел и специально не разрушал его надежд, потому что ласковый податливый кок куда удобнее в быту и сподручнее для секса, чем вечно с ним пикирующийся? Или даже специально Зоро бросал ему подачки из поцелуев украдкой, чтобы поддерживать иллюзию востребованности, ведь так кок куда охотнее и с большей страстью отдается? Санджи помотал головой, нет, нет, Зоро не настолько коварен, зачем ему это все. Он просто никогда не считал их связь чем-то серьезным и важным, это весьма в духе мечника, в своей злости будет несправедливо приписывать Зоро не свойственную ему подлость. От этого осознания стало еще больнее, это означало безразличие. Зоро не пытался заманить и удержать его, ведь это означало бы что Зоро хочет сохранить связь. Зоро поступал честно и так, как ему хочется, никогда не давал обещаний на будущее, все, что напридумывал себе Санджи — проблема Санджи, несоответствие его ожиданиям не делает Зоро отвратительным человеком. Санджи вздохнул, ну вот, теперь он сам перед собой мечника выгораживает, херово, что он влюбился и может простить ему что угодно. И какой в этом толк? Ведь Зоро не нужно прощение.       Санджи выбрался из-под лодки поспавшим, но еще более разбитым. Было странно, в домике рыбака и вокруг не оказалось ни души, придется прогуляться по центру, парусов мугивар не видно. На торговой площади маленького островка было весьма жидко, ничего примечательного, скудный ассортимент. Однако что-то неуловимо изменилось тут по сравнению с тем, каким он помнил этот рынок пять лет назад. Санджи прислушался к воле наблюдения — ну конечно. Каждый из торговцев, якобы приценивающихся покупателей и прохожих бросал на него мельком взгляды. Все они играли свои роли, а не были правда покупателями и торговцами. Все они часть одной большой ловушки. Что же, валяйте, Санджи Черная нога просто нуждается в хорошей драке. — Эй, вы, я знаю, что никакие вы не торговцы, потому завязывайте со своим театром и поговорим по-взрослому. Или валите к чертям, а мне дайте корабль, я спешу по делам, мне плевать, кто вы такие. — Не много ли на себя берешь, франт? — подал голос торговец из ювелирной лавки. - Нас тут пятьдесят человек, а ты один, а мы с тобой еще по хорошему хотели, просто усыпить. Ребята, берем его тепленьким, если помнете немного — не беда, до свадьбы заживет.       Зря он так сказал, это вызверило кока моментально. Не дожидаясь из вежливости, когда на него нападут первым, он зарядил ногой прямо в лицо торговца ювелиркой, тот отлетел и разбил чей-то лоток в щепки. Как по команде все окружающие выхватили оружие и бросились на Санджи, тот радостно ухмыльнулся.       Все было кончено через полчаса. Некоторые бандиты еще пытались уползти с площади, парочку Санджи сложил стопкой и уселся на них, как какой-нибудь восточный тиран. — Итак, — сказал он, спокойно закуривая и стряхивая со своего костюма капли крови, — у вас есть корабль?       Один из его «подставок» усиленно закивал. — С другой стороны острова… «Белая овечка», только… не убивай… — прохрипел тот.       Санджи кровожадно осклабился и нагнулся, чтобы смотреть в упор на бандита. — Раз уж ты попросил, то конкретно тебя — не буду.       И под сразу же взвившийся хор голосов других бандитов, моливших его о пощаде, кок встал, запустил руки в карманы и легкой походкой направился на другой конец острова. Он неплохо снял стресс и так устал, что больше не думал о Зоро.       Он пожалел о том, что пообещал не убивать бандитов, этим же вечером. Санджи в одиночку вырулил на корабле в море, порывшись в ящике стола капитана и обнаружив там этернал пос на какой-то островок. Только к вечеру ему захотелось перекусить, и он пошел провести ревизию запасов и обнаружил это.       В трюмах были люди, трюмы под завязку были набиты опьяненными, скрученными в овечьи шкуры, как рулеты, людьми, их сознание было так приглушено, что его Воля легко путала их со следующими за кораблем рыбами и черепахами. Только тогда Санджи дал себе труд задуматься, чье это судно, — работорговцы.       Битых два часа он потратил на то, чтобы разрезать веревки на свертках. Всякий раз он находил внутри обезвоженного опоенного наркотиками человека, а надеялся найти помощника по высвобождению. Кто-то был в более ясном сознании, кто-то нет, но ни один не мог даже четко говорить, и большинство из них были полностью обнаженными.       Он стыдливо зажмурился, когда раскрутил один сверток и обнаружил там черноволосую красавицу, слепящую нагой белизной. Он приоткрыл один глаз и сосредоточился на лице, через иссохшие потрескавшиеся губы она силилась что-то прошептать. Он наклонил ухо к самому ее рту. — Во… воды… — Сейчас, меллорин, вот, — Санджи приложил к ее устам бутылку, из которой давал отхлебнуть каждому из новораспечатанных пленников. Она сделала один глоток и отвела голову. — Не… не мне… Грему… он… там…       Санджи проследил за поворотом ее головы, в углу лежали еще не раскрытые свертки. Это ее друг, или, о ужас, ребенок? Он поспешил развернуть… труп. Человек внутри очередного свертка оказался мертв, еще не начал разлагаться, но его окоченение, невозможность разогнуть сложенные на груди мужчины руки, говорили о том, что он мертв около суток. У Санджи подленько отлегло от сердца, значит, виноват не он, что поздно заметил своих невольных «попутчиков». Он скосил глаза, девушка лежала недвижимо и не видела страшной находки. Он аккуратно прикрыл труп шкурой. — Я должен развязать всех и напоить, отдыхайте, прекрасная незнакомка, — ласково сказал он, уговаривая себя, что поступает не трусливо, а рационально.       Проработав до глубокой ночи, свалился спать он прямо здесь, среди стонущих, отходящих от наркотического бреда пленников, поставив рядом с собой ведро с водой и несколько чашек, чтобы те, что могут двигаться, пили сами. Он сам не ожидал, что отключится так надолго, до самого утра, и вскочил в испарине, не увидев оставленной у стены черноволосой девушки. Обыскав трюм, он выскочил на палубу — она была там. Куталась в свою белую овечью шкуру, сидя у мачты, и наблюдала за восходом солнца. Санджи тихо подошел к ней, молясь про себя, что бандиты переложили пленников и тот мертвец… это был не Грем. — Я отбил корабль у бандитов, чтобы поплыть домой. Я не знал, что тут пленники, — начал он, но девушка оставалась недвижимой. — Куда они вас везли? — А куда можно везти пленников, на рынок рабов, — сказала пустым голосом черноволосая красавица, и Санджи вздрогнул, в будущем Луффи с командой сделают немало, чтобы постыдного рабства не было во всех морях, но что они могут сделать для бесчисленных уже случившихся жертв? — Мы с Гремом только что поженились и впервые вышли в море в медовый месяц, хотели сплавать на соседний тропический остров, — сказала вдруг она и Санджи сел, потому что у него подкосились ноги. — Я уверен, что вы были самой красивой невестой на Гранд Лайне, а может и во всех морях, — тихо сказал он, девушка скривила губы. — Я знаю, что он мертв, я поняла это по тому, как изменилось ваше лицо, — ее голос все еще ничего не выражал. Санджи же напротив, спрятал свое лицо в колени, черт, не смог даже с этим справиться. — Я… простите, я не знал, как мне сказать… — Никто не знает. Нет рецепта. — Могу ли я хоть… — Ничего. Я хотела всю жизнь прожить на своем родном островке, печь хлеб для всех и штопать мужу носки. Но если не будет Грема, эта мечта теряет всякий смысл, как и моя жизнь. Так что вы не можете ничего сделать, чтобы как-то облегчить мою боль, — девушка была поразительно спокойна. — Но спасибо.       Санджи помолчал, теперь его душевная боль казалась ему жалкой, эгоистичной, ведь все были живы. Какая разница, если они с Маримо будут не вместе, просто в разных краях океана, просто с другими людьми, Маримо будет жив, и Санджи все еще можно будет любить его глубоко в своей душе. А он расстроился. К чему? Вот это настоящее, неизбывное горе, перед которым он пасует в онемении. — Вам станет легче, если мы отправимся на этот рынок, куда вас с мужем везли, чтобы продать, и я разнесу там все в щепки? — он сказал эту мысль быстрее, чем даже обдумал. Девушка опять скривила лицо, очередная неудачная попытка улыбки. — Зачем же портить вещи. Нужно разобраться только с работорговцами, а вещи раздать пострадавшим. — Вы невероятно умный стратег, впервые встречаю того, кто думает быстрее меня, да еще и в такой чудовищной ситуации. Позвольте представиться: Санджи Блэклег. — Карин, — девушка кивнула и закрыла глаза. Санджи конечно же не стал спрашивать фамилию.