The scarlet cross

      Эмма не двигалась, замерев на крыше городского собора, и лениво оглядывала пустующую площадь. Она любила, когда небо заволакивали тучи, солнце скрывалось за горизонтом, и над городом воцарился полумрак, скрывающий ее от посторонних глаз. Несмотря на то, что она старалась быть осторожной — по крайней мере в последнее время, — все равно ей больше нравилось действовать в ночное время суток.       После обращения она, мягко говоря, вела себя необдуманно, набрасываясь на людей прямо на улице и не заботясь об оставленных телах. Одному Дьяволу известно, как ее не поймали, но ей удалось сбежать, и теперь она переезжала из города в город. И если первое время это было настоящим испытанием, так как она не привыкла быть одна, то впоследствии Эмма была даже рада возможности попутешествовать.       Свою жизнь до становления вампиром Эмма почти не помнила — проблемы с родителями, которые прочили ей Гарвард, надоедливая младшая сестра, парень-качок с завышенным самомнением, лучшие подруги-потаскушки… А потом машина отца, ночь, дорога и человек, лежащий на асфальте. Она думала, что ему стало плохо или он пьян, и не смогла проехать мимо.       А потом резкая вспышка боли и тьма — типичное описание подобного сюжета в фильмах и книгах, что она читала, когда была подростком. Только вот до этого момента Эмма не верила в то, что подобные существа вообще есть в реальности. И еще — в книгах, которые она читала, новообращенного вампира хотя бы немного знакомят с новой жизнью и помогают, а вот ее просто оставили на дороге. Причем оставили без машины.       Сейчас, вспоминая эту историю, Эмма может лишь улыбаться — она все равно справилась, а остальное не так уж и важно. Куда важнее силуэт мужчины, который, то и дело оборачиваясь через плечо, медленно шел по улице, убрав руки в карманы своего пальто. Присев на край крыши и свесив ногу, Эмма недовольно скрипнула зубами — ему куда больше пошла бы кожаная куртка, а не замшевый плащ.       Как-то она совершенно случайно подсмотрела за ним в душе и поняла, что он совершенно зря скрывает свое тело настолько банальной одеждой. Он явно следил за собой и даже, как она позднее выяснила, посещал спортзал, но в то же время она не могла бы сказать, что он был идеальным. «Простой» шло ему куда больше, но только потому, что он не хотел быть другим.       А она хотела.       За те годы, что Эмма была вампиром, она привыкла разбираться со своими жертвами сразу же, но с этим мужчиной ей почему-то хотелось поиграть, причем чем дольше, тем лучше. В течение долгих месяцев она преследовала его, доводя до паранойи, пугала и медленно сводила с ума.       Когда он впервые записался к психологу, она поняла, что одержала маленькую победу. Он в любом случае будет принадлежать ей, это просто вопрос времени — пока ей нравится играть с ним, это будет продолжаться. Ведя его взглядом по городу, Эмма думала о том, какой его кровь будет на вкус — было бы обидно, если бы все было зря и он ее разочаровал.       Но потом она застала его ссору с боссом и поняла, что этот человек не так прост, как кажется — в гневе он буквально светился, от него исходила аура такого чистого зла, что она поняла, что не сможет так просто отпустить его — это было бы слишком просто. И тогда она решила добиться того, чтобы он сам сдался ей — это казалось ей интересным ходом.       Только вот он не хотел этого. Несмотря на вечные страхи, он продолжал скрываться от нее, стараясь не оставаться в одиночестве и не ходить по ночам. Но сегодня что-то заставило его выйти под покровом темноты, и это не могло не радовать. Растянув губы в улыбке, Эмма спрыгнула на землю и замерла в стороне от света фонаря, оставаясь в тени.       Мужчина пересек площадь, скользнув взглядом по улице и, достав пачку сигарет, нервно закурил. Она видела, как дернулся его кадык, и усмехнулась — за это время она выучила все его привычки: и манеру ерошить темные волосы, и облизывать губы, и чесать за ухом. Ей нравилось, что он открыто показывал свои эмоции, и она буквально питалась этим.       Твердо решив, что этой ночью все закончится, Эмма направилась следом за ним в переулок, убрав руки в карманы укороченной черной куртки. Он был ее очередной жертвой, не более. Ненамного красивее остальных, но куда более надоедливый и изворотливый. Он слишком долгое время пытался скрыться от нее, глупо надеясь на то, что она сдастся и выберет себе другую жертву. Но он ошибался, так как она думала только об одном — как его голубые глаза станут красными и они вместе утонут в ночи.       Она видела его таким же порождением ночи, как она, и была готова помочь ему измениться, стать его проводником в новую жизнь и быть рядом. Потому что, если она что-то и поняла за последние десятки лет, так это то, что охотиться интереснее вдвоем. И не только охотиться.       По губам скользнула улыбка, и Эмма бесшумной тенью двинулась за ним следом. Он шёл нервно, напряженно вжав голову в плечи, то и дело оглядываясь и плотнее укутываясь в плащ. Она буквально слышала его мысли, полные смятения и непонимания, а ещё недовольства, о да, недовольства беспричинным страхом.       Таким уж беспричинным?       Продолжая свою игру, Эмма пнула ботинком лежащую на асфальте банку, и та ударилась о стену, мерзко задребезжав. Мужчина вздрогнул и резко обернулся, глядя вокруг полными ужаса глазами, но, ничего не увидев, вздохнул и пошёл дальше, ускорив шаги.       Дальше — больше. Скрежет камня по стене, едва уловимый стук каблуков, отголоски шепота, надоедливый звук падающих капель после прошедшего дождя, порывистый свист ветра… — Кто здесь?! — не выдержал он в какой-то момент, крутанувшись на месте, и полы его плаща взвились в воздух. Эмма довольно улыбнулась, невольно любуясь им в полумраке — горящие вызовом голубые глаза, приоткрытые губы, взъерошенные от ветра волосы, тяжело вздымающаяся и опадающая грудь, сжатые кулаки и напряжение во всем теле.       Ответа не последовало, и он, чертыхнувшись себе под нос, торопливо пошёл дальше, завернул за угол и, подняв голову, замер. Он неожиданно понял, что заплутал, встревоженный непонятными звуками, которые запутали его, и сейчас он даже не мог понять, когда свернул не туда. Однако сейчас было очевидно — он шёл явно не в тупик. Глядя на высокую грязную стену, он судорожно пытался понять, как здесь оказался и что ему делать. Но потом из-за спины послышались шаги, и он увидел приближающуюся к нему тень. На мгновение прикрыл глаза и обернулся, глядя на незнакомку.       Эмма с любопытством и торжеством наблюдала за тем, как он ошарашенно и в то же время завороженно исследовал глазами её тело, облаченное в неприлично короткое чёрное платье без рукавов, с высоким воротником и вырезом на груди. Чёрный кожаный плащ эффектно трепыхался за её спиной, и она, откинув на спину гриву белокурых волос, подошла к мужчине и остановилась в метре от него, чуть наклонив голову набок. — Я здесь, мой милый, сладкий Киллиан, — соблазнительным полушепотом пропела Эмма, с удовольствием отметив, где его взгляд задержался дольше, чем позволяли приличия. — Нравится? — Я… — он залился краской и сглотнул, после чего чуть отступил. — Зачем ты преследовала меня? Что тебе нужно от меня? — Практически ничего, — она улыбнулась, коснувшись рукой его груди, и вскинула на него глаза, встречаясь с ним взглядом. — Мне стало скучно в моей вечности, и я выбрала тебя. Не бойся, — добавила она, — тебе понравится, сладкий, обещаю. — Н-нет… — Киллиан отшатнулся и побелел, почувствовав спиной каменную стену.       Бежать было некуда. — Поверь мне, — шагнув вперёд и практически вжав его в стену, Эмма положила руки на его плечи, глядя ему в глаза, — твоя жизнь станет лучше, ты даже будешь благодарен. Разве ты любишь своего мерзкого босса? Ты сможешь сравнять этого подонка с землёй, и тебе за это ничего не будет. А бывшая? У тебя будет столько женщин, что ты забудешь даже как она выглядела. Все друзья-лжецы останутся в прошлом, просто потому что ты не будешь в них нуждаться. Ты сможешь создать свой новый мир, новую историю, чьим автором будешь ты сам. — И все, что нужно для этого, это пойти с тобой? — едва слышно просипел Киллиан, и она блеснула улыбкой. — Все, что нужно для этого, это умереть, — она провела пальцем по его щеке, продолжая вплетать в своей голос нити внушения, — умереть, чтобы открыть портал в новый мир, в совершенно иную реальности. К тому же, — Эмма помедлила, — ты очнешься не с пустыми руками. У тебя будет очень даже достойный трофей. — Да? — Киллиан выгнул бровь, пристально глядя на неё. — И что же я получу кроме бессмертия, шанса начать все заново и безграничной власти?       А он не такой уж и простак. — Меня.       Прошептала Эмма и накрыла его губы своими. Один раз ведь можно, верно? Она так долго преследовала его, и просто обратить было бы неинтересно. Она привыкла играть по-крупному и получать максимум, а здесь можно было бы продолжить игру с дополнительными бонусами. Вряд ли он сможет отказаться.       Рукой по груди к животу, чуть задирая край свитера, пальцами в волосы на макушке, телом теснее к телу, языком по контуру губ. Стон. Все её существо начало ликовать, когда он откликнулся на поцелуй и притянул её к себе ближе с каким-то мучительным отчаянием, положил ладонь на талию, путаясь пальцами в волосах, поцеловал грубее, более жадно, словно изголодавшись.       Пряный запах ее духов дурманил, и Киллиан с трудом осознавал реальность, чувствуя лишь, как предательски слабеют колени под пристальным взором темных женских глаз. Что-то внутри кричало, что ему нужно бежать, спасаться, скрыться от этой женщины, которая каким-то образом получила над ним контроль.       Эмма провела языком по губам Киллиана, слыша его шипение, и потерлась о него бедрами, ощущая его желание, смешивающееся с ее собственным. Несмотря на силу воли, сейчас он был лишь марионеткой в ее руках, она могла делать с ним все, что угодно, и он вряд ли смог бы отказаться.       И все же…       Подняв руку, она скользнула ногтями по его шее и замерла, облизав губы, когда нащупала бьющуюся вену. Адреналин и дикое желание стали нарастать внутри нее, и Эмма грубо вжала Киллиана в стену, вцепившись в воротник его пальто. Возбуждение стало спадать, и он взглянул на нее расширившимися от страха глазами. — Что ты… — Не обещаю, что будет небольно, — нежно пропела она, проведя ногтем по его щеке, — хочу, чтобы ты прочувствовал все, я даже не собираюсь забирать твою боль — ты должен по-полной вкусить то, что я сделаю с тобой.       Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но она грубо дернула его за волосы, вынуждая откинуть голову, обнажая шею, и подалась вперед, скользнула губами по его коже, и Киллиан вздрогнул, ощущая холод ее прикосновений. Когда Эмма прижалась к нему всем телом, он, понимая, что ничего не может сделать, прикрыл глаза, признавая поражение.       Однако острая, режущая боль заставила его дернуться всем телом, вскрикнув во весь голос. Инстинкт самосохранения снова зародился в нем, и Киллиан попытался оттолкнуть Эмму, но та лишь теснее прижалась к нему, глубже погружая клыки в его шею. Он дрожал в ее руках, смутно понимая, где верх и где низ, с каждым ее глотком все тело становилось все более непослушным, и он стал заваливаться набок, скользя спиной по стене.       Эмма отпихнула тело Киллиана, и тот упал на мокрый асфальт. По ее подбородку скользнула капелька крови, и она стерла ее ладонью, тяжело дыша. Его кровь бурлила в ее венах, и она жадно смотрела на его сломленную фигуру, сожалея, что так быстро покончила с ним. Вздохнув, она опустилась рядом с ним на колени, поднесла запястье к губам и, порвав кожу, приложила руку к губам Киллиана. — Очнешься ты со жгучей ненавистью ко мне, мой сладкий мальчик, — просипела она, поглаживая его спутанные мокрые волосы, — но это ничего, пройдет. И ты поймешь, что я спасла тебя, подарила новую жизнь. Теперь твоя реальность перевернется, но ты не будешь один, как было со мной. Теперь мы навсегда связаны, — наклонившись, Эмма коснулась губами его холодного лба и закрыла глаза, вслушиваясь в тишину.       Это только начало.