Зовущий из тени

— Наставница, а почему ты не откроешь портал прямо отсюда? — А ты вслушайся. Орри старательно сосредоточилась и тут же сморщила нос: — Ужасно шумно! Эхо идет со всех сторон, смешивается. Как… как на площади во время ярмарки. Словно все пытаются перекричать друг друга. Поня-а… Но ведь жрицы ставили порталы прямо из храма, а там тоже было полно народу. И еще больные. — У жриц иная магия, — объяснила Коэрви, заканчивая собирать вещи. Почти опустевшую бутыль с брагой она, поколебавшись, оставила на столе. — Я могла бы открыть портал из комнаты, если бы знала точно, куда мы направляемся. — А ты не знаешь? — поразилась Кештиора. — Я чувствую, где этот ребенок, но очень приблизительно. — А принц разве не мог сказать? Раз уж согласился отдать его. Коэрви усмехнулась. — Он понятия не имеет ни сколько у него детей, ни где они. Так что, милая, будь поосторожнее с принцами, когда вырастешь. А теперь идем. Орри с некоторым сожалением оглянулась на комнату, к которой уже успела привыкнуть. Но не стоит сидеть на одном месте слишком долго, а то непременно пропустишь самое интересное. В новой одежде, сшитой для нее на заказ, девочка чувствовала себя не вполне уверенно. Нет, в штанах, куртке и сапогах было гораздо удобнее, чем в привычных ей платьях и юбках. Просто в Данмаре так обычно одевались мальчишки, и сейчас, выйдя на улицу, Кештиора слегка втянула голову в плечи, ожидая удивленных и, возможно, даже осуждающих взглядов. Правда, Коэрви объяснила ей, что Одаренные одеваются так, как им сподручно, а поскольку жизнь у них богата сюрпризами, порой неприятными или смертельно опасными, то платья годятся разве что для праздников. Зато куртка была роскошная, из мягкой, светло-коричневой кожи, а если расстегнуть воротник, то становилась видна рубашка глубокого изумрудного цвета. И стоило так одеться, как тут же оказалось, что у Кештиоры красивые зеленовато-серые глаза, волосы благородного темно-каштанового оттенка, и вообще она очень даже хорошенькая… жаль, Роун не видит. Еще более жаль было отрываться от зеркала у портного: где еще посмотришь на себя в полный рост. Но Коэрви не хотела тратить время на «баловство». Они вышли из трактира и направились к городским воротам. Утро было холодное, но солнечное, Прильт уже проснулся, только вот все занимались своими делами и, похоже, никто не обращал внимания на необычный наряд Орри. Ну, и ладно! В конце концов, коса у нее длинная и достаточно толстая — нельзя не заметить. И сразу понятно, что Кештиора — девочка, а не какой-то там мальчишка! * * * Файс выбрала для перехода укромную полянку в лесу за городом. На сей раз поставленный ею портал уже не показался Орри неприятным или пугающим. Девочка спокойно шагнула через разрыв в пространстве, лишь слегка подосадовав про себя, что наставница держит ее за руку, словно ребенка. Мир по ту сторону портала, оказался настолько странным, что Кештиора инстинктивно задержала дыхание. Все вокруг пронизывал свет, переливаясь зеленоватым, золотистым, медовым. В нем медленно извивались красноватые и бурые нити. А чуть поодаль висел полупрозрачный нежно-лиловый купол с оранжевой бахромой по краям. Орри с любопытством таращилась на это диво, когда ее внезапно дернули за руку и потащили. Как оказалось — назад, в портал. — Промахнулась, — с досадой призналась Коэрви, отфыркиваясь и распуская собранные в пучок волосы, чтобы отжать из них воду. — Это мы… куда попали? — потрясенно спросила Кештиора, протирая глаза. — На дно озера Пойол, скорее всего, — хмуро сказала Файс, бросая ученице полотенце и вытирая лицо вторым. — Придется сделать перерыв. Собирай хворост, будем сушиться. — А лиловая штуковина — это что было? — поинтересовалась Орри, когда они переоделись и устроились у огня греться. Промокшие вещи отжали и повесили поближе к костру. Возвращаться в город Коэрви не хотела, так что пообедали они на месте, запивая копченое мясо и лепешки травяным отваром, в который Файс щедро добавила ягодную наливку. Наливку Орри одобрила: нормальная, сладкая, ничего общего с той вонючей пакостью, на которую наставница налегала в трактире в последнее время. Хотя обычный мед был бы лучше. — Медуза, — поев, Коэрви немного расслабилась, хотя по-прежнему выглядела недовольной и как будто даже слегка смущенной. — А они разве не в море живут? — удивилась девочка. — Это кулак Муврала — так она называется. Единственная медуза, которая встречается в пресной воде. Водится в озере Пойол и еще в нескольких местах. — Муврала? — округлила глаза Орри. — Разве не… Скиталец создал животных? На запретном имени она понизила голос и на всякий случай сделала знак, отводящий зло. — Ильстрин работал не один, — пожала плечами Коэрви. — Да не озирайся ты, не заберет он тебя. Я понимаю, что тебя с детства пичкали всякими страшилками, но они не имеют никакого отношения к реальности. — Откуда ты знаешь? — насупилась Кештиора. — Разве не Изгна… Не Ильстрин создал Глийра, и стирхоев, и оэрси, и еще всяких других чудовищ? — Глийра и стирхоев он, а вот оэрси — творение Лайссики и Муврала. — Муврала — понятно, он тоже злой. Но Лайссика… она же хорошая и веселая. Она здесь причем? — В войне участвовали все Создатели. Но виновным в последствиях, как это часто бывает, объявили того, кто не может возразить. — Файс допила отвар и поднялась. — Вставай и собирай пожитки. Сейчас научу тебя быстро сушить одежду. — Наставница, а зачем же мы все это развешивали? — недоуменно спросила Орри. Они управились так быстро, что солнце не успело дойти до зенита. И это при том, что у Кештиоры все получилось далеко не с первой попытки. — А разве ты не устала? — осведомилась наставница. — Устала немного. — Ну, вот. Пока мы обедали, тепло костра выгнало часть воды, и тебе пришлось потратить меньше сил. Одаренным тоже нужно рассчитывать свои возможности, Кештиора. Именно им — в первую очередь. * * * На этот раз Орри, входя в портал, уже сама крепко вцепилась в руку наставницы и на всякий случай задержала дыхание. Ей хотелось зажмуриться, но девочка не рискнула: мало ли, что ожидает по ту сторону прохода. Может, бежать придется, прыгать, хвататься за выступ скалы. К счастью, под ногами оказалась твердая земля, а вокруг — воздух. Причем, судя по вони, городской. Орри слышала, что в Ласнаве и Ортелине сделаны какие-то особые канавы для сбора нечистот, но в Северной Данмаре нужду иной раз справляли прямо на улице. Правда, в храме Вастарны у жриц были специальные отхожие места. Ну, и у богатеев на Парчовой, наверное, тоже. Кештиора с любопытством завертела головой, разглядывая дома — низенькие, кособокие, сложенные из потемневших от времени бревен. И вздрогнула от неожиданности, когда на плечо ей легла широкая ладонь Коэрви. — Вслушайся, — очень тихо сказала наставница. — Чувствуешь что-нибудь? Орри послушно сосредоточилась, даже глаза прикрыла от усердия. — Ничего, — удивленно ответила она, невольно тоже понизив голос. — Здесь нет эха. Почему? — В этом месте не действует магия, — объяснила Файс, и рука ее, по-прежнему лежавшая на плече ученицы, напряглась. — А разве… — начала было Орри, но осеклась, внезапно увидев отделившуюся от стены темную фигуру. Краем глаза она заметила еще две. Пальцы наставницы предостерегающе сжались. — Гляди-ка, Щербатый, кого к нам принесло, — растягивая слова, заговорил один из подошедших. — Неплохая добыча, э? — весело отозвался кто-то из-за спины. «Разбойники», — догадалась Орри. И обиделась: настоящие разбойники должны быть молодыми, красивыми и очень храбрыми. Чтобы нападать на вооруженные караваны и легко уходить потом от погони на горячих тонконогих конях. Чтобы похищать из роскошных дворцов прекрасных принцесс и жениться на них. Чтобы находить огромные клады, а потом снова зарывать их ночью в каком-нибудь жутком месте. Чтобы давать всякие страшные клятвы и хитростью побеждать чудовищ. Кроме того, разбойникам полагалось совершать свои подвиги где-то в далеких странах. Или давным-давно. Но уж никак не мешать двум Одаренным, которые заняты делом. Люди, вшестером взявшие Кештиору и Коэрви в кольцо, были удручающе некрасивы. Помятые морды, грязные, заросшие или кое-как побритые. Бесформенная одежда. Грубые голоса. А уж запах… Он перебил даже смрад загаженной улицы. — Не плачь, цыпочка, — один из разбойников протянул к ней руку, и Орри с отвращением отпрянула. — Череп этого не любит. И лучше тебе его не злить. — Малой! — одернул его товарищ. — Забыл порядок? Девчонку — Черепу, после него жребий будем кидать. Старуху сразу кончай. Продолжение Орри не расслышала, потому что ее резко толкнули в сторону, да так сильно, что она, потеряв равновесие, полетела кубарем. Раздался треск, вопли, на Кештиору брызнуло что-то теплое. Она обернулась, успев увидеть, что посох Коэрви торчит из лица разбойника… из того, что недавно было лицом. Двое бандитов повисли на плечах Файс. Та тяжело заворочалась, пытаясь их стряхнуть — словно медведь набросившихся на него собак. Орри вскочила, метнулась было на помощь наставнице, но вовремя изменила направление: толку-то от нее, безоружной, против нескольких мужиков. А вот посох выручить — это да. Тем более, что все враги пока пытались справиться с Коэрви, про Кештиору забыли. К счастью, убитый бандит лежал в стороне, и Орри беспрепятственно добралась до него. Стараясь не глядеть на то, что осталось от его головы, девочка вцепилась обеими руками в древко посоха и потянула. Освободить кончик удалось не сразу, пришлось наступить на плечо мертвого разбойника и с силой дернуть несколько раз. Наконец посох оказался в руках Кештиоры, и она едва не опрокинулась на спину. И стало ясно: не перебросишь его наставнице, слишком увесистый. А ведь в руках Файс выглядел легким, как веточка. Девочка повернулась к дерущимся, заметив, что еще два разбойника корчатся у ног Коэрви. Точнее, один корчится, а другой просто лежит и не шевелится. И нападающих на наставницу осталось двое. Странно, был ведь шестой… Воздух блестящими росчерками вспарывали ножи. У Файс тоже что-то похожее было в руке, но темное. Орри застыла на месте, пытаясь сообразить, как передать наставнице посох, чтобы его не отобрали враги. Но тут кто-то схватил ее за шиворот и поволок прочь. Кештиора попробовала сопротивляться, но куда щуплой девчонке против здоровенного детины. Даже не извернешься, чтобы укусить его: держит сзади, да так, что ворот впился в горло. Несколько мгновений Орри еще надеялась, что спасительные слова чужого языка вот-вот всплывут в памяти, но, похоже, они вспоминались только там, где работала магия. Тогда девочка пронзительно завизжала в надежде, что Коэрви успеет заметить, куда ее потащили. Это еще если наставница победит: разбойников-то много, а она одна. — Заткнись, прирежу! — бандит дернул свою добычу сильнее, и воротник еще туже сдавил шею Кештиоры. Задыхаясь, Орри наугад ткнула посохом туда, где должны были находиться ноги противника. Повредить ему так она не могла и не надеялась, только затормозить немного, если повезет. Повезло: разбойник споткнулся о посох, потерял равновесие, выругался и ненадолго ослабил хватку. Этого Кештиоре хватило: она резко повернулась, выдирая воротник из его пальцев, и, освободившись, опрометью бросилась прочь по улице. Правда, посох не удержала, и он с глухим стуком упал на землю. Орри шмыгнула в какую-то подворотню, промчалась через двор и с разбегу перемахнула через невысокий забор, переполошив собак. К счастью, те были на привязи, но шум подняли. Конечно, бандит теперь поймет, куда она побежала. Но глядишь, поостережется преследовать: на лай из домов могут выйти люди. Эх, жаль, что они с наставницей не взяли с собой Найча! Он ждал их на той полянке, откуда Коэрви ставила порталы. Файс не знала, куда они попадут, так что собиралась забрать собаку уже после того, как найдет нужное место. А пока пес стерег оставленные рядом с ним вещи: не таскать же их с собой на разведку. Уж Найч бы не остался в стороне от схватки! Правда, в озере, куда Орри с наставницей угодили в прошлый раз, он запросто мог утонуть, внезапно оказавшись под водой. Там и Кештиора чудом не захлебнулась. В очередном дворе Орри присмотрела кусты погуще, юркнула в них и затаилась. Так, и что теперь? Допустим, разбойники здесь ее не найдут. Но Коэрви тоже не знает, где ее искать. Это если наставница жива. Орри всхлипнула было, но поняла, что плакать совершенно не хочется. Не то, что раньше. Как-то разучилась она реветь в последнее время. Девочка устроилась поудобнее, насколько это было возможно, вытянула ноги и некоторое время сидела так, отдыхая и прислушиваясь. Подозрительных звуков не было. Эха тоже. Эха… А ведь это решение! Файс, если победит, станет выбираться туда, где магия действует. Иначе как она поставит портал? А там, где есть магия, можно будет уловить эхо. И по нему отыскать друг друга. Орри осторожно вылезла из кустов, крадучись, пересекла двор и, стараясь не привлечь ничье внимание, перелезла через забор на улицу. Бандитов не было, прохожих тоже. Девочка поправила и отряхнула одежду, прикинула направление и пошла в противоположную сторону от того места, где на них с наставницей напали разбойники. Постепенно улицы становились шире, дома красивее, а воздух чище. Появились прохожие, вполне безобидные на вид. У лавки булочника Орри приостановилась, почувствовав дразнящий аромат свежей выпечки. Оказывается, она здорово проголодалась. Хорошо, что у нее было немного монет в маленьком кошельке, закрепленном на поясе. Коэрви сочла, что стоит подстраховаться, и оказалась права. Кештиора немного подумала и выбрала пирожок с рыбой. С рыбой! Значит, скорее всего, где-то поблизости есть река. Помнится, наставница что-то говорила о том, что вода то ли усиливает магию, то ли помогает сконцентрировать силы… в общем, полезна для Одаренных. Пирожок оказался очень вкусным, и Орри с трудом удержалась от покупки второго: следовало экономить. Лучше купить какого-нибудь горячего питья. Продавца жидкого меда Кештиора увидела, пройдя еще несколько домов. И приостановилась в сомнении. Родители ни разу не позволили ей даже лизнуть этот напиток: дескать, туда добавляют что-то, опасное для детей. А сами-то пили вовсю, особенно во время ярмарки. Интересно, этот торговец тоже станет вредничать? Орри выпрямилась и расправила плечи, чтобы казаться выше и старше. Скучающе огляделась по сторонам и неторопливо направилась к бочке с медом. — Сколько за кружку? — небрежно спросила она, стараясь, чтобы голос звучал низко и глубоко, как у взрослых женщин. Кажется, все равно получилось по-девчачьи пискляво, но торговец, немолодой дядька с круглым пузом и небольшой проседью в бороде, придираться не стал. — Два медяка. Орри заплатила и обеими руками приняла заветную кружку: большущую, горячую, с курящимся над ней ароматным паром. Напиток оказался густым, сладким и немного терпким. От него слегка закружилась голова и стало очень тепло внутри, даже уши и щеки словно солнцем пригрело. Орри пила мед, зажмурившись от наслаждения и чувствуя себя большой и сильной. Она победила бандитов (ну, почти), и никто не опекает ее, как ребенка, и она найдет Коэрви, и вообще все теперь будет хорошо. Кештиора вернула кружку торговцу, вытерла губы рукавом и отправилась дальше в ту сторону, где, по ее расчетам, должна была оказаться река. Во всяком случае, улица шла немного под уклон. Голова у девочки продолжала слегка кружиться, еще и в сон начало клонить, но надо было до ночи отыскать Коэрви. Денег осталось не так уж много. На комнату в трактире еще можно наскрести, но вот на еду завтра вряд ли хватит. На одном из верхних этажей было, видимо, приоткрыто окошко, и до Кештиоры доносилось тихое пение. Жалко, жалко мне его, Атамана моего. Убегу к нему сегодня, Не спросившись никого, — выводил тонкий девичий голосок. Орри замедлила шаг. От незатейливой мелодии ей внезапно стало грустно и одиноко. Ты вернись ко мне скорей Из-за гор, из-за морей, Обними меня покрепче, Поцелуй и обогрей. А Кештиору так давно никто не целовал… и живы ли еще родители? Глаза девочки наполнились слезами, и она прислонилась к холодной стене дома, словно та могла ее защитить. У открытого окна Я сижу совсем одна. Неужели я, любимый, Тебе больше не нужна? Вот и Орри не нужна никому. Семья неизвестно где, наставница исчезла, Роун во власти чудовища, и жрицы тоже бросили Кештиору. Девочка без сил уселась на землю и разревелась. — Эй, малышка, что с тобой случилось? Орри поняла, что обращаются к ней, только когда женщина тронула ее за плечо. — Я не малышка, — устало возразила Кештиора. — Я взрослая. И я не могу найти реку. — Ты живешь на набережной? В каком доме? — Я путешествую с наставницей, — Орри размазала по лицу слезы и встала. — Она ждет меня у реки. А я заблудилась. — Пойдем, милая, я доведу тебя до Гвари. Кештиора послушно поплелась рядом с женщиной, уныло глядя в землю. Тоска охватывала ее все сильнее — острая, нестерпимая, отнимающая волю и силы. Как будто связь с наставницей, которую та называла Узами, была защитой от отчаяния, плотиной, сдерживавшей поток, и сейчас эта плотина исчезла. «Наставница, а та девочка, которая погубила Данмару, это ты меня имела в виду?» Погубила Данмару, близких, Роуна. А теперь еще и Коэрви. Если бы Кештиора сумела вернуть наставнице посох, та в два счета справилась бы с разбойниками. А так они наверняка убили Файс. И какой смысл идти к реке, если там все равно никто не ждет? Или — ждет? Буттак, например. А если его там нет, что ж, Орри сядет на берегу и дождется его сама. Пусть забирает. Теперь уже все равно. — Вот она, Гварь, — раздалось из беспросветной черноты, затопившей мир. — Э-э, да что с тобой, милая? У тебя кто-то умер? — Все, — деревянным голосом ответила Кештиора. — Все умерли. — Но твоя наставница… Орри заставила себя поднять голову и сфокусировать взгляд на лице женщины. — Она придет сюда. Я подожду. Спасибо, теперь все в порядке, — она вымучила улыбку. — Правда. Я просто немного устала. — Что ж, ладно, — женщина с сомнением смотрела на Кештиору. — Если не встретишь ее, иди по этой улице. Мой дом справа, десятый по счету. Со светло-голубыми ставнями. Ужином накормлю, переночуешь у меня, а утром сообразим, как тебе помочь. Договорились? — Договорились, — Орри вытерла рукавом нос. — Спасибо. Река Гварь оказалась довольно широкой, шире Юппавы, и спокойной. Заходящее солнце позолотило неспешно катящиеся волны, а силуэты рыбаков в лодках наоборот казались почти черными. Дома, выходившие окнами на реку, были вполне добротными. Не как у богачей с Парчовой улицы, но высокие, крепкие, с цветными ставнями, а некоторые даже украшены резьбой. Орри немного приободрилась и пошла вдоль берега, высматривая наставницу. Коэрви нигде не было, но что-то мешало черноте снова сомкнуться вокруг. Что-то не то, чтобы приятное, но знакомое. И важное. Эхо. Здесь было эхо! И чем дальше Кештиора шла, тем отчетливее оно становилось. Отголоски событий, тени чужих эмоций, отражения жизни во всех ее проявлениях. Жизни, которая продолжалась, несмотря ни на что. А потом Орри почувствовала спокойную уверенность, к которой уже успела привыкнуть с тех пор, как их с Коэрви соединили Узы. Плотина, защищавшая девочку, снова была на месте. А это значило… Орри вздрогнула и метнулась к воде, остановившись в паре шагов от обрыва: высоковато здесь, надо поискать спуск. И умыться, а то стыдно ведь перед наставницей. Надо же, разнюнилась, как девчонка! Словно в ответ на ее мысли, справа мелькнул сверкающий росчерк, похожий на красноватую молнию, застыл, расширился, наливаясь черным, и из образовавшейся в пространстве щели шагнула Коэрви, живехонькая и даже со своим неизменным посохом. — Давай руку, возвращаемся, — скомандовала она. На «их» полянке все было по-прежнему, разве что разволновавшийся Найч рвался с привязи и, как только его освободили, кинулся вылизывать Орри лицо. И очень кстати: умыться-то она не успела. — Молодец, что сообразила выйти к реке, — похвалила Коэрви ученицу, когда они расположились с ужином у костра. В Прильт наставница возвращаться не захотела. — Ты говорила, что вода помогает. — Проточная вода, — уточнила Файс. — В Гваральте — это город, куда мы с тобой попали — магия не действует почти нигде. И только рядом с Гварью она работает. — Я сразу услышала эхо, когда пришла туда, — похвалилась Орри. — А я смогла тебя найти и поставить портал. — Наставница, а эти Узы… — Кештиора замялась. — Мне без них стало… плохо. Так теперь всегда будет? — Зависит от тебя, — Коэрви пристально посмотрела на девочку. — Я буду понемногу ослаблять связь. Но ты должна привыкнуть справляться сама. Постепенно. — Я привыкну, — пообещала Орри. — А таких мест, как Гваральта, много? — Не то, чтобы много, но попадаются. — Тогда научи меня, пожалуйста, драться, — Кештиора чуть запнулась, но сдвинула брови и продолжила. — И убивать. Как ты, без магии. — Научу, — согласилась Коэрви. — Завтра утром и приступим. * * * Учиться оказалось совсем не весело. Начать пришлось с отработки стойки: как расположить ноги, куда повернуться плечом, где должна быть рука. А едва дело дошло до движений, ловкая и проворная Орри внезапно почувствовала себя неуклюжей. И когда наставница наконец объявила, что на сегодня тренировка закончена, девочка украдкой облегченно вздохнула: от непривычных упражнений болели все мышцы. Зато Коэрви, несмотря на свои внушительные размеры, даже не запыхалась. Впрочем, она-то сама почти ничего и не делала, только показывала, как правильно, а потом гоняла Кештиору до седьмого пота. После завтрака они снова привязали возмущенно лающего Найча к дереву, сложили рядом с ним пожитки, и Файс поставила портал. Орри шагнула в клубящуюся черноту, готовая ко всему: драться, бежать, уворачиваться, прыгать. И уже привычно задержала дыхание: мало ли что. Коэрви ставила порталы практически вслепую, ориентируясь лишь на смутное ощущение направления. Рискованно, конечно, но все же быстрее, чем путешествовать обычным способом, но тоже наобум. Место, куда они попали, поначалу понравилось Кештиоре гораздо больше, чем Гваральта, и уж тем более, чем дно озера. Лужайка, поросшая короткой сухой травой, чуть поодаль — заросли кустов с кривыми ветками. Ветер, правда, холодный, ну, так время Сна же. Коэрви недовольно поморщилась, напряженно прислушиваясь к чему-то. Опять, небось, эхо ловила. Покосившись на наставницу, девочка решила пока немного осмотреться. Трава шуршала под тяжелыми теплыми сапогами. Земля была жесткой и каменистой и шла под уклон: судя по всему, они с Файс оказались на откосе холма. И если подняться повыше, можно осмотреться. Орри снова поглядела на Коэрви — та стояла, не шевелясь. Девочка пожала плечами и начала взбираться по склону, благо тот был не слишком крутым. Натруженные утром мышцы протестующе заныли, но Кештиора только сцепила зубы и полезла дальше. Кусты, попадавшиеся на пути, Орри благоразумно огибала: они щетинились длинными шипами, с которыми ей совсем не хотелось знакомиться ближе. А вот и вершина! Кештиора ускорила шаг: очень уж не терпелось выяснить, что на другой стороне холма. И замерла от восхищения, не веря своим глазам. Далеко внизу блестела вода. Много воды. Очень много! Не река и даже не озеро: нет озер таких огромных, чтобы другой берег совсем не разглядеть. А значит, это может быть только… На всякий случай Орри ущипнула себя за руку. Не сон. Нет, не сон — сбывшаяся мечта. Море! Точно такое, как на старой гравюре в библиотеке храма. Округло перекатывающиеся тяжелые волны, увенчанные пеной, словно важные дамы кокетливыми кружевными шляпками. Кештиора хихикнула при воспоминании о разряженных в пух и прах тетках, степенно идущих по праздникам к храму под руку с мужьями. Уж она никогда не будет такой скучной! Хотя красивой шляпкой непременно обзаведется. Ярко-розовой… нет, голубой… хотя, пожалуй, красной. С большим, прямо-таки огромным белым бантом. Или с пером. Нет, с тремя перьями! Кто сказал, что Одаренной нельзя носить шляпку? Раз наставнице можно украшать свой дом зелеными занавесками и вязаными салфеточками, то и Орри имеет право принарядиться. А иначе нечестно! Совсем освоившись, девочка решила спуститься к воде: проверить, действительно ли та соленая. Конечно, Лирсли, которая рассказывала детям о море, не стала бы врать, но Кештиоре все равно хотелось убедиться самой. То-то все обзавидуются, когда Орри явится на занятия в храм и небрежно скажет, что пробовала на вкус настоящую морскую воду! Когда-нибудь же она вернется в Северную Данмару! К тому времени все уже давно забудут об эпидемии и о буттаке. Те, кто убежал, приедут обратно и снова поселятся в своих домах. И мама с папой, и бабушка с дедушкой, и Вильта, и Мийраль, и малыш Нальти. А когда Кештиора внезапно появится — взрослая, сильная, красивая, богатая, повидавшая весь мир, — вот они удивятся и обрадуются! Их дом, конечно, будет новый, построенный на месте сгоревшего, но совсем, как старый, и комната Орри окажется точно такой, как раньше, и запах пирогов по утрам, и едва заметная трещинка на перилах лестницы… ну, пусть останется эта трещинка, ну, пожалуйста! От мыслей о доме на душе стало почему-то не радостно, а тревожно, даже страшновато. Кештиора нахмурилась и стала быстро спускаться к морю. Склон с этой стороны был довольно крутой, зато на нем хватало впадин и выступов — почти лестница, если у тебя хватает сноровки. Девочка была уже на полпути к цели, когда возле правой руки, которой она придерживалась за вросший в землю камень, раздался тихий свист. Кештиора скосила глаза и взрогнула: меньше, чем в локте от нее покачивалась на гибкой черно-золотой шее плоская голова змеи с ярко-красным носом. Лирма, ой, мамочка! Орри отшатнулась, потеряла равновесие и кубарем покатилась вниз. Хорошо, хоть покатилась, а не полетела: склон все же не был отвесным. Девочка попыталась ухватиться за что-нибудь, чтобы затормозить, но не успела. А потом земля вовсе исчезла, и Орри с ужасом ощутила, что падает. Внутри все сжалось в тугой холодный комок, а удара все не было — ни о воду, ни о камни. Кештиора отважилась приоткрыть глаза и обнаружила, что висит в воздухе высоко над морем. А внизу на волнах покачиваются две лодки, и люди в них быстро гребут к берегу. Один отложил весло, поднял лук и начал целится во что-то возле Орри. Как будто бы прямо в нее, даже не по себе стало, хотя куда уж хуже. Что-то свистнуло совсем рядом, и тут же Кештиору дернули вверх, словно щенка за шкирку. Она успела только ойкнуть, снова оказавшись на вершине обрыва и шлепнувшись задницей на каменистую землю. Файс деловито подхватила ученицу под руку, легко поставила на ноги и потащила за собой. Как оказалось, к порталу. — У тебя удивительный талант повсюду находить неприятности! — фыркнула наставница, когда они оказались на знакомой поляне, и Найч с восторженным лаем начал рваться с привязи. — Я что, летала? — ошалело спросила Орри, потирая ушибленное место. — Ага, с обрыва. Хорошо, я успела поймать тебя. — Там была лирма, — виновато сказала Кештиора. — И не одна, — вздохнула Коэрви. — Колючие острова кишат ими. Так что идея погулять без меня была неудачной… А это что еще? Покажи-ка руку. Правая ладонь Орри потемнела и распухала на глазах. — Меня укусили? — испуганно спросила девочка. — Не похоже… Н-нет. Это не лирма, это колючка бурокоготника. Небось, попыталась ухватиться за какой-нибудь куст, когда начала падать… Не дергайся, похоже, кончик остался в ране. Орри замерла и отвела взгляд. Сильной боли, впрочем, не было: наверное, Коэрви убрала на время чувствительность, как она умела это делать. — Все, — Файс закрепила бинт. — Не бойся, рука не отвалится. Через пару дней все заживет. Но сегодня тебе придется готовить ужин одной левой. — Ужин? — Кештиора удивленно покосилась на небо: солнце было еще совсем высоко. — К моему возвращению, — пожала плечами Файс. — А… мы разве не вместе? — Я хочу доставить тебя в Трайматту живой и по возможности с полным комплектом рук, ног и внутренних органов, — отрезала Коэрви. — Здесь тебе вряд ли удастся найти себе очередное опасное приключение, по крайней мере, до вечера. — А кто были те люди, в лодках? — торопливо спросила Орри. — И в кого они стреляли? Пока наставница будет объяснять, может, перестанет сердиться и возьмет с собой. А если и не передумает, так хоть не придется ждать с вопросами до конца дня, изнывая от любопытства. — Судя по одежде, это были охотники из племени тоуршик, — Коэрви снова повернулась к ученице. — И целились они в нас. Кстати, попали бы, если бы я не отвела стрелы. Эти ребята редко промахиваются. Как и Дети прибоя, впрочем. — Дети прибоя? — Хозяева центрального острова. Тоуршик живут на юго-восточном. Остальные шесть островов необитаемы, если не считать лирм и прочей не менее очаровательной живности. — Но почему тоуршик напали на нас? Мы были на их земле? — Нет, мы с тобой, вероятнее всего, попали на Зуб Крийды в северной части архипелага. Впрочем, там охотятся оба племени. — Охотятся… на людей? — не поверила своим ушам Кештиора. — Не только. Но для жертвоприношения годятся исключительно люди. А поскольку путешественники, по понятным причинам, крайне редко оказываются на Колючих островах и еще реже остаются там в живых сколь-нибудь долго, Дети прибоя и тоуршик увлеченно ловят друг друга. — Они поклоняются Скита… то есть Ильстрину? — Нет, оба племени считают своей покровительницей Ларкаэ. — Но… как?! — ахнула Орри. — Ларкаэ же хранительница морей, сестра Лайссики. Она оберегает рыбаков, посылает им богатый улов… она добрая! — Умоляю, только не пересказывай все, чем тебя напичкали в храме! — отмахнулась Коэрви. — Между прочим, бури, цунами, затопленные корабли и хищные рыбы — тоже по части Ларкаэ. Она не добрая и не злая, как и прочие Создатели. — Но зачем приносить ей в жертву людей? — Жители Колючих островов верят, что так можно снискать милость богини, — пожала плечами Файс. — Лишь в деталях расходятся: Дети прибоя свои жертвы топят в священном месте, а тоуршик закалывают на алтаре. Из-за этого они десятилетиями воюют друг с другом: каждое племя убеждено, что другое оскорбляет Ларкаэ своим служением. — Но в нас стреляли… — Они не собирались убивать нас на месте, Орри. Только ранить и парализовать: у них стрелы смазаны специальным составом. — Как-то от этого не легче, — поежилась Кештиора. — Вот потому я и хочу, чтобы ты держалась поближе ко мне, когда мы отправляемся в незнакомое тебе место, — подытожила наставница. — А теперь займись делом. — Можно подумать, я чему-нибудь научусь, торча на этой поляне, — пожаловалась Орри Найчу, когда портал, в котором скрылась Коэрви, растаял в воздухе. — Пойдем, надо собрать хворост. * * * — Аккуратнее с привратником, — предостерег Дрейв, уже второй час напряженно пялившийся на полуразрушенный замок. Илинго тихо вздохнул и поерзал на животе, пытаясь одновременно устроиться поудобнее на холодной, мокрой земле и хоть как-то размять затекшие руки и ноги. Последние несколько дней была оттепель. Снег, и без того довольно скудный в этих краях, почти весь растаял, превратив еще недавно прихваченную легким морозцем почву в хлюпающую под ногами слякоть. Набрякшее влагой небо размякло, словно кисель, и время от времени сочилось мелким унылым дождиком. Безрадостный пейзаж, открывавшийся с холма, где прятались в зарослях архоя добытчики, был под стать мерзкой погоде. Если замок с обвалившимися башнями и трещинами в стенах когда-то и был обитаемым, то очень давно. — Судя по тому, что я вижу, — Илинго прочистил горло, — этот привратник умер от старости еще когда Потерянный бродил по нашему миру. — Не поминай Скитальца, — тут же буркнул Кафрильди, не отрывая взгляда от развалин. — Я же не назвал имени, — шепотом возразил юноша. — Кроме того, не ему ли мы приносили жертву три дня назад? — Дело не в имени, — снизошел до объяснения Дрейв. — Не надо поминать его просто так. Ильстрин — наш покровитель, да. Именно поэтому следует обращаться к нему лишь в случае крайней нужды. А будешь много болтать, и в критический момент он не услышит тебя. Создатели любят тишину. Илинго фыркнул, поспешно уткнувшись носом в рукав. Тишину они любят, как же! Именно поэтому жрицы Вастарны день и ночь поют гимны, служители Лайссики устраивают ритуальные танцы, а в храме Орикейна, по слухам, творятся такие оргии, что девушкам из веселых домов и не снились. В благоговейной тишине, надо полагать. Впрочем, спорить юноша не стал. При таком ремесле, как у них с Дрейвом, поневоле станешь суеверным. Вон Кафрильди под воротом рубахи носит шнурок с засушенной лапкой иркисха — говорит, сильный оберег. А перед серьезным делом приносит жертвы Изгнаннику. И кто бы подумал, что вообще можно поклоняться Потерянному! Дело даже не в том, что его многие считают воплощением зла: если подумать, Муврал немногим приятнее. Но если Скиталец вне мира и вообще неизвестно где, как он услышит и как поможет? — Ладно, идем, — тихо скомандовал Кафрильди и скользнул вперед. Надо признать, подкрадываться он умел мастерски. Словно перетекал от одного укрытия к другому — очень быстро, но при этом плавно и абсолютно беззвучно. Илинго пытался подражать ему, но пока получалось не очень. Вот и сейчас сучок хрустнул под сапогом, и юноша испуганно застыл на месте. Но все было тихо. Замок выглядел необитаемым. И опасным не казался. Не знай Илинго заранее о смертельных ловушках, которые ждали здесь незваных гостей, так и вовсе не напрягался бы: ну, развалины и развалины. Первый труп, точнее, скелет с остатками потемневшей плоти, попался добытчикам неподалеку от полуоткрытых ворот. Он лежал на спине, раскинув ноги, обутые в тяжелые башмаки, и вцепившись скрюченными пальцами в распахнутую на груди куртку. — Привратник, — одними губами прошептал Дрейв, то ли отвечая на невысказанный вопрос спутника о причине смерти этого бедняги, то ли напоминая об угрозе. Ни оружия, ни сумки при мертвеце не было. Вряд ли он где-то оставил их перед тем, как погиб. Значит, пришел не один, и его спутники все забрали. Илинго тешил себя мыслью, что они не бросили товарища умирать, что просто не смогли спасти и собирались вернуться, чтобы похоронить его, как подобает. Впрочем, раз они не провели для покойного положенный ритуал, значит, или тоже сгинули, или бежали в спешке. В любом случае картина получалась не слишком вдохновляющая. Привратниками Одаренные называли магические ловушки, которые устанавливали у входа в свои жилища: от простейших, которые просто давали знать хозяину о появлении гостя, до смертоносных. Коам Ротри, в замок которого собирались проникнуть добытчики, был, по словам Дрейва, одним из сильнейших сийвери в своем поколении. А заодно отличался скверным характером. Так что приходилось держать ухо востро: жилище покойного колдуна было нашпиговано убийственными сюрпризами, как печеный окорок чесноком. Дрейв, плотно сжав губы, показал взглядом на узор, вырезанный на каменной стене над воротами. Мастер, который создал рисунок, был несомненно искусен, но, похоже, не в своем уме: у него получились то ли цветы, то ли морды, причем выглядели они отталкивающе. Во всяком случае, Илинго уж точно не захотел бы жить в доме с таким сомнительным украшением. Кафрильди приложил кончики пальцев к губам, предостерегая товарища. Дийс поморщился и, опасливо посматривая на привратника, вытащил из заплечного мешка маленькую склянку, содержимое которой Дрейв называл снадобьем. Хотя больше всего эта пакость походила на крошечные мертвые зародыши то ли зверьков, то ли птиц, плавающие в серой слизи. Кафрильди ловко выудил из протянутой ему склянки скрюченную фигурку и без тени сомнения сунул в рот. Дийс, отведя взгляд и стараясь дышать пореже, подцепил пальцем другую и едва не выронил, до того она была скользкой. Дрейв терпеливо ждал. Илинго заставил себя разжать зубы и протолкнул между ними холодный и липкий комок. Сдерживая тошноту, тщательно закрыл склянку и спрятал обратно в мешок. Кафрильди медленно задвигал челюстями, подавая пример. «Снадобье», по его словам, очень редкое и дорогущее, следовало жевать, ни в коем случае не проглатывая и не выплевывая. Одной порции должно было хватить, чтобы миновать привратника невредимыми. Илинго с опаской покосился на узор над входом в замок: не светится ли. Но тот выглядел по-прежнему: просто каменная резьба, обманчиво безобидная. Дрейв неторопливо и плавно пошел к воротам, беззвучно ступая по раскисшей грязи. Дийс двинулся следом, осторожно разжевывая плотный комок во рту и убеждая себя, что это просто одно из экзотических кушаний, которые он так любил, когда еще был принцем. Чего только не перепробовал: и моллюсков, выловленных у Зуба Крийды, и языки оэрси, и щупальца кулака Муврала, и даже сердце стирхоя, вываренное в меду. Правда, все эти дорогостоящие лакомства обычно сочетались с хорошим вином или чем покрепче, что помогало благополучно проглотить и переварить их. От воспоминаний юноше стало немного легче. По крайней мере, прошло ощущение, что его вот-вот вывернет. Илинго шел след в след за товарищем, старательно глядя под ноги. Нестерпимо хотелось посмотреть на резьбу привратника, проверить, не наливается ли та зловещим светом, но юноша сдерживался. Вдруг один неосторожный взгляд выдаст их с Дрейвом? К тому же, ловушка срабатывает почти мгновенно. Не убежишь, даже если заметишь, что она пробудилась. Чаще всего потревоженные привратники плевались огнем или отбрасывали жертву мощным потоком воздуха. Иногда колдуны использовали стальные копья, резко выскакивавшие из стены, пола или потолка. Коам Ротри отличался не только силой, но и немалой изобретательностью. Те немногие, кому удалось уцелеть после попытки проникнуть в его замок (то есть шедшие первыми или последними в группе добытчиков) потом рассказывали, что привратник действовал на мозг жертвы. Некоторые от этого умирали сразу, корчась в судорогах. Те же, кто поначалу оставался в живых, полностью лишались рассудка. Причем не до уровня деревенского дурачка, который разговаривает и ложкой пользоваться умеет, а совсем. Ни есть, ни пить самостоятельно уже не могли. А то и ходить разучались. Пару раз товарищи вытаскивали таких бедолаг на себе в надежде, что те постепенно очнутся. Но выжившие так и оставались словно бы младенцами неразумными, и помочь им уже никто не мог. Илинго шел, опустив голову и не решаясь даже вытереть пот, щекотавший лоб и щеки. Слякоть внизу, осторожно ступающие ноги Дрейва впереди… главное — не посмотреть вверх, не привлечь внимание. Кафрильди внезапно пошел быстрее, потом побежал, мягко отталкиваясь от земли. Илинго припустил за ним. Дрейв с силой толкнул покосившиеся створки ворот. Дийс налетел на него, не успев, да и не пытаясь затормозить, и они вдвоем ввалились в полутемный внутренний двор. Привратник был пройден. * * * — О сетиса? — выдохнул бывший принц, почувствовав себя в относительной безопасности. Кафрильди выплюнул на пол свою отвратительную жвачку, морщась, вытер губы рукавом и отвязал от пояса заветную фляжку. — Что? Илинго с облегчением тоже освободил рот и некоторое время отплевывался, пытаясь избавиться от вкуса тухлятины. Дрейв сделал несколько глотков и протянул флягу юноше. Тот жадно припал к ней. — Не увлекайся, — предостерег добытчик. — Так что ты спросил? — Он светился? — Илинго вернул флягу. — Привратник. — Начал, — Кафрильди достал платок и вытер пот с лица и шеи. — Потому я и побежал. Еле успели проскочить. На пару мгновений бы задержались, и все. — А зачем мы жевали гадость? Нет, нет, не рассказывай, что это. Мне лучше не знать. Просто скажи, зачем. — Эта, как ты ее назвал, гадость, выделяет вещества, из-за которых привратник тебя не чует какое-то время. И еще они могут немного защитить в момент удара. — Защитить? Это в смысле ты все забудешь, но сможешь есть и мочиться самостоятельно? Или как? — Это в смысле, что ты успеешь пробежать два-три лишних шага прежде, чем привратник отнимет твой разум. И возможно в результате окажешься внутри замка, где он тебя не достанет. — А обратно теперь как? — Илинго с опаской покосился на полусомкнутые створки ворот, сквозь которые сочился тусклый свет пасмурного дня. — Посмотрим, — Дрейв деловито огляделся и достал какое-то устройство, состоявшее из небольшого металлического кружка, к которому была приделана подвижная стрелка. — Та-ак, нам сюда. Он уверенно направился к одной из четырех одинаковых дверей в стене замка. Дийс поежился и поспешил следом.