Надежда Пигмалиона

По склону вверх король повел Полки своих стрелков. По склону вниз король сошел, Но только без полков.

Лифт тоскливо гудел и болезненно трясся, чем вызывал у меня смесь опасения и досады. Я не знала, работал ли он так всегда или это было вызвано бушевавшим наверху сражением. Раньше пользоваться этим приспособлением мне приходилось лишь однажды, в городской больнице ещё в Албании. Нагайна будто тоже что-то такое чувствовала, поэтому нервно приподнимала голову и постоянно пробовала воздух на вкус. Мне было неприятно, что пришлось оставить Лорда. Утешало только то, что я могу быть хоть чуточку более полезной. Мысль о том, что мой приход сюда решительно ничего не изменил, надсадно зудела в моем сознании. Кабину в последний раз ощутимо тряхнуло, и она остановилась, золотые решётки с лязгом раздвинулись. — Отдел тайн, — возвестил бесстрастный голос. Я вышла из кабины и двинулась по чёрному коридору, освещенному дрожащими огнями факелов, держа палочку наготове и напряжённо прислушиваясь. Нагайна неслышно скользила рядом. Вскоре мы прошли в неприметную дверь и очутились в круглой комнате. — Не закрывай вых-ход, — прошипела мне Нагайна, — это х-хитрая комната. Я послушно оставила дверь открытой и оглянулась. Вокруг были лишь безликие чёрные двери, на ручках некоторых из них и на блестящем полу виднелись следы крови. Стояла такая тишина, будто во всем здании не было ни души. — Куда дальше? — спросила я у змеи. Нагайна ответила не сразу, ползая по кругу и обнюхивая все вокруг. — С-слишком много с-свежей крови, ничего не чую, — с досадой заключила она. — Тогда сделаем проще, — сказала я и толкнула первую попавшуюся дверь. Она легко поддалась, но за ней вовсе не оказалось душной темницы. В свете «Люмоса» мы увидели огромный зал, дальних концов которого было не различить. Пол его был сплошь усыпан битым стеклом, повсюду громоздились баррикады из поваленных под разными углами стеллажей. — С ума с-сойти… — вырвалось у меня при виде масштабов катастрофы, но, вспомнив, зачем, собственно, пришла, я подняла палочку и шепнула: «Гоменум ревелио». Тусклый огонёк сорвался с кончика и, мерцая, поплыл вперёд. — Ос-ставайс-ся тут, я найду их и вернус-сь, — сказала я Нагайне и отправилась за огоньком. Пробираться было нелегко, местами мне приходилось разбирать завалы из стеллажей. Стоило мне начать двигать их заклинаниями, как с них начинали падать уцелевшие стеклянные шарики. Они разбивались и начинали говорить человеческими голосами, что сперва напугало меня. «Вот, значит, как у них тут все устроено… Для каждой чепухи свой шарик и полочка. Надо Бекиму такую завести, вот уж кто настоящий предсказатель, жаль только, не хороших новостей», — думала я. Стекло хрустело и поскрипывало под подошвами при каждом шаге. Впереди замаячила стена, и огонёк заклинания остановился напротив неё. Преодолев последнюю преграду, я увидела сидящего спиной к стене человека. Испачканная кровью белая маска все еще скрывала его лицо. Я сорвала ее и узнала в мужчине Нотта. Он слабо застонал. У него была сильно рассечена голова, и он потерял много крови. Заклинанием я заставила рану срастись, но у него наверняка было сотрясение, а это без зелий было не вылечить. Поэтому я не мешкая подняла его в воздух, и мы двинулись дальше. Мужчина время от времени что-то неразборчиво бормотал и повторял имя сына. Огонёк заклинания, распознающего жизнь, странно мерцал, мне пришлось обновить его. Мы продвигались слишком медленно, а я понимала, что времени у нас ровно столько, сколько сможет дать Лорд. При мысли о том, что Дамблдор победит, у меня внутри все холодело. И даже пророчество перестало казаться нелепицей. «Скорее всего, нас всех поцелуют дементоры…». Вдруг я наступила на что-то мягкое и вскрикнула. Это была окровавленная рука. Тело оставалось скрытым под грудой обломков и стекла. Мне пришлось опустить Нотта и с превеликой осторожностью начать разбирать завал. Человек не подавал признаков жизни, а мерцающий огонёк поискового заклятья только сильней нервировал меня. Когда я наконец добралась до Пожирателя, то не сразу поняла, кто это. Но потом, увидев жёсткие чёрные волосы и герб на золотой печатке, поняла, что это Рабастан Лестрейндж. На нем не было живого места. Руки и ноги изогнулись под неестественными углами, рваные и резаные раны сплошь покрывали его лицо и грудь. Я уже видела похожие повреждения у Мальсибера после взрывных проклятий Хвоста. Удивительно, но он все ещё хрипло дышал. Я призвала все свое самообладание и познания в колдомедицине. Лорд рассказывал мне, как снимать проклятья, но лечить от причиненных ран должны целители. — Ferula… Ferula… Anestesio, — шептала я, водя палочкой над конечностями Пожирателя, они фиксировались бинтами и шинами. Никто из семейки Лестрейнджей меня не жаловал, но бросать его там я не собиралась. «Сюда бы Снейпа с его вечными склянками… Он славно латал меня… Кто же их так? Неужели Дамблдор? Если так каждого тут отскребать, я и к утру не управлюсь. А, может быть, уже утро?» В огромном зале терялось чувство времени и пространства. Закончив с перевязкой, я осторожно подняла в воздух обоих Пожирателей, и мы направились в обратный путь к круглой комнате. Нагайна дожидалась нас. Я опустила бессознательных мужчин на пол. Руки мои были перепачканы в крови и мелко дрожали. «Если выберусь отсюда, плотно займусь разделом целительной магии… Определенно, полезная штука». — С-стереги их, — шепнула я Нагайне. Вторая дверь вела в комнату поменьше, где под потолком в таинственном сумраке парили огромные шары планет. — Гоменум Ревелио. Заклинание молчало, и я, захлопнув эту дверь, поспешила к следующей. В третьей комнате меня с порога встретили странные звуки: тиканье часов и повторяющийся звон бьющегося стекла, будто кто-то методично расправлялся с сервизом, перемежались с горьким детским плачем. «Неужели они проводят эксперименты над детьми?» — изумилась я и проскользнула внутрь. Зрелище, открывшееся мне, было не менее странным, чем звуки. Стеллаж, набитый какими-то стеклянными предметами, падал, разбивался вдребезги, рассыпая по полу песок и осколки, а потом все это стягивалось обратно… Детский плач стал приближаться, и я вскинула палочку. Дверь, ведущая в смежную комнату, распахнулась от пинка, и волосы зашевелились у меня на затылке. На меня шёл огромный сморщенный младенец, лицо его побагровело от плача. А кулаки, которыми он беспорядочно молотил вокруг, были сбиты в кровь. «Что за злые шуточки?» Я понятия не имела, проклятье или какой-то вид трансфигурации привели к такому эффекту. Но помочь тут точно ничем не могла. Взмах палочки — и невербальные чары мгновенно усыпили несчастного младенца-Пожирателя. Он затих и перекочевал в круглую комнату к остальным. Когда я подошла, Нотт внезапно очнулся и, скользнув по мне затуманенным взглядом, прошептал: — Тео… Позови ко мне Тео. Надо поговорить… Времени на объяснения не было, и я на всякий случай усыпила и его. Четвёртая дверь не открылась даже после отпирающего заклинания, чем привела меня в замешательство. «Может, там заперты остальные…» — Aberto… Чары не сработали. Дверь не шелохнулась. «Может, там засов? Или висячий замок?» — Dissendium! Cistem Aperio! Portaberto… — перебирала я всевозможные отпирающие заклинания. Я знала их немало, ведь однажды мне пришлось по милости Лорда приличное время просидеть взаперти, и, выйдя из заточения, я озаботилась чтением книг по теме. Среди них были даже мемуары воров. Воистину, нет лучшего способа чему-нибудь научиться, чем попасть в безвыходную ситуацию. Но заклинания оказались бессильны. Я еще раз критически осмотрела дверь. Она решительно ничем не отличалась от остальных, кроме того, что не отпиралась. Пол под ногами едва ощутимо вздрогнул. Нагайна взволнованно зашипела: — Надо с-с-спешить… Х-х-хозяин с-с-скоро уйдёт… — Ты с-слышишь его?! Что с ним?! — всполошилась я. — Прос-с-сто поторопис-сь… «Ладно… Здесь и так уже все поломано, одной дверью больше, одной меньше…» — рассудила я. — Сезам, откройся! — приказала я. Эти старинные чары оказались самыми мощными. Дверь мгновенно свернуло с петель и отбросило в сторону. Я тихо застонала от разочарования: в маленькой комнатке никого не было. На первый взгляд она вообще показалась пустой, и я уже хотела идти к следующей, но мое внимание привлекло странное свечение, исходившее от небольшой серебряной чаши, стоящей в центре на каменном пьедестале. Я подошла поближе и заглянула в нее. В чаше призрачно мерцала странная субстанция. Она приподнималась и опадала, будто дыша. «Надо спешить… Это может быть что-то опасное. Нельзя оставаться», — уговаривала я себя, но не могла оторвать от нее взгляда. У меня сладко ныло в груди, а глаза застилала мутная пелена, отчего я часто-часто моргала. Это нечто вызывало во мне дрожь и восхищение. — Чего ты копаеш-ш-шься?! Быс-стрее! — осадила меня Нагайна с интонациями, очень напоминающими Лорда. Я вздрогнула, а потом, повинуясь безрассудному порыву, наколдовала колбу и зачерпнула в нее неведомую субстанцию. Она оказалась тёплой. Закупорив флакон, я сунула его во внутренний карман куртки и, не оглядываясь, вышла. Пятая дверь распахнулась в большой зал с амфитеатром из каменных ступеней, уходящих глубоко вниз к ветхой каменной арке, мгновенно притянувшей мой взгляд. Во мне вспыхнуло и погасло чувство дежавю. Сверху все было видно как на ладони. И, окинув взглядом зал, я поняла, что наконец нашла то, что искала. В самом низу на платформе без движения лежали шестеро: Малфой, Лестрейндж, Руквуд, Долохов, Макнейр и Барти. Они пребывали в сознании. Но вид у них у всех был плачевный и дело было даже не в ранениях и наложенном на них заклятье. Они были повержены. Лучшие бойцы Лорда. «Наверное, уже предвкушают возвращение в Азкабан. Может, это было бы лучше, чем ярость Лорда…» — подумалось мне. Чуть выше на ступеньках расположились победители. Они выглядели немногим лучше своих пленников. Две девичьи фигуры лежали без движения. Я узнала в них Нимфадору и Гермиону. Рядом с ними, сгорбившись, сидел Люпин. Я заметила две рыжие макушки. Рон лежал и странно подергивался, а какая-то темноволосая женщина накладывала заклинанием шину на ногу Джинни. Чуть поодаль сидела смутно знакомая мне девочка с Когтеврана и Невилл с окровавленным лицом. «Ну и ну… Откуда же они все здесь взялись?» Времени на раздумья не было. Мне нужно было как-то освободить Пожирателей и сделать это быстро. Я, конечно, была в стратегически более выгодном положении, так как могла бы спрятаться за углом и при этом видеть весь зал, к тому же на моей стороне был эффект неожиданности, но только на пару заклятий. Однако они были довольно далеко, а значит, возрастали мои шансы промахнуться, да и на таком расстоянии колдовство уже не имело бы должной силы. А их все же было больше. И я не знала, кто из Пожирателей был способен сражаться. «Барти должен понять, что делать… Руквуд тоже вроде ничего…», — сделала я свои ставки и начала медленно спускаться вниз. Одна ступень. Вторая. «Чем ближе, тем лучше. Эх, вот бы говорить мысленно, как Лорд». Меня никто не замечал. Третья. Четвёртая. Неизвестная женщина закончила перевязывать Джинни и поднялась. Пятая. Ее взгляд скользнул по мне. Я среагировала мгновенно. Но, казалось, пока вспышка заклятья летела к ней, можно было сбегать пожаловаться Дамблдору. С глухим треском оно разбилось об ее щит. Все в зале пришли в движение. Люпин подскочил со своего места, но, увидев меня, не стал нападать. — Finite Incantatem! Finite Incantatem! — наудачу бросила я, уклоняясь от ответной вспышки. Одно мое заклинание достигло цели, и Барти живо вскочил на ноги. Он диким рывком бросился на женщину сзади, повалив ее, и силой вырвал палочку. Она пронзительно закричала. Люпин ринулся в атаку на Барти. Завязался бой. — Finite Incantatem! — Руквуд был свободен. — Reducto! Я едва успела увернуться. Лестница позади меня превратилась в крошево. Это была Джинни. Я представила, что было бы со мной, и у меня засосало под ложечкой. «Так вот кто так разделался с Лестрейнджем!..» Заклятье от девочки с Когтеврана я остановила щитом и побежала вниз. Для сведения счетов не было времени, надо было уходить. — Finite Incantatem! Finite Incantatem!.. — тараторила я, освобождая Люциуса Малфоя и оставшихся Пожирателей. — Молодчина! — грубо потрепал меня по щеке Долохов. — Быстрее наверх! Надо уходить, — воскликнула я, но шум заклинаний и ликующие возгласы перекрыли мой голос. — Давайте-давайте! Шевелитесь! — поддержал меня Антонин. Римус все ещё отбивался от Барти, но фиолетовое пламя из палочки Долохова лизнуло его в бок, и он рухнул на ступени. Макнейр с заплывшим глазом отшвырнул заклинанием неизвестную женщину, и она потеряла сознание. Я начала карабкаться наверх вслед за Руквудом и раненым Лестрейнджем. Позади ещё была какая-то возня. Невилл кричал. Вдруг дорогу нам преградила выросшая колючая изгородь. А меня сшибло с ног мощной жгучей волной. Я едва успела подставить руки, чтобы не убиться об угол ступени. Рядом упал шедший следом Макнейр. Мантия на нем немедленно вспыхнула голубоватым огнём, который он безуспешно пытался потушить водой. Я обернулась и увидела наверху появившегося из другой двери темнокожего мага. — Бруствер, сучий сын! — рявкнул Рудольфус и бросился беззвучно осыпать противника градом проклятий. Лицо Лестрейнджа было залито кровью и перекошено от ярости. Черные глаза темнели, как угли в костре. Он был смертельно опасен. Макнейр наконец-то справился с огнём и теперь кряхтя ощупывал обожженный бок. Я осмотрела себя и мысленно поблагодарила Нарциссу. Драконья кожа отразила львиную долю заклятья, и я ощущала лишь лёгкое покалывание на ребрах. — Suffocat bilis*! — выгадав момент вскинул палочку Руквуд. И сизый луч, прошив воздух, разбил щит Бруствера. Маг судорожно схватился за грудь и покачнулся. В горле его заклокотало, и что-то чёрное начало вытекать изо рта и ноздрей. Он тяжело повалился на пол. — Какого дементора?! Он был мой! — Давай живей, а то снова с ними встретишься, — отозвался Августус. Они выжгли дыру в изгороди, и вскоре мы выбрались на верхнюю площадку. Остальные поспевали следом. В круглой комнате нас ждал неприятный сюрприз. Нагайна яростно шипела и преграждала путь группе авроров. Один из них уже лежал на полу с разодранным горлом. Другие наперебой швыряли в нее проклятья. Я вскрикнула, увидев это. — Fere Conjiste! Плотная струя пламени вырвалась из моей палочки, подобно напалму. Кто-то вскрикнул. Авроры поспешно отступали, прячась за разные двери. В комнате мгновенно стало жарко, как в бане, и я отменила заклятье. Руквуд и остальные перехватили мою инициативу. Засверкали вспышки. А я, пригибаясь, бросилась под перекрестным огнём к Нагайне, но она каким-то чудом оказалась невредимой. — С-с-сейчас-с подос-спеют ещщще, — предупредила она. И я с опаской посмотрела на дверь, ведущую к выходу. В этот момент Долохов послал в нее мощное режущее проклятье — и ее разнесло в щепки. Один из стоящих за ней авроров взвыл и осел, закрыв руками лицо. В комнату ворвался запыхавшийся Барти. Глаза его лихорадочно бегали по комнате, оценивая ситуацию. — Надо быстрее уходить! — кинулась к нему я. Он кивнул, глянув на спящих раненых. Красная вспышка чуть не задела его, но я вовремя поставила щит. — Нам отсюда не трансгрессировать. Дамблдор наложил заклинание, — сказал услышавший нас Руквуд. Лицо его раскраснелось и блестело от пота. Он быстро отер его рукавом и продолжил атаки. — А что же нам делать? — спросила я. — Выходить к лифтам, — бросил Руквуд, — надо попытаться с другого этажа. — Этих гадов слишком много! — отозвался Долохов. — Я знаю, как сделать чуть поменьше, — гаркнул Рудольфус, — Авада Кедавра! Авада Кедавра! К нему подключились остальные. Я зажмурилась. Но зеленый свет полыхал даже сквозь сомкнутые веки. В комнате было душно. Пахло потом, гарью и тяжёлым железистым духом остывающей крови. Меня начинало мутить. И я прижалась разгоряченным лбом к прохладной голове Нагайны. — Каков анчутка! — похвалил Долохов, когда все стихло. — А чего я нянчиться с ними должен? Поднимайте наших и пойдем. Мужчины левитировали раненых к лифтам, а мы с Нагайной плелись следом. Вдруг до общего слуха донесся звук гула и дребезжания движущейся кабины. К аврорам направлялась помощь, даром что помогать тут было уже некому. — Быстрее в кабину! Я оглянулась и вдруг поняла, что-то не так. — А где Малфой? — Откуда мне знать, где этот дипломат недоделанный? — скривился Барти. — Но мы не можем уйти без него… — попятилась я обратно в сторону круглой комнаты. — Еще как можем. Стой! Ты с ума сошла? Нас всех из-за тебя здесь положат! Не дури! Барти попытался меня схватить, но я отпрыгнула еще дальше. — Просто скажи мне, куда вы будете перемещаться? Я найду его и догоню вас. — Это чтобы у них адресок был, когда тебя схватят?! Пошли, говорю! Он извернулся, точно кошка в броске, схватил меня под руку и поволок силой. Из его стальной хватки было не вывернуться. — Барти, пожалуйста, пусти! — Ух-х-ходи со вс-семи, — шипела Нагайна, но я помнила, что обещала Нарциссе найти Люциуса. Барти почти притащил меня к лифтам. Группа Пожирателей уже разместилась в одном из них. Все, кому удалось уцелеть, держались рядом и следили за другими кабинами. Раненые лежали на полу за их спинами. — Можете пообжиматься в другое время?! — крикнул Долохов. Я сменила тактику и быстро обмякла у Барти в руках, отчего он потерял хватку на мгновение, и мне удалось вывернуться. — Отдел Тайн, — объявил холодный женский голос. Решётки соседней кабины разошлись. — Уходите! — крикнула я и бросилась наутек. Несколько алых вспышек просвистели рядом со мной, отбивая плитку со стен. Я неслась не помня себя, оскальзываясь и перепрыгивая через тела убитых авроров. В широко распахнутых глазах некоторых, застыло выражение смертельного испуга. Круглая комната осталась позади. С верхней площадки амфитеатра мой взгляд выцепил пропажу. Люциус лежал ничком в самом низу у старинной арки. Платиновые волосы разметались по темным камням и заалели от крови. Я устремилась к нему. Позади уже слышались чужие голоса, но даже от мысли о предстоящем сражении мне становилось дурно. — Де бодходи! — предупредительно прогундел Невилл и направил на меня палочку. Но я проигнорировала угрозу парня и спустилась. Малфой был без сознания. По лбу его проходила жуткая скальпированная рана. Кожа была срезана вместе с частью волос. И мне было известно проклятье, оставившее ее. — Это ты его так? — Дет, — покачал головой для убедительности Невилл. Конечно, это не мог быть он. И никто в этом зале. Я села на ступеньку и прикрыла глаза. Вот-вот должны были ворваться авроры и немедленно меня арестовать или убить в зависимости от приказа. Надо было что-то предпринять. Куда-то бежать. Драться. Но на меня навалилась такая апатия и усталость, что не хотелось даже шевелиться. До моего слуха донесся испуганный возглас Невилла, но я не придала ему значения. — Ес-с-сли ты ещ-щ-ще раз ос-слушаешься, Х-хозяин велел тебя покус-сать, — раздалось совсем рядом шипение Нагайны. — Договорилис-сь. Так ты ос-сталас-сь с-со мной? — спросила я и почувствовала, как меня распирает от невысказанной нежности. — Мы возвращ-щаемс-ся к Х-хозяину. — Отс-сюда нельзя трансгрессировать, — удрученно ответила я. Нагайна ничего не ответила, лишь поползла ко мне на колени и ниже, на грудь Люциуса. И снова меня резко дернуло в районе живота, а последнее, что я увидела, были распахнувшиеся наверху двери. Мы приземлились плашмя на сырую холодную землю с тонкой корочкой инея. В лёгкие ударил туманный промозглый воздух с духом прелых листьев. В сером утреннем свете перед моим взором предстала длинная аллея с высокими угрюмыми деревьями, в конце которой виднелся двухэтажный дом с треугольным фронтоном и верандой с колоннами. Двери были распахнуты настежь. Там суетились люди. Нагайна деловито поползла по аллее, и мне ничего не оставалось, как поднять бесчувственного Люциуса в воздух и последовать за ней. На веранду вышел Долохов и, издалека увидев меня, заспешил навстречу. — Все-таки выбрались? Что это с ним? — спросил он, приблизившись. Я только плечами пожала. В его взгляде при виде ранения Малфоя появилось хмурое недоумение. — Кажись, живой, — заключил Долохов после пасса палочкой, — значит, выкарабкается. Пойдем в дом. Надо будет сообщить Нарциссе. Нас славно пощипали, еле ноги унесли, — говорил он, пока мы шли. Пройдя по веранде и через старинные деревянные двери, мы попали в широкий вестибюль, бывший некогда богатым. Сейчас он был явно нежилым, розовая штукатурка местами облупилась, а зеркала в обрамлении светлой лепнины выглядели мрачно. У стен теснились стулья, деревянные скамьи, пыльные бюсты. Снятые со стен живые портреты стояли на полу, закрытые тряпками. Из вестибюля мы попали в большой овальный зал со множеством высоких окон и большим столом посередине. Стены его украшали фрески с изображением мифических животных. Когда-то он был торжественным, а теперь напоминал лазарет. Раненые Пожиратели лежали на наколдованных койках. На одну из них водрузили и Люциуса. Увидев в каком тот состоянии, Рудольфус обменялся быстрым понимающим взглядом с Антонином и отвернулся. На нас с Нагайной не обратили особого внимания. Руквуд звенел какими-то баночками, извлекаемыми из старинного шкафа с резными дверками, окровавленный Рудольфус сидел на койке брата и бесстрастно разглядывал пожирателя с младенческой головой. Барти видно не было. Я села на пустой стул и, поежившись, зевнула. Минувшая ночь так вымотала меня, что теперь я ощущала лишь оцепенение и безразличие ко всему происходящему. — Что это за заклятье? — вымолвил Рудольфус, отчаявшись понять, что случилось с соратником. — Это не заклятье. Думаю, он попал во временную ловушку. Их начинали изучать еще до того, как мы загремели в Азкабан. Не думал, что они так мизерно продвинутся, — поведал Руквуд. — И чего с ним теперь делать? — Ничего не сделаешь. Джагсон свое отвоевал. Если ты, конечно, не сбегаешь по-быстрому в Отдел Тайн и не найдёшь мне пару песочных часов… «Если бы только я знала… Там было столько этого песка и часов!..» — Ну и холодина, — пожаловался Макнейр, прижимавший какую-то тряпицу к раненому глазу, и неприязненно поморщился. — Это летний дом, к тому же русские князья грелись другим способом, — отозвался Антонин, — вон, в серванте стоит. — Даже не знал, что у тебя есть второй дом… — Тётка померла, вот он мне и перешёл. — Надо Снейпа звать, у тебя тут ни хрена, ни морковки, — заключил Руквуд, понюхав очередную колбочку. — Ну уж простите, гостей не ждал. Здесь и комнат на всех нет. Зато библиотеки целых три! Мы тогда все сюда стащили… — Сейчас Темный Лорд явится, так ему и расскажешь… — потерев левое предплечье, сказал Августус. Долохов ничего не ответил ему и, развернувшись на каблуках, направился к выходу. Следом за ним, тяжело поднявшись, отправились Лестрейндж и прихрамывающий Макнейр. — Пойдем встречать, — приглашающе махнул Руквуд. Мне ничего не оставалось, как поплестись за ним. Я хотела увидеть Лорда, но опасалась выволочки за непослушание. Пожиратели вышли на веранду и выстроились в линию, ожидая своего предводителя. Откуда-то появился Барти с забинтованным лбом. Я присела на ступеньку, прислонившись к колонне, и пригляделась. В утреннем тумане по аллее, ведущей к дому, двигалась высокая худая фигура Лорда. У меня отлегло от сердца. «В голове не умещается! Они, наверное, только что закончили бой… и Дамблдор не смог его одолеть!» Но никогда еще я не видела Лорда таким уставшим. Хотя и подозревала, что после того, как к нему вернулись силы, Он вовсе перестал спать. Теперь Лорд шел медленно, мне показалось, что ноги плохо слушались его. Он напоминал старика, хоть и замершие змееподобные черты его сейчас менее всего походили на человеческие. Чёрная мантия была местами порвана, а руки, босые стопы и даже белое пергаментное лицо испачканы кровавыми брызгами. Далеко позади, как верная собака, прихрамывая, ковыляла потрепанная Беллатриса и прижимала одну руку другой к груди. Лорд издалека нащупал меня взглядом. Пожиратели склонились, когда Он приблизился, и я поднялась ему навстречу, но Он прошел мимо сразу в дом, не говоря никому ни слова. Все гурьбой, но на почтительном расстоянии, направились за ним. В гробовом молчании Лорд прошёлся по овальному залу, посмотрел на бессознательного Люциуса, крутя палочку. У него явно чесались руки, и он едва сдерживался. Все понимали, что операция была провалена, как и то, что Лорд, никак не рассчитывавший на такой исход, в ярости. Тихая, у него она была не менее страшна, чем буйная. Сколько бы авроров ни полегло сегодня — это была Кадмова победа. — Что ж, мои славные друзья, вы вновь меня подвели, — еле слышно сказал он, наконец, — пророчество утрачено, мальчишка вновь недосягаем. Мне пришлось сражаться с Дамблдором, и теперь меня видела каждая шавка в Министерстве. А вы, как я вижу, пришли в негодность… В зале вдруг раздались стоны и пронзительный детский плач. От неожиданности все вздрогнули. Это закончилось действие моих чар, и Пожиратели проснулись. Лорд беззвучно рассек воздух палочкой — и зелёная вспышка оборвала младенческий крик. Беллатриса коротко проскулила и бросилась на колени, моля о прощении. А мой желудок отказался мне больше служить, и я опрометью умчалась на улицу, не узнав, чем все закончилось. Не знаю, сколько прошло времени, пока меня перестали сотрясать болезненные спазмы, и я отмыла от чужой запекшейся крови руки. Только, когда я вернулась в дом, Пожиратели уже суетились, слоями накладывая охранные чары и оказывая помощь раненым. Я была единственной, вернувшейся без единой царапины. — Ты выпьешь чертово зелье или нет?! — гневно наседала на мужа Беллатриса. Правая рука ее была небрежно забинтована. — Нет, — отвечал он невозмутимо, не поднимая взгляда от стакана с чем-то прозрачным. Колдунья с размаху грохнула склянку с варевом об пол и, пыша ненавистью, вылетела прочь, даже не бросив на меня испепеляющего взгляда. Это было странно. — Некоторых так закаляет семейная жизнь, что загробная уже не пугает, — прокомментировал Барти. Вокруг раздались одобрительные смешки. Нотт пришёл в себя хоть и выглядел не краше мёртвого и теперь слушал вдохновенный рассказ Долохова о произошедшем в его отсутствие. Лорда не было видно. Мне не хотелось оставлять разговор с ним на потом, так что, спросив хозяина дома, я отправилась на поиски. Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, я направилась через две сквозных комнаты к приоткрытой двери, напряженно думая о том, что буду ему говорить. Несмотря на все ужасы, которые мне довелось увидеть, я понимала, что сама виновата в этом. Сама обрекла себя. И теперь испытывала какую-то измученную благодарность за то, что Он не бросил меня на произвол, за то, что пытался уберечь, хоть и не признает этого. Она рвалась из меня, как зверь из клетки, вместе с моими страхами за него и других и еще каким-то трепещущим чувством между рёбер, но я не могла подобрать для них слов. Какими звуками выпустить чувства наружу, чтобы они не показались мятыми и подвявшими, как осенние яблоки? В небольшой комнате с низким сводчатым потолком в окружении пыльных шкафов и поблекших гравюр на старинном диване сидел Лорд. Вытянув ноги далеко вперёд, Он задумчиво наблюдал за игрой кровавого багрянца в хрустале. Его неестественный профиль казался чем-то эфемерным в неясном утреннем свете. — Твоим видом можно пугать боггартов, — прошипел Он вместо приветствия. «Кто бы говорил!» — мысленно возмутилась я и присела на краешек дивана, удерживая себя, чтобы не рухнуть бессильным кулем.  — Почему вы не предупредили меня, что операция будет сегодня? — без предисловий спросила я. — Потому что тебя не должно было там быть! Разве Нагайна не объяснила тебе этого? — Объяснила, но… — Недостаточно доходчиво?! — раздражённо перебил Лорд. — … я хотела предупредить вас о Дамблдоре. Я увидела его во сне и испугалась, что он может помешать вам… — Как проницательно, — фыркнул маг, — именно это он и сделал. Никто не знал до самой ночи. Твой приход ничего не решал. Дамблдор узнал о моем замысле и, несмотря на внезапность, был готов. — Но как? — Не знаю. Может, Поттер успел направить трагическую депешу перед тем, как отправиться в Отдел Тайн, или Люциус просмотрел какие-нибудь следящие чары, — холодно ответил Лорд и отпил из бокала. — А что с Дамблдором? — осторожно спросила я. — Ничего. Купол Министерства рухнул, и он предложил разойтись, «дабы не умножать жертвы», — процитировал Лорд с издевательской улыбкой, — тоже мне, благодетель. Я изумленно промолчала, теребя в руках кисточку от подушки. Лорд уже выпустил весь пар и, кажется, не собирался ругать меня. — А, Белла убила Фаджа, — вспомнив, добавил он, — любопытно, предложат ли они эту должность Дамблдору в четвёртый раз. Вновь повисло молчание. Разговор не клеился. У меня тяжелели веки, а диван оказался все удобнее, но уходить не хотелось. Мне казалось, что Он должен спросить меня о нападении на Беллатрису, но Он молчал, и от этого почему-то становилось грустно. — Я надеялась, что если приду, что-нибудь изменится. Но этого не случилось. Будущее легче предвидеть, чем изменить, — сказала я и бросила искоса взгляд на Лорда. — Вы ранены? Он посмотрел на себя, будто впервые заметил, и брезгливо потер испачканную кровью руку. — Нет. В таком бою не бывает ранений. Или пан, или пропал. Хотя это как раз не мой случай. Я бы все равно вернулся. — Мне следовало бы отправляться в Албанию? — полушутливо спросила я, и пожалела. Лорд ответил не сразу. Его полупрозрачные глаза остекленели, словно он представил себе это наяву. — Пожалуй, — прошептал он наконец. — Раз уж ты так жаждешь быть полезной, сделай-ка мне ванну, а я пойду проведаю Северуса, он должен был уже явиться. Это была такая просьба-приказ, которую я уже не думала когда-либо от него услышать. Раньше, много жизней назад, я часто готовила ему ванну, вытаскивала и вытирала его немощное тельце. Сперва это представлялось мне диким, потом стало обычным, а теперь и вовсе казалось нереальным. Я тряхнула головой, смахивая наваждение. Лорд уже давно ушёл. «Надо бы поспать… А то лезет в голову всякое. Еще чего доброго, увидит — засмеет…». Я сидела на краю ванны и бездумно смотрела на медленно растущий уровень воды, время от времени трогая струю и проверяя ее температуру. Мне отчего-то казалось, что во всем случившемся виновата я. И если бы не пришла, то было бы лучше. «Если… если… все бессмысленные разговоры начинаются с этого слова. Надо будет поддержать Нарциссу…». Тихий щелчок запора входной двери возвестил о возвращении Лорда. Он сразу прошел в ванную. Мы в молчании уставились друг на друга. — Он пришёл? — Да, ему здорово подкинули работы, но, думаю, он справится. Это в его интересах, в отличие от лечения авроров в Мунго, — презрительно прошипел Лорд. Я кивнула. Мы снова замолчали. Только вода шумела. — Так что, ты остаешься? — А? — Хочешь потереть мне спинку? — усмехнулся Лорд и начал демонстративно расстегивать мантию. Я, наконец, поняла, что мешаю ему, и, вспыхнув, пулей вылетела за дверь. Меня проводил его смешок. «Принимает меня за какого-то домовика… за мебель… Как будто я что-то несерьёзное… не девушка…» — сбивчиво думала я, не понимая, что меня в сущности так рассердило, и в конце концов тоже заперлась в ванной, где долго и остервенело терлась мочалкой, чистила одежду и обувь. Окончательно выбившись из сил, я набрела на одну из трёх библиотек и, свернувшись в кресле, уснула.