Надежда Пигмалиона

Через семь смертей к тебе я шла, Мой князь. И заклятья сеть тебе ткала Мой враг. Наконец-то я тебя нашла! Проснись… И взгляни на меня!

В глубокой печали я шла рядом с носилками, не думая больше о войне. Я устала, все тело болело, и меня бил озноб. Ветер с моря принес тучу с дождем. Напрасно я оглядывалась, надеясь разглядеть за его пеленой отстающих Пожирателей и Барти среди них. Холодные капли разлетались в мелкие брызги и проскакивали в распахнутые двери вестибюля Хогвартса. Было не людно, не слышался юный смех и быстрый топот ног по ступеням. Всех студентов разогнали по гостиным, и замок опустел. Здесь теперь нашли пристанище все, кто выжил и остался верен Темному Лорду. Раненые и здоровые, хмурые и уставшие — все они ждали, кто приказа, кто похвалы, кто помощи. Вот только их Господин не мог теперь дать им то, чего они желали. И когда я вслед за Снейпом зашла под крышу, продолжая левитировать носилки, их разговоры в миг смолкли. Всё смотрели на бессознательного Лорда и на меня изумленно, тревожно, выжидающе, пока мы поднимались по лестнице. Но мне нечего было им сказать. Снейп остановился на верхней ступени. Взгляд его чёрных глаз пробирался в души смотрящих, и мало кто осмеливался встретиться с ним сейчас даже мимолетно. Он был похож на огромного чёрного ворона, наблюдавшего со скалы за добычей. И что-то поселилось такое теперь в его лице. Страшное и грозное. Неотступность. — Ну? Чего вы ждёте? Разве вы не слышали приказа Темного Лорда? В случае неудачного исхода в Министерстве наша главная задача сохранить Хогвартс как опорный пункт! Так что прошу покорно располагаться, жилые комнаты на втором и третьем этаже — ваши. Я распоряжусь о том, чтобы раненых поместили в покой лазарета. Я слушала его вместе с остальными, и голос внутри меня нашептывал мысль, которую так никто и не решился высказать вслух: «Едва ли Лорд имел в виду такой исход, говоря «неудачный». Никто не стал перечить Снейпу. Маги постепенно расходились, и я лишь коротко кивнула мимоходом Долохову. Он ковылял по лестнице, подволакивая левую ногу. Один глаз его совершенно заплыл, и было непонятно, лишился ли он его. «Надо будет осмотреть…» — Не грусти. День был мрачным, ночь будет тихой, а утро — золотым, — сказал он мне. Я не нашлась, что ответить. Лорду было хуже, и это меня тревожило. По его лицу катились​ бисеринки пота, было видно, что ему очень больно. Но он не кричал и вообще не реагировал на происходящее вокруг. Я осторожно переложила его на кровать и накрыла одеялом. Тогда он вдруг на минуту будто очнулся и прошипел сквозь зубы: — Найди Нарциссу! Пусть принесёт мой ларец. Нет! Сама принеси его. Сейчас. Этот приказ забрал у него силы, и Лорд снова уронил голову на подушку, закрыв глаза. Я потрогала его лоб. Он оказался очень горячим. И от этой лихорадки не было лекарства. Раны души или затягиваются сами, или не проходят никогда. Что-то тёмное подкралось к моему сердцу. Беспомощность. Лорд уже был когда-то зависим от меня, теперь это случилось снова. Но никогда ещё я не была столь бессильна. Раньше нас было только двое, а сейчас в замке укрылись все, кто готов до конца идти за ним, и все же никто не мог Ему помочь. Мысли и чувства путались. Я брела по коридорам и лестницам, как слепая, натыкаясь на проходивших мимо Пожирателей. Многие из них недовольно бурчали, кто-то спрашивал, не нужна ли мне помощь. Я не отвечала, лишь молча озиралась, ища глазами светлые волосы. Мне нужно было выполнить его волю. Радостные голоса выживших и счастливые объятья семей вызывали раздражение, как у старухи. Я остановилась у лазарета, там суетились эльфы в наволочках. Они носили тазы с тёплой водой, бинты и стопки халатов цветов всех факультетов Хогвартса. Кто-то громко возмущался, что не наденет никакой другой кроме зелёного. Пахло лекарствами и порошком. Там я услышала голос Снейпа, он спорил с мадам Помфри: — Ваше дело выполнять работу, а не задавать вопросы. — Моё дело — лечить детей! — А ещё подчиняться приказам директора. И пока это все ещё я! Она ещё что-то говорила ему, но Снейп вылетел прочь, громко хлопнув дверьми, так что стекла звякнули. Тут он увидел меня и вдруг сделал​ что-то странное. Зачем-то подошел и осторожно взял меня за плечи. Но я не удивилась, потому что та моя часть, которая могла​ это сделать, куда-то делась. Я поняла это​ разумом. «Должно быть, он пытается меня утешить. Утешить? Что может случиться, мы же спаслись? Утешает — значит, случилось что-то плохое. Что-то ужасное. Лорд умрёт. Лорд умрёт!» Эта мысль отдалась у меня внутри гулкой пустотой.​ Я поняла, что должна сейчас плакать или кричать. Но я не могла ни того ни другого. Следом мне подумалось, что от этого мне должно быть стыдно. Но даже этого чувства не нашлось внутри. Словно я сама была пустым старым колодцем. «Он терпеть не может​ слез… Он презирает тех, кто плачет». — Зачем вы спустились? Вы ранены? — спросил наконец Снейп, вглядываясь зачем-то мне в лицо. — Нет. Я обнаружила, что не могу смотреть​ ему в глаза. Могу сколько угодно на лоб, нос, поверх головы. Только не в глаза. Это невыносимо. Они сами уходят в сторону. «Увидит. Увидит, что я ничего не​ чувствую. И решит, что…» — Идём, — подозрительно мягко сказал он. — Мне нужно вернуться в мэнор и найти миссис Малфой! Мне нужно отнести Лорду его вещи, — горячо запротестовала я. — Малфой-мэнор в огне. Нарцисса трансгрессировала. Они с Драко сейчас в замке, — медленно и чётко ответил Снейп, словно сомневался, пойму ли я. — Пойдём со мной. Он отволок​ меня в какую-то пустую комнату, которую заботливые эльфы приготовили для нежданных гостей, и всучил в руки стакан с чем-то коричневым на пару глотков​ на дне. — Здесь нет миссис Малфой, — резонно заметила я. — Пей, и я отведу тебя к ней. Не теряя времени, я выпила все одним махом. Горло обожгло, дыхание перехватило. Тут же соскальзнул вниз по позвоночнику какой-то железный штырь, державший меня, и вся комната вслед за ним осела. Я рухнула на кровать. Тепло и лёгкость растекались по телу. Голова стала яснее, будто отодвинулась от глаз черная тень. Снейп напряженно молчал и глядел в узкое темное окно, скрестив руки на груди. За ним стояла тихая беззвездная ночь. Дождь прошёл, и даже ветер не свистел в старинных трубах. А я смотрела на Снейпа и думала о том, что люди все-таки скроены из противоречий: с одной стороны, способны на широкие бескорыстные жесты, с другой — на изощрённый обман и измену. Наши сердца — поля беспрестанных сражений, в которых добродетель бьётся с демоном искушений. Там вечно горит огонь войны. — Я так устала, — сама не зная почему, пожаловалась я. — Тебе нужен отдых, — кивнул он, намереваясь идти. — Я устала от войны. От ран, убийств, ​заговоров. Кажется, что это никогда не закончится! — ещё горячее добавила я. Почему-то мне вдруг стало очень важным сказать это сейчас. — Однажды настанет мир, но мы не будем к этому готовы. Нам не нужен мир, — тоскливо пробормотал он. — Барти погиб. Я не спрашивала. Я знала это. А Снейп посмотрел на меня как-то устало и раздраженно. — Фанатики умеют разжигать костры или гореть на них. Крауч успел и то, и другое. А вы просто велись на его обаяние и до сих пор этому верите, а потому жалеете его. Хотя он вас убил. И сделал бы это снова. — Я просто запуталась. Я никогда не смогу к этому привыкнуть! Все кругом куда-то бегут, ловят, лицемерно хохочут, заговоры, убийства, ложь. Я не знаю, кто мне друг, а кто враг и даже, когда я права, начинаю себе не верить. — На самом деле жизнь чрезвычайно проста: делать то, что должен, и защищать тех, кого любишь. Всё остальное — блажь. Вы слишком молоды. Поймёте потом, — резко ответил он. Голос его был злым, а взгляд затравленным, вымученным. — Мне надо к Нарциссе, — осторожно заметила я. — Вам надо отдохнуть, — сказал он совсем другим, отстраненным светским тоном. — Нет-нет, вдруг что случится, а я не узнаю… (вслух говорить о смерти Лорда я боялась). Но Снейп и так понял, что я имею в виду. — Спите. Если что-то случится, я вас разбужу. И ушёл. А я так и не нашла в себе сил начать протестовать и подняться с кровати, все думала над значением этих его слов. Пока мир не начал стремительно расплываться перед глазами. «Так это успокоительное… Двуликий сукин сын…» Я не слышала ничего, что происходило вокруг в эту ночь. Доведенная до крайнего истощения сил, я спала как убитая. Звуки голосов и гром проклятий, правда, ещё отдавались в моих ушах, но как бы сквозь какую-то неясную, тяжелую дремоту, и не могли нарушить крепкий сон. Меня разбудил визгливый скрежет когтей по стеклу. Очень знакомые звуки. Я вскочила, не веря своим ушам. Уныло сгорбившись на подоконнике, за окном сидел Беким. Он увидел меня и нарочно снова провел острым когтем так, что у меня свело зубы. — Эй, ну хватит мстить. Я не виновата, что меня так долго не было, — открывая окно, оправдывалась я. Беким деловито уселся на спинку стула и дал погладить свои блестящие перья. — Ну, надеюсь, ты сытый, потому что мне нечем тебя угостить. Словно в подтверждение моих слов мой желудок издал какие-то тоскливые звуки. Последний раз я ела, должно быть, больше суток назад, если не считать едой то склизкое варево, которым угощал меня Снейп. Но к его чести стоило сказать, что я чувствовала себя теперь просто прекрасно. И тут я вспомнила, что уснула, так и не выполнив просьбу Лорда. Мысль о том, что она могла быть последней, привела меня в ужас, и я будто ужаленная выскочила из комнаты. «Лучше позже, чем никогда». Отыскать Нарциссу оказалось нетрудно. Я увидела её в коридоре, она несла в руках детскую бутылочку. — Миссис Малфой! — окликнула я, догоняя ее. Она обернулась. И впервые я увидела в ней не сверкающую холодной красотой, бриллиантами и надменностью королеву, а просто усталую женщину. Белые волосы её выбились из пучка, под глазами залегли тени. Она была одета в простое платье, и мне показалось, что едва ли такому нашлось бы место в её гардеробе. — Ох, Арта! Я надеялась, что ещё увижу тебя, — она улыбнулась мне. — Люциус рассказал мне ночью, что случилось, — во взгляде ее была неподдельная радость и сочувствие. — Северус Снейп сказал мне, что мэнор… — Ничего. Нам многое удалось спасти, — ответила Нарцисса и поджала губы. — Этого не удалось бы сделать, если бы со мной не было Драко. Она вскинула на меня горящий взгляд, в нем читалась гордость за сына.  — Знаешь, им ведь тоже вчера досталось от нас, — заговорщически добавила Нарцисса. И я в который раз поразилась её несгибаемой воле. — Миссис Малфой, а тот деревянный ларец, что стоял на комоде в покоях Лорда, уцелел?! — Да. Люциус уже отнёс его. Но остались ещё твои вещи. — Мои? Наверное, на моем лице было изумление, потому что Нарцисса улыбнулась и махнула рукой, приглашая меня за собой. Мы зашли в комнаты, которые служили им временным пристанищем. Выглядели они странно, будто какая-то антикварная лавочка. Нарцисса не лукавила, когда сказала, что спасти удалось многое. Казалось, будто бы они основательно готовились к переезду. Там были огромные витражные зеркала, украшавшие раньше прекрасный вестибюль мэнора, картины и портреты их предков, книги, сундуки, лампы, статуэтки, золотые часы и скрученные рулонами ковры. Вся эта роскошь нелепо смотрелась в простом школьном убранстве. — Пока они возились с внешней защитой, мы успели многое переправить через шкаф, — пояснила Нарцисса, видя моё недоумение. — А когда они все-таки появились, думаю, успели пожалеть об этом. — Маги в серых плащах? Она кивнула. — Так… Что с ними стало? — спросила я. — Они сгинули в пламени. В голосе Нарциссы слышалось удовлетворение. — Значит, Мэнор сожгли не они?! — Потише, — шикнула она и покосилась на белобрысого старикашку, дремавшего в одной из старинных рам. — Нет. Зачем им было это? Они, должно быть, хотели устроить засаду. Но Драко призвал Адский огонь, — деловито отвечала она, ища что-то в шкафу. — Но разве вам не жаль было собственный дом? — понизив голос до шёпота, изумилась я. — Брось. Камню ничего не будет. Вот если бы Люциус раньше разрешил мне сделать там ремонт… Вот, я собрала то, что лежало у тебя на столе. И Нарцисса вручила мне стопку. Там был том колдомедицинских чар, сказки Барда Бидля, а сверху лежал мой дневник и волшебная палочка. Сердце подпрыгнуло. Я прижала все это к груди, надеясь в душе, что тетрадка в чёрной коже не выдала никому ни строчки из написанного. И с наслаждением ощутила в руке знакомое древко и тепло, идущее от сосны. — Ах да, твоя птица ужасно злая, совершенно отбилась от рук, мне пришлось её выпустить, — говорила Нарцисса, отдавая мне пустую клетку. — Он уже вернулся. — Не сомневалась. — Спасибо, миссис Малфой, — сказала я, начиная пятиться к двери. — Постой, ты же не собираешься ходить в этих лохмотьях? И ты забыла свою вазу. Она указала на столик. Там стояла ваза с пышными алыми ранункулюсами. Потом Нарцисса вытащила из шкафа чистое платье, чулки и мантию. — …давно не встречала таких хороших оборотных ваз, раньше это было модно. Такая была у моей матери, интересно, куда Белла её задевала… — приговаривала она. А я все смотрела на эти красные шарики и мне было очень грустно. Переодевшись, я покинула вместе с Нарциссой комнаты и хотела бежать к Лорду, но собралась с духом и вновь окликнула её. — Миссис Малфой, я хочу признаться вам. Потому как знаю, что многим вам обязана. Но может… Вы делали все это для меня, потому что считали кем-то важным или полезным. Но это не так. Темный Лорд никогда не говорил, кто я, чтобы вы продолжали думать так. Но я не дочь ему и не родственник. Полагаю, у меня вообще нет родственников волшебников. Я просто так… Нарцисса выслушала мою сбивчивую речь спокойно. И я могла бы поклясться, что в глубине её серо-голубых глаз при моих словах не появилось ни удивления, ни презрения. Она взяла меня за руку и сказала так: — Если мой муж когда-то искал причины твоего появления в нашем доме, то лишь потому, что он, как всякий достойный мужчина, желает сделать успешнее свою семью. А я, как всякая достойная жена, полагаюсь на своего мужа, но знаю, что мужчины часто бывают непроницательны. Улыбка тронула её губы, она чуть кивнула мне и пошла дальше, будто и не было этого разговора. Я занесла все свое скромное, но бесценное добро в комнату, где провела ночь, и побежала туда, где оставила вечером Лорда. Когда я со всего духу неслась по лестницам, распугивая редкие стайки младшекурсников, перед моим взором рисовались страшные картины прощания и смертного одра. И я была немало удивлена, когда, затормозив перед приоткрытой дверью, услышала Его свистящий голос. В сероватом утреннем свете Он сидел на постели, как будто не сам, а подняла его посторонняя сила, и был белее простыней. Широко открыл глаза, словно не веря чему-то, но когда уверился, вдруг вскочил на ноги, уже с другим лицом, какого не было у него даже вчера, в самую страшную минуту. — Люциус, твои слова и память говорят одно, и все же, сколько ни смотри, я не вижу в твоей голове одного — того, как ты доблестно сражаешься плечом к плечу со своим сыном. И меня это очень глубоко огорчает. Может быть, Драко лучше помнит об этом? В голосе его была холодная ярость. Я видела через щелочку, как напряглись спины волшебников, стоящих перед ним. Слышен был только шорох мантий, похожий на шепот. — Мой Лорд, мы понесли серьёзные​ потери, — вступился вдруг Руквуд. — Количество погибших у нас, должно быть, за сотню. Министерство​ захвачено совместными​ силами Ордена Феникса и, по большей части​, этими пришлыми. Кто они? — Гоблин​ их знает. Нездешние. Я пытался осмотреть​ с дюжину. У всех​ на капюшонах вышит один и тот же знак — цветок розы. — Он поднял в руке и показал всем обрывок серого плаща с нашивкой. — Сколько их? — раздраженно спросил Лорд. — Мы не знаем этого точно, — ответил Руквуд. — Они забирают раненых и павших. И не показывают всех своих сил. Нам известно лишь, что под стенами замка они собираются вновь. Они хорошо обучены, это не сброд, воевавший под руководством Фаджа, и не юнцы, рвавшиеся в бой при Скримджере. За ними стоит сила. И пока мы не поймем её мощи, нам лучше затаиться. — Что ты хочешь этим сказать? — Думаю, нам стоит вывести из школы детей, Господин. И отправить парламентера. — Вот как? Разве мы, по-твоему, бессильны? — высоким холодным голосом осведомился Лорд. — И разве не здесь теперь последний оплот магии и порядка? Где, как не в Хогвартсе, под вашей охраной, наши дети будут в безопасности? Пожиратели потупились, никто не смел больше спорить с ним. — Окружите замок дополнительно защитными чарами, сделайте вылазку. Пленных ко мне! Пусть знают, как угрожать нам. Но если и это не заставит их убраться отсюда, я заставлю их принять не только скорую, но и кошмарную смерть. Лорд говорил медленно и веско. Голос его, как и прежде, пробирался под кожу ледяными иголками, и все же я чувствовала, как тяжело даётся ему каждое слово. Договорив, Он, чуть заметно качнувшись, опустился обратно на кровать. — Есть здесь те, кто готов биться за мое слово и Магию? Несколько фигур в чёрных мантиях пришли в движение, сделав шаг вперёд. — Так-так, очень хорошо, Мальсибер, Нотт, Руквуд, Рудольфус. А где Рабастан? Его не было в списках​ павших и раненых. Почему я не вижу его? — Он не явился, Господин. Лорд нахмурился. — А где же твой сын? — За ним следит эльфийка. Я пришёл, чтобы служить вам, Повелитель, — склонив голову отвечал Лестрейндж. — Рад видеть твое рвение, Рудольфус. Я всегда считал тебя и твою супругу своими вернейшими сторонниками. И мне жаль, что она не увидит, как сбудутся все ее мечты и магия воцарится, а все грязнокровки будут истреблены. — Благодарю, мой Лорд. Я прошу разрешения​ вступить​ в грядущий бой в составе передовой группы вместо моего брата. — С радостью, разрешаю. Уверен, что Рабастан​ вернётся к нам. Лестрейндж склонил голову. — Я жду от вас результата и твоего доклада, Северус. Нам нужна надёжная защита в эту ночь, если они все-таки решат пойти на штурм. Думаю, ты справишься с этим. А ты, Люциус, отправь им послание в ответ, и не забудь про тёплое приветствие. Бледные губы Лорда чуть скривились в подобии усмешки. — Свободны! Пожиратели кланялись и выходили по очереди. Я отступила в нишу, пропуская их, но, увидев грубое лицо Рудольфуса в обрамлении чёрных волос, не удержалась от вопроса. — Что же вы, хотите​ оставить​ сына сиротой? Разве это хорошо​ для единственного​ наследника​ рода Лестрейнджей? Голос мой разнесся эхом под высокими сводами коридора. Он чуть вздрогнул, услышав это, — видимо, не заметил меня. — У меня есть долг, и я верен ему. Защитить свой дом — главная задача для каждого​ уважающего себя волшебника и мужчины. А для меня важнее всего сейчас вернуть власть Темного Лорда в Англии. — А как же ваш сын? Он не важен вам? — Наш род продолжался долго​ и, видит Мерлин, не закончится скоро. Так хотела бы его​ мать, так хочу я, — сухо бросил Рудольфус, развернулся и пошёл прочь. — Твой брат не вернётся! Он мёртв! ​А у тебя не будет других​ детей! — крикнула я ему вслед. Он замер, но не обернулся. — Я всегда буду​ служить моему​ Лорду, — отрезал Лестрейндж и скрылся за поворотом. Кипя от раздражения, я пнула ни в чем не виновные доспехи так, что они громыхнули и отшатнулись от меня, и без стука ворвалась в комнату. Лорд сидел, по-прежнему не шевелясь, на краю кровати, как бы упорно и любопытно всматриваясь в какой-то поразивший его предмет в углу комнаты, хотя там ничего не было ни нового, ни особенного. На постели в ногах дремала Нагайна. Он повернул голову и увидел меня. Мысли, слова, требования, душевные трепыхания. Все во мне разом умерло. Мы так и замерли оба. Он смотрел на меня не отрываясь. Жадно. И я смотрела в самые серебристые в мире глаза, и меня штормило от чувств, бушующих внутри. Грудь затопило горячим приливом. И там, где сердце, плескалась щемящая нежность и горькая досада, и сожаление, и радость, и сладкая тоска. Ни единого слова ещё не прозвучало, но мне показалось вдруг, что весь диалог уже случился. В памяти всплыли будоражащие кровь воспоминания, раскалённым металлом отпечатавшиеся в моей душе, которые Он хотел похоронить. Я вздохнула рвано полной грудью и выпалила: — Чем это пахнет? — Отчаянием, страхом… — прошипел Лорд. — А… Мне показалось, яблочным пирогом, — стушевалась я. Он усмехнулся. — А ты не унываешь. Лорд поднялся и указал рукой на кровать. — Сядь. Нам надо о многом поговорить. Я ждал тебя ещё ночью. — Снейп дал мне что-то, и я вырубилась, — оправдывалась я, садясь на его прежнее место и не в силах больше поднять на него взгляд. Однако вместо того, чтобы говорить, мы почему-то оба долго молчали. Какой смысл в рассказе, если он уже знал все. Или почти все. Так почему не помолчать, если все ясно без слов? Я лишь гадала о том, чем заняты его мысли. А Лорд ни о чем не спрашивал, продолжая буравить взглядом угол комнаты. Он был сильно не в духе. От этого покалывало кожу. — Нелепость! Старик столько лет водил меня за нос, — воскликнул он внезапно. — Знаю, что ты говорила. Но как я сам раньше не понял этого. После предательства Хвоста все лежало на поверхности. Палочка, глупая гадалка, ребёнок… Так просто. Не в силах устоять на месте, Лорд снова начал ходить из стороны в сторону, как делал всегда в минуты напряжённой работы мысли. Ноги плохо слушались его, но он будто не желал обращать на это внимания. — Он сказал, что я ошиблась… — Ему больше нечего было тебе сказать. И только. Северус понял это сразу. Не зря столько лет якшался с Дамблдором… Он приманил щелчком кофейный столик, на котором под полотенцем оказался накрытый завтрак и яблочный пирог. Пока я на манер Нагайны проглатывала пищу, Он шептал о новостях минувшей ночи и показал пергамент, на котором твёрдым почерком было написано: «Уважаемый блюститель Магии! Вы преступили черту. Берегитесь» — вслух прочла я. Лорд стоял у окна и напряженно вглядывался в мутную сизую даль, в которой терялась кромка Запретного леса. — Они там, в тени, скрыты от наших глаз, и они не покажутся. Непостижимо! Они оплели все своими сетями, а никто про них ничего толком не слышал. Но Северус подтвердил, что сегодня ночью кто-то пытался разрушить защиту Хогвартса. Тогда же почтовая сова принесла это. Полагаю, будет штурм, — с презрительным неудовольствием заключил он. — Так вы не знаете, кто они? Лорд в задумчивости повел длинными пальцами по лицу. — Призраки прошлого. Во время войны Гриндевальда в некоторых высоких кругах ходили слухи, что ситуация заинтересовала некий… клуб. Потом вмешался Дамблдор… Второй раз, когда я путешествовал, в Восточной Африке слышал от одного колдуна, будто в распространении там Нунду есть интерес некоей организации. Тогда я не связал два этих факта. Они только на мгновение попадали в поле моего зрения. Я считал, этот клуб давно не существует. Ты, разумеется, ничего не помнишь ни о месте, где была, ни о том, что делала там. — Кое-что помню, — ответила я, проглотив последний кусок пирога. — И скорее всего эти воспоминания — подделка. — Я говорила с одним из них перед тем, как он умер. — Он сказал, зачем им ты? — Это была часть плана Дамблдора. И они хотели получить какую-то услугу от меня. Но то, что он говорил — какая-то чепуха, мне кажется, он был слегка сумасшедшим… — Я так же думал о Дамблдоре… Августус прав — они опасны. — В таком случае, чем же плоха эвакуация детей? — спросила я. Лорд поморщился. — Тем, что она ослабит нас. Посмотри на них, — он неопределённо махнул рукой на дверь. — Дисциплина и без того висит на волоске. Я вижу, в их мыслях ширится страх и сомнения. Они будут лучше сражаться, зная, что здесь их дети. — Но это ужасно, прикрываться детьми! — воскликнула я. — Пожиратели обескровлены. Многие ранены. А их лучшая мотивация — это их Предводитель. Но вы не можете сейчас помочь им, потому что едва стоите на ногах. А те… Я сражалась с ними, их так просто не убить! Они не бегут, не отступают и не боятся! Биться с ними сейчас — значит потерять последнее! — Так чего же ты хочешь от меня?! — яростно взвился Лорд. — Переговоры могли бы… — Переговоры исключены. Думаешь, я не знаю? Они снова попытаются забрать тебя. — Зачем бы им это? — смутившись, пробормотала я. — Чтобы манипулировать мной. Он сказал это так просто, уверенно — и замолчал, будто ожидая моей реакции. Мне казалось, что пространство вокруг напряженно вибрирует, пытаясь что-то донести. Мир словно задумался, как сообщить главную суть, скрытую в этой мысли. Но это было уже не ощущение, а чужая, передавшаяся мне лихорадка. Чтобы не выдать обуревавшего меня чувства, я взяла неверной рукой стакан и сделала жадный глоток ледяной воды, пытаясь смочить пересохшее горло. — Так что вы намерены делать? — чуть слышно спросила я, изучая пристально отпечаток своих губ на стеклянном краю. Лорд тяжело опустился рядом, будто этот диалог окончательно отнял у него силы. — Великий Салазар Слизерин завещал своему наследнику охранять этот замок от грязнокровок и других врагов истинных волшебников. Неужто ты думаешь, что он не оставил мне оружия? — прошипел он и, усмехнувшись, погладил большую треугольную голову Нагайны. Его ладонь чуть заметно дрожала. — Не бойся. Мы переждем любую осаду, для этого и нужен замок. Вскоре мы расстались. Я спустилась в лазарет помогать раненым. Даже мои знания оказались не лишними. Там до самого вечера сновали в разные концы эльфы, целители Мунго и просто сочувствующие — казалось, все они стараются как можно меньше говорить и тише топать. Но вокруг все равно стоял непонятный звенящий гул. А может, это звенел у меня в голове тревожный колокол, твердящий, что все они в опасности, потому что мы о чем-то не договорили с Лордом. И вечером я вздрогнула, услышав настоящий звон. Это били колокола на часовой башне Хогвартса. Голос их разносился по всему замку и окрестностям. Он знаменовал начало осады.