С врагами — дерзкий враг, С тобой — я вечно твой, Я узнаю друзей в одежде запыленной. А ты, как леопард, укушенный змеей, Своих терзаешь, исступленный!
***
После нашей с Лордом прогулки прошло больше недели. За это время мы виделись только пару раз на собраниях. Лорд делал вид, что меня не существует, а я корила себя за длинный язык, но подойти к нему с извинениями не позволяли самолюбие и гордость. «В конце концов я ничем не провинилась, за спрос денег не берут, а остальное Он сам додумал. Не буду извиняться, пусть дуется… Не может же Он долго со мной не разговаривать? Где Он опять ходит? Весь день сегодня не появлялся… Ну и ладно, сама могу научиться!». Меня сильно заинтересовал рассказ Лорда о новом способе перемещений, и мне очень хотелось его освоить. Я стала каждый день покидать пределы территории мэнора, чтобы попробовать эту технику, но все мои старания оставались бесплодны. Напрасно я расслаблялась и мысленно рассеивалась. «Может, он просто пошутил и теперь посмеивается?». Мне казалось, что Лорд знал о моих попытках и ждал, что я приду за помощью и советом. Это заставляло меня стараться еще больше и останавливало от того, чтобы пойти к нему. Проснувшись однажды утром, я вдруг не обнаружила в комнатах Пирожка. Зато на диване во всей красе разлеглась Нагайна и внимательно наблюдала за мной, пока я совершала обыск гостиной, спальни и коридора. Кот не откликался. — Ты не вс-с-стречала моего кота? — отчаявшись, прошипела я змее. — Нес-с-сколько часов назад… — Знаеш-ш-шь, где он? — Да. — Ну так с-с-скажи! — Ты больш-ш-ше его не увидиш-ш-шь, ис-с-скать бес-с-смыс-с-сленно, — протянула Нагайна и приподняла голову. — Как же так? Что ты с ним сделала? — взвилась я. — Ты его убила?! Но змея больше не стала со мной разговаривать и деловито покинула комнату. Я плюхнулась в кресло и закрыла лицо руками. Просидев с тяжелыми мыслями до самого вечера, я наконец сочинила, как мне казалось, складную и меткую обвинительную речь в адрес Лорда. Я не лелеяла надежд на получение извинений или раскаяние, но оставлять подобное без внимания посчитала невозможным. Собравшись с духом, я вышла из комнат и отправилась в парк подышать свежим воздухом и покараулить приход Лорда. Сидя в беседке и поглядывая на гравийную дорожку из-за прикрытия розовых кустов, я страшно нервничала, но мой боевой настрой не развеялся под вечерней прохладцей. Лорд был во многом абсурдным человеком, дотошная манерность и скрупулезность в исполнении правил этикета граничили в нем с абсолютной бестактностью. Он всегда заставлял меня кланяться перед началом дуэли и трансгрессировал за воротами мэнора, но не видел ничего зазорного в том, чтобы копошиться у кого-то в голове, воровать, насмехаться или влезать в личную жизнь. На собраниях он с легкостью переходил от политики к семейным делам Пожирателей, раз за разом заставляя их краснеть. Лорд получал огромное удовольствие, видя смущение и неудобство кого-либо, намеренно смаковал, растягивая чужое унижение. Он мог быть учтивым, скромным, молчаливым и в следующий миг нервозным, резким, деспотичным. Мог бахвалиться часами и под конец пошутить над собой. Мог быть внимательным, сохраняя при этом удивительную толстокожесть. Он легко менял маски, а я так и не знала, кто он на самом деле. Когда красные лучи заката застелились по газонам, отбрасывая длинные тени, высокая фигура в черном глухом одеянии появилась на парковой аллее. Я выскочила из своей засады и бросилась сквозь кусты белых роз наперерез широко шагавшему Лорду. Ободрав руки об шипы и зацепившись подолом, я вылетела перед ним на дорогу. Лорд остановился, бросив на меня равнодушный взгляд. — Вероятно, твоими предками были тролли, иначе я не могу объяснить твоих манер. Я проигнорировала его шпильку и, набрав в грудь побольше воздуха, выпалила: — Где Пирожок? — Я не ел, — холодно усмехнулся Лорд. — Я спрашиваю: где мой кот?! — Не слежу за твоей животиной… — Ты лжешь! Это ты приказал Нагайне его убить! Я долго набиралась храбрости, чтобы проявить такую наглость и сказать ему «Ты», но под конец все-таки отвела глаза. Лорд выдержал мучительную паузу, сверля меня взглядом, и с издевкой прошипел: — Ах да, я что-то припоминаю. Тем лучше. Одной слабой и никчемной тварью меньше. Он казался невозмутимым, но в глубине льдистых глаз мне почудилось удовлетворение, такая искра появлялась в них, когда он добивался своего. «Как же я сразу не догадалась…» — запоздало поняла я. — Любопытно, что ты переживаешь из-за этого, хотя у тебя есть и более важные дела, если ты, конечно, не хочешь тоже стать никчемной. Я много раз говорил тебе о жизненных приоритетах… Слушая его речь, я думала о том, что гордость не станет мне лучшим помощником в общении с Лордом. А ведь я уже успела отвыкнуть от подчинения в Хогвартсе. Прав был Барти, когда сказал, что в Хогвартсе у меня были каникулы. Начало лета ознаменовалось бурной деятельностью Пожирателей. Нашим осведомителям так и не удалось отследить связи Дамблдора с Орденом, поэтому пришлось действовать вслепую. Лорд винил в этом бездарность исполнителей, за что двое из них поплатились жизнью. У меня же росли подозрения насчет широты агентурной сети Дамблдора. Несмотря на отсутствие сведений, на собраниях решено было начать наносить удары. Выбранные для налетов министерские чиновники и их семьи, отказавшиеся от сотрудничества или мешавшие деятельности Пожирателей, уничтожались. Кроме того, под руководством Люциуса Малфоя продолжался поиск невыразимцев, имеющих прямой допуск к Отделу Тайн. Конечно, все это не оставалось безнаказанным. Количество мракоборцев значительно возросло, а Министерство пользовалось системой чар оповещения, поэтому отряды прибывали практически мгновенно и мы стали часто нести потери. Даже такие блестящие маги, как Трэверс и Руквуд, не смогли избежать ранений. В мою память надолго врезалась картина: прихрамывающий Августус в промокшей черной мантии, надетой только на одну руку так, что подол волочился сзади и мазал кровью белый мрамор на полу. Я застыла, остолбенело смотря, как с него стаскивают мантию и рубашку, как Снейп дает ему выпить что-то из темного флакончика и шепчет над ним незнакомые заклятья. Руквуд шипел от боли, а потом поймал мой взгляд. — До свадьбы заживет, — прохрипел он и через силу усмехнулся, во мне тогда что-то перевернулось. — Что там случилось? — поинтересовалась я. — Это проворная гнида — Кингсли — так меня отделал… Надо бы ему руки укоротить. — Он ушел? — переспросил Мальсибер. — Как всегда. И еще эта девчонка-метаморф… — Я задел ее моим фирменным перед уходом, — гордо отозвался Долохов, — думаю, она недолго продержится после того, как наш блистательный Бартемиус упокоил колченогого хрыча. — Интересно, откуда молодняк берут? — задался Руквуд. — Не молодняк — мясо! — гаркнул Мальсибер. — Те двое явно первый раз палочку в руки взяли. Мы славно проредили их компанию… если завтра будет тихо, можно будет попробовать снова, пока они не очухались… — А можно мне с вами? — неожиданно для самой себя спросила я. Мужчины захмыкали, даже Снейп выдавил кислую улыбку, хотя был все время темнее туч. — Ты — наше секретное оружие, — ответил Руквуд за всех, — так что учись, а пока дай старикам повоевать. И вообще, не знаю, какие там на тебя планы, но лучше в это не ввязываться, а то можно стать… как мадам Лейстрендж, — шепнул он мне на ухо, но все поняли и без слов. С тех пор эти его слова засели мне в голову. «И правда, а какие у Лорда планы? Возможно, совсем скоро мне придется принимать непосредственное участие в войне и сражаться с аврорами, не зря же он меня учит…» — думала я. Магическая пресса пестрела паническими и траурными заголовками. Темная Метка венчала горящие полуразрушенные дома, скалилась над телами волшебников. Каждый раз утром я брала в руки газету и внутренне содрогалась, страшась увидеть на передовице знакомые имена, одинаково переживая за всех своих знакомых и друзей, оказавшихся противниками в этой войне. Наконец, я решила вовсе не читать газет. Несмотря на все хлопоты, Лорд возобновил наши занятия с непонятным мне рвением. Сам он стал реже покидать пределы мэнора, за исключением случаев личных вызовов от Пожирателей, якобы видевших Гарри. Всякий раз, когда он исчезал, мое сердце сжималось в предчувствии беды, ведь я никак не могла оградить Гарри. Нервно ожидая возвращения Лорда, я снова и снова придумывала речи, способные отговорить его, но каждый раз вызовы оказывались ложными, а я так и не решалась заговорить о Трелони и пророчестве. Энтузиазму Лорда в моем обучении не было предела. Он заставлял меня тренироваться по шесть-семь часов в день. Под его руководством я осваивала азы окклюменции и перемещений в пространстве. Он объяснял мне принципы владения невербальной и беспалочковой магией, которой сам владел в совершенстве, и несколько раз заставлял тренировать Непростительные, но по подопытным мышам сложно было судить о силе моих проклятий, переходить на более крупные цели я отказывалась. Мои успехи были скромными, но перемещения постепенно стали мне удаваться, что чрезвычайно радовало меня. Я вновь и вновь парила в восторженной невесомости, перемещаясь на десятки и сотни метров, но часто терялась при этом и оказывалась вовсе не там, где рассчитывала. А однажды, сбившись с курса, и вовсе чуть не снесла Лорда с ног. — Где твои глаза, бестолочь?! — прошипел он, удерживая меня за локоть и спасая от падения. Я подняла голову и на мгновение увидела очень близко перед собой его лицо. Мелкие морщинки, красные капилляры в глазах и голубоватые венки, выступающие под тонкой кожей, и складки у бледных губ. Всего мгновение. И я, смутившись, дернулась, стараясь быстрей отстраниться. А высвободившись из его хватки, смутилась своей поспешности еще сильней. Лорд, может, и удивился моей реакции, но ничего не сказал. Все оставшееся занятие я старалась исправить неловкость, но была нервной и жутко рассеянной, отчего у меня не получалось даже то, что я умела делать хорошо. Лорд хмурился и изучающе смотрел на меня. Я отводила взгляд, гоня от себя назойливые мысли и непонятное волнение, но сосредоточиться у меня так и не получилось. В конце концов Лорд махнул рукой и сказал, что ему легче было бы научить колдовать флобберчервя. Облегченно вздохнув, я поспешила убраться подальше. «Что на меня сегодня нашло?! Какую глупость я сделала. Может, Он не заметил? Нет, точно заметил. С чего я вообще должна смущаться? Он же никогда не смущался… Вот именно! Не надо было дергаться. Хоть бы не заметил… И еще надо было сказать, что я нечаянно. Он теперь решит, что я его боюсь или еще хуже, что он мне противен. Лорд знает о том, что многие Пожиратели шарахаются лишь от одного его вида, и это, видимо, доставляет ему какое-то извращенное удовольствие, но за эту трусость он презирает их…» — такими мыслями я изводила себя весь оставшийся вечер, шагая по комнате взад-вперед. Эта привычка была и у Лорда, я не знала, кто от кого ее перенял. Вечерний летний ветерок, обладающий тем самым, особым запахом земли, травы, свежести и новой жизни, который заставляет беспричинно волноваться, словно вот-вот должно произойти что-то прекрасное, раздувал тюль и блуждал вместе со мной по комнате. Теперь я действительно чувствовала странное волнение и отчего-то радость. Казалось, еще чуть-чуть — и я взлечу, совсем как Он, понесусь над зелеными верхушками деревьев вдогонку ускользающим лучам. Вдруг раздался стук. От неожиданности я вздрогнула, Беким встрепенулся в клетке. На подоконнике сидела хмурая незнакомая сипуха. Я поспешила забрать у нее письмо и выпроводить восвояси, чтобы ее не увидели. Сова, не получив угощение, недовольно щелкнула клювом и улетела прочь. В конверте, который я не поленилась проверить на наличие вредоносных чар, оказалось письмо от Седрика. Я быстро заскользила взглядом по строчкам. Парень писал о том, как он проводит лето, и что родители непременно решили свозить его на теплое море, что он скучает и сокрушается о том, что не писал так долго. Назначал мне встречу, звал в гости и передавал приветы. Дочитав, я задумалась на мгновение, а потом испепелила письмо, решив не писать ответа и не идти на свидание. Случай на платформе до сих пор вызывал во мне чувство стыда, возможно, так на меня повлияла разгромная речь Драко, которому я была глубоко признательна за то, что она не покинула пределы купе поезда. После приезда из Хогвартса мы поддерживали с ним прохладно-дружественные отношения и виделись довольно редко. Главным образом потому, что Беллатриса решила, очевидно, проявить родительские качества и занялась «перевоспитанием» Драко. Раньше она открыто выражала недовольство слишком мягкими, по ее мнению, методами Нарциссы и считала, что так нельзя воспитать мужчину. А теперь увязалась за Драко и не обращала внимания на опасливые взгляды сестры и умоляющие — племянника. Не знаю, чему она его учила, но Драко был бледнее, чем обычно, и нервные жесты пробивались сквозь его маску хладнокровия. Я даже сочувствовала ему, ведь чтобы стерпеть характер Беллатрисы, очевидно, нужно было обладать еще более сильным характером. Наша вражда с ней ничуть не прошла, а перешла в стадию холодной позиционной войны. Мы обедали в разное время и спускались разными лестницами, но мне временами казалось, что она следит за мной и выжидает чего-то. Сейчас меня мало волновало ее поведение, ведь большую часть времени я тренировалась с Лордом, а она очень часто отправлялась в числе групп налета, и каждый раз меня глодал крохотный червячок надежды, которого я не могла прогнать. Кроме всего прочего, я не оставляла своих поисков осведомителя, прижившегося в ближнем круге Лорда, и, стараясь не привлекать к себе внимания, расспрашивала Барти и Долохова о тех Пожирателях, о которых у меня не хватало сведений, составляла в дневнике целые таблицы, куда записывала информацию о каждом, включая возможные предпосылки к предательству. При близком рассмотрении практически у всех подозреваемых нашлись существенные изъяны. Круг Пожирателей ширился, что радовало Лорда и заставляло нервничать меня, ведь в организацию приходили новые люди, а значит, потенциальный круг опасности расширялся. Я вглядывалась в лица на собраниях, следила за личными отношениями в кругу. Дошло до того, что мне повсюду начали мерещиться косые взгляды и недобрые намерения. Большинство Пожирателей сложно было назвать приятными людьми, но постепенно я узнавала про них все больше и проникалась. У меня сложились дружественные отношения с Барти и Долоховым, доброжелательные с Эйвери. Мы ладили и с Хвостом, я несколько раз защищала его от нападок, поэтому он стал еще больше лебезить и заискивать. Следить за Малфоем в его собственном доме мне не позволяло приличие и уважение к Нарциссе. Я вообще подумывала вычеркнуть его из списка подозреваемых, ведь Малфои всегда были на виду и рисковали больше всех. У меня по-прежнему была только одна зацепка — Горбин, но наложенные чары молчали, и я забеспокоилась, что наложила их неверно, но идти в лавку снова пока было нельзя, это могло показаться подозрительным. Эти недели были тяжелыми и насыщенными. Я засыпала мертвецким сном, как только добиралась до постели, но одной ночью мне впервые за долгое время приснился странный сон.***
Дамблдор, одетый в фиолетовый халат с серебристыми звездами, сидел за столом в своем кабинете в Хогвартсе и молчал, взирая из-под густых бровей на второго себя. Тот второй Дамблдор вовсе не был так спокоен, напротив, его голубые глаза сверкали недобрыми огнями, густая борода была всклокочена, а подол лоснившейся мантии обрызган грязью, словно он бежал по лужам. Второй Дамблдор был в бешенстве. — Ты хитер, Альбус, но не думай, что я настолько глуп, чтобы не заметить! Ты вновь втянул меня в одну из своих грязных авантюр! Напрасно я доверился тебе! Ты сидишь здесь высоко в башне, среди портретов и золота, отсюда мир, верно, кажется тебе простым и незначительным! Верно, так ты думаешь, когда позволяешь себе вмешиваться в чужие судьбы и играть во власть, разменивая жизни?! Ты мнишь себя мудрецом? А может, Богом?! В таком случае, тебе место по соседству с твоим старым дружком, которого ты любил больше, чем родную сестру! Ты забыл?! Забыл ее, Альбус? — ревел он густым басом, так что воздух звенел вокруг. Остановившись, чтобы перевести дыхание, он оперся тяжелыми кулаками на стол, разделявший его и директора школы. Жалобно звякнул чайный сервиз, и сильнее зажужжала золотая юла на тарелочке. Многие портреты на стенах предпочли покинуть рамы, теперь они зияли, как пустые глазницы. Оставшиеся смельчаки взирали на сцену с любопытством и опаской. — Ты врал ей, ты врал мне, ты врал всем, кто тебе верил, и до сих пор не можешь утолить свою жажду власти! Ты ничем не лучше Волдеморта, братец! Сколько лет живем мы, деля убийство на троих? Тебе и нравится это? Тешишь себя мыслями о том, что наказал обидчика? Так вот! В этот раз виновник — ты! Не отпирайся! Дамблдор слушал, не перебивая, и лицо его становилось хмурым и бледным, тогда как второй наоборот раскраснелся и напоминал разъяренного медведя. После недолгой звенящей паузы директор вздохнул и тихо сказал: — Присядь, пожалуйста, эта долгая бессонная ночь порядком меня измотала, но ты должен знать. Тебе я скажу то, что известно сейчас лишь единицам. — Не стану я рассиживаться! Мне известно достаточно! — рявкнул посетитель и обвел кабинет таким взглядом, словно желал его разнести. Он резко развернулся и гулкими шагами направился к двери, рванул ручку и, не оглядываясь, вышел. За окнами занимался рассвет.***
Я проснулась и почувствовала тяжесть на одеяле — это Нагайна свернулась узлом в изножье. А у окна, преграждая путь рассветным лучам, возвышался черный силуэт Лорда. Я резко села, стараясь согнать с себя остатки сна. Такая встреча была странной, Лорд никогда не заходил сюда. — Что-то случилось? — спросила я хрипловатым от сна голосом. Лорд ответил не сразу, продолжая смотреть в окно, на разгоравшийся за верхушками деревьев рассвет. — Ничего, заслуживающего моего внимания. — А-а… А почему вы здесь? — переспросила я, все еще не понимая сути происходящего. Со стороны Лорда послышался смешок. — Ты, верно, забыла, что это мои комнаты, но я любезно поделился ими с тобой, дабы не стеснять наших драгоценных хозяев. Я не нашлась с ответом и продолжила смотреть на черный силуэт в окне. — Кроме того, ты разговариваешь по ночам. Тебя бывает интересно послушать, во всяком случае, интереснее, чем днем, — донесся до меня его едва слышимый шепот. После этих его слов я проснулась окончательно и хотела было уже рассказать о своих снах, но Лорд повернулся и двинулся к выходу. — Сегодня будет собрание, не опоздай, — бросил он уже у двери и вышел. А я еще долго сидела и смотрела на пустой проем.