The scarlet cross

      Тусклый свет скользнул по лицу, и Киллиан, сморщившись, приподнял голову и огляделся. Темные стены, занавешенные порванными шторами окна, непонятные картины, старинная мебель, обитая темной тканью, покрытый пылью пол, слабо пробивающий свет с улицы и практически гробовая тишина.       Ничего не понимая, он распрямился, но острая боль пронзила шею, и он скользнул по ней рукой и вздрогнул, нащупав следы от укуса. Вернувшись в последние события, что он помнил, Киллиан резко поднялся на ноги и мгновенно пожалел об этом, когда мир начал шататься, и ему пришлось снова опуститься на низкий диван. — Ты еще слаб, мой милый мальчик, — послышался вкрадчивый сладкий голос, и он, подняв голову, увидел приближающуюся к нему Эмму. На ней был тонкий длинный халат, чуть распахнутый на груди. Босая, с распущенными волосами, она пугала куда больше, чем в темной подворотне. — Ты чудовище, — прохрипел Киллиан, скрипнув зубами, — монстр. — Как и ты, — ухмыльнулась она и чуть наклонила голову набок, — впрочем, для того, чтобы стать таким же, как я, тебе нужно… — Выпить человеческой крови, я читал книги, — ощетинился тот и поморщился. — Я скорее умру. — Ты уже мертв, мой сладкий, — проворковала Эмма, — я убила тебя. И дала своей крови. Теперь для окончательного перевоплощения тебе правда нужно попробовать человеческой крови. В противном случае через сутки тебя не станет. И прежде, чем ты начнешь буянить и убеждать меня в том, что ни за что не согласишься, — продолжила она, когда он открыл было рот, чтобы ее перебить, — позволь объяснить мне, что ты получишь. — Я уже слышал, — Киллиан резко поднялся на ноги и стиснул челюсти, игнорируя нахлынувшую боль и слабость, — бессмертие, безграничные возможности, бла-бла-бла… Но ты кое-где просчиталась — я люблю свою жизнь, какой бы дерьмовой она тебе ни казалась. — Врунишка, — облизнулась она, и ее глаза довольно засверкали, — совершенно не умеешь врать, ты открытая книга для меня, мой милый, сладкий Киллиан, так что можешь даже не пытаться лукавить. Прошлой ночью ты ведь проникся моими словами. — Какой смертный откажется от возможности никогда не умирать? — парировал он. — Мне кажется, смерть — та вещь, которую боятся все, какими бы смелыми они ни были, потому что неизвестно, что будет после того, как мы умрем — новая жизнь или вечная темнота. — Именно, — довольно кивнула Эмма. — Тогда почему же ты отказываешься? — Потому что, если я соглашусь, то моя жизнь так или иначе будет связана с убийствами. И тобой, — добавил он, чуть помедлив, — а я не доверяю той, которая вырвала человека из его жизни только из-за того, что ей стало скучно. — А ты осмелел после того, как умер. Мне нравится, — хихикнула она, проведя пальцами по губам. — Значит, я не ошиблась, когда выбрала тебя. И я вырвала тебя из твоей жизни, потому что поняла, что у тебя есть потенциал прожить ее куда более интересным образом. — То есть ты даже не отрицаешь, что сделала это из скуки? — Как ты думаешь, сколько мне лет? — осведомилась Эмма. — Пятьдесят? Сто? Может, мне уже несколько веков? Просто поверь мне, мой мальчик, в какой-то момент одиночество становится невыносимым, потому что метаться от одного любовника к другому омерзительно, а даже самый лучший партнер рано или поздно стареет и умирает, и ты остаешься один. — И на эту судьбу ты обрекаешь меня, — напомнил Киллиан. — Хочешь, чтобы и я выл от одиночества? Его достаточно в моем настоящем, совсем не обязательно было для этого умирать. — Ты не будешь одинок. — Я помню, ты обещала, что достанешься мне, — он хмыкнул и, распрямившись, сделал шаг в сторону Эммы и коснулся шелкового пояса. — Это правда? Все так просто? Чтобы получить тебя, — он намотал край пояса на пальцы и исподлобья взглянул на Эмму, — нужно принять условия твоей игры и обратиться? — Я выбрала тебе себя в спутники, сладкий, — кивнула она, — и, если мы будем вместе, ничто и никто не будет сдерживать нас. У нас будет целый мир, у нас будем мы. И пусть мои слова старомодны, а мысли — банальны, я хочу этого. Я долго к этому шла и сейчас не хочу потерять. — Меня? — Тебя.       Ухмыльнувшись, Киллиан положил ладонь на бедро Эммы и, притянув ее к себе, накрыл ее губы своими, проникая языком в ее рот. Слабо простонав, она обвила его шею руками, отвечая на поцелуй, и запустила пальцы в его волосы. Он требовательнее поцеловал ее, изучая ладонями ее тело, потом развернулся и толкнул Эмму на диван, на котором проснулся некоторое время назад.       Проворковав нечто нечленораздельное, Эмма сжала воротник его рубашки, притягивая к себе, и поцеловала его еще более жадно, одновременно возясь с пуговицы на его одежде. Киллиан уперся коленом в край дивана и распахнул шелковый халат вампирши, обнажая ее грудь. Его руки чуть дрожали от нетерпения, и Эмма успокаивающе провела ладонью по его бедрам, внимательно глядя ему в глаза.       Наклонившись, Киллиан более грубо поцеловал ее, толкаясь языком в ее рот, и провел пальцами по ее груди, спускаясь ниже. Эмма расстегнула его рубашку и взялась за ремень его брюк, когда он, резко толкнув ее в грудь, метнулся в сторону и, подскочив к ближайшей двери, распахнул ее. И в следующее мгновение замер, отшатнувшись от дверного проема. — Глупышка, — нисколько ни удивленно усмехнулась Эмма, преспокойно сидя на диване и не обращая внимание на то, что халат практически полностью сполз, оставляя ее обнаженной. — Ты ведь не думал, что все будет так просто? — Надеялся, — задыхаясь, прохрипел он и облизнул губы. — Что… что это? — Мои игрушки, — улыбнулась она и, через мгновение оказавшись за его плечом, вынудив вздрогнуть, коснулась его плеча и заглянула в комнату, где на огромной кровати лежали два мужчины и три девушки, полностью обнаженные и в крови. Они выглядели сонными и измотанными, не шевелились, только их груди медленно вздымались. — Это… люди? — Самые настоящие, — хохотнула Эмма и, впившись ногтями в плечо Киллиана, толкнула его в комнату, и дверь за ними захлопнулась. Услышав хлопок, все пятеро приподняли головы и, увидев Эмму, сползли на пол и опустились на колени. — Они спасают меня, когда становится совсем тоскливо. — И они позволяют? Это ужасно, — он поморщился, с отвращением глядя на обнаженные окровавленные тела в укусах. — Это ты сейчас так думаешь. Поверь мне, после обращения эта картина станет для тебя произведением искусства — невинные, нагие тела на окровавленных простынях… — Эмма облизнулась. — Не видела ничего прекраснее. Ну, за исключением… — взглянув на Киллиана, она замолчала и, подойдя к одной девушке, все еще не поднимающей головы, коснулась ее подбородка. — Рубин, как думаешь, сможешь убедить моего гостя в том, что твоя кровь — настоящая амброзия? — Как пожелаете, госпожа, — прошелестела та и, поднявшись с колен, приблизилась к Киллиану, который, с опаской глядя на нее, отшатнулся и замер, потому что позади была только стена. — Ты не должен бояться, — произнесла она мягким воркующим голосом и провела рукой по его груди, забираясь под рубашку, — тебе больно не будет, а я привыкла. И жажду этого. — Так это правда? — прошептал Киллиан, покосившись на Эмму. — То, что пишут про эндорфины? — Ты себе даже представить не можешь, — она кивнула, — даже самый яркий оргазм не так прекрасен по ощущениям, как чувство, которое ты испытываешь, когда тебя кусает вампир. Ты становишься зависимым от этого, как наркоман, — она кивнула на остальных, которые с покорной готовностью стояли на коленях, — они пойдут на все, что угодно, лишь бы снова почувствовать это. — И ты милый, — сипло сказала Рубин, прижавшись к Киллиану, и тот сглотнул, чувствуя, как ее обнаженная грудь трется о его. — Мне было бы приятно, если бы я стала причиной твоего обращения. Может, впоследствии ты смог бы подарить мне укус… — на ее губах появилась блаженная улыбка. — Уверена, с красными глазами ты будешь еще более прекрасен. — Это ненормально… — выдавил он, вжимаясь в стену, — они себя не контролируют, они не понимают, что происходит. Ты не сделала с ними то, что хочешь сделать со мной, но их участь не лучше. — Они счастливы, — Эмма пожала плечами и провела рукой по волосам светловолосого мужчины, который поцеловал ее колено, светясь от восторга. — Они не хотят обратно в свои жизни, здесь им нравится куда больше. И тебе понравится, если ты, конечно, согласишься, — чуть дернув рукой, она стала медленно приближаться к Киллиану, и остальные люди, поднявшись, встали за ее спиной. — Разве ты не понимаешь, мой милый, что осталось совсем немного? Ты слабеешь с каждой минутой, скоро ты перестанешь себя контролировать, — Киллиан сглотнул, понимая, что она права — тело все хуже слушалось его, а в голове нарастал шум. — Я… Я не готов стать таким, как ты. — Может, и не готов, но в глубине души ты хочешь этого. Хочешь безграничное свободны, хочешь, наконец, перестать жить в рамках, хочешь забыть о том, что постоянно нужно куда-то идти и что-то делать, чтобы выжить. Поверь мне, все эти житейские мелочи перестанут тебя волновать, и останется только удовольствие. — Тебе страшно, — тихо пропела невысокая девушка со светлыми волосами, пододвинув Рубин, и коснулась плеч Киллиана, — и я понимаю твой страх. Но его просто не останется, если ты сделаешь правильный выбор, — она подняла свою окровавленную руку и провела пальцами по губам Киллиана, который инстинктивно дернулся в сторону, но кровь все равно осталась на его губах. — Попробуй… — голос Эммы вынудил его поднять голову, и он попал в плен ее глаз. — Всего один раз, и, если не понравится, я тебя отпущу… — Один раз… — эхом отозвался он, с трудом понимая, что происходит, и медленно провел языком по губам. Шум в голове стал еще громче, и Киллиан стиснул челюсти, пошатнувшись. Однако двое мужчин поддержали его и отвели к кровати, после чего отошли в сторону, подобострастно глядя на Эмму, которая кивнула девушкам и те обступили Киллиана, который смотрел на них затуманившимся взором. — Я… я хочу еще… — с трудом выговорил он, проведя пальцами по губам, и жалобно посмотрел на Эмму. — Можно… Можно мне еще? — Конечно, — она победно улыбнулась и коснулась плеча Рубин, которая, толкнув Киллиана в грудь, вынудила его откинуться на постель и села сверху, упираясь руками в его грудь. Убрав волосы на одно плечо, она обнажила две окровавленные ранки на шее, и Киллиан уставился на них, как завороженный, потом чуть приподнялся на локтях и, сжав плечи Рубин, потянул ее на себя. Наклонившись, она позволила ему нащупать губами ранку и прикрыла глаза.       С каждым глотком Киллиан двигался все увереннее, все более жадно прижимая к себе хрупкое женское тело, и Эмма, стоя у края кровати, с довольной улыбкой наблюдала за тем, как иначе загорелись его глаза. Теперь она не одна, теперь он с ней.       Снова.