Затонувшие сокровища морей

      Клюв спрута скользнул по касательной, задевая бок, оставляя на нем рваную рану и сдирая в тряпки рубашку. Санджи не мог даже зажать рану на боку, он все еще был растянут щупальцами, как на дыбе. Спрут усилил хватку до боли, почти разрывая сухожилия своей жертвы, чтобы она не смела больше дергаться. Из-за этого рана на боку раскрылась только сильнее и в нее хлынула соленая морская вода, в глазах у Санджи все потемнело от резкого приступа жгущей, выедающей рану боли. Его голова неестественно запрокинулась, на несколько решающих минут он потерял сознание.       Спрут перегруппировался для еще одной атаки клювом и замер. Рубашка висела в его клюве и теперь на груди кока в полутьме дна сияла как светлячок слабым зеленым светом маленькая чешуйка, та самая чешуйка изумрудной черепахи, что подарила Санджи в виде медальона на прощание Кейк. Тьма вокруг была густая, ватная, но эта чешуйка будто светилась собственным светом, медленно покачиваясь над голой грудью. Сознание Санджи уже померкло, и он не заметил, как тугая хватка на его руках и ногах ослабла, а спрут будто сжался. Древний инстинкт говорил гиганту, что светящиеся чешуйки — неизменный атрибут юных черепах-островов — неприкосновенны, и любой, кто нарушит давний закон, снищет на себя проклятие моря. Спрут отпрянул, расцепив все щупальца, не способный больше атаковать обидчика. Наверху что-то бабахнуло. Существа с поверхности, похожие на это наглое существо с защитной чешуей. Он покажет им, и если они живут на суше, то закон моря не властен над ними. Он устремился вверх, к маленькой лодчонке с двумя людьми, за ним следовал красный след крови с рубашки Санджи.       Под защитой светящейся чешуйки Санджи медленно опустился на дно, утопая в пушистом иле, приходя в сознание от мягкого удара спиной. Меленькие морские коньки и яркие коралловые рыбки тыкались в него носом, скребли босые пятки. Из-за потери крови не было сил, а вода зудяще мучила рану. Он хотел только закрыть глаза и впечататься в дно, чтобы его занесло песком, как другие затонувшие сокровища. Здорово было бы стать тем, кого ищут, ныряя на сотни метров с риском для жизни, находка чего — всегда праздник и подарок судьбы… Окопавшиеся вокруг рыбки и рачки взрыхлили ил, накрыв липкой глиной рану на боку. Это был их инстинкт — кровь привлекает акул и других хищников, все, что привлекает их, должно быть заложено илом и камушками. Камушки придавили кровоточащую рану, и это спасло кока. Он лежал на дне и ему нравилось, как со временем его покрывает все больший слой камней и ила, он становится частью этого спокойного места. Хорошо бы уснуть здесь навсегда, пролежать сотню лет, как мудрая Торт, как уставшие плавать корабли. Его сердце устало там наверху на добрую сотню лет, он не помнил, почему. Ну и хорошо. Стемнело, и у Санджи не было никаких причин выкапываться и плыть куда-то, пока высоко у поверхности не затанцевали волшебные, неведомые огоньки.       На кухне Санни Го горел свет, из-за двери раздавался голос кока, говорящего что-то личное и очень теплое старшему Зоро. Не ему. Единственный оставшийся кок бесконечно внимателен не к нему. А того, другого, с которым он делил спокойные утра на камбузе, скорее всего больше нет. — Море не убьет меня так просто, Зоро, — мягко говорил кок. — Не море. Собственное упрямство. Как он смел не послушать Робин! — в голосе старшего Зоро слышалось столько боли. — Потому что катана важнее ее слов. Ее слова не вернут тебе потерянное сокровище. Как бы ты жил без нее?        Кок думал, что жизнь Зоро без катаны невозможна. Несколько секунд на кухне царило молчание, старший Зоро буравил взглядом сидящего рядом младшего кока, а потом уронил со всей силы лицо в ладонь. — Тупой кок! Как он мог, — почти прошептал Зоро, потому что как он мог ни разу не задаться вопросом: «Как бы Зоро жил без него». Бесконечно поздно, какой сейчас смысл признаваться, что жизнь кока куда большая ценность для мечника? Что потерянная катана — это груз вины, которую придется искупить, а потеря кока — это безумие и невыразимое одиночество.       Младший Зоро отпустил ручку двери камбуза, на сердце было непонятное, невыносимое чувство. Он прыгнул обратно в лодку за борт, схватив фонарь, и погреб снова к рифу в темноту. Слишком много мыслей, на корабле слишком тесно думать. Думать о дебильном коке, который старался ради катаны долбаного мечника на разрыв, а в итоге разорвал сердце Зоро. Если бы был выбор — Вадо или жизнь кока, что бы сейчас выбрал он сам? И он в оцепенении понял — кока. Память Куины бесценна, но разве можно отдать за нее живого, возмутительного кока? Которого в будущем не будет…       Море сегодня ночью вторило настроению мугивар, было не спокойным, ходили буруны, где-то слышался гром, вода была непроглядной и пугающе темной. Зоро не видел, где не прекращают своих поисков остальные накама. Чтобы увидеть внизу хоть немного, Зоро надломил ампулу с химической лампой и примотал ее к удочке — так можно будет поводить лампой под водой. На свет в темной воде сразу слетелись стаи рыбок, смешно следующие за ним, куда бы Зоро ни повел удочку. Он даже немного увлекся, играя в догонялки с пестрыми малышками: влево, вправо, влево, темный взгляд из глубины… стой, ЧТО?       Зоро быстро вернул лампу обратно — из глубины на нее заворожено смотрели темные глаза, вода поднимала челку и были видны обе завитые брови. Сердце Зоро замерло, казалось, на минуты. Завитушка! Он почти не верил глазам, схватившись за края лодки. Кок. Кок дышит под водой, а взгляд его так отстранен. Зоро, сам зачарованный не меньше, аккуратно поводил лампой перед Санджи, у того был голый торс, а на шее отчетливо виднелись плавно шевелящиеся… жабры?! Ну конечно, русалочьи жабры не зря так называют. Меж тем кок робко потянулся рукой к огоньку, Зоро чуть-чуть смотал удочку. Легкое движение — кок поднялся за любопытной игрушкой выше. Зоро потянул на себя и заветная лампа вновь ускользнула от кока. Медленно, боясь спугнуть явно позабывшего себя кока, Зоро довел его до поверхности. Теперь лампа висела над водой. Кок внизу волновался и не решался выныривать, лампа призывно качнулась, и этот недоделанный русал решился.       Он вынырнул, сразу хватая рукой… но снова воздух. Недостижимая лампа висела в метре над водой. — Ну привет, Завитушка, — прошептал Зоро. Взгляд Санджи метнулся на него, и он отпрянул, собираясь снова броситься под воду. Но замер на секунду и передумал, рассматривая Зоро. Может, узнал?       Аккуратно зафиксировав удочку, Зоро присел ближе к краю борта, давая себя рассмотреть. — Так вот ты где, Завитушка, смотрю, в одних трусах тут плаваешь, — говорил он тихим уверенным голосом, словно приручал дикую кошку. — А мы с ног сбились тебя искать, Луффи в воду три раза бросался, а ему нельзя, он же резиновый…       Санджи очевидно не понимал, о чем говорит мечник. Но его голос убаюкивал одичавшего кока, он стал медленно придвигаться к лодке. — Правильно, Завитушка, иди сюда. Все скучают по твоим блюдам, пора уже возвращаться, всех напугал. Я знаю, ты не хочешь никого расстраивать… — кок чуть придвинулся ближе, привлеченный голосом. — Я дал себе обещание про твой ключ. Я должен его исполнить, а для этого ты должен быть жив и здоров.       Из них двоих это Зоро был сиреной, заманивавшей своим голосом, потому что стоило ему заговорить, как кок придвигался ближе. В итоге он так осмелел, что облокотился о край лодки, чтобы внимательнее смотреть на Зоро. Но и Зоро на него смотрел — глаза Санджи из голубых стали иссиня-черными, зрачки едва различимы, на груди светит слабым светом маленькая чешуйка-подвеска от юной черепашки. Кожа кока бледная, почти скользкая, как у угря, да и жабры… что это у него на боку, свежая рана? Вдруг Санджи улыбнулся, совсем привычно, открыто и как-то почти ласково, как улыбался ему последний месяц своих каникул в прошлом. — Ты же еще не совсем забыл меня, Завитушка, — осмелел Зоро. — Иди сюда, давай вернемся…       Он склонился к коку.       Сначала Санджи увидел свет, необычный свет, с ним игралась стайка фиолетовых окуней, самых веселых ребят у этого рифа. Санджи решил к ним присоединиться. Он поспешил наверх и замер очарованный тем, как плясал огонек, раскрашивая ночь. Но в руки не давался, ускользал наверх, будто и правда был живой. Когда тот выскочил на воздух, Санджи затормозил. Наверх не хотелось, в воздухе дышалось трудно, тяжело, пропадало привычное подводное спокойствие. Но огонек был там, только руку протяни, и неизменно любопытный Санджи решился. Вынырнув на поверхность, он сначала испугался воздуха, звуков, ветра, того мира, в котором могли жить Беды. Но мягкий свет огонька выхватил из темноты лодку, в которой сидел Он.       Санджи не помнил уже его имени, не помнил, кто это. Но сердце подсказало, что это то, что должно было быть с ним, в мире затонувших сокровищ. На поверхности его сердце снова заболело, хотя он и не помнил, почему. А этот человек был лекарством от боли, его голос обволакивал, заставлял сердце теплеть, смотреть на него было волнительно и приятно. Волшебный огонек был окончательно позабыт, Санджи уцепился за край лодки человека с волосами зелеными, как самые красивые водоросли. Как такая красота может быть на поверхности? Ей самое место в прекрасном и спокойном мире под водой. Человек замолчал, Санджи нахмурился. Человек заговорил, Санджи широко улыбнулся — правильно, говори, это приятно.       Человек с морскими волосами склонился к нему, что-то ласково говоря. Санджи улыбался, ему нравилось его внимание. Человек коснулся его предплечья, Санджи удивленно посмотрел на него: чего он хочет, зачем тянет на себя? Совсем глупый, сейчас Санджи ему поможет. Он с легкостью обхватил руками шею склонившегося к нему человека и приник губами к его губам, те были горячие, из них выходил воздух, от которого Санджи отвык. Человек дернулся от поцелуя Санджи, но потом понял, как тот прав, расслабился, открыл свой рот, сам целуя в ответ. Как хорошо, что зеленоволосый человек все понял, ему не место здесь, ведь он сокровище, а значит, ему место на морском дне, где Санджи может быть с ним всегда.       С легким смехом Санджи качнул лодку и стащил в воду целующего его человека. Со слабым «охом» человек упал за борт, Санджи тут же прижал его к себе и поплыл вниз — в бескрайний подводный мир, в свой новый дом в скале у рифа, человеку с невероятными волосами он понравится. Только человек почему-то не хотел туда плыть, стоило им попасть под воду, как он начал активно отбиваться, пытаясь высвободиться из хватки Санджи. Глупый, ты хочешь плыть не туда, на поверхности быть нельзя, там болит сердце, там Беды. А здесь мягкие течения и изумрудная чешуйка, которая защитит от любой напасти. Но зеленоволосый человек не желал понимать, как бы сильно Санджи его ни сжимал, он высвободил руки и попытался грести вверх. Хотя рана отняла много сил, Санджи все равно плавал гораздо лучше. Наконец, человек все понял и перестал вырываться, закрыв глаза, да они и приплыли почти — вот дом Санджи.       Человек с красивыми волосами не двигался, он спит? Он больше не держал Санджи за руку, не тянул с собой вверх, он был как… умершая рыба. Санджи попытался в слабом свете неоновых кораллов рассмотреть его лицо, глаза закрыты, рот не движется. Санджи снова сомкнул свои губы на его, но они больше не ответили, они не были горячими и из них не выходил воздух. Вдруг внутри Санджи что-то истошно закричало, заметались в голове ужасные картины: этот человек стоит на земле окровавленный, а Санджи, еще в той жизни, бежит к нему через обломки. А потом не может уснуть и смотрит на перебинтованного человека на постели, повторяя про себя, как мантру: не умирай, не умирай, не умирай. Не умирай, придурок! — кричит кто-то в голове Санджи, и тот понимает: под водой этот человек умрет, он не может быть сокровищем Санджи, потому что не может оставаться на дне!       Стремительной ракетой он взмыл к поверхности, ринулся к прибрежным камням, стараясь держать человека над водой. С силой он вытолкнул зеленоволосого, ударяя животом нечаянно о камни, и положил голову на камень рядом с ним. От удара тот закашлялся, переворачиваясь на бок и исторгая из себя соленую воду. Санджи высунулся из воды и ласково погладил его по волосам.       Этот человек не может быть его сокровищем, так уж выходит, что даже если Санджи живет теперь в мире, где душа его спокойна, окруженный чужими потерянными сокровищами, самое ценное для него сокровище всегда будет по другую сторону. Дело не в том, что Санджи жил в неверном месте, дело в том, что некоторые Сокровища никогда не будут твоими, где бы ты ни был. Санджи провел рукой по лицу отхаркивающегося и ничего не видящего перед собой зеленоволосого. Так быть не должно, это слишком больно, люди не должны терять свои сокровища. Люди должны быть счастливы. Этот человек должен быть счастлив, если уж Санджи не может. Да, пусть он и живет на поверхности, в мире бед, Санджи сделает так, что он не будет страдать, как все! Санджи отдаст ему вещь, которую нашел недавно, отдавшись сильному подводному течению, позволив унести себя подальше от рифа. Он не помнил, что это за вещь, но она была прекрасна и безусловно была настоящим Сокровищем. Санджи еще раз погладил лежащего навзничь на мокрых камнях человека с подводными волосами: я сейчас, я подарю тебе мою самую большую ценность, может, она сделает тебя счастливым.       Когда утром младший Зоро пришел в себя на мокрых камнях, рядом с ним лежал Вадо Ичимонджи.