***
Последнее, что помнила Кумико до того, как отключиться, так это вибро-звонок на телефоне, а затем голос. Ужасно знакомый, но ужасно далекий. А ещё было больно… Девушка привыкла к боли, но эта боль была совершенно иного характера. Операция была чем-то ожидаемым, но… В какой момент пошло что-то не так? Кажется, у неё были судороги. Кумико не помнила, как её колбасило, помнила только то, как врачи что-то кричали над её ухом. А после, кажется, она потеряла сознание. Приходить в себя оказалось тяжело не только морально, но и телу. Баскетболистка поморщилась, чувствуя, кожей каждый синяк. «Больно…», – поморщилась, зажмуриваясь ещё крепче. Из закрытых глаз по щеке скатилось несколько слезинок. Кумико не любила плакать от боли, но иногда просто была необходима эмоциональная разгрузка. Внезапно щеки коснулись чьи-то обжигающе-горячие пальцы, стирая невольные слезы. – Ну и что ты плачешь? Всё уже закончилось, – и в голосе сквозит улыбка. Наконец-то он смог спокойно выдохнуть. Девушка выдохнула и медленно повернула голову. Длинные ресницы чуть подрагивали в свете ламп, да и взгляд был затуманен. Но, тем не менее, нужно было куда больше, чтобы забыть образ волейболиста. Искривив губы в подобии радостной улыбки, Кумико хрипло прошептала, чувствуя неимоверную сухость во рту. – Я все-таки умерла и попала в Ад? А ты, как понимаю, мой личный демон? – Ойкава тихо рассмеялся, оценив шутку. Прокашлявшись, девушка с трудом сфокусировала замутненный взгляд. – Что ты тут делаешь? – А что прикажешь мне делать? – пожав плечами, Тоору нежно взял её ладонь, поглаживая большим пальцем побледневшую кожу. – Конечно же, я забрал свой диплом с отличием и рванул сюда так быстро, как только были готовы документы, – сжав её пальчики чуть крепче, молодой человек помрачнел. – Ну про умерла или нет… Не такая уж и шутка, знаешь ли. Ты почти три недели в коме лежала. – Что? – удивленно выдохнула девушка, пытаясь приподнять в кровати. Волейболист не дал ей этого сделать, мягко уложив её обратно и прикрыв одеялом. – Но почему? Что произошло? Скривившись, точно от зубной боли, Ойкава тихо произнес: – Наркоз. На тебе испробовали новый наркоз, без использования наркотических средств, взамен того, к которому у тебя началось развиваться привыкание. А у тебя приключился анафилактический шок, хотя, по идее, не должен был. Состав-то был фактически тем же… – Тоору нервно тряхнул головой, и каштановая челка упала ему на лицо. – В общем, напугала ты всех знатно: и врачей, и Джуна с матерью, и я чуть парой тройкой седых волос не обзавелся, – аккуратно приподняв её руку, парень коснулся губами её запястья, и Курода почувствовала, как его трясет от пережитых эмоций. – Ты настолько сильно переживал? – еле слышно прошептала она и сама же смутилась своих слов. Конечно же, он переживал, иначе бы его здесь не было. – Я как чувствовал, что произойдет нечто подобное, – выдохнул он, прижимая тыльную сторону её ладони к своему лбу. – Ойкава, я ведь не умираю, – пуще прежнего смутилась девушка, растягивая губы в улыбке. – Это всего лишь был несчастный случай. Сейчас всё ведь в порядке, – и вздохнув, пробормотала себе под нос: – Можно и проснуться… Волейболист дернулся и ощетинился, словно дикий кот. Даже атмосфера, секунду назад романтичная, моментально приобрела вид чистого бешенства и досады. – По-прежнему думаешь, что спишь? Кумико задумалась. Нет, конечно же, не думала, но… Черт, как же было любопытно! Поэтому она лишь беззаботно пожала плечами, с вызовом взглянув в карие глаза парня. Ойкава открыл было рот, чтобы возмутиться, но, задумавшись о чем-то, закрыл. – Ага! Я понял! – хищно оскалился молодой человек, молниеносно нависая над удивленной девушкой. – Специально меня провоцируешь, чтобы я поцеловал тебя. Так ведь? – Что? Нет! Даже и не ду… М? – Кумико протестующе замычала, когда горячие губы парня коснулись её собственных в коротком, но обжигающе-горячем и не менее страстном поцелуе. Взбрыкнув для приличия и несколько раз ударив парня кулачком по груди, девушка обвила его крепкую шею руками, притягивая его к себе. Издав тихое полурычание-полустон, Ойкава поспешил отстраниться, чем заслужил негодующий взгляд от лисички. – Не здесь и не сейчас, иначе я не ручаюсь за твою безопасность, – улыбнулся он, щелкнув фыркнувшую девушку по носу. Теперь требовалось время, чтобы восстановить дыхание и утихомирить бешено колотящееся сердце. Кумико, точно завороженная, кивнула. Хотелось о стольком расспросить парня, но все слова вылетали из головы, оставляя лишь дурацкое чувство удовлетворения. – Как тебя Джун встретил? – полюбопытствовала девушка, оглядываясь по сторонам. Стыдно было признать, но она лишь сейчас вспомнила о друге. – Как родного, – хмыкнул парень, но увидев подозрительный взгляд баскетболистки, скривился: – Да правда нормально! Он же меня и встретил в аэропорту, и от него-то я и узнал, что ты в коме. На нем лица не было из-за беспокойства за тебя, так что Харуми-сан силой утащила его домой отсыпаться. Девушка облегченно вздохнула. – У него всегда была слишком развита ответственность. Протянув руку, Тоору погладил девушку по всклоченным, отросшим волосам. Улыбнулся, перебирая серые пряди и пропуская мягкие волосы через пальцы. – Я заметил… Кумико смущенно улыбнулась, но, замерев на секунду, зевнула и сонно потерла глаза. – Спи, – произнес Ойкава, от которого ничего не укрылось. – Тебе нужно как можно быстрей восстанавливаться. А для этого нужно отдыхать, – и, хмыкнув, добавил: – У нас еще будет достаточно времени… Спортсменка хотела было спросить, что он имеет ввиду под последней фразой, но сама и не заметила, как прикрыла глаза, погружаясь в сон. Шатен задумчиво глядел на девушку, гладя её по голове, пытаясь успокоить и поддержать. После всего произошедшего, не удивительно, что Куроду стали мучить кошмары и другие беспокойные сны. Она металась во сне, что-то беззвучно шепча губами и периодически вздрагивая с такой силой, что причиняла боль самой себе. Аккуратно держа её руку в своей ладони, Ойкава шептал какие-то глупости в знак утешения. Знал, что она сейчас ничего не может слышать, но ничего не мог поделать. Девушка была слишком вымотана атмосферой больницы и очень ослабла. Как физически, так и морально. Если бы он мог проникнуть в её сон, то непременно бы послал приятную грезу, чтобы она расслабилась и почувствовала себя лучше. – Всё будет хорошо, лисичка… Всё уже позади. Я тебе обещаю, – коснувшись губами её запястья, молодой человек изо всех сил зажмурился, прижимая к себе её руку. Его трясло от пережитых эмоций, но сейчас они все ушли на последний план, а на первом месте оказалась девушка, которая только чудом не была прикована к инвалидному креслу. Впрочем, не только на первом, но и на втором, и на третьем… И заканчивался этот единичный список где-то на цифре десять. Ойкава никогда не верил, что можно любить кого-то так… До потери пульса, до остановки дыхания, до того, что этот человек занимает все твои мысли двадцать четыре на семь и не отпускает ни на миг ни в жизни, ни во сне. Любить до одержимости, до помешательства, с желанием защитить от всего мира и порой от самого себя. Любить и ненавидеть за то, что нарушила душевный покой, не оставив и шанса на спасение. И ненавидеть себя за то, что ведешься на это, как дурак, но не желаешь что-то менять, потому что тебя все устраивает. Но самым страшным было то, что он до сих пор не знал о подлинных чувствах девушки… Тоору видел, что нравится ей, что она тянется к нему и пытается принять. Он специально не стал упоминать о том сообщение, когда девушка дала ему зеленый свет. А смысл? Он всё равно не собирается отпускать её. Но Кумико по-прежнему боялась. Нет, боялась она не его, а сложившейся ситуации, в которой ей вновь могли бы причинить боль. Одно неверное слово, одно неловкое движение, и хрупкое равновесие, достигнутое лишь благодаря едва родившемуся доверию, могло рухнуть. Ойкава понимал, что пока всё хорошо, но в какой момент прошлое может дать о себе знать? В какой момент девушка окажется на грани своих эмоций? Терпение у него хоть ангельское, но характер подкачал… И сейчас шатен просто-напросто не знал, с чего стоит начать. Вспоминая о поцелуях, он не мог не содрогнуться. Стоило радоваться тому, что приступы истерии миновали, но тогда волейболист даже и не задумывался чувствах девушки, полагаясь на свои эмоции. Словно хрупкий цветок, посередь чистого поля, который постоянно нещадно треплет сильный ветер. И неизвестно, как сильно и глубоко проросли его корни… Хватит ли у него сил, чтобы пережить бурю? Или же он сдастся и сорвется? Но видят боги, как тяжело сдерживаться, когда хочется заключить девушку в крепкие объятия и целовать, целовать до потери сознания. Вскоре Курода перестала стонать во сне и немного расслабилась. На бледных губах расцвела едва заметная счастливая улыбка. Тоору невольно улыбнулся в ответ, хоть и понимал, что она не может этого видеть. Но каково же здорово было видеть её умиротворенной! Вот бы она ещё и здоровой была – было бы вообще замечательно… Волейболист тяжело вздохнул и, поднявшись, аккуратно уложил руку девушки под одеяло и укрыл до самого носа. Она будет здоровой, он в этом не сомневался, но требовалось время. Много времени. Но будущее определенно стоило того, чтобы немного пострадать за него. Даже если для этого понадобиться вся сила и выдержка.***
Кумико проснулась с дикой головной болью и стойким ощущением незаконченного сна. Оглядевшись вокруг, девушка тяжело вздохнула. Всё тело ломило от долгого лежания, и она недовольно заворочалась. Нога была перебинтована, но уже не выглядела такой жуткой. Улыбнувшись самой себе, Курода подумала о том, с каким счастьем она сможет после выздоровления носить каблуки и короткие вещи, не стесняясь своей ноги. И какое будет чувство облегчения, когда она избавиться от бандажей. Но вскоре эти мысли вновь ушли на второй план, и, нахмурившись, девушка попыталась вспомнить подробности своего сна. – Идиотизм, – пробурчала она спустя несколько минут, отчаянно краснея. – Присниться же такое… – Что именно? – радостно осведомился Ойкава, появляясь на пороге, а на лице Кумико сама собой появилась радостно-смущенная улыбка. – Соскучилась, лисичка? Девушка задумалась и неуверенно кивнула. – Кстати, когда ты перестанешь меня лисой называть? – прохрипела она, морщась и потирая горло. – В тот самый день, когда ты станешь называть меня по имени, – налив из графина воды, парень протянул девушке стакан. – А до этого смирись со своим положением. – Мне иногда кажется, что ты просто-напросто забываешь, как меня зовут, – едко прокомментировала она, осушая стакан в два больших глотка. – Если требуешь от меня таких подвигов, то совершай их сам, – преувеличила, конечно, парень довольно-таки часто обращался к ней по имени, но в последние недели как-то забросил это дело. На секунду ей показалось, что глаза его, глядя на неё, потемнели. Лицо его было бесстрастно-задумчивым, но из-под полуопущенных ресниц парень досконально осмотрел девушку с ног до головы. Трудно было сказать, какое решение он принял, но причиной задумчивости точно не послужило её изнеможенное бледное лицо и исхудавшая фигура. Затем, будто соглашаясь со своими мыслями, шатен внезапно расцвел в улыбке. Увы, но горечь девушка смогла прочувствовать, хотя Ойкава очень старался скрыть это. – Лисичка, сейчас у меня есть несколько причин не называть тебя по имени. Как бы мне этого не хотелось… – он едва заметно поморщился, но взгляд не отвел. – А впрочем, у нас с тобой будет ещё уйма времени, чтобы свыкнуться с некоторыми фактами, – и прежде чем Кумико успела что-то сказать, быстро произнес: – Кстати, у тебя тут телефон разрывался от звонков. Кажется, это Райдон, – удивленная девушка приняла мобильный, глядя на двадцать семь пропущенных от друга, десять из них были по видео. Курода подняла на парня виноватый взгляд, но он и сам всё уже понял. – Удаляюсь, но не слишком далеко и не слишком надолго. Девушка задумчиво глянула на закрытую дверь, понимая, что здесь что-то нечисто. Слишком покладистым, но раздосадованным казался волейболист. Гудки, казались, длятся вечность. Затем, наконец, послышался взволнованный, но не менее злобный возглас: – Я убью тебя, Курода Кумико! Скривившись, девушка отдалила от себя телефон и потерла оглохшее ухо. – И тебя рада слышать, Райдон. Как настроение? – Настроение?.. Настроение?! Да я прикончу тебя, дай только добраться! – Это мы уже проходили, – искривив губы в усмешке, баскетболистка вновь поднесла телефон к уху. – Ра-а-айдон, ну не ругайся, пожалуйста. Я только проснулась, у меня голова трещит. Парень фыркнул, но голос все-таки убавил и ругался уже громким шепотом. Девушка поморщилась, но стерпела. – Мико, нам нужно серьезно поговорить, – внезапный серьезный тон парня весьма ошарашил спортсменку, и та даже не сразу нашлась с ответом. – Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – поспешил добавить он, – поверь я и ребята тоже много думали, но… Но нам и правда надо узнать кое-что. – И что же? – осторожно спросила она, когда парень внезапно прервал свою речь на затянувшееся молчание. В трубке глубоко вздохнули и с шумом выдохнули. – Должно быть ты уже заметила некую перемену в нашем общении, – Курода машинально кивнула, хоть друг и не мог этого видеть. – Мико, ты нам всем очень дорога и мы любим тебя, как сестру, – говоря это, Комацу явно скривился. Ложь никогда не была его сильной стороной, для этого он слишком хорошо воспитан. – Знаю, такие разговоры неудобно обсуждать по телефону, но всё же… Всё же я спрошу: тебе он и правда нравится? Чувствуешь ли ты себя с ним в безопасности? Мы ревнуем, Мико. Ревнуем и беспокоимся. Что если история повториться, а нас не будет рядом? Или ты настолько погрузилась в свои новые отношения, что вычеркнула нас из жизни? Или же… – Так… Стоп-стоп-стоп! Брейк, Райдон, угомонись, – девушка в сердцах хлопнула рукой по одеялу и тут же поморщилась, когда такое резкое движение отозвалось вспышкой боли в плече. Вздохнув, она откинулась обратно на подушки и, потерев глаза, твердо произнесла: – Да, мне он нравится. Да, я сошла с ума, но я уверена в том, что делаю, даже если это опрометчиво и неоправданно. Но я хочу верить этому человеку также, как верю вам. Но несмотря на это, вы были и останетесь моими самыми родными людьми, которые поддержали меня, не дали пасть духом и приняли такой, какая я есть. Я люблю вас и безумно скучаю. И, возможно, я уже не та, что была раньше, но всё равно хочу остаться частью команды. Неважно, пройдет ли год, три или пять лет… Я хочу видеть, как «Владыки» взлетают ещё выше. И даже если сейчас у меня нет крыльев… – Мы не дадим тебе упасть. Курода улыбнулась и продолжила: – Я вас не оставлю, ребят, даже не мечтайте, но… Пожалуйста, примите мой выбор и попробуйте поверить в него, как это сделала я. Наверно прозвучит избито и банально, но Ойкава не такой, каким хочет казаться. Хоть вы это и сами прекрасно видели и должны понимать. Вы – моя сила, а он – моя опора. Даже если задуматься… Не будь вас рядом, я бы не узнала, какой он на самом деле. И, не окажись его рядом со мной, я бы не до конца поняла, насколько дорога для вас, – последние слова она буквально прошептала, чувствуя, как слезы застилают глаза. К счастью, голос её был тверд, и Райдон не заподозрил ничего такого, из-за чего мог бы запаниковать. Затем наступило неловкое молчание, длившееся около двух минут. Каждому из них нужно было переварить сказанное. Кумико понимала ребят, за возмущением и ревностью которых скрывался страх и боль. Они испугались, что могут остаться одни, что она не будет тем самым связующим звеном, что объединяло их все это время. Да, они были дружны, даже слишком, зациклившись лишь друг на друге и создав свой собственный маленький мирок. У них не было друзей на курсе м в других клубах, не было друзей за пределами института. Они были одни, но при этом были друг у друга. И осознание того, что внезапно кто-то покинет их, давило на них. Это страшно – быть ограниченным, но еще страшней, когда разрушается твой райский уголок, который не укладывается в рамки привычного мировоззрения. И девушка понимала это, как никто другой. Но её собственное мировоззрение чуть изменилось, когда Ойкава нагло вырвал её из собственного мира и поманил за собой остальных. Да, ей было боязно изменяться, но это не значит, что она позабыла свой уголок, который давал ей надежду и веру в себя. И, как Тоору повлиял на неё, так и она повлияет на парней. Слишком многим она обязана им и слишком много хочется сделать для их собственного счастья. А всё, что они хотели, просто играть в баскетбол вместе с ней и достичь своей мечты. Ну, а когда одна мечта сбывается, люди отправляются за новой. – Райдон, мы – «Владыки гравитации», и этого никто и ничто не сможет изменить. Не видела, но готова была поклясться, что он улыбается во все тридцать два. Что ни говори, но они всё ещё были детьми. – Если он тебя обидит, я его в асфальт закатаю, – от души пообещал он, а Кумико фыркнула. – Сдается мне, ты ему об этом уже сообщил. – Не-е-е, это не я, это Тору. Он пообещал, что в случае чего ему хребет вырвет, – и сколько неподдельной радости и восторга было в этом голосе. Курода содрогнулась всем телом, представив эту картину. Распрощавшись с другом, девушка внезапно поняла, насколько свободно стала себя чувствовать, даже воздух вокруг казался другим, а с глаз буквально спала пелена. – Тук-тук, содержательный у вас был разговор. Я даже проникся, – на пороге, как призрак, возник улыбающийся Ойкава. Одарив его мрачным взглядом исподлобья, девушка едко осведомилась, с каких это пор он начал слышать сквозь стены. На что молодой человек коротко ответил: – С недавних пор. – И что, даже ничего не скажешь? – стараясь скрыть раздражением свое смущение, баскетболистка отвернулась, уставившись в окно. Стыдно не было, было странно, но одновременно привычно. Шатен страдальчески вздохнул и, взяв её за руку, аккуратно сжал её пальчики. – Поверь мне, сказать я могу всё, что угодно. Но будет ли от этого толк? В таком случае, я готов тебе повторять сотни раз, что люблю тебя. Люблю настолько, что буквально сорвался с места и приехал к тебе, едва не потеряв голову. А может и потерял… Да, я не подарок и не сахар, но ты, заметь, тоже не ангелочек, – девушка передернула плечами, мол, какая уж есть. – И, тем не менее, я тебя обожаю. Знаю, что нравлюсь тебе, но не буду торопить события и дам время привыкнуть ко мне. Ты видела мои самые отвратительные качества, и, если они не отпугнули тебя до сих пор, значит у меня есть шанс, что я не умру от нехватки любви. Кумико хрипло, но от души расхохоталась. – Вот же… Как можно было такой момент запороть? Настала очередь Ойкавы пожимать плечами, но было видно, как он доволен. – Романтика никогда не была моей специальностью. Зато я неплохо делаю массаж. Кстати, – вспомнил он, – я этим и займусь, когда с тебя снимут дурацкие бинты. Нужно как можно скорее восстанавливать твои ноги, не хочу, чтобы ты валялась в этой больнице больше положенного. – А на мой взгляд это звучит очень даже романтично, – заметила девушка, улыбаясь самыми уголками губ. – Своеобразно, но романтично. Тоору чуть подался вперед, намереваясь поцеловать её, но, в последний момент одумавшись, вздохнул и отпрянул, убрав прядь волос Кумико за ушко. Та вопросительно изогнула бровь, но промолчала, решив это не комментировать. Знала бы она, какие усилия приложил Ойкава, чтобы проконтролировать ситуацию, выразила бы свое разочарование более явно. – Кстати, я всё ещё жду твоего положительного ответа на свой вопрос. – На какой? – встрепенулась она, возвращаясь к реальности и старательно напрягая память. – Ты вроде бы ничего такого не спрашивал… – Как это «на какой»? – молодой человек округлил глаза. Но затем нахмурился, задумался о чем-то и лишь только потом махнул рукой. – Всё у нас с тобой через одно место… Мне кажется, что мы всё уже как-то незаметно решили, но всё же спрошу… Станешь моей девушкой? На сей раз официально, хоть я тебя таковой уже считаю, – видя, как напряглась Курода, шатен поморщился и растерянно произнес: – Знаешь… Я ожидал подобной реакции, но мне теперь как-то даже страшновато услышать твой ответ… Вместо ответа, прошипев себе под нос несколько нецензурных выражений, баскетболистка обхватила руками удивленное лицо парня и, притянув к себе, едва ощутимо поцеловала. Ойкава остался доволен, словно объевшийся кот. Однако для себя решил, что непременно добьется от неё этого злополучного «да».