Нет лекарства от любви.

– Ну, давай ещё один разок. – Ойкава, иди к черту! Я ужасно устала, – простонала девушка, отстраняясь от парня. – У меня сил уже нет. – Всё у тебя есть, – огрызнулся парень, перехватывая девушку поперек талии. – И получается у тебя всё прекрасно. Это ты просто вредничаешь и работать не хочешь. – Мог бы и пожалеть! – фыркнула Кумико, потирая поясницу. А волейболист закатил глаза. – Я тебя жалею! Очень-очень сильно жалею. Но ещё я желаю, чтобы ты передвигаться нормально начала, а мне не пришлось ловить тебя через каждые десять шагов. Мне, конечно, нравится носить тебя на руках, как принцессу, но это не отменяет того факта, что тебе надо больше тренироваться. А на руках я тебя буду носить исключительно дома. Выругавшись себе под нос и пыхтя, точно ежик, спортсменка напряглась и, опираясь на трость, сделала несколько нерешительных шагов вперед, придерживаясь свободной рукой за локоть шатена. Шесть месяцев… Шесть долгих месяцев реабилитации, и вот, наконец-таки, Кумико могла самостоятельно передвигаться. Почти. Всего лишь на небольшие расстояния и с помощью трости, но это был успех. После того, как она впервые начала заниматься, заново наращивая мышечную массу, и встала с инвалидного кресла, – чуть не заплакала от отчаяния. Как это ходить? Какого это быть слабой? Если раньше каждое движение причиняло боль, то сейчас не было сил даже шевельнуть ногой. Собственные ноги казались чужими, и Курода не знала, что с ними делать. Было странно и непривычно, но она понимала, что нужно что-то делать… И все эти шесть месяцев Ойкава был рядом. Девушка не спрашивала, но понимала, что тяжело не только ей. Этот парень покинул свою родную страну спонтанно, оставив позади всё и всех, ради того, чтобы быть рядом с ней, и Кумико чувствовала вину. Однажды, когда шатен думал, что она спала, она услышала его разговор со своей старшей сестрой, которая явно не была довольна поведением младшенького. Сквозь полуопущенные ресницы Курода видела, как кривится и морщится волейболист, слушая, кто он есть. Исходя из разговора, выходило так, что молодой человек не удосужился даже предупредить родителей о своем скоропостижном отъезде. А уж причина его появления в Канаде, им и вовсе не пришлась по душе. Но девушка молча вытерпела это, хоть и остался неприятный осадок. Винить во всем себя она устала, однако понимала, что это и не вина Тоору. Всё, что делал волейболист, было ради неё, и она прекрасно осознавала это. Зная Ойкаву, Кумико была уверена в том, что если парень и будет винить её во всех своих смертных грехах, то непременно об этом узнает от него самого. Но шатен слушал любые выговоры в свой адрес с чуть заметной усмешкой и был совершенно расслаблен. Глядя на него такого, девушка успокаивалась сама. Сперва Тоору пришлось жить у Джуна, но, как выяснилось, общее дело весьма неплохо сближает. Парни стали больше общаться на сторонние темы, и вроде даже сдружились. По крайней мере, Кумико довольно-таки часто замечала, что они вместе где-нибудь обедают или пьют кофе. Джун продолжал заниматься физкультурой, но теперь его напарником был волейболист, что очень облегчало задачу для самой девушки. Она понимала, насколько это тоскливо быть одному, но сейчас была искренне за него рада. Да и Харуми-сан как-то незаметно прикипела к молодому человеку и теперь частенько косо поглядывала на них, прежде чем оставить наедине. Слишком много забот стало и переездом Тоору в Канаду: оформление документов, прописка, получение второго гражданства, поиск и устройство на работу, хотя сперва ему приходилось подрабатывать где придется. У Куроды даже в голове не укладывалось: когда он всё это успевает, если большую часть времени сидит рядом с ней? Зато какой он был счастливый, когда из Токио перевезли его машину… Ни разу он не обмолвился о том, как ему сейчас нелегко. Ни разу не упрекнул её в том, что если бы не она и её упрямство, то ничего этого и не было бы. Ни единым вздохом, ни одним жестом Ойкава не показал ей того, что могло бы огорчить. Едва заметно, но он все-таки изменился. В одночасье он превратился во взрослого, ответственного мужчину, на которого можно было положиться. Нет, Тоору не прекратил дурачиться и подкалывать её, но он стал чуть более осторожен в проявлении своих чувств и эмоций. Не раз и не два Кумико замечала, как он тянется к ней, чтобы поцеловать, но, одумываясь в последнюю секунду, отстранялся, натягивая на лицо улыбку. Девушка не понимала этого, помня того напористого проходимца, по которому иногда жутко скучала, но пыталась понять, зная, что волейболист не делает что-то просто так. Учитывая, сколько сил он прилагал к тому, чтобы не испортить их отношения. И только ради этого хотелось поскорее встать на ноги и попытаться отблагодарить за всё то, что он сделал для неё и ради неё. Курода перестала бояться его и сомневаться в себе, и была твердо уверена в том, что прошлое осталось где-то позади. Она чувствовала и знала свое тело, как никто другой. И если раньше её могло переклинить из-за того, что какой-то парень позволил себе больше положенного, то сейчас она не сомневалась в том, что повторения случая на посвяте не случится. Несколько раз она даже пыталась поговорить об этом с парнем, но он мастерски уклонялся от темы, чем выводил девушку из себя. Лишь спустя несколько месяцев, когда Кумико начала уже шипеть от непонимания, шатен с неохотой раскололся, чем поверг девушку в новый приступ ступора. Ему было стыдно звать её «Мико», ибо после такого ласкового обращения следовала определенная манера поведения. Ну а как иначе? Красивая девушка рядом, вокруг ни души, и имя, что произносишь с придыханием, слыша стук собственного сердца. И когда она откликалась, поднимая на него вопросительный взгляд своих серо-зеленых глаз, то хотелось не только целовать, но и сжать в своих объятиях крепко-крепко и не отпускать до тех пор, пока со стоном не произнесет его собственное имя. Тогда впервые в жизни баскетболистка увидела, как «Великий король» старшей школы Аобаджосай, капитан волейбольной команды университета Тохоку краснеет, точно девственница, которой дают советы по поводу своей первой брачной ночи, да ещё и во всех красках. Тогда Кумико лишь расхохоталась, но как-то незаметно для себя выдохнула с облегченьем. В конце концов, его отношение и намеренья к ней были предельно ясны и, как ни странно прозвучит, чисты. Слишком многое пришлось выслушать в свой адрес, слишком многое переосмыслить. Но, в конце концов, всё когда-то должно было образумиться. Просто иногда наступает такой период, когда глядишь на мир несколько под другим углом, и он не кажется тебе таким уж отвратительным.

***

– Вижу, что дела идут прекрасно? – улыбаясь, Эшли заглянула в палату. Подойдя к счастливой девушке, обняла её. – Привет, – ответив на объятия, Кумико переложила трость в другую руку и повела плечом. – Вполне себе неплохо, но хотелось бы, чтобы стало полегче. Эш махнула рукой и села на предоставленный ей стул. – Где Виктор? – полюбопытствовала баскетболистка, заглядывая за плечо подруги. – На улице с дочкой гуляет, – с нежностью в голосе мурлыкнула та, замечтавшись. Курода хмыкнула, отмечая, что с тех пор, как Эшли родила, так стала гораздо счастливее, да и муж не отходил от неё ни на секунду. А его любви хватало на двоих любимых девочек. – А твой куда делся? Кумико лишь слегка улыбнулась. Её… Сколько смысла было в этом простом слове. И, самое главное, что за полгода она привыкла к этому. Дурацкое «он мой» так и засело в голове и выходить явно не собиралось. Ойкава же чувствовал себя прекрасно, не стесняясь давать ей всё новые и новые прозвища. Так она из «лисички» превратилась в: лапулю, маленькую девочку, головную боль, малышку и личное наказание. Баскетболистка фыркала, но помалкивала, видя, как блестят глаза парня, стоило ему только оказаться рядом. – Скоро позволят домой поехать? – Да, через неделю уже можно будет ездить на терапию из дома. – Воу, значит тебя фактически можно поздравить с выпиской? – радостно хлопнула в ладони Эшли, подскакивая. – Как добираться будешь? Может подсобить. Баскетболистка качнула головой и улыбнулась. – Спасибо, но меня Ойкава обещал возить. Подруга понимающе усмехнулась. – Нда уж… Ни на минуту тебя отпускать не желает. Кумико лишь загадочно улыбнулась и промолчала. Шатен действительно поставил её перед фактом, что она будет жить с ним. В принципе, она и не возражала, но всё равно смутилась. Сидеть на шее у семьи Джуна она тоже не могла, да и понимала, что другу иногда требуется отдых. А этот отдых подразумевает, что в площади квартиры не будет разгуливать посторонняя девушка. К счастью, Харуми-сан была женщиной умной и тоже понимала это, потому то и позволяла сыну вести разгульный образ жизни, когда уходила на работу. Джун же работал официантом в кафе и нередко оставался там на ночь, приходя под утро довольно-таки помятым, но счастливым. А Ойкава ничего и слышать не хотел о том, чтобы Курода жила одна. Его отношение к ней было более, чем серьезным, поэтому скомпрометировать или же воспользоваться коронным: «Кто же меня такую замуж теперь возьмет?» – не получалось. Однажды девушка в шутку попробовала провернуть такой фокус… В результате: её обозвали дурой, дико обиделись со словами: «А я тебе на что?» и зацеловали чуть ли не до потери пульса. Больше подобной темы Кумико не поднимала, боясь, что Тоору продемонстрирует наглядно, кому она такая нужна, и потащит регистрировать брак. Поскольку он бы потом жалел о своей чрезмерной импульсивности и, долго извиняясь, не приближался к ней, девушка помалкивала в тряпочку. Затрезвонивший телефон вывел её из раздумий. – Йоу, Мико, салют! – стоило ей включить видео-связь, как в камеру втиснулись довольные лица «Владык». – Слышал, что тебя скоро выписывают? Девушка расхохоталась и едва не свалилась с койки, благо, подскочившая Эшли успела её удержать. – Откуда вы такие новости берете? – поинтересовалась она, немного успокоившись. – Мне всего лишь позволили поехать домой, а терапия-то будет продолжаться. Теперь ездить раз через раз придется. Парни удовлетворенно хмыкнули. Конечно же, они всё знали, слишком много лишних болтливых ртов было рядом. То Джун какие новости расскажет, то Тоору пару слов бросит. А ей даже ничего не следовало говорить, лишь слушать и поддакивать, строя про себя планы мести парням за чрезмерно болтливый язык. – А у нас есть шикарная новость для тебя, – клыкасто улыбнулся Комацу, будучи ответственным за телефон с видео. Запустив руку в карман, извлек оттуда слегка помятый конверт. – Тадам! Угадай, что там? – и не дожидаясь ответа подруги, добавил: – Правильно! Тут билеты на рейс до Канады! От такой новости, Кумико радостно взвизгнула и подпрыгнула на кровати, та устрашающе заскрипела, но такое обращение с собой пережила. На лице девушки буквально расцвела счастливая улыбка, а на щеках появились милые ямочки. В последние месяцы она улыбалась настолько часто, что даже её внешность слегка изменилась. На радость окружающим. – Неужели? Как? Когда? Обалдеть! – Тише-тише, капитан, – рассмеялся Хамада, отбирая у Райдона мобильный. – Дай нам второй курс закончиться хотя бы. Билеты мы на май месяц взяли, а тренер с ректором до этого времени оформят все документы для перевода. В общем, Ямамото-сан связался с ассоциацией баскетбола, и те отправили запрос, чтобы нас приняли в юниорскую лигу. И угадай что? Нас приняли! Представляешь? Из сотни человек нашу команду поставили на первое место по рассмотрению! Кумико то открывала, то закрывала рот, не в силах вымолвить и слова. Эшли, видя, что подруга находится на грани обморока, поспешно начала обмахивать её руками, чтобы хоть как-то остудить. – Охренеть… – наконец прохрипела она, выходя из ступора. – Парни, вы не представляете, что я сейчас вообще чувствую… – Спокойно, Мико, рано сопли разводить! – прервал её Тору, видя, как заблестели глаза подруги. – Вот как только прилетим, разрешаем задушить в объятиях. В конце концов, если бы не ты, то мы бы ничего не добились. – Моей заслуги здесь мало, – задумчиво покачала она головой, внимательно глядя на смазанные лица ребят. – Усердие, талант, воля, желание и упорство – это всё ваша заслуга, а не моя. – Но ведь именно ты объединила нас, – покачал головой Комацу, взгляд его зеленых глаз стал сосредоточенным и чересчур серьезным. – Мико, если бы не было тебя, не было бы и «Владык гравитации». Просто пойми это и прими, как данность. И ты знаешь нас лучше, чем кто бы то ни был. Нам не нужен никакой другой капитан, кроме тебя. И не нужен никакой другой тренер… А ты и только ты. Ты наша, Кумико, всегда была и останешься, – внезапно он расслабился и подмигнул в камеру. – Разве только этому твоему волейболисту сделаем огромное исключение Услышав эти слова, Эшли молча протянула платок подруге, и та промокнула глаза, наполнившиеся слезами.

***

В новую квартиру Кумико буквально внесли на руках, аргументируя свой поступок тем, что лифт на одиннадцатый этаж не работал. Поставив её на порог и сунув в руки трость, Ойкава самодовольно замер за её спиной, позволяя самой войти в апартаменты. Осторожно, шаг за шагов ступая по мягкому ковру, девушка в нерешительности оглядывалась по сторонам. – Ойкава, признайся мне вот в чем… – задумчиво протянула она, поворачиваясь к шатену. – Ты кому душу на растерзание отдал? Молодой человек от души расхохотался, оценив её чувство юмора. Квартира-студия хоть и была однокомнатной, но по комнате можно было колесом ходить. Кровать в виде огромного трехместного матраса находилась на подиуме, а внизу её аккуратно окружал угловой диван с мягкими подушками. Внизу стоял столик из темного стекла, а ноги утопали в мягком ворсе красного ковра. Между двумя тонированными окнами в полный рост висела плазма, а недалеко от балкона находилась ещё одна комнатка с двуспальной кроватью и местом для чтения на подоконнике. Кухня с мини-баром находилась прямо в зале, тут же были и небольшой холодильник с плитой. Ванна была недалеко от входа, и повергала в шок огромной прозрачной душевой кабиной и квадратным черным унитазом. Сама студия была выполнена в черно-красно-бежевых тонах, а по стенам висели странные африканские картины. Оглядевшись еще раз, Кумико невольно смутилась. – А в чем дело? – если парень и понял, то виду не подал, желая услышать это от самой девушки. – Похоже на мотель, – буркнула она, – а это, – кивок в сторону подиума. – Это… – но смутившись собственных мыслей, замолчала. – Договаривай, – Тоору не без удовольствия принялся наблюдать за тем, как краснеют щеки, а затем и уши девушки. – Траходром какой-то… – буркнула она, сжимая пальцами набалдашник на трости. – Хоть квартира и уютная. – Я знал, что тебе понравится, – самодовольная улыбка так и не сошла с лица волейболиста, но он заметно расслабился, видя, как адекватно восприняла это девушка. – И еще смотри… Он быстро взобрался на подиум и, поковырявшись немного, щелкнул выключателем. Свет медленно стал угасать и, когда почти сошел на нет, вновь прибавил в яркости. Курода радостно пискнула и с восторгом полезла наверх. – Осторожно, – проворчал парень, помогая ей взобраться и пристроиться рядом. – Посиди тут немного, – ловко спрыгнув, Ойкава скрылся за баром так, что девушка перестала его видеть. Откинувшись на локти, Кумико запрокинула голову назад и прикрыла глаза. Лишь только сейчас она почувствовала, насколько устала, и как она расслаблена. Под тихий шорох, девушка начала клевать носом и вскоре уснула, погрузившись в крепкий, насыщенный сон. Проснулась она, когда на улице стояла глубокая ночь. Сонно потерев глаза, баскетболистка огляделась по сторонам, сжимая в руках пушистый плед, которого точно не было, когда она засыпала. – Ойкава? – хриплым после сна голосом позвала она, выползая с подиума. Недалеко раздался грохот и мат, а затем появилась всклоченная голова шатена. В одной руке он держал открытую бутылку вина, а в другой штопор. Выглядел он раздраженным, но стоило ему только увидеть девушку, как улыбка сама собой расплылась на его губах. – Опа, проснулась спящая красавица, – преодолев разделяющее их расстояние, чмокнул её в щеку. – Что это был за грохот? – поинтересовалась Курода, сцеживая зевок в ладошку. Поморщившись, Тоору с неохотой пояснил, что это был стул, который не очень крепко держался на ножках. Девушка хмыкнула и вопросительно взглянула на вино, зажатое в руке парня. Волейболист жестом профессионального фокусника извлек из буфета два бокала и, протянув их подруге, поспешил наполнить. – Наш скромный, романтический ужин, леди, – прошептал он, гася свет. Комната моментально наполнилась запахом ароматических свечей, а их чуть подрагивающие огоньки приятно успокаивали глаза. Судя по всему, пока она спала, молодой человек успел заказать несколько пицц и сбегать в магазин за вином. На скромный вопрос о том, можно ли ей во время терапии пить вино, Ойкава утвердительно качнул головой, а затем обиженно добавил: – Ты действительно думаешь, что я сейчас сделаю нечто такое, что может навредить тебе? Она не думала, она просто знала, что парень ничего ей не сделает. В ответ Курода легонько коснулась его губ, чувствуя, как расслабляются его мышцы. Несмотря на всё пережитое, волейболист по-прежнему боялся, что всё рухнет в одночасье, но каждый шаг девушки к нему навстречу – был точно глоток свежего воздуха, точно с него самого постепенно спадали оковы, в которые он сам себя запер. – Не хватает только музыки, – вздохнула она, с сожалением отстраняясь. – Заказ принят, – Тоору уткнулся в мобильник и стал перебирать свой плей-лист. – Алан Уокер? Подойдет… Подключив телефон к колонкам, молодой человек подхватил девушку на руки и аккуратно уселся прямо на пол, бережно придерживая её за талию.

Я растворилась в твоих мыслях, Я хочу понять, Неужели я схожу с ума? Никогда не отпускай меня.

– За наше совместное проживание? Шатен покачал головой. – Просто: за нас, – чокнувшись бокалами, оба слегка пригубили вино. Прикрыв глаза, Кумико тихонько зашептала слова знакомой песни, под которую просто хотелось танцевать.

Если это ночь и не продлиться вечно, По крайней мере, мы вместе. Я знаю, я не одна. Я знаю, я не одна. Не важно, когда и где мы окажемся, Мы будем вместе даже на расстоянии. Я знаю, я не одна…

– Танцевать хочется, – с сожалением признала она, с раздражением взглянув в сторону трости, которая аккуратно стояла возле стены. А Ойкава невольно усмехнулся, но было в этой усмешке нечто горькое и темное, из-за чего Курода на секунду отвлеклась от собственных мыслей. – Вспомнил посвят? Тоору неуверенно, медленно кивнул, и девушка вновь почувствовала, как напряглись все его мышцы, а рука крепче обвилась вокруг талии. – Напомни-ка мне… Я извинился за тот случай? – голос его был хриплым и напряженным, и Кумико не смогла удержаться от того, чтобы не заглянуть в его глаза. – Давай не будем об этом, хорошо? Такой вечер чудесный, не порть его вьетнамскими флэшбеками, – и, задумавшись на секунду, вдруг добавила: – Давай просто потанцуем.

Я брежу, Но я не сплю, Я хочу ощутить это в последний раз. Избавь меня от этой боли.

Поддавшись порыву и моменту, Курода самозабвенно прикрыла глаза, полностью отдаваясь музыке и ритму. И пусть она не могла кружиться по комнате, легко манипулировала свои собственным телом, заставляя верить, что она танцует на паркете. Наблюдая за ней, Тоору решил не отставать. В отличие от подруги, его ноги были здоровы, поэтому парень просто позволил себе расслабиться. Вино лилось в бокалы, пицца быстро заканчивалась, но Кумико с Ойкавой продолжали двигаться, будто бы старались выплеснуть наружу всё то, что так долго копилось в них обоих. Будто вокруг не существовало никакого другого мира, кроме их собственного, где они переживали и боль, и страсть, и ярость, и счастье.

Если это ночь и не продлиться вечно, По крайней мере, мы вместе. Я знаю, я не одна. Я знаю, я не одна. Не важно, когда и где мы окажемся, Мы будем вместе даже на расстоянии. Я знаю, я не одна. Я знаю, я не одна…*

В какой момент эта ярость переросла в бурную страсть? В какой момент она ушла в глубокий и резкий поцелуй? Руки девушки плавно переместились ему на затылок, дабы не останавливать этот момент. Воздух заканчивался, и, прервав поцелуй, затуманенный взгляд карих глаз переместился на грудь девушки. Обжигающе-горячие пальцы скользнули под футболку девушки и быстрым, умелым движением расстегнули застежку бюстгальтера. Нижнее белье, как и футболка были отброшены в сторону за ненадобностью. Руки блуждали по телу, а когда натыкались на очередную преграду, то быстро избавлялись от неё. Ойкава аккуратно поднял баскетболистку на руки, бережно переложив её на кровать. Медлил, хоть и держался из последних сил. Да и Кумико сама боялась, но, глядя на шатена, который навис над ней на расстоянии вытянутых рук, не могла не улыбнуться. Её. Крепко, решительно обхватив его шею, шепнула: – Я ведь больше не одна, верно? – Определенно, нет, – прохрипел он, но дольше сдерживаться уже не мог. Какова вероятность того, что один и тот же человек способен вызвать в тебе страх, но тут же прогнать его? Ничтожно мала, верно? А этот мужчина вызывал просто дикий коктейль эмоций: от тихого бешенства и желания убивать до безграничного счастья и чувства защищенности. И никто бы другой не смог вызвать даже ту часть эмоций, какую вызывал у неё Ойкава. Его тело, его живой ум, его взгляды, его характер, его отношение к ней… И всё это принадлежало только ей. Громкие, прерывистые стоны, переходящие в крики и сменяющиеся тихими хрипами. Руки, блуждающие по разгоряченному телу и не знающие, как можно стать ещё ближе. Её длинные ногти исцарапали спину до крови, а его пальцы оставляли темно-красные следы, которые на утро превратятся в синяки. То страсть, сменяющаяся нежность, то наоборот. Ритм тел то ускорялся, доводя почти до истомы, то замедлялся, заставляя извиваться и требовать большего. Не осталось никаких граней, не осталось ничего такого, что могло бы заставить оторваться друг от друга. Сложно было понять, кто ждал этих мгновений сильнее: Тоору или же сама Кумико? Просто в один момент они стали тем, чем и должны были стать с самого начала – одним целым. Казалось бы, даже когда не осталось сил, страсть никуда не делать, а лишь разрослась с пущей силой. Голоса почти не осталось, и оставалось только дышать. Дышать, дышать и продолжать дышать, жадно хватая ртом воздух. В пальцах совершенно не осталось сил, чтобы цепляться за спину молодого человека, поэтому Ойкава просто-напросто закрепил руки девушки у неё над головой. Стоны и дыхание участились, а внизу живота разлилась сладкая истома, которая судорогой свела всё тело. Секундное замешательство, и наступает долгожданное расслабление. Тоору устало опустился рядом с девушкой, прижимая хрупкое, уставшее тело к своей широкой груди. Кумико сонно смахнула с его лба влажную от пота прядь волос. – Надо в душ сходить, – пробормотала она, утыкаясь в его плечо и понимая, что никакого душа им не светит. – Боюсь, что после душа нас ждет не менее бурное продолжение, – отшутился парень, накрывая их одеялом. – Ты как? Желания убивать и крушить всё вокруг не возникает? Баскетболистка пожала плечами и яростно, играя на публику, прошипела: – У меня появится желание убивать только в том случае, если мы сейчас же не пойдем в душ. Шатен страдальчески закатил глаза, прошептав что-то о буйном нраве своей девушки. Естественно, пришлось вставать и идти в душ. Точнее, шел Ойкава, а девушка мирно покачивалась у него на руках, обнимая за крепкую шею. Стоя под струями прохладной воды, которая из-за жара тел казалась ужасающе горячей, они не переставали целоваться, забыв на эту ночь про сон. А также на всё утро и полдня.