Преодолеть предначертанное

      С этими словами она устало поднялась с места и двинулась прямо к Джоффри и Эмили, что стояли в глубине толпы. Дейнерис не произнесла ни слова. Утреннее происшествие до глубины души поразило её, но ещё более сильным казалось поражение иного плана — после случившегося едва ли большая часть сторонников её сможет всецело доверить ей свои жизни и судьбы, как раньше. Помощь Королевы Шипов в сложившейся ситуации и вправду была крайне необходима.       Стоило друзьям укрыться от глаз толпы в своём шатре, как Пангея безвольной куклой повисла на Джоффри и Эмили. Казалось, все оставшиеся силы ушли на то, чтобы дойти до шатра, и сейчас их не хватало даже на то, чтобы заставить мозг родить хоть какую-то самую простую мысль.       — Я не хочу что бы вы были тут, когда начнётся бой, — устало выдавила девушка. — Я не хочу, чтобы бой был, — она прикрыла глаза. — Как вы тут были без меня?       — После твоего ухода Дейнерис и дня не могла просидеть на месте, — Джоффри покачал головой. Он говорил тихо и хрипло, оглядываясь по сторонам, и Пангея не могла понять — дело в том, что он боится, что их услышат или же сказывается холод ночи, каковой, несмотря на близость тёплой Королевской Гавани, ощущался всё же и здесь. Они направлялись к их шатру, почти что поддерживая девушку с обеих сторон. — Она велела немедленно собирать войска — без необходимой на то подготовки. Я слышал разговор Рамси и отца, — его рука возле арбалета сжалась в кулак. — Они уверены, что второй корабль специально был более хрупким и потопляемым. И она намеренно отправила на нём дядю!       Дойдя до шатра, Пангея рухнула без сил, кое-как стараясь заставить заработать мозг, чтобы обдумать всё услышанное. Истеричные нотки в голосе Дейнерис никак не вязались с желанием потопить корабль со своими союзниками. Тем более, если Тирион и мог попасть в немилость, то смерть Серого Червя была бы безумием.       — Сомневаюсь, что это было так, скорее, роковая случайность, — девушка прикрыла глаза. — Уверяю, если бы Дейнерис хотела кому-то смерти, то сделала бы это более эксцентрично, — на этой фразе перед глазами её отчетливо встал образ Дрогона, извергающего пламя из своей пасти, а когда языки огня исчезают, на полу остаётся только обугленное тельце карлика. — Нет, тут явно не её рук дело, — также тихо поговорила Пангея. -Эмили, а ты как перенесла столь дальний поход?       — Лучше не спрашивай, — девушка вздохнула в ответ, обнимая подругу. — Мы все так переживали за тебя! Хвала богам, что ты вернулась именно сегодня и именно сейчас. Не знаю, что и было бы… — она запнулась и в свойственной ей манере потупила глаза. Время, проведённое в Вестеросе, изменило её, но по-прежнему многие вещи и сердечные переживания давались ей с трудом из-за робости. — Скажи, как тебе удалось уговорить леди Оленну? Она сильный союзник, но, зная её характер… Она ничего не делает просто так.       — Она старая леди, которая лишилась всего, она прекрасно понимает, что её род закончится на ней, у нее нет наследника. После её смерти дом погрязнет в распрях и ссорах, и всё это благодаря Серсее, — Пангея метнула встревоженный взгляд на Джоффри, словно опасаясь его реакции на её дальнейшие слова.- Леди Оленна хочет, чтобы её последние дни прошли благородно, а душа была спокойна, да и в случае поражения ей нечего терять, по этому цена её помощи нам невелика, — на мгновение она замолчала, собираясь с силами. — Я обещала, что после её смерти новая королева не позволит втоптать в грязь имя её дома, не даст новым наследникам растащить за считанные минуты всё то, что создавалось веками. Ещё я обещала, что Бурерождённая не бросится сразу же менять устои, и до тех пор пока леди Оленна жива, её королевство будет существовать так, как жило. И вдобавок, я обещала ей, что Дейнерис казнит Серсею. Но не просто казнит, а её смерть не будет благородной, как подобает её статусу, что у неё не будет места в царской гробнице. Да и вообще не будет могилы. Это устроило старую леди, — Пангея устало закрыла глаза. — Смею предположить, что и Дейнерис это устроит.       — Пожалуй, теперь Дейнерис устроит всё, что связано со смертью Серсеи, — после некоторого молчания, переваривав всё сказанное, произнесла Эмили.       Из щелей шатра уже проглядывал рассвет, когда они закончили обмениваться домыслами насчёт того, как собирается поступить Бурерождённая. Сама она обсуждала стратегию предстоящего наступления, так что ни Рамси, ни Джейме в ту ночь не сомкнули глаз. У самой Серсеи планы были несколько иные. И начать их исполнять она решила с переговоров со взятым в плен братцем.       Время для Тириона тянулось мучительно долго с того момента, как он оказался пленником своей родной сестры. Куда увели Миссандею, он не знал. В том, что за ним придёт Дейнерис, сильно сомневался. А значит, оставалось рассчитывать только на собственные силы, и ожидать, когда его драгоценная сестрица соблаговолит принять решение на его счёт.       Как только массивные двери закрылись за ним, Тирион заозирался по сторонам. Монолитные вазы, обшитые гобеленами стены и силуэт большого стола в центре — даже при таком сумраке он более не сомневался, что находится в бывшем кабинете отца.       Внезапно со стороны стола зашуршало платье. За ним появился и свет. Серсея села за стол, опрокидываясь на спинку стула, точно на подушках, и обвела его презрительным взглядом. Ему не нужно было видеть себя со стороны, чтобы примерно осознать свой внешний вид — когда их схватили на корабле, стражи Королевской гавани особенно потрудились над самыми сопротивляющимися.       — Мне не стоило удивляться, — наперекор презрительному взгляду, голос её был спокоен. — Эта иноземка, белобрысая пустышка, метящая на Железный трон, со своей показушной армией идиотов — что сказать, вполне в твоём вкусе.       — Объединять лучшие войска Ланнистеров с кучкой немытых пиратов — тоже не признак тонкого ума, — Тирион пожал печами. — А раздвигать ноги перед их предводителем превзошло даже твои таланты, — карлик поморщился. — Хотя в одном я с тобой соглашусь: образцовой королевы из неё не выйдет. Однако, раз мы говорим с тобой в кабинете отца, это означает только одно: ты хотела поговорить о чём-то большем, чем о личных предпочтениях.       Карлик снова обвел глазами кабинет, словно надеясь выудить из памяти хоть одно светлое воспоминание о сестре или его предыдущем обладателе. Не получилось. Из светлых образов родственников в голове возник только лик Джейме.       — Ты всю жизнь был одержим лишь одной мыслью, — и бровью не поведя, полностью игнорируя вопрос, произнесла Серсея. — Ты хотел разрушить эту семью. Ты собирался убить всех её членов. Всегда. С самого начала. Ты предал нас, когда убил отца, — голос её на мгновение дрогнул, и она быстрым взглядом окинула кабинет. — И после этого мы стали абсолютно беззащитны перед клеветниками и врагами.       — Да ладно, Серсея. Не тебе говорить о крови Ланнистеров на руках, — Тирион отмахнутся, садясь прямо на холодный пол. — Я знаю что мои руки в крови по локоть, знаю, в чьей они крови, но будь добра, посмотри на свои. Я убил отца, который того заслуживал, а ты опустила топор на шею родного сына. О, не округляй глаза, я всё знаю. Да, Джоффри был тем ещё засранцем, но не до такого, чтобы быть проданным в рабство родной матерью! — глаза бывшего лорда светились яростью. — Скажи, сестрица, каково было сладко спать и вкусно есть, зная, что именно в этот самый момент твой сын может сбивать руки в кровь, занимаясь каторжным трудом? Была ли у тебя хоть одна спокойная ночь? Или твоя душа настолько черна, что ты смогла просто спокойно жить?       Покуда Тирион говорил, он не смотрел на Серсею, а потому лишь в конце заметил, как сильно она побледнела. Она вскочила с места, слегка при этом пошатнувшись, норовя стукнуть кулаком по столу — но отчего-то не вышло, не хватило сил.       — Ты здесь не для того, чтобы обсуждать мою душу и чувства! — голос её сорвался на крик, а после она, вновь слегка пошатнувшись, упала обратно в кресло. — Я лишь хочу защитить себя и родных. Всегда этого хотела, — рука её спешно метнулась к животу, оставшись там.       Тирион приподнял бровь.       — Вот значит как? — в его голосе была смесь изумления и злости. — А Джоффри был бараном на заклании? Его ты тоже защитила? Ну да опустим. Если ты беременна, я могу попробовать упросить Дейнерис помиловать твоего ребенка. Но не рассчитывай на большее, — карлик вздохнул. — А лучше обговори это с леди Пангеей, она уже спасла одного твоего ребёнка.       — Ещё одна чужестранка, жаждущая власти, — Серсея выдохнула, но теперь трудно было понять, что именно она чувствует. Казалось, перед Тирионом теперь восседала не чёрствая королева, предавшая ради власти своего сына, а запутавшаяся утомлённая женщина. Она долго вглядывалась в стены, которые заставляли вспомнить то время, когда отец приказал Тириону жениться на Сансе, а ей — выйти за Рыцаря Цветов; а после, смежая веки, произнесла: — Я отпущу тебя, потому что ты мой брат. Но эта участь не постигнет других её сподвижников.       — Слишком благородно с твоей стороны. Хотя если ты искренне переживаешь за жизнь хотя бы этого ребёнка…- Тирион устало вздохнул. — Я всё понимаю, но молю лишь об одном: не совершай импульсивных поступков. Думай, взвешивай каждый свой шаг. Да, Дейнерис сейчас твоя главная проблема, но Пангею воистину считают воином, посланным самим Азор Ахаем. Не недооценивай ее. У неё ушли считанные дни на то, что занимает у других годы упорного труда, — он грустно умолк, осознав, что сболтнул лишнего. Сейчас он ощущал себя так, словно предавал друзей ради сестры. — Что будет с Джейме и Джоффри в случае твоей победы?       — Джейме… Он присягнул на верность сначала Болтону, затем — Дейнерис, дважды предав Золотые плащи. Он сбежал из замка, даже не отомстив Оленне за её злодеяние… Впрочем, теперь мне плевать, с кем он, и как собирается поступать дальше. Но Джоффри… — Серсея сжала руки в кулаки. — Благие намерения ведут в Пекло! Как бы ты ощущал себя, веря, что единственный твой сын спасся от интриг за Железный трон, а через несколько лет выясняется, что он вкусил вовсе не сладкой жизни! Как бы ты чувствовал себя, будучи практически единственным человеком, который знал, что он не ушел на ту сторону, как все считали? Захват замка Роз совершался с той целью, чтобы, наконец, выведать, где находится мой сын! Оленна должна была унести эту тайну в Пекло, должна, должна, должна! — Серсея забилась как в лихорадке, а после прислонилась спиною к стулу, будто полностью оседая в нём.       Тирион помрачнел:       — Что ты имеешь в виду? О какой тайне говоришь? Ты, видимо, обезумела в край, считая роль наложницы в южных землях сладкой жизнью, — почему-то перед газами сейчас стоял тот самый перепуганный мальчишка, которым он увидел его в ту роковую ночь их по-настоящему первой беседы за время разлуки, и от этого хотелось уколоть виновницу его бед ещё сильнее, заставить захлебнуться тем самым ядом, которым она отравила родного, каким бы он ни был, сына. — Хочешь, я перескажу тебе наш с ним разговор во всех мельчайших деталях? С какого его хозяина начать? — по чему-то Тириону было плевать на то, что сейчас с ним сделает Серсея. Хуже, чем Джоффри, ему точно не будет       Серсея покачала головой.       — В ту роковую ночь, когда у королевства не стало короля, обездвиженного под действием яда, Джоффри отправили к Утёсу Кастерли. С ним были стражи и несколько мейстеров, которым поручено было после полностью привести его в сознание. Я не знала, какие козни строит Маргери! Тирион, подстроить его смерть — был единственный шанс его уберечь! — впервые, пожалуй, за все их сестринско-братские отношения она обратилась к нему по имени, а не сухо на «ты».       Тирион побледнел.       — Я даже не знаю о чём думать, — очень тихо произнёс он. — И не знаю, что хуже: думать, что он был жертвой твоей халатности, или амбиций… — он молча прошёл по комнате. — На твоём месте, я бы падал в ноги чужестранки и благодарит её за спасение сына. Но тебе так поступить никогда не позволит гордость, — он грустно покачал головой. — А насчёт Джейме… Не трогай ни его, ни Пангею. Мальчик знает правду, кто его отец, и искренне любит девушку. Их крови не должно быть на твоих руках. Их тебе не простят.       Лицо Серсеи было в тот момент столь же белым, что и у него. Она молча наблюдала, как карлик прошёлся по комнате, налил себе вина из графина и спешно, одним махом, осушил кубок. За дверью едва слышно раздавались шорохи — стражи ожидали приказа от королевы, в любой момент готовые ворваться в покои и, если то понадобится, убить Тириона.       Но королева молчала. Лишь раз, когда печальные глаза Тириона встретились со столь же печальными — её, тихо, скорее самой себе произнесла: — Эурон был прав. Стоило сесть на корабль и уплывать к дальним островам.       — От себя не сбежишь, — сухо бросил Тирион. — Подотри сопли. Вспомни, что ты наконец-то королева и осмелься принять возможно единственные правильные решения в своей жизни, — он вытер губы рукавом рубашки. — Даже у подружки Джейме яйца крепче, чем у тебя, что чести ни прибавляет. Когда я вернусь к Дейнерис, я переговорю на тему твоего ребёнка. Но когда будут переговоры, взвешивай каждое слово… И вот ещё. Кто помимо тебя знает, что Джоффри жив?       — Никто, — она покачала головой. — Об этом не стоило распространяться никому, даже Джейме. У Королевы Шипов, впрочем, на то было своё мнение — ради жизни рассказать всё, — Серсея хмыкнула. — Чего ты добивается, сражаясь рука об руку с Дейнерис? Надеешься, она поменяет мир к лучшему? Сделает его справедливее?       — Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, Серсея. Я так же хочу лишь мира своей семье. Но пока что у Дейнерис нам живётся спокойнее всего. А с учётом того, сколько людей ей присягнуло на верность, может, пора задуматься о том, что и правитель из нее получше будет? — Тирион грустно замолчал, вспоминая, сколько ошибок было совершено его сестрой… Ими всеми.       Когда он умолк, в комнате воцарилась такая тишина, точно в ней никого больше не было. Ни отца, ни Томмена, ни Мирцеллы. Ни даже них самих, всё ещё живых. Окунувшись с головою в собственные прихоти — власть, гордыня, величие и желание свободы и безопасности, они, сами того не осознавая, и разрушили то, что пытались сберечь. Семью.       Вместо ответа Серсея лишь сжала руку в кулак, на мгновение задержавшись взглядом на брате, а после скорее выдохнула, нежели крикнула. — Уведите его!