Shining

      Они вернулись в больницу, совсем не заметив, сколько времени провели на этой прогулке. Томми разговорился и уже рассказывал Адаму о себе гораздо охотнее и подробнее. Адам узнал, что Томми до одури любит животных и всегда мечтал о собаке, что его дед, у которого Томми последнее время жил, приходится ему родственником со стороны матери, но родители Томми не навещали его с тех самых пор, как к нему перебрался внук. Томми поведал также и о своём, как понял Адам, практически единственном, близком друге Крисе, и рассказал, что Крис обещает его навестить, как только выберется в Лос-Анжелес. Но они каждый день на телефоне, как и с дедом. — Томми, как вышло, что ты заболел? То есть, как давно это происходит с тобой? — Адам уже сидел на своём стуле возле лежащего в своей больничной кровати Томми и рисовал указательным пальцем, вряд ли осознаваемыми движениями, что-то витиеватое на его левой руке. За окном уже стемнело, и Адам решил остаться с ним на ночь в больнице, уже больше не выясняя, хочет ли этого Томми Джо. — Наверное, если я всё ещё жив и не скажу, что особо мучаюсь, это началось не так уж давно. Сначала у меня пару месяцев подряд периодически поднималась температура до тридцати семи, тридцати семи и трёх. Но и то, я не сразу понял, от чего меня вдруг начало почти постоянно знобить. По первости думал, что простудился или подхватил какую-то вирусню. Потом я начал терять вес, и указал мне на это Крис. Сам я только после его слов заметил, что самые узкие мои штаны на мне уже чуть ли не висят. А потом начала накатывать слабость. Доходило до того, что я не мог пройти и десяти шагов, чтобы не присесть передохнуть по дороге. И вот тогда я испугался по-настоящему. Меня закрыли в больнице сразу, как только был готов первый развёрнутый анализ крови. Сказали всё честно, расписали все мои шансы. Много времени в Бёрбанке я не провёл, почти сразу меня отправили сюда. Такая вот история. — Томми говорил об этом спокойно, без тени страха или сожаления к самому себе. Он, как будто, принял все те испытания, которые вынесла ему жизнь, и совсем не собирался на неё за это жаловаться.       За этот вечер они с Адамом успели обменяться номерами телефонов. Айзека Адам предупредил, что опять ночует в больнице, чему Айзек уже давно перестал удивляться. И пока Томми был расположен к тому, чтобы выдавать какие-то факты о себе, Адам слушал его более, чем внимательно, лишь иногда задавая какие-то вопросы. Из всего Томминого рассказа было ясно, что Томми для собственной семьи, словно, неродной, и никто там не будет особенно заморачиваться, если что-нибудь вдруг с ним случится. Только Томмин дед, пожалуй, был тем единственным человеком, которого этот парень действительно волновал. Томми даже попросил Адама записать себе номер телефона его деда на случай, если он сам вдруг не сможет ему позвонить или ответить в силу ухудшения своей болезни. То, что такое может произойти, Адам и сам прекрасно понимал. Но он уже давно был готов расшибиться в лепёшку, лишь бы не дать этой болезни победить и отнять у Томми жизнь. О таком исходе Адам не то, что не хотел, а просто не смел допускать даже мысли.       С тех пор, как будущий врач, Адам Ламберт, начал работать в этой больнице, он старался создавать своим подопечным пациентам правильный психологический настрой. И он точно знал, что Эмми верила в своё выздоровление и думала о смерти меньше, чем могла бы думать в такой ситуации. Он понимал, что реально вложил много собственных душевных сил, чтобы вытянуть Эмми из этого жизненного штопора. Но ведь все иногда забывают о том, что в жизни бывают обстоятельства непреодолимой силы, и не всё на свете может зависеть только от воли человека.       Пока Томми задремал под своей очередной вечерней капельницей, реанимационная медсестра, заступившая не дежурство рано утром и констатировавшая при участии доктора Хэйеса смерть Эмми Колман, рассказала Адаму, что девочка ушла с улыбкой на губах. В тот момент она как будто видела кого-то, кто пришёл за ней, и обращала эту улыбку к своему видению. Адам также узнал, что матери Эмми стало плохо, когда её родителям сообщили о её смерти, что ей пришлось вколоть сильные успокоительные прямо там, возле реанимации, и в душе он был рад, что ничего этого не видел. Он был рад и тому, что не увидел Эмми мёртвой и запомнит её живой, с её светлыми смеющимися глазами и открытой улыбкой. Его всё ещё душили слёзы при мысли об этой девочке, но ему удалось совладать с собой и примирить себя с реальностью. Теперь всю свою энергию он собирался направить на Томми, и, сидя в его палате и наблюдая, как он спит, Адам поклялся сам себе переломить жестокую судьбу и непременно выиграть битву за Томми Джо. В этот момент он сам ещё не понимал, что это стало его новой целью в жизни, стимулом к тому, чтобы учиться прилежнее и узнать о раке больше за как можно более короткий срок.       Эту ночь он провёл на пустой соседней кровати в палате Томми Джо. А утром уехал домой, чтобы привезти Томми гитару, подаренную Адаму одной поклонницей его певческого таланта ещё в последнем классе школы. Сам Адам на музыкальных инструментах не играл, но он решил, что хотя и певцом становиться не собирается, зарывать свой талант в землю не будет. И эта гитара стала его счастливым талисманом. Её он брал с собой всегда, когда пел с Айзеком в клубах и на вечеринках, и на ней играли разные умельцы, присоединявшиеся к парням на их выступлениях. А теперь Адам решил, что Томми станет единственным и последним человеком, в чьих руках окажется этот инструмент, больше никуда не кочуя. И только Томми теперь будет акомпанировать его песням на этой гитаре и играть на ней что-то для себя.       Адам успел вернуться до того, как Томми проснулся. В воскресенье ранних процедур у него не было, и он мог подольше поспать. А пока Адам тихо пробрался к его кровати и поставил гитару, прислонив её к подоконнику большого окна, чтобы, проснувшись, Томми мог сразу её увидеть. Убедившись, что гитара стоит надёжно и не завалится, Адам проследовал к кровати, на которой ночевал, примостившись на ней в ожидании, когда Томми Джо проснётся. До первой утренней капельницы оставалось ещё около часа, и Адам вдруг понял, что не в силах находиться от Томми на таком расстоянии. Он покинул своё место и отправился на тот самый стул, стоящий у самой кровати Томми Джо, приветственно улыбнувшись, начавшему просыпаться в этот же момент, парню. — Доброе утро, Томми! — Адам наблюдал, как растянулись в широкой улыбке красивые губы его подопечного, когда тот увидел изящный инструмент глянцевого голубого цвета, стоящий у окна прямо напротив его кровати. — Я привёз тебе обещанную гитару. Теперь она твоя, — Адам был счастлив, увидев отразившуюся на лице Томми радость истинного знатока и ценителя хороших музыкальных инструментов. Утро этого воскресенья начиналось поистине с высокой ноты, которую сразу взяла поющая душа обычного, но такого необыкновенного, парня из Сан-Диего, Адама Ламберта.