***
Оби-Ван зашел в комнату, куда поместили Энакина после медицинского обследования. И сразу увидел женскую фигуру у кровати. Шми. Похоже, она все время сидела рядом с мальчиком, волнуясь за него. Джедай вспомнил, как сам сидел всю ночь рядом со своим падаваном после второго видения и вздохнул. Правда была в том, что он тоже беспокоился за Эни. И тоже любил его — как младшего брата. Было ли это опасной привязанностью? Кеноби надеялся, что нет. И ведь он еще не знает решения самого мальчика. — Он все еще спит, — тихо сказала Шми, смотря на сына. — Да. — Оби-Ван поколебался, но подошел ближе. — Вы ненавидите меня? — Нет. — Женщина посмотрела на него, ее глаза блестели. Казалось, она сдерживает слезы. — Вы любите Эни, я же вижу. И заботитесь о нем. Я рада, что это так. Просто… я не знаю, чего хочу. — Я понимаю, — кивнул мужчина, прислоняясь плечом к стене рядом с Шми. Он действительно понимал. Отпустить близкого человека нелегко. Он в полной мере понял это, когда потерял Квай-Гона. — Знаете, я думаю, что лучше всего, если Энакин проснется и увидит вас рядом. А я приду позже. Хорошо? — Хорошо, — Шми смотрела, как джедай выходит из комнаты. Он чувствовал ее взгляд спиной. И был рад, что она не видит его лица. Очень рад.***
Сознание возвращалось неохотно. Но память резала, как нож. Энакин лежал, боясь открыть глаза. Он не мог увидеть Оби-Вана — просто не мог. Неужели будущее возможно, и наставник убьет его? Убьет страшно, дико, превозмогая себя — и ради чего? Мальчик не хотел стать чудовищем. Но по-другому эти видения уже не воспринимались. Смерть мамы, тех тускенов, юнлингов, Падме… и предательство Оби-Вана. Он невольно вспомнил, как учитель обещал ему защитить его. Ото всех. И это тоже может измениться? Теплые пальцы легли на запястье, согревая неожиданной близостью. Энакин непроизвольно вздрогнул, но тут же расслабился — он почувствовал присутствие мамы. Не Оби-Вана. — Эни? — Шми почувствовала его реакцию. Мальчик открыл глаза и улыбнулся ей. — Мама. — Он знал, что она беспокоится о нем и на душе стало неожиданно легко. Энакин шевельнул рукой, переплетая свои пальцы с ее. — Прости. Ты волновалась. — Не только я, — Шми тоже улыбнулась, немного успокоенная. Похоже, с ее мальчиком все хорошо. — Твой наставник тоже был здесь. Он беспокоится о тебе, Эни. — Оби-Ван? — мальчик нахмурился. Он знал, что должен поговорить с Кеноби. Но все внутри протестовало. Не после таких реальных переживаний. Скайуокер нерешительно закусил губу. — Он сказал, когда придет? — Я позову его, — женщина уловила нерешительность сына, но не поняла причины. Она встала и направилась к выходу. Энакин открыл было рот, чтобы остановить ее… но промолчал. Внутри все сжалось в ожидании встречи. И все равно сердце ухнуло вниз при виде высокой фигуры в дверном проеме. Наставник. Энакин невольно поразился искреннему беспокойству в глазах — он помнил эти же глаза, наполненные отчаянием и болью. И почти ненавистью. И с усилием напомнил себе, что этого нет. Еще нет. — Энакин, — выдохнул Оби-Ван и в два шага оказался рядом. Опустился на стул у кровати, и Энакин обнаружил, что их лица на одном уровне. — Учитель, это было видение, — неожиданно для себя выпалил мальчик, не в силах держать все в себе. Он все расскажет. — Очень страшное видение. Оби-Ван посерьезнел и сжал руку падавана. Он уже и сам догадался, что что-то неладно. Энакин обреченно вздохнул, глядя на него и начал говорить. Смерть, опять смерть. Оби-Ван почувствовал, что его охватывает ледяной озноб. Сила… почему все так? Его падаван, который стал ему почти братом, превратится в чудовище? Джедай понял, что не может этого допустить. Наверное, магистры были в чем-то правы. И он должен это признать. — Энакин, — начал он, смотря на мальчика, но тот снова удивил его. Скайуокер выпрямил спину и сказал, очевидно стараясь казаться взрослым: — Мастер Кеноби, я решил. Я хочу покинуть Орден джедаев. Путь джедая не для меня. — Это из-за видения? — Кеноби не стал возражать и Энакин сразу все понял. Его губы искривила горькая улыбка, заставившая сердце Оби-Вана болезненно сжаться. — Я не хочу становиться таким. А если я буду джедаем, то точно стану. Я знаю, — тихо сказал Энакин, чувствуя, как твердые пальцы наставника разжались. Кеноби медленно наклонил голову. — Я поговорю с королевой Амидалой. Она уже согласилась принять твою мать. Думаю, что и тебе она не откажет. Он поднялся, смотря на падавана непонятным взглядом. Энакин молчал. Что он мог сказать? Мальчик смотрел, как наставник выходит из комнаты и понимал, что какая-то часть его умерла сегодня. Наверное, это была надежда.***
Падме согласилась. Энакин почему-то не сомневался в этом. Хотя он еще не мог спокойно смотреть ей в глаза после последнего видения. Оно тоже не сбудется — мальчик решил это твердо. Его будущее в его руках — и если для этого необходимо расстаться с Оби-Ваном и Орденом, он готов. — Прощай, Энакин. И вы, Шми. — Оби-Ван не стал долго задерживаться на Набу и решил отправиться тем же вечером. Эни с мамой вышли его проводить. С Падме он простился раньше. — Я решу все вопросы с Орденом. Главное… помни о будущем. — Я помню, — мальчик сглотнул, чувствуя горький ком в горле. Мелькнула странная мысль-сожаление, что наставник отказался от него слишком легко. И даже рад, что он оставил Орден. Слова вырвали почти против воли: — Прости. От меня столько проблем. — Эни… — от Оби-Вана полыхнуло беспокойством и острым сожалением. Молодой мужчина присел перед Скайуокером так, чтобы глаза оказались на одном уровне. — Я хотел бы, чтобы ты был рядом как мой падаван. И друг. Но если уход из Ордена спасет тебе жизнь и не допустит этих страшных событий — лучше пусть будет так. Для меня важно твое будущее. — Прости, Оби-Ван, — Энакин качнулся вперед и крепко обнял бывшего наставника. Он понял. Это и есть путь джедая — отпустить ради будущего блага. Никакая привязанность не стоит таких последствий. И Энакин навсегда запомнит этот урок. Джедай быстро вошел внутрь своего корабля. Энакин и Шми стояли и смотрели, как он поднимается и постепенно исчезает в ослепительно-голубом небе. А затем молча, не сговариваясь, прошли внутрь своего нового дома. Их ждало новое будущее и новая судьба. Никто из них не знал, к чему приведет их сделанный выбор. Но самое главное было ясно — они смогли что-то изменить. И это было самым лучшим, что могло произойти.