Кашель

Весь оставшийся день Хигучи не находила себе места от волнения. Она, как и обещала, перезвонила Гин, и сообщила о своём диалоге с Мори, и о его клятве дать ответ, когда все решиться. Гин судорожно вздохнула на том конце провода, и как думала Ичие не смогла сдержать слез. Домой к Гин и бессознательному Акутагаве Хигучи пойти не смогла, просто не хватило на это духа. Она думала, что недостойна вернуться в этот дом, пока не будет на сто процентов уверена в том, что смогла помочь сенпаю, и что Мори оплатит лечение. Поэтому девушка просидела несколько часов в их с Акутагавой излюбленном кафе. Они часто ходили сюда перед или после заданий, чтобы позавтракать, или просто перевести дух. У них даже был отдельный столик, за который они обычно садились. Маленький, железный с витой ножкой столик, со скатертью в красно-белую клетку, стоявший в самом дальнем уголке кафе, около большего окна, растянувшегося на всю стену помещения. Ичие долго сидела там, и смотрела на малиновый закат, который не закрывали ни стены высоких домов, ни листва деревьев. Пожалуй, это было лучшее место в городе, откуда был виден закат. Девушка молча глотала тихие солёные слёзы, не желая привлекать к себе лишнего внимания, но и не в силах сдержать себя. В конце концов, она всего лишь девушка, слабая и нежная девушка. Пускай она и не совсем обычная, не каждая же носит вместо браслетов и дамских сумочек огнестрельное оружие. Да, она была намного сильнее и физически, и духовно многих девушек ее возраста, но порой ей было необходимо снимать эту чёрствую маску, что бы не задохнуться во тьме ее работы и людей, окружающих ее. — У Вас что-то случилось? — тихий голос знакомой ей официантки прервал поток мыслей, и девушка наспех вытерев слезы с щёк и глубоко вздохнув, попыталась растянуть губы в улыбку, но вместо этого разрыдалась, закрыв лицо руками. Официантка приобняла свою постоянную клиентку, позже понимая что же стряслось. — Слезами горю не поможешь, — поглаживая Хигучи по плечу успокаивала ее девушка, второй рукой поставив перед ней горячее какао, с ванильным печеньем на блюдце. — Спасибо, Кэтсуми, — пробормотала Ичие, высморкавшись в носовой платок, и сделав глоток горячего напитка, все ещё трясущимися белыми губами. Вскоре девушка всё же решила покинуть их с сенпаем прибежище, и оставив несколько сотен йен чаевых, отправилась к Гин, так как уже стали сгущаться сумерки, а у девушки даже не было с собой фонарика. Добравшись на быстро пойманном такси к дому Акутагавы, Ичие быстро взбежала по ступенькам вверх, и тихо постучала. Она была уверенна, что Гин расслышит ее стук, а Рюноске беспокоить не хотелось. Гин открыла почти сразу же, пропуская гостью в дом, и попутно рассказывая о состоянии Рюноске. — Он сегодня уже приходил в себя, правда на пару минут, и ничего особо разобрать взглядом не мог, но так было всегда. Правда от еды он тоже отказался, что хуже, — протараторила девушка, наливая себе и Ичие кофе. — Ичие-сан, вы будете обедать? — спрашивает Гин, и увидев некую смущённость во взгляде Хигучи, измучено улыбнулась. — Не стоит стесняться, я слишком много наготовила, на всех хватит! — Ну тогда, я буду очень тебе благодарна, Гин. Вскоре девушки тихо обедали, и в комнате раздавался лишь бренчание столовых приборов о тарелки. Через некоторое время, из спальни Акутагавы послышался тихий кашель. Ичие, услышав этот звук чуть не подавилась, и вскочив из-за стола быстро зашла в комнату к больному. Акутагава, хоть и был очень бледным, сидел на кровати, зажав рот одной рукой, а вторую сжав в кулак около груди, будто пытался остановить эту мучительную минуту, когда кажется что лёгкие вот-вот оторвутся. — Акутагава-сенпай! — Хигучи быстро подходит к Рюноске, и наклоняет ниже сотрясающегося в приступке кашля парня. В таком положении приступ прекращается быстрее, а после парень просто сидит с прижатой к губам ладонью. Хигучи быстро вынимает из кармана запасной носовой платок, и отодвинув руку Акутагавы с его губ, аккуратно вытирает кровь с его бледных, холодных губ, и после и с худых пальцев, замечая при этом внимательный взгляд сенпая. — Хигучи? Что ты...- Рюноске явно очень удивлён, видимо Гин была права, и в его первое пробуждение он был не в состоянии хоть что-то понять. — Акутагава-сенпай, вы ничего не помните? — Хигучи присаживается на край кровати рядом с парнем. — Нет. Как я оказался дома? — спрашивает парень, прикрывая веки. — И кто меня раздел?! — теперь настала очередь Хигучи заливаться румянцем. — Вам стало плохо после миссии, у вас случился приступ. Вот я и позвонила Гин, а после оказалась что она ваша сестра. Она и рассказала мне что это за приступы. А сняла я с вас рубашку, потому что вы задыхались во сне, Акутагава-сенпай, — последнее предложение Хигучи говорит очень-очень тихо, но Рюноске все же слышит. — Куда! — Хигучи успевает легонько толкнуть своего начальника в грудь и уложить обратно на подушки, когда парень предпринял попытку встать. — Ты что себе позволяешь, Хигучи, — хрипит Акутагава, ругаясь себе под нос не хуже Чуи-сана при упоминании Дазая. — Отпусти! — Куда ты собрался! — в дверях появляется Гин, со скрещенными на груди руками, и очень злым выражением лица. — Тебе ближайшие пол года - постельный режим! — Что?! Вы что, совсем рехнулись, обе? — взвыл Рюноске, и предпринял ещё одну попытку встать, но на этот раз его ноги покосились и он сам рухнул на кровать. — Знаешь что, братик, если ты продолжишь это делать, то я тебя привяжу. Я могу, ты знаешь. И ещё, мне надоело молиться тому, в кого я не верю но ночам и просить, что бы завтра мне не сообщили о твоей смерти, так что ты будешь лечиться и это не обсуждается, — Хигучи никогда не видела Гин такой, наверное и Рюноске тоже не видел, если судить по его ошарашенному выражению лица. Ее тон был необычайно холоден для разговора с любимым братом, а глаза не выражали совершенно никаких чувств. Хотя нет, лишь отчаянье и невероятную стойкость. — Лечение? На что? Вы, дурёхи хоть знаете сколько оно стоит? Зачем тратить на это деньги, если с моей работой я и так долго не протяну! — взревел Рюноске, яростно сжимая кулаки. — Эгоист! Как ты можешь такое говорить?! Подумай о нас! Обо мне, о Хигучи! — Гин указывает на готовую расплакаться Ичие, - подумай, какого нам будет жить, осознавая что мы не спасли тебя, а? Ты когда-нибудь думал об этом, бросаясь в пекло и отказываясь от лекарств? Думаешь так проще? Да ничего подобного! — Именно поэтому, я не мог заводить новых знакомств, и отношений, Гин. Ты же знаешь, я в первую очередь думаю о вас. Думаю о том, чтобы коснуться как можно меньше людей, дабы не сделать больно тем, кто мне дорог, — на этих словах Рюноске закутывается в одеяло и отворачивается к стене, а Гин, со слезами уходит, хлопнув входной дверью. Хигучи сидит молча, глядя то на затихшего начальника, то на то место, где только что стояла Гин, и наконец тихо прошептала: — Какой же вы глупец, Акутагава-сенпай. — Хигучи. Ты жила в безопасном месте, в тёплой квартире, окружённая любящей семьей, — начал Акутагава, вновь выбираясь из под одеяла, — тебе не понять всей ценности той суммы, которую вы хотите потратить на меня. У нас ее просто нет. — Именно поэтому сегодня я ездила в Офис и разговаривала с Мори, — тихо отвечает девушка, не смея поднять глаза на ошарашенного начальника, — Я просила его о помощи. — Мори? О помощи? На что ты надеялась? — выплевывает горькие слова Рюноске, тихо скрежеща зубами. — Моя надежда ещё не угасла, Акутагава-сенпай. Мори-доно не дал однозначного ответа, он обещал мне позвонить. — И ты думаешь что он позвонит? Наивная, — смеётся Акутагава, вновь ложась на подушки, и прикрывает руками лицо. — Я продолжаю верить, сенпай. Мне больше ничего не остаётся. — Хигучи. — Да? — Спасибо, — шепчет мужчина, легонько косаясь кончиками пальцев до руки девушки. Ичие вздрагивает, и поддавшись порыву нахлынувших на неё чувств, хватает уже отдалившиеся пальцы Рюноске, и сжимает холодную ладонь в своей. — Не благодарите, сенпай. Пока не за что. Девушка встала. Медленно дойдя до дверного проема, она спросила: — Акутагава-сенпай, вы не хотите поесть? — Нет. Хигучи лишь тяжело вздохнула. Она была опустошенна, не было сил ни на пререкания, ни на споры. — Мне позвонить Гин? — вновь оборачивается к парню Ичие, вспомнив об убежавшей в слезах девушке. — Не надо, я знаю где она. — Но, — Ичие хотела озвучить свои опасения вслух, однако Рюноске ее перебил. — Она в порядке. Скорее всего она с Тачихарой. Не суетись. Всё. Я хочу отдохнуть, — Акутагава вновь прикрывает ладонью губы, и мокрый кашель отскакивает гулким звуком от стен. Хигучи пробрала неприятная, холодная дрожь от этого звука. — Спокойной ночи, сенпай. Зовите если что, — Хигучи закрыла дверь спальни Рюноске, что бы свет не потревожил его и так чуткий и дёрганный сон. Ичие устало опустилась на мягкий диван. Господи, ну почему так сложно?! Забывшись в собственных мыслях, девушка просидела на диване около часа. Вскоре послышался звук отворяющийся двери. В гостиную заглянула заплаканная Гин. — Гин! С тобой все в порядке? — тихо шепчет Ичие, когда девушка садится около неё. — Да. Не стоило переживать. Он...всегда таким был. — Сенпай сказал не звонить тебе, он был уверен что с тобой все хорошо, — на слова начальницы Гин только фыркнула. — Мори не звонил? — спрашивает Гин, откидываясь на спинку дивана, и потирая уставшие от отсутствия порядочного сна веки. — Пока что нет. Давай ложиться? Уже поздно, — горько хмыкнув отвечает Ичие. Гин лишь кивнула, и спросив нужна ли Ичие помощь с постелью, получила отрицательный ответ. Девушка пожелала начальнице доброго сна, и удалилась в свою спальню. Хигучи долго не смогла заснуть. И вот наконец сон стал медленно одолевать ее уставшее сознанием, как тишину комнаты оглушил звонок телефона. — Да? Алло? Мори-доно?!