Shining

       В этот, как обычно, солнечный и тёплый калифорнийский день Адам праздновал своё поступление в медицинский университет Лос-Анжелеса в компании своих друзей. Стать врачом он мечтал с раннего детства и долго готовился к этому, стараясь прилежно учиться в школе и налегать на естественные науки. Его приняли сразу, и он уже заселился в students' reservation, то бишь в студенческое общежитие, где ему предстояло делить комнату с одним из своих будущих коллег — Айзеком Карпентером. К слову, с Айзеком Адам был знаком ещё до универа. Они оба приехали в столицу Калифорнии, чтобы её покорять, и были знакомы на почве своих музыкальных увлечений. Айзек неплохо играл на барабанах, а Адам не менее неплохо пел. И друзья, и родители прочили ему музыкальную карьеру, но он мечтал о медицине. И если Айзек подрабатывал на вечеринках в разных клубах, обеспечивая выступающие там группы и певцов ударными, то Адам предпочёл сразу же начать постигать мир избранной им профессии, и устроился волонтёром в многопрофильную больницу Лос-Анжелеса. Ещё впереди у них с Айзом были студенческие вечеринки, на которых Адам пел под акомпанемент чьей-нибудь гитары, клавишных и ударных Айзека. А пока они праздновали начало нового этапа в своей юной жизни, став студентами серьёзного учебного заведения.       В этот солнечный калифорнийский день Адам впервые пришёл в больницу, чтобы познакомиться с теми, с кем ему предстояло работать, и выбрать себе куратора из работающих там врачей. Некоторые из этих врачей преподавали в том самом медицинском университете, и Адама им предстояло видеть и на своих лекциях, и в больнице. И это, несомненно, позволяло Адаму получить от этого свои бонусы. А пока, мечтающий стать в будущем врачом-онкологом, Адам был направлен в онкологическое отделение этой больницы, которое совмещало в себе отделение детское и взрослое. В этот день он знакомился с населяющими это отделение пациентами, и почти половину проведённого там времени посвятил детям, в душе поразившись, сколько душевных сил скрывается в этих маленьких людях, так мужественно борющихся со страшной болезнью за собственную жизнь.       В обязанности Адама входила помощь пациентам, какая бы им ни потребовалась. Ставить капельницы, уколы, контролировать приём ими лекарств строго по листу назначений, возить их на процедуры, и вовремя с этих процедур забирать. И, конечно же, Адам не был там единственным волонтёром. Отделение было огромным, и успевать за всеми Адам просто не смог бы физически. Поэтому у него было своё определённое количество палат, «населению» которых он помогал, как в детском, так и во взрослом секторе. Включился в эту работу Адам сразу. Будучи от природы натурой очень доброй и сочувствующей, он быстро подружился со всеми, за кем ему предстояло ухаживать и кому предстояло помогать. В детском секторе в его палате было всего двое маленьких пациентов. Девчушка восьми лет, Эмми Колман, страдающая лейкемией, и ожидающая своего донора для пересадки костного мозга, и её сосед по палате — мальчуган десяти лет, Андреас, которому только что удалили почку, в связи с развивающейся на ней опухолью. Вставать ему пока было нельзя, а после завершения всех курсов лечения Андреасу должны были также найти донора для пересадки удалённой почки, но пока ему ещё предстояло бороться с последствиями болезни, и, разумеется, победить. На что и настраивал Адам своих маленьких подопечных, которые успели буквально сразу его полюбить. Да и он проникся к ним и был искренне рад их видеть каждый день. Пока что ночные дежурства Адаму не давали, и он проводил в больнице вторую половину дня после лекций в университете, иногда готовясь к семинарам прямо в отделении, между делом. Он быстро привык к своей работе, и хотя ему было тяжело видеть страдания людей, и, особенно, детей, изменять своей мечте Адам не собирался.       Во взрослом секторе отделения, где работал Адам, в курируемой им палате пациентов пока не было. Девушку, которая лежала там, незадолго до появления Адама выписали. Палата была двухместная, но как по секрету поведали Адаму медсёстры, почему-то почти никогда эту палату не занимали сразу два пациента. Всегда обычно только один. А пока там никого не было, Адам устроил там нечто вроде своего рабочего кабинета, штудируя учебники и лекции после занятий в университете, если у него пока не было работы или он ждал кого-то из своих подопечных с процедур.       Подружившись со своими подопечными, Адам подробно изучил истории их болезней. И он знал, что если Эмми донора в ближайшее время не найдут, она, скорее всего, не выживет. Поисками занимались очень активно и родители Эмми, и друзья семьи, и даже Адам, как мог, включился в этот процесс. Прогноз у Андреаса был куда лучше, но Адам ему уделял не меньше внимания, чем Эмми. И хотя иногда его накрывала тоска от того, что он не всесилен и не может помочь действительно чем-то реальным, он брал себя в руки и продолжал делать всё, что только от него зависело, чтобы как-то облегчить своим подопечным жизнь.       В один из дней, как-то особенно уставший после занятий в универе, Адам пришёл на работу в слегка упадническом настроении. Он сразу направился в палату к «своим» детям, чтобы узнать, как идут их дела. В тот день он хотел отпроситься, надеясь выспаться, и завтра придти на работу с новыми силами. Но пока ждал своего куратора, находившегося в этот момент на операции, отправился в свой «рабочий кабинет», где вдруг обнаружил, что он занят. В палату положили пациента. Пациент этот лежал на боку, спиной к стоящему у входа Адаму. Рядом с ним стояла огромная капельница, а сам он кажется не шевелился и даже не дышал. Адам уже хотел подойти к нему и познакомиться, ведь это была курируемая им палата, а значит, и его новый подопечный, но его остановила проходившая мимо медсестра и отвела в сторону на пару слов. — Адам, привет! Как раз тебя искала, чтобы сказать, что у тебя прибавится работы, — Начала рассказывать Эшли, как её звали. К слову с Эшли Адам тоже успел подружиться, и они часто сидели в ординаторской, обсуждая новости дня или о чём-то весело болтая, — Его зовут Томас Джозеф Рэтлифф. Лимфогранулематоз, но не в тяжёлой форме. Ему, можно сказать, повезло. Не придётся пичкать его всеми этими лекарствами, от которых выпадают волосы и бесконечно тошнит. Но он крайне не разговорчивый и какой-то безэмоциональный. Будто уже подписал себе смертный приговор. Постарайся расшевелить его, Адам. Я знаю, ты сможешь, — Эшли улыбнулась Адаму, вызвав улыбку и у него. — Я посмотрю, что можно сделать. Спасибо, Эшли, — Адам снова направился в сторону палаты с намерением наконец познакомиться с её новым обитателем.