Если бы не травы

             Когда-то давным-давно я мечтал о престижной увлекательной работе и настоящей любви. Такой, чтобы один раз и навсегда. Теперь же всё изменилось. Лишь бы выучиться и устроиться хоть куда-то. Лишь бы вырваться из дома тёти и зажить самостоятельно.       Тяжело вздохнув, я снова сгорбился над любимыми розами тётушки. Любить-то она их любила, только ухаживать не хотела, вот и возложила это неблагодарное дело на меня, да ещё и возмущалась, если что не так.       Конечно, она вместе с дядей приютила меня, когда родители погибли, и я был за это благодарен, но вот заботы и любви от родственников я так и не дождался. Держали за прислугу, если не хуже. А их сынок, кузен Дадли, вместе с дружками с удовольствием оттачивал на мне как свой острый язычок, так и приёмы рукопашки. Правда, старался не оставлять синяков на видных местах, но мне-то от этого было не легче.       Иногда я даже жалел, что выжил.       Надо было с родителями разбиться, тогда бы, небось, лучше было. Всем. Но раз выжил, то только и оставалось жить дальше, как бы судьба ни сложилась. Я и жил. Как мог. И мечтал вырваться, стать самостоятельным, самому отвечать за свою судьбу. Прошлые мечты, до аварии, теперь казались такими детскими, невозможными, даже смешными. Правда, как подступиться к исполнению более реалистичной мечты, я тоже совсем не представлял. Как добиться своего?       Денег, несмотря на то, что с четырнадцати лет стал подрабатывать, у меня так и не было. Иногда удавалось утаить немного, но и те приходилось тратить как можно быстрее, чтобы не отобрали. Так что и квартиру снять, чтобы уехать из дому, было не на что.       Хотел в одиннадцать пойти в колледж, тогда смог бы жить отдельно, но ведь не дали. Действительно, как же лишиться-то такой подмоги по дому: неприхотливой, всё сносящей, знающей, как надо работать, да ещё и приносящей доход. Так что оставили меня там же, где учился до этого. Хорошо, хоть в шестнадцать не заставили работать, а дали возможность продолжить образование.       И вот теперь, когда осталось совсем немного до совершеннолетия, я стал всё чаще задаваться вопросом, что меня ждёт дальше.       — Гарри, ты закончил? — вдруг раздался из дома недовольный голос тёти Петуньи. Он всегда, когда тётя обращалась ко мне, звучал как-то брезгливо, высокомерно, словно показывая, насколько я ниже их всех, что ничего не стою.       — Пять минут, тётушка, — в ответ крикнул я, гадая, что ещё за работу придумала мне родственница. — Осталось десять роз, и я свободен.       — Какой ты медлительный, — фыркнули в ответ и демонстративно закрыли окно, через которое со мной разговаривали.       Пожав плечами, я продолжил работу. Уже давно такое обращение перестало задевать, иначе бы не выжил.       Наконец, закончив, я распрямился, потянулся, снял перчатки и отправился в дом, получать новые распоряжения, надеясь, что хоть сейчас не надо будет сидеть, скорчившись, а то такими темпами к концу дня спина совсем гнуться перестанет.       — Вот деньги, — только завидев меня, начала Петунья, кивком головы указав на комод, — сходи к мистеру Краучу. Мы вчера договорились, что он подберёт травы для Вернона, чтобы тот лучше спал, а то в последнее время совсем меня измучил, да и себя тоже. И смотри, чтобы принёс всё до последнего листика. Знаю я тебя! И денег тут ровно, так что ничего тебе не перепадёт, не мечтай, — увидев, как загорелись мои глаза, добавила Петунья, только её слова пропали даром. Не деньгам радовался-то, а прогулке. Спина отдохнёт, разомнусь, проветрюсь.       — Да, тётушка, — я аккуратно сжал деньги в кулаке.       — И смотри, нигде не задерживайся. Одна нога там, другая — тут! — напутствовала меня тётя уже в спину.       Погода стояла отличная, и было не важно, что Крауч этот жил почти на другом конце города, а денег на проезд мне, конечно же, не дали. Не беда. Пешком хоть и дольше, зато веселее. И дома можно появиться только под вечер. Хорошо.       Я шёл и наслаждался импровизированной свободой, представляя, что живу один, а сейчас просто вышел проветриться. А что, длительные прогулки полезны для здоровья.       Задумавшись, я не заметил даже, как оказался на месте. Взяв пакет с травами, я отдал деньги и двинулся в обратный путь. С мистером Краучем мы вряд ли обмолвились больше чем десятью словами — не любил я его, и он отвечал мне тем же. Но общаться приходилось: тётя нередко посылала меня забрать заказанное, и отказаться я не мог. Как, впрочем, и от любой другой работы. Пробовал однажды — сидеть в чулане пару дней только на хлебе и воде мне не понравилось.       Постепенно стало темнеть. Я уже почти дошёл, как услышал впереди голоса друзей Дадли, любителей поиздеваться надо мной даже в его отсутствие. И кузен такое поведение поощрял, что удивляло — он же вроде как считал меня персональным мальчиком для битья, а делиться своими игрушками Дадли никогда не любил.       Неудивительно, что я попятился, стараясь не попасться им на глаза, и, конечно же, такое поведение в моём исполнении не могло хорошо закончиться. Я налетел спиной на кого-то, чуть не сбив этого кого-то с ног, и сам растянулся на асфальте.       Конечно же, пакет в руках лопнул, и травы разлетелись в разные стороны. Хорошо, что они ещё были упакованы в отдельные пакетики, так что не просыпались — иначе мне бы досталось от тёти. Теперь стоило поскорее все собрать да до дома всё-таки донести.       Кажется, через упаковки просочился запах: горьковатый, немного пряный, с почти неуловимыми нотками цветочного аромата. Ну да, среди заказанного у Крауча были и цветы.       Извинившись, я лихорадочно начал подбирать рассыпанное добро, даже не посмотрев на свою жертву, радуясь, что хотя бы очки не слетели от удара, а то как бы я их сейчас искал, в темноте? Да и разбиться бы могли. Нет, всё-таки я везунчик.       — Странный набор трав, — вдруг услышал я за спиной тихий, завораживающий своим тембром голос. — Особенно вот эта, — и рука с узким запястьем и длинными слегка узловатыми пальцами подняла один из рассыпанных мной пакетиков. — Из них можно приготовить как сильнодействующее снотворное, так и, добавив ещё парочку, довольно неприятный галлюциноген. Со сном у вас, я думаю, всё в порядке, так что…       — Вы ошибаетесь, — перебил я незнакомца, выхватывая поднятый им пакетик. На мгновение наши руки соприкоснулись, и я удивился тому, насколько его пальцы в такую жару оказались холодными. — Это не для меня. И, действительно, будет использоваться как снотворное, но вас это никоим образом не касается! — и, подхватив последнюю из рассыпанных упаковок, резко поднялся и развернулся к своему неожиданному собеседнику.       Тот уже стоял, заведя руки за спину, и по его виду нельзя было сказать, что пару секунд назад он наклонялся, чтобы подобрать что-то. Тонкая, худая фигура с горделивой осанкой, выделяющаяся на фоне зарождающейся ночи.       На улице уже стемнело, так что разглядеть лицо незнакомца было сложно — выделялись тёмные прямые волосы, неопрятно свисающие до плеч, нос с горбинкой, насмешливо кривящиеся узкие губы, иронично поднятые брови и глаза, кажущиеся бездонными на бледной коже.       Под его взглядом я тут же смутился. Интересно, чему? Из-за собственной реакции я ещё больше разозлился и, не соображая, что делаю, просто развернулся и пошёл к дому, забыв, что где-то там ошиваются дружки кузена. И да, напоролся на них. Нелепо, безрассудно, бездумно… надо же было так сглупить! Конечно же, парни начали глумиться, предвкушая отличное развлечение. Угу, за мой счёт. Я уже хотел просто броситься прочь, надеясь, что не догонят, раз до дома осталось всего ничего, как услышал сзади деликатное покашливание.       — Мы не договорили, молодой человек, — холодно произнёс незнакомец своим завораживающим голосом, после чего крепко схватил меня под локоть и провёл мимо вдруг притихших дружков моего кузена. И снова я почувствовал аромат трав. Неужели, от незнакомца? Интересно, за кого друзья Дадли приняли этого типа, раз побоялись с ним связываться?       Я представил со стороны, как прозвучала его фраза, и чуть не фыркнул. Зловеще, наверное, но почему-то ни капли не испугался. Да и захват был уверенным, сильным, но в то же время каким-то мягким, больше похожим на поддержку, чем на желание навредить. Странно, почему мне так показалось, но я был более чем уверен в своей догадке. И да, я оказался прав.       — Всё? Преследовать не будут? — спросил этот мрачный тип, отпуская мой локоть, когда мы завернули за угол.       — Нет, — тихо ответил я. — Почему вы помогли мне? — ну не мог не спросить… сорвалось с языка.       — Потому что мог, — пожал тот плечами, недовольно поджав губы. — Или стоило не вмешиваться?       — Нет-нет, спасибо большое, — поспешил я уверить своего странного собеседника в том, что он поступил правильно. Почему-то вся злость испарилась, ещё когда услышал его деликатное покашливание. — Правда, теперь пойдут разные слухи, но мне не привыкать. Я так-то и сам могу справиться, но сегодня же травы… и домой надо… и некогда было. Может, получилось бы сбежать, но, — кажется, я совсем запутался в том, что хотел сказать, и незнакомец это понял.       — Ну-ну, — хмыкнул он, развернулся и, не успел я и глазом моргнуть, скрылся в наступившей темноте. Можно даже сказать, испарился, как вампир. Что за чушь лезет в голову?       Пожав плечами, я наконец-то дошёл до дома, молча вручил тёте травки, не реагируя на её недовольное ворчание, и скрылся в своей комнате, где, не раздеваясь, сразу же упал на постель и уставился в потолок. Почему-то эта неожиданная странная встреча не шла из головы. Я всё гадал, кем бы мог быть этот странный незнакомец. Ну не вампиром же, на самом деле? А то, как он сразу узнал все травы, этот запах и вообще, как он мог хоть что-то разглядеть в наступивших сумерках? Нет, точно вампир. С этой мыслью я и уснул.