Не сдавайся, я верю в тебя

       Ватерфолл — тихое место. Сточные воды, плещущиеся по всем тёмным уголкам; эхо-цветки, излучающие тусклый аквамариновый свет и ровно гармонирующие с дорожками, грибами и редкими деревцами. Умиротворённую тишь могло нарушить только хрустальное журчание идеально вписывающихся в пейзаж ручейков да мимолётный порыв ветерка со стороны Сноудина, где царит собачий холод, и снежинки танцуют свой жестковато колючий танец.       Однако те, кто считает, что здесь всегда было, есть и будет так спокойно, ошибаются. Ведь как раз сейчас, в два часа дня, оглушительный гам доносился из дома главы Королевской Стражи, а именно — с её кухни, где как раз происходил урок готовки для Папируса.       Пар от варящихся спагетти мгновенно заполонил всё помещение, своей завесой скрывая и голубые обои с узором светло-розовых рыбок, и кухонную тумбу из красного дерева, на белоснежной рабочей поверхности которой, также как на раковине и следующей тумбой за ней, влага блестела мелкими каплями, и даже верхушку холодильника. В стали последнего отражались огоньки от массивной газовой плиты.       Потенциальному зрителю оставалось лишь, оскальзываясь на жёлто-бирюзовом полу, пристроиться за большим обеденным столом с изображением рыбы, разумеется, и кинуть взгляд на импровизированную сцену в углу ближе к выходу, рояль чуть ближе к двери в спальню и окно, разбитое ногой Великого Папируса.       Андайн злобно смеялась над плитой в ожидании, когда варево будет готово. Папирус же сидел на одном из двух стульев у стола и радостно наблюдал за её движениями, предвкушая, что же будет дальше. — Ещё чуть-чуть! — Андайн ликующе размахивала руками и взглядом пожирала бурлящую в кастрюле воду, — И спагетти будут готовы!!! — Ньях-ха-ха-ха! — смеялся вместе со своей наставницей Папирус, хлопая в ладоши и притоптывая ногами.        Прошёл миг, и стало ясно: спагетти уже скорее гореть начинали, нежели вариться. Помещение затянулось запахом дыма. Андайн еле пробралась до плиты в позе побега Зойдберга (прим. автора: отсылочка)и выключила конфорку, а её ученик стремительно подбежал к разбитому окну, сделал несколько ненасытных, загнанных вдохов, опираясь о стену. Секундой позже хозяйка дома присоединилась к нему, схватившись за острую грань осколка и чуть не порезавшись. — Ф-фу-у-ух… — в паузе между глотками воздуха сказала она, поднимаясь на ноги, — Вот это готовочка, хах… — Согласен! В правду такая… Хе… Жаркая? — Точняк, — устало улыбнулась Андайн, — Ладно… У меня… Есть дела, надо дать этому чуду остыть, да. Поэтому приходи завтра, у меня будет новое поручение для тебя, Папирус. — Так точно! — мигом вскочил Папирус. — Я тебя не подведу! Ньех-хе-хе! — и он умчался, покинув дом через окно.       Андайн ещё долго стояла и наблюдала, как приятель удаляется. Мысли так и пытались смешаться в тяжёлую однородную массу в её голове.       Папирус так давно хочет стать Королевским Стражником. Она видит, как он пыхтит, пытается, старается… Но он слишком раним и мягок. Пощадил Фриск даже если изначально так яростно пытался поймать её. Это всё были лишь забавные и нелепые попытки. Раз — и скелет сменил своё мнение о поимке человека. — До чего же он такой нерешительный…? — проворчала Андайн, — И всё же жаль его… А я-то не смогу держать тренировки вечно в секрете — тихими шажками она приблизилась к стулу и опустилась на него, водрузив локоть на стол и подперев рукой щёку. — Даже и не знаю, что делать. Он хорош… Даже слишком хорош. Я не могу его тренировать, его же остальные потом разорвут!       Она уставилась в окно. Был ещё день, но и вечер был не за горами. Хотя солнца в Ватерфолле нет, и ни вечером, ни ночью ничего не меняется. — Папс меня этим уже достал. Но с другой стороны… Парень славный, но слишком дружелюбный. Не пора ли сказать ему правду? — продолжала думать вслух Андайн, чуть покусывая нижнюю губу.       Она знала, что Папирус слишком раним и обязательно обидится. — Ч-чёрт… — Андайн убрала руку и позволила своей голове упасть на столешницу. Лицо её выражало крайнюю степень безысходности и сожаления. Красные волосы частично его прикрывали, забираясь в рот, но она их не убирала. Руки висели, словно лианы. — Наверное… Я ему всё-таки скажу. Только завтра… — прошептала рыба, и тут же вырубилась, уплыв в свой мир сновидений на несколько часов.       Она просто устала.        Андайн часто видела во снах Папируса, но всё равно не понимала, почему пытается быть с ним мягче, когда как в Королевской Страже она ко всем груба, словно хряк, готовая порвать всех тут и там. А Папирус…       Она разглядела в нём то, чего не видела в других, даже в Альфис. Папирус — её тайный объект воздыхания. И несмотря на все невзгоды и сложности с ним, она всегда чувствовала в этом скелете что-то загадочное и доброе, что-то такое, что трогает душу и заставляет её чувствовать себя более живой.       Всю ночь ей снилось то, как он попадет в Королевскую Стражу и, в принципе, становится более умным, по-настоящему крутым. И его не рвут на кусочки, его начинают уважать. Тот становится лучшим стражником, будущей заменой Андайн. И все они проводят время там. Даже лучше, чем на кухне.

Но в реальности этого не видать.

      Хоть Андайн не верила в своего друга, иногда всё же, смотря на то, как он тренируется, и громко, твердо кричит всем в уши, что он станет Королевским Стражником, та наполнялась решимостью… И вдруг начинала горячо верить в него, и пускай большинство монстров, кроме Санса, смеются над ним. Папирусу всё равно. Он не знает страха перед общественностью, всегда настроен храбро и готов был всем доказать, что он сможет.       — Я — Великий Папирус, и я смогу попасть в Королевскую Стражу, я вам всем докажу! Вот увидите!       Она видит в нём потенциал. Хоть и благодушный, тот всё же очень целеустремлённый, а это — одна из важных черт для поступления в Королевскую Стражу. Она уверена, и всегда будет яростно верить в то, что Папирус когда-нибудь справится. У него всё получится. Когда-нибудь.       Также она помнит: он остался ждать дольше дня, чтобы Андайн вышла из дома, и он мог попросить её принять заявку о вступлении в Королевскую Стражу.       А ещё… Папирус сильно верит в других. Даже больше, чем в самого себя. — Но, эм, если честно… Я не думаю, что я могу позволить ему вступить в Королевскую Стражу. Не говори ему, что я это сказала! Он просто… ну… Я не имею в виду, что он слабый. На самом деле он достаточно силён! Просто… Он… Он слишком безобидный и хороший!!! Ну, смотри, он ДОЛЖЕН БЫЛ поймать тебя… Но вместо этого он с тобой подружился! Я никогда бы не отправила его в бой! Его бы разнесли на маленькие улыбающиеся кусочки. — говорила Андайн когда-то, когда у неё был разговор с Фриск.       Семь утра. Андайн резко открывала свой глаз и сейчас же поняла, что вновь не отпускает из головы Папируса. Еле отлепившись от стола, направилась к раковине, чтобы привести себя в порядок и приступить к чистке кухни после вчерашнего. Хотя зачем кухню чистить? Позже. А сейчас у Андайн было неумолимое намерение поговорить обо всём с Папирусом. Хватит с неё.       Включив холодную воду, она сунула голову под кран и принялась смачивать, заранее сняв с них резинку. Холодные ручейки проходили и по лицу Андайн, после чего стремительно капали вниз.       Сквозь шум воды Андайн услышала грубый стук в дверь. Она уже знала, кто там стоит. Автоматически выключая воду и окончательно приводя свою причёску в надлежащий вид Андайн спешно явилась к двери.       Открыв дверь, та на пороге увидела того, кого и ожидала — Папирус. Но сегодня на его лице не было радости и оптимизма. Он стоял, упираясь взглядом в землю — Э-э… Папирус? Ты почему пришёл так рано? — Фриск мне всё рассказала вчера. — минорно проворчал Папирус, — Я не достоин стать Королевским Стражником, да..?        Андайн застыла. Резкое желание убить человека горело в её душе в течение пяти секунд, но тут та вспомнила, что хотела сказать ему. Путаясь в словах, слегка нервничая, та пыталась как можно быстрее сообразить, что говорить, но постоянно сбивалась. Никогда она не видела его таким разочарованным и разбитым. Так и хотелось обнять его, чтобы тот вновь жизнерадостно заулыбался, и начал излучать вокруг себя ауру позитива. — Папирус… — Прости, Андайн, — скорбно продолжал мямлить скелет, — Прости за то, что я тебе стал лишним грузом. Не нужно бояться, что я обижусь. Точнее… Я обижусь, но… — далее Папирус не знал, что говорить.        Молчание. Сонливость словно рукой сняло, Андайн хотела наконец всё высказать, но понятия не имела, с чего начать. О чувствах она тоже хотела поговорить, но, похоже, не сегодня. — Просто… Я так хотел стать популярным… Но, видимо, ты была права — я всегда всё делаю неправильно… Поэтому я не хочу никому мешать… — Н-нет! Стой! — чуть ли не крикнула Андайн, вцепившись руками в его плечи, — Ты не мешаешь никому, слышишь? Посмотри мне в глаз…       Папирус приподнял голову, дабы исполнить некую просьбу. Лицо Андайн тоже было грустным. — Послушай, Папирус… Ты сильный, ты храбрый, ты целеустремлённый. Я всё это вижу в тебе. Просто… Ты слишком… Хорош. — Эм…? — Папирус резко сменил выражение лица. — То есть? Я настолько хорош, чтобы меня брать в армию? Я слишком крутой, и ты не хочешь, чтобы все меня там боялись? Да ладно тебе, Андайн, не бойся, я…       Андайн прикрыла ему рот одной рукой, а второй рукой пробралась сзади к шее скелета. — Нет, Папирус. — тяжко вздохнула она, — Ты слишком добрый. Ты ко всему относишься слишком дружелюбно. Нужно быть построже. Но с другой стороны… Я так не хочу тебя портить. Где я по-твоему ещё найду такого лампового парня? Папирус задумчиво посмотрел на Андайн. Кажется, он просто уже не понимает, к чему та клонит. — Я правду говорю, Папирус. Ты очень классный, я не спорю. Ты мне нравишься. Может, я тебя и приму в Королевскую Стражу, но это будет точно не сегодня. И не завтра. И через неделю навряд ли. Но рано ли поздно ты меня добьёшь, и я, сломив голову, возьму тебя. — Не уверен. — пробубнил скелет. — А ты будь уверен. Ты главное продолжай в том же духе. — улыбнулась Андайн. — П-правда? — она прямо-таки видела, как он вновь обретает веру в себя. Голос его обрёл немного мажорный оттенок. — Правда. Поверь, я бы тебя взяла… Но… — Да-да, я слишком добрый. Я уже понял, — сказал Папирус, вновь сменив голос на более мутный и обидный. — Просто из-за твоей доброты тебя там быстро загрызут. Но я повторюсь: я тебя не хочу портить, клянусь… — Андайн, не выдержав, кинулась в объятия парню.        Папирус сжал её в ответных объятиях, и она уже безбоязненно положила голову ему на плечо. — Я всегда буду с тобой, Папирус, — прошептала Андайн, — Ты только не сдавайся, прошу тебя. Тренируйся. И у тебя обязательно всё получится. — Я тебя не подведу! — гордо сказал Папирус. — Я верю в тебя…        Прошло две минуты объятий. Неожиданно Андайн вырвалась из рук скелета, разрывая плавный переход событий. У неё в голове ещё кое-что было. И душа её только ныла. — Послушай… У меня есть ещё одна вещь, о которой я хотела бы с тобой поговорить. — Какая? — спросил скелет. — Видишь ли… Папирус… Я… — рыбка заикалась, как будто она ящерка, и никак не могла придумать, что произнести дальше.       Папирус нервно глотнул воздуха, после чего решительно посмотрел в глаза рыбы, и спросил: — Ты любишь меня, не так ли? — Ч-что?! — Андайн, словно током ударило, — Откуда ты… — Я знаю. Я чувствую это. — ответил он просто, взяв Андайн за руку. — И наши чувства… Взаимны… — Папирус приблизил своё лицо к лицу рыбы, — Я… Сейчас начинаю понимать, почему ты меня не берёшь в Королевскую Стражу…        Сочетание рыжего и зелёного цвета румянцев на щеках. Пока парочка пробуждала друг в дружке порывы страсти, каждый из них гулял своими руками по телу другого, не опускаясь ниже пояса. — И почему же…? — спросила Андайн. — Ты защищаешь меня. — Верно…       Всё дошло до первого поцелуя. Сначала просто губы рыбы и челюсти скелета, а затем взасос, глубоко и сладко. Неоновый и рыбий языки через две секунды уже гармонично сплелись друг с другом, чему Андайн слегка удивилась.